Позднепервобытное (первобытнопрестижное) общество: развитие и оформление обычного права

Положение существенно изменилось с переходом от раннего первобытного к позднему первобытному обществу. Если в раннепервобытном безраздельно господствовало распределение по потребностям, то в позднепервобытном обществе возникло и начало приобретать все большее значение распределение по труду. Возникновение такого распределения привело к изменению всей системы социально-экономических отношений. Утверждение распределения по труду с необходимостью предполагало возникновение собственности отдельных лиц по крайней мере на часть продукта и постепенное проникновение отношений обмена вовнутрь общины. Если раньше циркуляция общественного продукта внутри общины происходила в форме распределения, то теперь она все в большей степени стала совершаться в форме обмена. В свою очередь возникновение отдельной собственности и превращение отношений между членами общины в возмездные с неизбежностью влекли за собой становление имущественного и социального неравенства.

Становление новых отношений отнюдь не сводилось к простому переходу от самых поздних форм дележа к ранним формам обмена, хотя это и имело место. С переходом к позднепервобытному обществу произошло своеобразное раздвоение экономики, раздвоение системы социально-экономических отношений. Наряду с системой циркуляции жизнеобеспечивающего продукта возникли особые системы обращения избыточного продукта, которые получили название престижной экономики. Если жизнеобеспечивающий продукт циркулировал в основном внутри общин, то избыточный - между общинами.

Престижная экономика представляет собой не что иное, как особую систему дарообмена, именно престижного дарообмена. Важнейший принцип всякого дарообмена - эквивалентность. Каждый престижный дар с необходимостью предполагал равный по ценности отдар. В своем завершенном виде престижная экономика включает в себя три компонента, которые можно назвать дародачеобменом, дароплатежеобменом и великодарообменом.

При дародачеобмене дары без конца переходили из руки в руки. Возникали линии дарообмена, включавшие несколько десятков людей и простиравшиеся на сотни километров (мербок у муллук муллук и мандгелла Арнемленда, кхсаро у бушменов области Добе в Калахари и др.). Иногда начало таких линий смыкалось с концом и возникли грандиозные кольца обмена. Примером может послужить знаменитая кула меланезийцев Массима.

Дароплатежи были обязательными при определенных жизненных обстоятельствах: рождении, имянаречении, инициациях, вступлении в брак, смерти. Они первоначально, как и любые другие дары, происходили лишь между членами разных общин и чаще всего совершались на особого рода сборищах - даропредставлениях.

Великораздаривание всегда происходило на дароторжествах, примерами которых являются потлачи у индейцев Северной Америки, пиры вестников и пиры мертвых у эскимосов Аляски, ореховые и свиные праздники у папуасов Новой Гвиней и т. п.

Дароторжество могли устроить один или несколько человек, община в целом. В любом случае это было делом общины. Готовилась и участвовала в дароторжестве всегда вся община. Подготовка к нему занимала много времени, иногда несколько лет. Запасалось огромное количество пищи. Нередко создавалось и приобреталось множество самых разнообразных вещей. Дароторжества всегда устраивались для членов других общин, которые приглашались в качестве гостей. Для гостей организовывали грандиозный пир, а затем нередко дарили им много вещей. В этом заключался смысл великодарения.

Престижная экономика играла в позднепервобытном обществе столь огромное значение, что данное общество с полным правом может быть названо первобытно-престижным. [13]

Возникновение престижной экономики имело своим следствием появление сложнейшей системы имущественных отношений между членами разных общин. Если вначале эти экономические связи сводились к дарообмену, то впоследствии возникли отношения займа, товарообмена и др. И все они нуждались в регулировании. Формой этого регулирования не могла быть мораль. В результате необычайно расширилась область обычного права. Оно стало регулировать возникшие новые имущественные отношения. Но самое главное - обычное право стало проникать и внутрь общины. Это связано с изменением структуры последней.

Избыточный продукт циркулировал не только между члена­ми разных общин, но и между людьми, принадлежащими к одной общине. Если первые с самого начала обменивались избыточным продуктом, то вторые первоначально делились им. Вскоре, однако этот дележ приобрел форму дачи помощи, которая предоставлялась не постоянно, а лишь в случае нужды. Эта форма помощи, как и дележ не предполагала эквивалентного возмещения. Круги помогодачи в целом совпадали с дележными кругами.

И на стадии позднепервобытного общества люди, принадлежавшие к одному дележному кругу, обязаны были делить продукт между собой и/или делиться им друг с другом. По-прежнему принадлежность к данному дележному кругу накладывала на человека обязанность давать часть продукта другим членам круга и предоставляло ему право на получение доли продукта от них.

Но теперь этот дележный круг не совпадал с общиной. Он охватывал лишь часть членов общины. Таким образом, в социоисторическом организме начало существовать не­сколько пусть тесно связанных, но все же различных дележных кругов. Это позволило значительного увеличения размеров общины. Пока община в общем и целом совпадала с дележным кругом, возможности ее роста были весьма ограничены. Дележный круг по своей природе не мог быть слишком большим. Когда же стало возможным образование внутри общины не одного, а нескольких дележных кругов, это препятствие исчезло. В результате, если число членов раннепервобытной общины никогда не превышало 100 человек, то позднепервобытные общины могли насчитывать в своем составе несколько сотен.

Другое важное изменение состояло в приобретении дележными кругами относительного характера. Одни продукты распределялись в более широком кругу, другие в более уз­ком. Так, например, хотя социоисторический организм перестал быть дележным кругом по отношению к большинству продуктов, некоторые виды добычи продолжали распределяться между всеми его членами. И по отношению к этим видам до­бычи он продолжал оставаться дележным кругом. Размеры дележного круга зависели от ситуации: в одной он включал в себя большее число людей, в другой - меньшее. В результате возникла своеобразная иерархия дележных кругов.

Все это делало крайне своеобразными отношения собственности на продукты труда. Любой человек был отдельным собственником только в определенном отношении. Он являлся по отношению к одним вещам собственни­ком, по отношению к другим, именно к тем, которыми был обязан делиться с членами своего дележного круга, лишь распорядителем, он являлся собственником данной вещи по отношению к одним людям, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно членам своего дележного круга. Он был собственником данной вещи по отно­шению к определенным людям в одной ситуации, но лишь распорядителем в другой.

И дальнейшее развитие шло по линии, во-первых, сужения круга лиц, обязанных делиться друг с другом, во-вторых, сокращения круга вещей, которыми человек был обязан делиться с другими, в-третьих, уменьшения числа ситуаций, в которых человеку следовало делиться. Однако в течение всей этой фазы каждый взрослый человек одновременно и был, и не был отдельным собственником. Не существовало каких-либо определенных ячеек отдельной собственности. Грани между ними носили относительный характер. Условны были границы и между дележными кругами.

В этих условиях семья не могла быть единицей собственности. Каждый человек был отдельным собственником и, кроме того, входил в дележный круг, который не обязательно совпадал с теми, в которые входили члены его семьи. На существование в позднепервобытных и даже предклассовых обществах раздельной собственности мужа и жены указывают многие исследователи.

Вместе с тем, не будучи единицей собственности, семья, оставаясь иждивенческо-потребительской ячейкой, во все большей степени становилась и хозяйственной ячейкой. Это было связано с целым рядом обстоятельств. Одно из них заключалось в том, что позднепервобытная община, переставая быть единым дележным кругом, переставала в результате быть хозяйственной ячейкой. Она все больше и больше приобретала черты только хозяйственного организма. [14]

Отношения между членами общины, которые принадлежали к разным дележным кругам, все в большей степени становились отношениями обмена, предполагавшими эквивалентное возмещение. Виды этого обмена были различными: обмен помощью, платеж за услуги, заем и возврат долга, позднее к ним добавились обмен дарами и товарами. Регулировать эти отношения мораль не могла. В итоге обычное право начало действовать и внутри общины. И оно начало регулировать не только имущественные отношения между ее членами. Силой, которая обеспечивала соблюдение норм обычного права, была теперь не община, а группы, на которые она стала теперь подразделяться.

Еще на последнем этапе развития первобытнокоммунистического общества в связи с усложнением отношений дележа возникла необходимость учитывать не только линию, связывающую человека либо с матерью (в обществах с материнским родом), либо с отцом (в обществах с отцовским родом), но и другие линии родства. Это дало первый толчок к возникновению наряду со старой формой родства (классификационным или групповым родством) новой его формы (описательного или линейно-степенного родства.)

Поскольку на стадии первобытно-престижного общества в общине вместо одного дележного круга возникло несколько, важными стал вопросы фиксации принадлежности человека к тому или иному кругу и проведения достаточно зримых границ между этими кругами. Выходом из положения стало прослеживание связей по происхождению между людьми, генеалогических отношений между ними. Тот или иной дележный круг начал оформляться как совокупностью людей, связанных своим происхождением от более или менее отдаленного реального предка, причем это происхождение по традиции, по крайней мере на первых порах, считалось либо только по матери (в обществах с материнскими родами), либо только по отцу (в обществах с отцовскими родами). Поэтому эти новые родственные образования возникли и рассматривались как части родов.

Если раньше роды распадались на совершенно самостоятельные новые роды, объединенные лишь принадлежностью к качественно иному образованию - фратрии, то теперь деление приобрело характер не распада, а сегментации. Новые образования не становились, по крайней мере сразу же, новыми родами. Они существовали как части, сегменты продолжавшего жить прежнего рода.

По мере развития эти образования в свою очередь сегментировались, возникшие группы делились на сегменты и т. д. В результате возникала сложная иерархия унилинейных родственных групп. Рано или поздно самые высшие сегменты, на которые подразделялся старый род становились самостоятельными родами, а сам он либо исчезал, либо сохранялся в виде фратрии.

Когда группы людей, происходивших по одной линии от общего предка, превратились в роды, на смену старому типу рода - беспредковому пришел род нового типа - предковый.

Внутриродовые сегменты всех уровней в англоязычной этнографической литературе принято именовать линиджами. В зависимости от типа филиации их называют либо матрилиниджами, либо патрилинджами. Сегменты самого низшего уровня принято именовать минилиниджами, высшего - максилиниджами. Сегменты, на которые непосредственно подразделяется род, некоторые авторы называют подродами, а сегменты уровнем ниже - подподродами. Когда встает вопрос о том, чем отличается линидж от предкового рода, то обычно указывают, что линиджный предок является реальной личностью и поэтому его члены способны проследить свои генеалогические связи с ним и соответственно друг с другом. Что касается родового предка, то он - личность во многом легендарная, поэтому члены рода лишь верят в свое общее происхождение от него, но не способным проследить свое родство с ним.

Если подходить с чисто формальной стороны, то никаких принципиальных различий между предковой фратрией, предковым родом и его сегментами любого уровня, не существует. Поэтому их следовало бы объединить под одним названием. Так как унилинейный счет принадлежности к родственной группе можно назвать филиаций, то такого типа родственные группы могли бы получить название филии. По типу филиации они подразделяются на матрифилии и патрифилии. Филии самого низшего уровня можно назвать минифилиями, самого высокого - максифилиями. А между минифилиями и максифилиями размещается несколько уровней медифилий.

Выделение одного из уровней иерархии филий под названием рода происходит не по формальным признакам, а по значению этого унилинейного родственного образования в реальной жизни общества. Поэтому между этнографами, изучающими те или иные первобытные общества, иногда идут споры по вопросу о том, какое именно унилинейное родственное образование нужно называть родом. Но вряд ли могут быть сомнения в том, что одна из ступеней иерархической лестницы филий действительно имеет ключевое значение. Все филии, находящиеся ниже этого основного образования, представляют собой его подразделения, а все вышестоящие - различного типа ассоциации этих ключевых филий. Такого рода фундаментальную филию можно было бы назвать родофилилией или генофилией (от греч. генос - род).

С момента расщепления рода и общины, члены одного рода могли жить в разных общинах, но ядро такого рода всегда входило в состав только одной общины. Оно было монолитным. В состав других общин входили лишь члены родовой периферии. С началом сегментации родов положение изменилось. Каждая филия тоже имела свое ядро, которое можно было бы назвать нуклефилией (от лат. nucleus - ядро). Но монолитным было ядро лишь минифилии. Ядра всех филий более высокого порядка состояли из ядер филий низших порядков. Поэтому члены ядра любой филии высшего порядка, включая генофилию, могли входить в состав не одной, а нескольких общин. Когда ядро предкового рода входит в состав одной общины, род называют локализованным, В противном случае род характеризуют как нелокализованный. Филия любого порядка, кроме самого низшего, могла быть как локализованной, так и нелокализованной.

На прежнем этапе ядро одного рода не только всегда входило в состав одной общины, но и было единственным в ней. В этом смысле община, хотя в нее обязательно входили члены и других родов, была однородовой. На новом этапе община тоже вполне могла быть родовой в указанном смысле. Однако однородовыми применительно к этому этапу называют не только общины, в которые входило все ядро того или иного рода, генофилии, но и общины, в которые входила лишь часть ядра того или иного рода при условии, что там не было ни ядер, ни частей ядер других родов. Вместе с тем на новом этапе кроме однородовых общин могли существовать и существовали многородовые общины, т. е. такие, в состав которых входили ядра или части ядер нескольких родов.

На этом же новом этапе у некоторых народов наблюдался частичный, а иногда и полный отказ от родовой экзогамии. Браки стали возможны и между членами одного рода. И хотя чаще всего принадлежность к этому родственного образованию долгое время продолжала считаться лишь по одной линии (только материнской или только отцовской), оно переставало быть родом и вообще филией в точном смысле этого слова. К такого рода образованиям, которые внешне выглядели как филии, но таковыми уже не были, можно было бы применить термин «псевдофилия».

Появились родственные образования, члены которых имели общего предка, но происходили от него по любой линии: отцовской, материнской или по обеим сразу. Такие родственные объединения существовали, например, у маори Новой Зеландии. Туземцы их называли хапу. Существовали и иные формы билинейных или билатеральных родственных объединений. В целом же на этой стадии основной формой родственных группировок были филии вообще, а среди них прежде всего генофилии.

На предшествующем этапе основной силой при разрешении конфликтов, возникающих между членами разных общин, были роды. На данном этапе такой силой по-прежнему оставались родственные объединения, однако теперь уже филии разных уровней, включая генофилию, а там, где они уже исчезли, псевдофилии и различного рода билинейные родственные группы.

На этапе первобытнокоммунистического общества главным источником конфликтов между общинами являлся различного рода ущерб, нанесенный личности человека. С развитием дарообменных отношений и возникновением престижной экономики важным источником конфликтов стал имущественный ущерб. Первоначально конфликты на этой почве возникали лишь между членами разных общин. В последующем они стали возможными и между членами одной общины.

Главными по-прежнему оставались конфликты из-за ущерба, нанесенного личности и прежде всего из-за убийств члена одной родственной группы членами другой. Но раньше был возможен лишь один ответ пострадавшей стороны - возмездие, выражавшееся в нанесении аналогичного ущерба виновной стороне. Здесь действовал закон талиона. С развитием дарообменных отношений и утверждением принципа эквивалентности, с появлением и широким распространением дароплатежных отношений возникла еще один способ восстановления справедливости и улаживания конфликта - не нанесение эквивалентного ущерба виновной стороне, а эквивалентное возмещение последней нанесенного ущерба.

Если одна родственная группа по вине другой теряла своего члена, то виновная сторона могла возместить нанесенный ущерб выплатой дароплатежа. Так возникла цена крови - вергельд. Если даже убийство можно было компенсировать дароплатежом, то тем более становилась возможной компенсация за прочие виды личного ущерба: ранения, увечье, насилие, оскорбление и т. п. Так возникли различного рода компенсации. Причем принятие вергельда не было обязательным. Потерпевшая сторона могла предпочесть возмездие - кровную месть.

Подобно тому как обязанность мстить за обиду лежала на всех членах потерпевшей родственной группы и объектом кровавого возмездия мог быть любой член виновной стороны, обязанность выплаты возмещения за ущерб лежала не только на обидчике, но и на всей его группе. Действовал принцип коллективной вины. На стадии первобытнокоммунистического общества в качестве сторон, между которыми имел место конфликт, выступали роды. На стадии первобытно-престижного общества ими стали главным образом филии. И общая тенденция развития заключалась в том, что в качестве сторон в конфликте начинают выступать филии все более низкого уровня: не столько генофилии, сколько медифилии и даже минифилии. Именно на членов этих родственных подразделений ложилась теперь обязанность и мстить за обиду, и выплачивать компенсацию потерпевшей стороне.

Раньше конфликты из-за нанесения личного ущерба случались только между членами разных общин. С переходом к первобытнопрестижному обществу, с увеличением размера общин и появлением в их составе нескольких родственных групп, главным образом филий низкого порядка, такого рода конфликты стали возможными и внутри общин, причем не только многородовых, но и однородовых. Мстили друг другу и выплачивали компенсации филии, принадлежавшие к одной более широкой филии, скажем, генофилии. В результате обычное право, которое раньше регулировало отношения только между членами разных общин, начало теперь, наряду с табуитетом и моралью, определять отношения людей и внутри социоисторических организмов.

В случае, когда виновная сторона была готова возместить ущерб, между вовлеченными в конфликт группами могли вестись переговоры нередко через посредство лиц, которые не принадлежали ни к одной из них, но имели связи и с той, и другой.

Обращаясь к конфликтам, связанным с причинением имущественного ущерба члену одной родственной группы членами другой, прежде всего отмечу, что отнятие имущества с применением насилия, т. е. грабеж, в первобытнопрестижном и предклассовом обществе рассматривалось как нанесение ущерба личности. Этот конфликт разрешался теми же способами, как в случае убийства, ранения, похищения женщины, насилия над ней и т. п.

Под причинением собственно имущественного ущерба, отличного от ущерба, нанесенного личности человека, кроме кражи и потравы полей, понималось в основным невыполнение человеком его имущественных обязательств по отношению к члену другой родственной группы. Это - затягивание с отдаром, явно неэквивалентный отдар или отказ от отдаривания, слишком малый дароплатеж, затягивание с его выплатой или прямой отказ от выплаты, затягивание с возвращением займа или отказ него и т. п.

Как уже указывалось, конфликты на почве имущественного ущерба, которые тоже первоначально возникали между членами разных общин, в последующем стали возможными и между членами одной общины. За человека, потерпевшего имущественный ущерб в результате действий члена другой родственной группы, могли вступиться и обычно вступались члены его собственной родственной группы. Однако совместные действия в такого рода случаях не были столь обязательными, как в случае убийства или причинения иного личностного ущерба.

В результате человек, потерпевший имущественный ущерб, нередко прибегал к помощи вредоносной магии, стремясь навлечь на обидчика или обидчиков кару не естественным, а сверхъестественным способом. Чаще всего обиженный стремился магическим способом умертвить обидчика. С этой целью либо он сам совершал нужные магические действия, либо обращался к услугам известного своим магическим искусством колдуна. В первобытнопрестижных и более поздних - предклассовых - обществах угроза применения вредоносной магии являлась важным средством обеспечения соблюдения людьми, принадлежавшим к разным родственным группам, имущественных обязательств по отношению друг к другу. Об этом свидетельствуют данные этнографии.

Широкое распространение на этой стадии вредоносной магии привело к возникновению у значительного числа народов веры в то, что всякая ненасильственная смерть - это следствие колдовства. Поэтому, когда в такого роде обществе умирал человек, члены его группы начинали выяснять, кто именно из чужаков своими магическими действиями вызвал его смерть. А дальше родственники умершего стремились либо убить подозреваемого или одного из его родственников, либо получить от группы подозреваемого компенсацию. Подозреваемые обычно отрицали свою вину. Результатом нередко была длительная вражда, которая выливалась в серию кровавых расправ.

Дела, в которых были очевидны и виновность одной из сторон, и размеры причиненного ею ущерба, обычно решались путем переговоров между вовлеченными в конфликт группами. Эти переговоры могли вестись как прямо, так и через посредников. Когда же в деле оставалось много неясного, и каждая из сторон трактовала его по-разному, возникала тяжба. И когда втянутые в нее стороны оказывались неспособными разрешить конфликт самостоятельно, они могли обратиться к посторонним лицам с просьбой рассмотреть их доводы и решить, кто из них прав и кто виноват. Так, по-видимому, на этой стадии возник суд посредников (медиаторов), или третейский суд. Чаще всего этот суд разрешал имущественные тяжбы, хотя в принципе он мог рассматривать любые конфликты.

Вместе с тем третейский суд не был постоянным органом. Вопрос о его составе каждый раз решался заново сторонами, которые прибегнули к такому способу разрешения конфликта. Само собой разумеется, что никакой принудительной силой этот суд не располагал. Единственной реальной силой, способной прибегнуть к физическому насилию, являлись только родственные группы, прежде всего филии. Когда две стороны обращались к услугам суда посредников, то предполагалось, что они примут его решение, каким бы оно ни было. И когда одна из сторон отказывалась выполнить решение суда, другая получала санкцию общественного мнения на применение силы.

Хотя на данной стадии обычное право продолжало регулировать отношения прежде всего между группами, оно стало существенно сказываться и на отношениях внутри групп. И дело здесь не только в том, что группа, являвшаяся субъектом обычного права могла состоять из нескольких образований, каждое из который также могло быть субъектом обычного права. Каждая группа выступала в защиту своего члена независимо от того, был ли он прав или неправ в своих отношениях с членами других групп. Но если член группы слишком часто ввязывался в конфликты с членами других групп, это могло дорого обойтись первой группе: она либо теряла людей, либо делала большие выплаты в качестве компенсации за ущерб, который ее член наносил чужакам. В результате общественное мнение начинало осуждать действия данного человека. Так к обеспечению функционирования обычного права оказывалось подключенным общественное мнение группы. Если давление группы не приводило к желаемому результату, то предпринимались определенные действия: нарушителя могли изгнать из группы или даже уничтожить, чтобы пресечь зло, которое ей причиняли его действия.