2015-05-18
4297
Люциус, испытывая крайнюю степень раздражения, сбежал по ступенькам, по пути огрев тростью ни в чем не повинную вычурную каменную урну, стоявшую у входа. С трудом взяв себя в руки, он со злостью оглянулся на переливавшуюся всеми цветами радуги вывеску на двери: «Фирма Валгалла: мы превратим вашу жизнь в вечный праздник» и уже степенно проследовал к выходу из Темной аллеи. Только теперь, занимаясь уже вторым приемом, Малфой понял, как много сил и нервов требовалось Нарциссе, чтобы организовывать все те балы и празднества в мэноре. Что, кстати, она проделывала, как будто бы безо всякого напряжения, легко, словно играючи. Причем не прибегая к помощи идиотов-специалистов из фирм. Двухчасовое обсуждение предстоящего дня рождения Гарри полностью вывело Люциуса из себя. Он несколько раз подавлял сильное желание хорошенько проклясть дебила-декоратора за его «супермодные цветовые решения», а постоянно заискивающего организатора приема за предложение «пригласить популярную молодежную группу «Тролли» — детки будут в восторге!» Заодно Малфой решил высказать все, что он думает о «Валгалле», леди Паркинсон, порекомендовавшей ему этих комедиантов после того, как он остался недоволен работой другой фирмы-устроителя дня рождения Драко.
Рабочий день в министерстве еще не был окончен, Люциуса ждало множество срочных дел, а потом еще было необходимо вовремя вернуться в мэнор, чтобы сменить Сириуса, который тоже собирался сегодня проверить работу своего отдела. Дети волшебников до года должны постоянно находиться с одним из родителей, иначе их магическое поле в будущем могло стать нестабильным и недостаточно сильным. Сириус, конечно, был недоволен, что ограничен в своих перемещениях еще какое-то время, но его раздражение не шло ни в какое сравнение с истериками, которые закатывала мужу Нарцисса, когда была вынуждена оставаться с Драко. Люциус почти дошел до Косого переулка и находился в той части Темной аллеи, которая являлась «выставкой» всего самого наихудшего, что мог предложить волшебное сообщество. Эта показушная грязь заставляла магглорожденных держаться подальше от истинного содержимого магического мира. Внезапно кто-то ухватил его за локоть, и Малфой вздрогнул, одновременно вырывая руку из захвата и отступая в сторону. Он выхватил палочку и направил ее на неопрятную, беззубую старуху, державшую поднос с горкой человеческих ногтей.
— К-купите н-ногти, б-богатый лорд, — заикаясь от испуга забормотала та, с ужасом косясь на палочку. — С-самый лучший и свежий товар.
— Пошла прочь! — презрительно выдохнул Люциус, спрятал палочку и развернулся, чтобы продолжить свой путь. Через пару минут он уже смешался с толпой в Косом переулке. Старуха явно была новенькой, иначе бы знала, кого следует, а кого категорически не рекомендуется трогать на Темной аллее. Но это происшествие живо напомнило ему другое. То, что так круто изменило и его жизнь, и жизнь всей его семьи. Малфой улыбнулся, вспоминая тот разговор с Северусом. Сейчас Люциус, ознакомившись со всеми доступными ему источниками о путешествиях во времени, понимал, что Снейп, так сильно вмешавшись в прошлое, вернуться назад уже не мог. Он разрушил своими действиями собственное время. Но лорд Малфой все же желал своему другу удачи и был благодарен за мужественный поступок, на который сам Люциус вряд ли бы решился.
«Интересно, — подумал он, снова и снова возвращаясь к этому вопросу, — что же заставило его совершить такое самоубийственное, по-другому и не скажешь, деяние? Любовь к Джеймсу Поттеру? Но он заранее знал, что возможность попасть в нужное время слишком сомнительная. Не зря же он подготовил документы не только для Эванс, но и для меня? Судьба волшебного мира или чистокровных? Северус никогда не был альтруистом и заботился только о нескольких людях, да и то весьма своеобразно. В конце концов, он же слизеринец, а не гриффиндорец!»
Люциус встряхнул головой, словно избавляясь от вопросов, на которые он никогда не получит достоверных ответов, так как тот, кто мог бы дать их — уже не существует, вероятно, тот Снейп погиб из-за возмущения временных потоков. Малфой же старался полностью использовать плоды трудов и самопожертвования друга, не собираясь терять такой подарок судьбы.
* * *
Высокий худой старик с трудом ковылял между ровных рядов надгробий. Каждый шаг отдавался пронзительной болью в распухших, изуродованных коленях. Болезнь была уже слишком запущена, когда он взялся за лечение. Ни зелья, ни мази уже не помогали, а лишь ненадолго избавляли от резкой, простреливающей все тело боли. Утренняя воскресная служба недавно закончилась, и прихожане, переговариваясь друг с другом, расходились по домам. Вежливо поклонившись уходящему священнику, сторож дождался, пока уборщица наведет в церкви порядок, вытащил тяжелую связку ключей и закрыл дверь. Возвращаться в сторожку не хотелось, и старик решил пройтись по кладбищу. Он привычно бродил между могилами, оглядывая памятники, попутно отмечая, где нужно его участие: подмести дорожки, вырвать крапиву, которая, несмотря на глубокую осень, продолжала расти, убрать засохшие цветы или пришедшие в негодность венки. Сторожу почти сразу понравилась атмосфера, царящая на кладбище. Она была особенной, умиротворяющей и успокаивающей душу. Тревога, суета, волнение, все это, как и многое другое, оставалось за кладбищенской оградой. Поэтому разговор на повышенных тонах сразу привлек его внимание. Он осуждающе покачал головой. Как кошка с собакой, право слово. Столько лет прошло, а они никак не успокоятся. Сторож совсем забыл, какой сегодня день. Эти двое появлялись на его кладбище несколько раз в год. Летом, в тот день, когда состоялась Битва за Хогвартс, и на Самайн, когда многие волшебники чтут память своих умерших предков. И если брюнет возлагал цветы к двум могилам, то блондин — только к одной. Старик остановился, его взгляд скользнул по давно знакомой надписи на гранитной плите: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»(1).
— Ну разумеется, Потти, виноват опять я! Сколько раз тебе говорить, я к твоему «Золоту Мидаса» никакого отношения не имею. Я был акционером — и все! Да, мне хватило мозгов вовремя забрать свои деньги из этого дерьма. Но это не значит, что я был организатором!
— Вы забываетесь, мистер Малфой, — произнес брюнет таким холодным тоном, каким можно было бы заморозить воздух. — Чем бы вы ни занимались в этой фирме — это не повод игнорировать вызов в аврорат.
— Ах, простите, господин Главный Аврор, — ехидно заулыбался блондин, пытаясь скрыть свое волнение, из-за которого он переходил от развязно-панибратского тона к церемонно-официальному, — я был во Франции и не мог явиться. Разве мой адвокат вам это не объяснил? Насколько мне известно, он должен был предоставить все необходимые документы.
— Хорошо, — сквозь зубы процедил брюнет, — а вчерашний вызов?
— Во-первых, — пожал плечами блондин, — моя жена очень плохо себя чувствовала. Мне пришлось вызывать к ней колдомедика. Вы, как отец троих детей, должны понимать, что нельзя оставлять женщину одну в таком состоянии. А во-вторых, не вижу смысла в этом допросе. Я могу лишь повторить все то, что уже содержится в предоставленных аврорату документах. Или, — он вплотную приблизился к брюнету, словно собирался его поцеловать, и, придав своему голосу бархатистые и чарующие нотки, томно проговорил: — Ты по мне соскучился, Потти?
Главный Аврор отпрянул и сердито рявкнул:
— Брось эти пидорские штучки, Малфой!
— Ах, Потти, Потти, — буквально пропел блондин, — так и остался невоспитанным магглом. Неужели за все эти годы ты так и не узнал, что в однополых связях для волшебника нет ничего предосудительного? Разве твой волчонок не просветил тебя? Не забрался в твою кровать? Или ты предпочитаешь трахать его на столе в кабинете?
— Да как ты смеешь! — Поттер сжал кулаки. Вокруг него начала отчетливо сгущаться магия. — Тедди — мой крестник!
Малфой поежился, ощущая тяжелую, давящую мощь своего собеседника, но ерничать не прекратил:
— А это что, проблема? — он удивленно приподнял бровь. — У оборотней, говорят, сексуальное притяжение почти такое же сильное, как и у вейл. Ты ведь и сам это знаешь, верно? Слышал, что тебе неоднократно приходилось заминать скандалы с участием родителей тех, кого оприходовал твой крестник. Пока он учился в Хогвартсе, он переспал с половиной студентов. А может, и педагогический состав в этом поучаствовал? При полной неразборчивости этого звереныша в связях, меня не удивит, если он и пентюха Лонгботтома поимел.
— Хватит! — голос Поттера буквально звенел от едва сдерживаемой злости. — Еще одно оскорбление, и я сам отволоку тебя в каталажку! Ты так и не научился сдерживать свой поганый язык, Малфой! — он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться и взять свою силу под контроль, и отчеканил: — Завтра в десять — к следователю. Не явишься — пошлю группу захвата в мэнор. Заблокирую все счета твоей семьи. Организую финансовую проверку предприятий.
— Зря потеряете время, господин Главный Аврор, — насмешливо перебил его Малфой.
— Может быть, — Поттер одарил его тяжелым взглядом, — но деньги вы потеряете. Упущенная прибыль — это всегда очень неприятно, не так ли? — он раздвинул губы в хищной улыбке, больше похожей на оскал, и аппарировал.
Блондин немного постоял, тупо глядя на то место, где еще недавно находился его визави, прошипел несколько ругательств, с досадой стукнул кулаком о памятник и тоже исчез.
Старик неодобрительно нахмурился: эти двое были так увлечены друг другом, что не замечали ничего и никого вокруг. Сторож был сквибом, но рядом могли оказаться и магглы. Да и вводить посторонних в курс своих почти семейных разборок — он ухмыльнулся — было крайне неосмотрительно.
— Ну, здравствуй, mon cher ami(2).
Сторож вздрогнул и обернулся, выругав себя за то, что увлекся созерцанием спорящей парочки и не услышал, как кто-то подошел к нему самому. Люциус Малфой был все так же великолепен: время, казалось, не коснулось его. А почти невидимые паутинки морщин в уголках глаз и губ лишь подчеркивали его зрелую мужественную красоту.
— Простите, господин, — старик подобострастно поклонился, — вы, должно быть, ошиблись. Не имею чести знать вас.
— Брось, Северус, — Малфой недовольно поморщился. — Неужели ты думал, что я не узнаю, где ты прячешься? Я наблюдал за тобой не один день. Ты отлично замаскировался. Это не чары или заклинания. Усовершенствовал Оборотное зелье, судя по всему?
Сторож на миг задумался. Он мог бы продолжать отпираться, но сбить со следа хитрую лису-Люциуса было всегда весьма затруднительно. А уж если тот подошел к нему, значит, прятаться уже бесполезно.
— Пойдем ко мне, поговорим, — Снейп кивнул на сторожку.
Пристанище бывшего шпиона было сложено из больших, плохо отесанных каменных блоков — остатков древнего замка, когда-то стоявшего на этом месте. Малфой перешагнул порог убогого жилища с видом короля в изгнании, которого выкинули из дворца в нищенскую хижину самого бедного крестьянина.
— Ну и нора! Хотя выкурить тебя из нее было очень непросто, — отметил аристократ, огляделся и, смахнув платком с грубого деревянного табурета предполагаемую грязь, уселся на него.
Северус молча подошел буфету, достал пузырек с антидотом и выпил его. Зельевар действительно усовершенствовал оборотное зелье, и теперь оно действовало тридцать шесть часов. Кроме того, в нем могли быть использованы частицы как живого, так и мертвого человека. Подождав, пока изменения закончатся, Снейп закашлялся, хватаясь за горло — яд Нагини необратимо повредил его связки и трахею — выпил еще одно зелье, облегчающее дыхание, и все еще хриплым шепотом пробормотал:
— Где я прокололся?
— Arbor Vitae(3). В Англии, увы, не осталось зельеваров, способных его сварить. Доставить же это зелье из заграницы просто бы не успели. Я искал тебя долго. Очень долго. Но потом решил, что ты все же мертв. И вдруг узнаю, что находящийся на грани смерти старший аврор Поттер получил сложнейшее темное зелье, спасшее ему жизнь. Ты так и не прекратил заботиться об этом мальчишке.
— Старые привычки неистребимы, — криво усмехнулся Снейп. — Я понадеялся, что всех устроит предложенное мной объяснение.
— Да, да, — Люциус кивнул, не скрывая ироничную усмешку, — гриффиндорцы, даже эта мисс Грейнджер, ах, нет — уже давно миссис Уизли, с удовольствием проглотили глупую сказку о том, что некий зельевар, будучи проездом в Англии, узнал о плачевном состоянии мистера Поттера и из уважения к заслугам последнего сварил ему панацею практически от всех проклятий. И просил себя не искать, так как почти половина составляющих этого зелья — запрещенные. Ты знаешь, что Рон Уизли даже сломал свою палочку, чтобы проверить, действительно ли это Arbor Vitae. Другого способа быстро отыскать волос единорога и убедиться, что это то самое зелье, они не нашли. И эти идиоты не сообразили, что никто не будет возить с собой двенадцать ингредиентов, за которые могут посадить в Азкабан лет на пять. А достать в короткий срок столько запрещенных составляющих в чужой стране никому не под силу.
— Тринадцать.
— Что?
— Тринадцать ингредиентов. Я истратил свои последние запасы крови единорога и дракона. И половину имеющейся крови русалки.
— И никакой благодарности, верно?
— Я не нуждаюсь в ничьей благодарности, — Снейп сердито нахмурился. — Я хочу, чтобы меня, наконец, оставили в покое. Что тебе нужно от меня, Люциус? И как ты все же нашел меня?
— Три года… — Малфой задумчиво посмотрел в низенькое маленькое окошко. — Три года я искал тебя через поставщиков ингредиентов. Но ты к ним не обращался. Использовал собственные запасы.
— Я успел вывезти их из Хогвартса. Спрятал в Гринготтсе. Хотя и не надеялся, что выживу. Забавно, как человек стремится сохранить нажитое, хотя знает, что с собой в могилу не унесет.
Люциус с сочувствием взглянул на друга:
— Ты просто знал, что тебе некому их оставить.
— Я мог бы завещать их Драко.
— Ах, Драко? — Малфой насмешливо фыркнул. — Для Драко, как и для меня, зелья лишь хобби, приятное времяпровождение, а не смысл жизни, — он не произнес фразу «как для тебя», но она словно повисла в воздухе. — Мой сын занят семейным бизнесом.
— Да, сегодня я имел удовольствие наблюдать его в высшей степени профессиональные переговоры, — скептично произнес Снейп.
— Увы, — Люциус беспомощно развел руками, — Драко никогда не умел оставаться хладнокровным в присутствии Поттера. Любовь, ревность, ненависть, желание причинить боль — все это смешалось в такую причудливую взрывоопасную смесь … Мне кажется, однажды рванет так, что от моего сына останутся лишь жалкие ошметки. Я пытался оградить Драко от встреч с Поттером, хотел сам посещать все приемы, где они бы могли столкнуться. Но сына тянет к твоему протеже, как мотылька к огню.
Северус намеревался было запротестовать против Поттера в качестве своего протеже, но понял, что это бесполезно и промолчал. Зельевар вспомнил, какой вдохновенной ненавистью горели глаза его крестника, когда он говорил о Поттере. Снейп поначалу даже искренне считал, что это Люциус настроил сына против Мальчика-Который-Выжил. Пытался как-то переубедить крестника, заставить его понять, что подобная конфронтация с всеобщим любимчиком крайне неразумна. А потом, когда Драко получил задание Темного лорда и отказался рассказать, в чем оно заключается, Северус, волнуясь за крестника, пошел на крайне неприглядный поступок — выкрал его дневник. Декан Слизерина надеялся, что Драко мог бы в нем написать или хотя бы намекнуть о своем задании. С огромным трудом вскрыв защитные чары, Северус обнаружил, что дневник полон Поттером. Поттер был повсюду: в каждой записи, в каждой строчке, даже в рисунках на полях. И о ненависти речь даже не шла — в дневнике Драко был честен с самим собой. Подобная одержимость могла бы напугать Снейпа, если бы он сам не был болен чем-то подобным. Малфой-младший первое время отчаянно искал свой дневник, но потом решил, что, видимо, тот затерялся в хламе Выручай-комнаты. Версию, что кто-то посторонний мог проникнуть в его отдельную спальню старосты и забрать дневник, Драко отбросил, как трудновыполнимую. Да и сведения из дневника нигде не всплыли. Никто не пытался шантажировать его записями. А эта книжица в зеленой обложке до сих пор хранилась среди книг его крестного.
— Кстати, о Драко, — меж тем продолжил Люциус. — Именно он, по моей просьбе, спрятал в твоей могиле один интересный артефакт, который отслеживает магическую подпись волшебника. Оборотное зелье, чары иллюзии и прочее волшебство не могут обмануть его. Я надеялся, что ты, рано или поздно, решишь навестить собственную могилу или же саркофаг, — аристократ неодобрительно посмотрел в сторону могилы Поттеров, — своей любимой грязнокровки. Одна аппарация, и я…
— А если бы я не аппарировал, а прибыл бы маггловским способом? — насмешливо поинтересовался Снейп.
— Я понадеялся на удачу, — пожал плечами Малфой. — И, как видишь, она мне не изменила. Но каково же было мое удивление, когда я, прибыв на сигнал артефакта, обнаружил кладбищенского сторожа, пытающегося привести в чувство мальчишку-маггла!
— У мальчишек-магглов странные представления о собственной храбрости, — усмехнулся Северус. — Они думают, что ночное пребывание на кладбище уверит всех в их небывалом мужестве.
— Одни мальчишки ходят на кладбище, другие — за философским камнем и хоркруксами, — понимающе улыбнулся Малфой, — а спасать всех приходится ни в чем не повинному зельевару.
— Я расслабился — все-таки уже восемнадцать лет прошло, да и ночь была. Не подумал, что мой Ennervate могут отследить.
— Еще год я просто следил за тобой. Редко и осторожно, чтобы не спугнуть. Даже Драко не говорил. Северус, я пришел, чтобы пригласить тебя в Малфой-мэнор, — торжественно и серьезно проговорил аристократ. — Если ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, что ты жив, обещаю сохранить твою тайну. Ты нам нужен. Очень. Как друг, нет, скорее, как брат, как крестный. Как дорогой для всех нас человек. Хватит уже прятаться в этой дыре. Ты слишком молод, чтобы хоронить себя. Оставь мертвым это кладбище, вернись к нормальной жизни!
Снейп внимательно выслушал воодушевленную, видимо, давно подготовленную речь Малфоя. И невольно вспоминал обстоятельства, благодаря которым оказался в этом месте.
Волшебника убить сложнее, чем маггла. Магия стремится помочь своему носителю. Как только жизнь зельевара повисла на тонком волоске, и он впал в кому из-за сильной потери крови, сработал автоматический портал, перенесший его туда, где он намеревался умереть — на могилу к любимому человеку. Он действительно не надеялся, да и не хотел выжить. Его существование — он даже не мог назвать это жизнью — было жалким и бессмысленным. Поэтому, многократно расплатившись со всеми долгами, которые появились у него неизвестно за какие грехи, Северус решил, что смерть гораздо предпочтительнее. Но кладбищенский сторож-сквиб, обнаруживший в своих владениях умирающего волшебника, думал по-другому.
Отец спасителя был аптекарем, и у сторожа оказался неплохой запас различных зелий, доставшийся ему в наследство. Сквибу удалось не только выходить Снейпа, но и сохранить его местонахождение в секрете. Почему сторож помог Пожирателю — Северус был уверен, что тот, несомненно, узнал бывшего директора Хогвартса — да еще не стал выдавать его, осталось секретом. Первые два года Снейп не мог разговаривать и не горел желанием с кем-то общаться. Старик же был угрюмым, нелюдимым человеком и не собирался объяснять свои мотивы. Как только Снейп стал передвигаться без посторонней помощи, он тут же начал варить зелья и себе, и своему спасителю. Суставы старика были в ужасном состоянии, а мази, которые тот приобретал как в маггловской, так и в магической аптеках, оказались не слишком эффективны. Зелья Мастера-зельевара были, конечно, на порядок сильнее, чем продаваемый в аптеках «ширпотреб», но помощь запоздала — сквиб был слишком стар. На третий год Северус остался один — сторож умер. Внутренне потешаясь над иронией ситуации, Снейп похоронил сквиба в собственной могиле с помпезной каменной плитой, на которой, помимо имени, была выбита надпись: Facta sunt potentiora verbis(1).
Северус не сомневался, что след портала в Визжащей хижине обнаружат, но вот проследить, куда он ведет, не смогут. В последний год войны среди Пожирателей стали очень распространены так называемые «посмертные порталы». Они срабатывали, когда все показатели жизнедеятельности организма падали до самого низкого уровня. Мало кто из последователей Волдеморта хотел, чтобы его труп подобрали авроры или фениксовцы и похоронили в общей могиле неизвестно где. Кроме того, нет трупа — нет и доказательства участия волшебника в противозаконной деятельности, поэтому к семье погибшего не будет никаких претензий со стороны аврората. Правда, эти порталы, которые помещали в коренные зубы, были достаточно капризны и часто разрушались во время боя, особенно если заклинание попадало в голову.
Зельевар знал, что Поттер уверен в его смерти — только колдомедик мог бы определить, что Снейп еще жив. Как это удалось сторожу, было для него загадкой. Возможно, у старика был какой-то артефакт, или какие-то знания и умения все же достались ему от отца, или он все же обладал какой-нибудь слабенькой магией, или же сыграл свою роль многолетний опыт в видении мертвых тел… гадать можно было бы бесконечно.
Год Золотое Трио искало тело Снейпа — они тоже знали о посмертных порталах. Ими были посещены все возможные места, на которые мог бы быть настроен портал: и дом в Тупике Прядильщиков, и Малфой-мэнор, и даже это кладбище. Северус тогда только начал вставать с постели и осторожно наблюдал сквозь небольшую щелку в занавесках за долгим разговором сторожа и Поттера. Но старик оказался крепким орешком, и Спаситель магического мира удалился ни с чем. О своей реабилитации и награждении орденом Мерлина второй степени зельевар прочитал в Пророке, как и о том, что через год его признали умершим. Поттер устроил ему могилу рядом с мемориалом своих родителей. Видя это, с его точки зрения, безобразие, Снейп еще раз пожалел о своем решении оставить воспоминания идиотскому мальчишке. В последний путь пустой гроб провожали пятеро: Поттер, Грейнджер и Малфои. Северусу это показалось еще одним доказательством ничтожности собственной жизни. Пять человек решили, что он заслуживает прощания. И только двоих из них — Люциуса и Драко — он хотел бы видеть рядом со своей могилой.
— Нет, — Северус качнул головой, словно стряхивая с себя воспоминания, — я останусь здесь.
— Если не хочешь жить а Малфой-мэноре, то у меня есть имение во Франции.
— Нет, — твердо повторил зельевар. — Я нахожусь там, где я хочу, и с теми, с кем я хочу, — горькая усмешка появилась на его лице. — Мертвые не предают. Но ты и Драко можете навещать меня, если захотите, только не в своем облике. Я дам вам Оборотное зелье, иначе будет сложно объяснить, чем заинтересовал блестящих аристократов кладбищенский сторож-сквиб.
— Ты не прав, — глаза Малфоя затуманились, став темно-серыми, словно грозовая туча, — бывает, и мертвые предают. Тем, что не выжили. Ладно, — он встал и направился к двери, — я и не надеялся на успех. Если бы ты хотел, ты бы давно и сам убрался из этого склепа. А Оборотное зелье Драко сварит сам. Стандартного нам будет достаточно. Проводишь? А то внук уже заждался. Сегодня я обещал навестить его в Хогвартсе — меня снова восстановили в Попечительском совете.
— Поздравляю. Я видел Скорпиуса. Драко однажды приводил его с собой. Бойкий мальчик.
— Да, — аристократ медленно шел по кладбищу в сопровождении зельевара, тростью сбивая попадающиеся по бокам тропинки стебли крапивы. — Знаешь, я был уверен, что после моего предательства мой род завершиться на Драко. Магия не прощает клятвоотступников. Но Скорпиус оказался сильным магом. И Астория снова в положении.
— Что же тут странного? Посмотри на Уизли. Семеро детей. Кроме одного, все живы-здоровы и счастливы.
— Ты не понимаешь, — Люциус укоризненно посмотрел на друга. — Одно дело — пойти против законов Правителя и подвергнуться остракизму со стороны аристократических семейств, а другое — напрямую предать милорда.
— Ты спасал сына.
— Магии это безразлично. Я нарушил вассальную присягу. Я не сражался. И самое непонятное. Возьмем Уизли — ни один из них не был достаточно сильным магом. Если бы они не поддержали Поттера, то так бы и остались третьеразрядными клерками, аврорами, драконологами. В двух войнах Уизли и Прюитты сражались против Господина. То есть, тут они тоже предали его. Но внуки Молли и Артура Уизли — сильные волшебники, сильнее своих отцов и матерей. За исключением детей Поттера — он все же Великий маг, а они не так часто рождаются. Но то, что все трое имеют более высокий потенциал, чем Джиневра Уизли — это определенно. Я специально посмотрел в архивах министерства данные по магическим выбросам несовершеннолетних волшебников.
— А зачем это тебе понадобилось? — удивленно спросил Снейп.
— У Панси Паркинсон было уже четыре выкидыша. Булстроуд вообще не может забеременеть, у Блейза Забини родилась дочка-сквиб. Мне продолжать? — увидев, как Северус отрицательно качнул головой, Малфой задумчиво проговорил: — Такое впечатление, что мы выбрали не ту сторону. Хотелось бы мне взглянуть на родословное древо Поттера.
— А что там глядеть? Лили — магглорожденная, а уж родословная Поттеров тайны не представляет.
— Да, наверное. Ну, хорошо, жди нас с Драко через недельку.
— Тогда возьми Оборотное зелье, — Северус вытащил из кармана старомодного черного сюртука пузырек и протянул его Малфою. — За неделю Драко не успеет его сварить.
— Спасибо.
Малфой взял пузырек, огляделся по сторонам и аппарировал. И только после этого Северус спохватился, что сам забыл выпить Оборотное. К счастью, вокруг не было ни одного человека. Снейп поспешил вернуться в сторожку, ругая себя за невнимательность — встреча с другом слишком выбила его из привычной колеи. Зельевар закрыл дверь на мощный засов, занавесил окна и достал заначку — бутылку коньяка тридцатилетней выдержки. Отпивая небольшими глотками ароматный напиток, он снова проводил ревизию своей неудавшейся жизни. Фраза Люциуса: «Такое впечатление, что мы выбрали не ту сторону», чем-то зацепила его, она постоянно крутилась в голове, не давая покоя. Ночь тоже прошла без сна. Перед его глазами всплывали знакомые лица, разговоры, собрания Пожирателей, доклады Дамблдору, непокорные вихры и зеленые глаза Поттера. Желание все изменить, переиграть, все больше завладевало Северусом. Как только небо посерело, предвещая близкий рассвет, Снейп покинул постель со скрученными из-за его метаний простынею и одеялом и подошел к кухонным полкам. Потряс банку с сахаром, чтобы найти в ней ключ от сейфа, переоделся в мантию, выпил Оборотное зелье и аппарировал в Косой переулок. До открытия Гринготтса было еще три часа, но оставаться в сторожке у него не хватало терпения.
* * *
Спустя месяц Снейп сидел в своем жилище и перебирал уже готовые документы. Легкость, с которой ему удавалось выполнять все задуманное, даже несколько пугала его. Казалось, что сама Судьба взяла его за руку и вела по выбранной им тропинке. Очень вовремя заболела жена хозяина типографии, в которой печатался и «Ежедневный Пророк», и большинство издаваемых в Англии магических книг. Требовалось сложное зелье, в обмен на которое издатель согласился отпечатать несколько экземпляров газет и книг с биографией Героя. Отдавая заказ Драко, он понимающе ухмылялся Малфою-младшему, поддерживая его желание «подшутить над старым другом». В богатейшей библиотеке Малфой-мэнора нашелся старинный фолиант, в котором описывалось ритуал, благодаря которому можно продлить действие хроноворота, чтобы каждый его оборот переносил во времени не на час, а на год. В помощь себе Северус взял Драко. Только такой же сумасшедший, как и он сам, мог бы поддержать его авантюру. И сейчас его крестник сидел за столом, старательно скрипел пером, дописывая свой дневник и не обращая внимания на затяжки, которые оставляли на его шикарной шелковой мантии плохо оструганные доски табурета и стола (последнее время он аппарировал сразу в сторожку, чтобы не терять время на Оборотное зелье и не попадаться никому на глаза).
— Крестный, — Малфой оторвался от своей писанины и умоляюще взглянул на Снейпа, — ты обещаешь, что Поттер будет со мной?
— Все в твоих руках, Драко. Напиши так, чтобы твой отец даже не сомневался, что ему нужно забрать Поттера у магглов. Он должен быть уверен, что без Поттера ты погибнешь. Люциус однажды предал Лорда ради спасения твоей жизни. Нужно, чтобы он сделал это раньше.
— Это не составит труда, — Драко горько усмехнулся, — мне просто нужно написать правду. То, о чем я думаю каждый день. Я даже выучил его расписание, чтобы хоть изредка, издалека, в коридорах министерства или на приемах увидеть его. Быть рядом с ним. И не иметь никакой надежды на взаимность. Чем такая жизнь… лучше уж умереть… если бы не долг перед семьей… А может… — его глаза засияли надеждой, — лучше я отправлюсь в прошлое? Я сумею убедить отца!
— Да? — Снейп скептично хмыкнул. — Убедить в чем? Что его живому-здоровому сыну, отцу почти двоих детей непременно нужен Поттер? И для этого Люциус должен пойти на конфронтацию с сильнейшими волшебниками своего времени? У меня создалось такое впечатление, что при слове «Поттер» ты из слизеринца превращаешься в хаффлпаффца, напрочь отключая мозги и начиная думать совсем другим местом. Пойми, после первого поражения Темного Лорда положение твоей семьи сильно пошатнулось. Дамблдор сделает все, чтобы не позволить Пожирателю воспитывать будущего Героя. Ну а Темный Лорд, сам знаешь, никогда не прощает предателей. Мы все понимали, что он рано или поздно вернется: наши метки не исчезли. Поэтому, даже зная, что выиграет Поттер, Люциус никогда не станет подставлять свою семью. Скорее, он попытается скрыться сам и спрятать вас в другой стране, на другом континенте, под Фиделиусом, кровной защитой или какими-то другими способами, чтобы только не участвовать во второй войне. Именно для того, чтобы не оставить Люциусу выбора, я и подделал эти документы. Они бьют по двум самым слабым точкам твоего отца: судьба его рода и судьба чистокровных.
После окончательной победы Поттера над Лордом состоялись суды над всеми сторонниками последнего. Конечно над теми, кому удалось выжить. Бежать не успел никто. Все Пожиратели были так уверены в смерти Мальчика-Который-Выжил, что его внезапное воскрешение и гибель Повелителя от простого «Expelliarmus», явились для них полной неожиданностью. Но надо отдать должное Поттеру и его сторонникам — суды были честными, с использованием Веритасерума и думосборов. Адвокатские конторы сделали целые состояния, защищая сторонников Волдеморта. А благородство Героя не позволило ему полностью уничтожить семьи Пожирателей. Он неоднократно повторял в прессе и на заседаниях судов, что дети не должны страдать за грехи родителей. Поэтому, даже Паркинсон, открыто вставшая на сторону Темного Лорда, отделалась лишь крупным штрафом. Те же, чьи руки были замараны кровью, получили пожизненные срока в Азкабане. Семья Малфоев, благодаря Нарциссе и Драко, который «не узнал» Поттера в Малфой-мэноре и защищал его в Выручай-комнате, а также тому, что Люциусу, за все время второй войны, удалось никого не убить, вышла из этого испытания с наименьшими потерями: денежный штраф и трехлетний запрет на использование магии для главы семьи. Несомненно, репутация семей Пожирателей серьезно пострадала, но, сохранив большую часть своих капиталов и некоторые связи, они постепенно восстанавливали свое влияние.
— Кроме того, Драко, — продолжил зельевар увещевающим тоном, — ты прекрасно знаешь, что тот ритуал, который я собираюсь проводить, крайне опасен и сомнителен: из тех, кто его осуществил, смог выжить только один — тот, который уходил в прошлое всего лишь на три года. Что случилось с остальными, до сих пор неизвестно. Тебе нужно заботиться о детях, а я… я все равно уже считаюсь мертвым.
Драко нервно закусил губу. Ему было безумно жаль расставаться со своим вновь обретенным крестным и страшно за него. Но даже это не могло заставить его отказаться от своих намерений. Малфой-младший понимал, что если их затея удастся, то его жизнь кардинально изменится: не будет Скорпиуса, которого он нежно любил, не будет еще не рожденного ребенка, не будет Астории, сумевшей стать для него верным и понимающим другом, но он был готов на такой обмен, лишь бы заполучить Гарри. Поттер был его кислородом, без которого он не мог жить и дышать.
— А если ты попадешь к Эванс? — взволнованно спросил Драко. — Поттеры не любят нашу семью.
— Не переживай, в обмен на информацию я возьму с Лили клятву, что ваши семьи породнятся. Кроме того, я уверю ее, что вы «Связанные Судьбой».
— И она сможет убедить мужа?
— Джеймс, — Снейп презрительно покривил губы, — сделает все, что захочет его женушка. Она прекрасно обучила его плясать под свою дудку.
«Да, — подумал Северус с сожалением, — Эванс — не Джинни Уизли. Драко все же избалованный, слабовольный сопляк. Если бы Лили вела себя так же, как эта придурочная жена Героя, я бы нашел способ разлучить супругов».
Громогласные скандалы, которые Джиневра Поттер, истинная дочь Молли Уизли-Прюитт, закатывала своему благоверному как прилюдно, так и дома, давно уже стали достоянием общественности и источником сплетен для прессы. Она собственными руками, вернее языком, разрушала свой брак. Ведь Поттер — это далеко не безвольный Артур, который был готов безропотно терпеть диктат жены. По слухам, Главный аврор последнее время частенько оставался ночевать в родовом гнезде Блэков, а не в семейном коттедже в Годриковой долине. Драко нужно было только найти способ подобраться к Герою поближе. Вместо этого он вел себя почти так же, как рыжая стерва (и почему Поттерам так нравятся рыжие ведьмы?).
Да, Лили расплатится со Снейпом за полученную информацию брачным контрактом Поттеров и Малфоев. А вот что он потребует с Джеймса? Вернуть долг жизни, которым ему обязан зельевар? Но этого слишком мало за, как минимум, две жизни. Да, Снейп осознавал, что не получит своего любимого, но тот хотя бы останется в живых. Северус был уверен, что умница Лили найдет способ сохранить свою семью. По губам Северуса зазмеилась истинно слизеринская усмешка. Что там говорил Люциус? «Ты просто знал, что тебе некому их оставить»? Значит, Снейп получит то, ради чего он сможет жить дальше. Он представил себе младенца, похожего на Поттера — того, маленького, которого видел на крестинах, с торчащими во все стороны короткими волосенками. Как он будет лежать на руках у него, а не у Блэка, и рассматривать окружающих его людей не зелеными, а черными глазами. Если не можешь овладеть тем, кем ты хочешь целиком, можно удовольствоваться и его частью.
«Вот, если бы можно было попасть в прошлое еще раньше, — с сожалением подумал зельевар, начиная писать письмо себе самому. Послание он намеревался вложить в конверт, предназначенный Эванс, чтобы та передала его молодому Северусу, — но расчеты показали, что это совершенно невозможно — максимальный срок переноса — тридцать лет».
Снейп надеялся, что зелье, которым он покроет хроноворот, для придания ему большей прочности, позволит ему перенестись дальше, еще хотя бы лет на пять-семь. Да и более раннее прошлое было Северусу ни к чему — во время учебы в Хогвартсе он вел себя не умнее, чем Драко. Поэтому вряд ли смог бы воспользоваться полученными сведениями.
* * *
В первое же лунное затмение Северус стоял в тщательно вычерченном круге, стараясь не наступить на заключенный в нем знак бесконечности и руны. Все документы были собраны, бумага некоторых из них покрыта специальным составом, чтобы «состарить» ее. Ни чары, ни заклинания теперь не смогут показать истинный возраст этих документов. Для себя он оставил метку, которая была известна только ему — чтобы его молодая версия не стала копать слишком глубоко, разбираясь с подлинностью документов. Эванс же вряд ли сможет определить подделку — она хороша в зельях, но до него ей, тем не менее, было далеко. Бывший шпион размеренно поворачивал хроноворот, про себя отсчитывая число оборотов. На тридцать первом песочные часики засветились и стали потрескивать, но зельевар продолжил их вертеть. Когда реальность вокруг него подернулась дымкой и стала расплываться, ему вдруг представился укоризненный взгляд Дамблдора — человека, которого он любил, которым восхищался и которому доверял. И которого он убил.
— Ты так и не понял разницу между гриффиндорцами и слизеринцами, верно, Альбус? — прошептал Снейп пересохшими от волнения губами. — Гриффиндорцы готовы пожертвовать собой и своими близкими, чтобы спасти этот мир. А слизеринцы способны уничтожить мир, чтобы спасти своих любимых.
(1) — надпись на гранитной плите Ариадны и Кендры Дамблдор.
mon cher ami(2) — мой дорогой друг (франц.).
Arbor Vitae(3) — Древо Жизни (лат.).
