Множество идеологических нарративов

В предисловии к книге говорилось, что идеология может пониматься как средство упорядочивания действительности в целях ее понимания. Это средство влияет на восприятие

действительности, но не всегда служит существующей власти. С этой точки зрения в феминизме можно выделить главную идеологему: различие полов есть кардинальная социальная проблема, поскольку существующее положение вещей не может считаться равенством между полами.

Эта идеологема несводима лишь к одному источнику неравенства между полами. В то же время феминистки подчеркивают самодовлеющий и самоконструируемый характер господства. Указанный акцент сближает феминизм с постмодернизмом и постструктурализмом. М.Фуко и Ж. Деррида детально описали телесную и социальную микрофизику отношений силы и бинарные оппозиции современного общества. Однако постмодернизм и постструктурализм заинтересованы преимущественно описанием социокультурных феноменов. Тогда как феминизм однозначно ориентирован на политику. Этим определяется ряд его дилемм.

С одной стороны, все ныне существующие концепции справедливости и связанные с ними юридические аппараты содержат элементы произвольного конструирования и потому не могут считаться абсолютно объективными и удовлетворительными. С другой стороны, феминизм вынужден высказываться в пользу одной из концепций справедливости и права, которая выходит за рамки одного общества.

С одной стороны, идеология как ложное сознание формируется множеством факторов социальной действительности. С другой стороны, феминизм вынужден предпочитать женский опыт как главный фактор создания собственной идеологии. Не надо специально доказывать, что в этом опыте элементов лжи ничуть не меньше, нежели в мужском.

С одной стороны, любая совокупность социальных отношений порождает неравновесие сил и потому любое насилие ограничивает свободу. С другой стороны, феминизм вынужден принимать участие в насилии с помощью права или политики, поскольку без такого участия невозможны никакие социальные изменения.

Эти дилеммы в обозримом будущем разрешить не удастся. Но если иметь в виду предшествующую историю феминизма, то можно утверждать, что он будет пользоваться преимущественно идеями консерватизма. Как было показано во второй главе, для консерватизма как раз характерно подчеркивание значимости опыта как источника политического действия.

Феминистки заимствуют также положения современного коммунитаризма, в котором разрабатывается теория традиции как основы человеческой социализации. Традиция есть способ индивидуального конструирования личности, а не безличное начало. В ее рамках возникают индивидуальные нарративы о множестве человеческих судеб. Чтобы участвовать в традиции, требуется создать свой собственный нарратив. Без него невозможно культурное общение.

Итак, если рассматривать феминизм как идеологию — способ видения и осмысления мира, — то по мере его распространения он будет принимать все новые формы. Предвидеть их невозможно. Зато можно утверждать, что политический опыт западных стран будет постепенно терять универсальность. В этом контексте формируется российский и постсоветский феминизм.

Для политического опыта Запада характерна дихотомия публичной и приватной сферы. С этой дихотомией связывается проблема пола, а феминизм настаивает на преодолении указанной дихотомии. Тогда как в России ее никогда не было, поскольку русская власть всегда была переплетена с собственностью и идеологией. Какое влияние оказывает данное переплетение на классические бинарные оппозиции («чистое — нечистое», «война — материнство», «духовное — звериное»), предлагаемые для анализа западным феминизмом? На этот вопрос можно ответить только в процессе конкретного исследования русской культуры в сопоставлении с другими культурами. В политических понятиях отражается различие полов, преломляясь специфически в каждой культуре.

Задача российского и постсоветского феминизма — демаскировка всех следствий воздействия русской и советской власти на женское мышление и поведение. В том числе изуче-

ние сознательных и бессознательных половых конотаций, которые содержатся в главных философских и политических концепциях России. По крайней мере сравнение России с бабой — общее место русской мысли. И пока неясно, как это представление воздействует на политику.

Зато не вызывает никакого сомнения, что господство мужчин над женщиной в истории и современном состоянии России принимало самые звериные формы. Смогут ли русские женщины так преобразовать экономические, социальные и политические структуры страны, чтобы в них не осталось и следа мужской звериности? Сколько времени потребуется для ответа на этот вопрос — предсказать невозможно. Лишь постепенное накопление женского опыта, политики и философии будет создавать почву для русской модификации главного постулата европейского феминизма: приватная сфера есть политическая сфера.