Манипуляция и политическая риторика

Бюрократический индивидуализм определяет сферу манипулятивных отношений в современном обществе. Менеджер выступает в маске демиурга социальной жизни. Потребители и Терапевты созерцают его действия и заворожены умениями. Бюрократические структуры существуют во всем

мире в виде частных, семейных, национальных, транснациональных корпораций и правительственных агентств. Они устанавливают задачи абсолютного большинства членов современного общества и охватывают социальную жизнь в целом. Любая организация вовлечена в борьбу за средства достижения сверху установленных целей. Ее руководство занято управлением материальными, финансовыми и человеческими ресурсами. Все организации руководствуются официальной и неофициальной (явной и скрытой) дефиницией расходов и прибылей. Теневая экономика, политика и идеология стали универсальными явлениями современного мира. Именно из этого феномена вытекают критерии «рационального» и «успешного» отбора средств для достижения любых целей.

Критерии рациональности и успешности были первоначально сформулированы М.Вебером. В настоящее время они широко используются в различных социологических, политологических и организационно- управленческих концепциях. А также в абсолютном большинстве всех экономических, политических и идеологических структур современного мира. Коммунитаристы предлагают отвергнуть веберовскую (и родственные ей) теорию целиком. Прежде всего, потому, что она легитимизирует сферу манипулятивных отношений независимо от специфики социальных и политических систем. Концепция Вебера — частный случай тотального эмотивизма и произвола. Она не может использоваться для анализа современного общества.

Цели бюрократических организаций порождают конфликты ценностей. Эти конфликты не могут быть разрешены рационально. Выбор всегда связан с предпочтением одной иерархии ценностей всем другим. Этот выбор укоренен также в существовании классов, групп, наций, партий, аргументов, политических и религиозно-мировоззренческих систем. Следовательно, конфликт ценностей в концепции Вебера играет ту же роль, которая характерна для выбора классовой позиции в философии Маркса и Сартра или партийной позиции в политике Ленина и Троцкого.

С мировоззренческой стороны все эти выборы вытекают из ницшеанской концепции «переоценки всех ценностей». Во всех случаях обоснование выбора остается чисто субъективным, хотя используемые аргументы претендуют на

«объективное» отражение происходящих процессов. В этом контексте веберовская теория ценностей, социальной структуры и политического господства не являются либеральными и рациональными (как полагают до сих пор большинство последователей и исследователей Вебера), а марксистскими, экзистенциалистскими и эмотивистскими.

Для обоснования этого вывода коммунитаристы обращают внимание на повсеместный факт: в современном обществе индивидуальный выбор любой ценности, обязанности и способа поведения не может быть более рационален, чем выбор любого другого индивида. Отсюда следует, что все оценки, символы веры, религиозные и мировоззренческие системы в равной мере нерациональны. Это — чисто субъективные ориентации, вытекающие из чувств и тела индивидов. Тогда как стратегия внешнего воздействия на тело является универсальной характеристикой не только европейской, но и всех остальных культур. Поэтому никаких различий между религиозной, либеральной и социалистической репрессивной политикой не существует. Легальное господство с присущим ему бюрократическим способом управления ничуть не более рационально по сравнению с традиционным и харизматическим. Наконец, веберовская концепция власти и авторитета не дает возможности адекватно отразить специфику организаций, функционирующих в европейской культуре. Она затушевывает различие между манипулятивными и неманипулятивными отношениями.

Согласно Веберу, цели бюрократии являются лишь средствами поведения и не могут избежать обслуживания материальных и властных интересов и идеалов. Кроме бюрократии никто не может апеллировать к «рациональности» и «успешности». Само использование таких аргументов означает, что только бюрократический авторитет может обладать властью. Однако в современной социологии организаций до-

казано, что всякий начальник влияет на мотивы и реальное поведение индивидов путем создания ситуаций, при которых подчиненные начинают мыслить и вести себя в соответствии с «логикой» начальства. Отношение такой

«логики» к рациональным критериям было и останется проблематичным.

Надо учитывать и тот факт, что большинство индивидов заняты в организациях, которые тоже были созданы по частному и государственному произволу. Да и сами государства создаются и рушатся по произволу основателей государств, внутренних и внешних врагов. И чем больше организаций и государств существует в мире, тем больше сфера институционализованного произвола. Значит, поле рационального поведения индивидов на протяжении XX в. последовательно сужалось, а не расширялось. Следовательно, сами понятия свободы и суверенитета все больше теряют смысл.

Короче говоря, концепция «рациональной бюрократии» должна быть обращена против любых случаев ее использования в качестве «теоретического обоснования» приоритета одних обществ и систем управления перед другими. То же самое относится и к популярной ныне концепции «открытого общества» К.Поппера. Теоретики коммунитаризма обобщили главные направления критики всей методологии и социальной теории М.Вебера и К.Поппера. В итоге обобщения сформулировано принципиальное положение: стремление к устранению конфликтов и «консенсусу» не является основанием легитимной власти правительств всех стран и руководства всех корпораций.

Дело в том, что бюрократический индивидуализм и иллюзия о

«рациональности» систем государственного управления — следствия либерализма на практике и в теории. В либеральном обществе люди полагают, что они являются автономными и суверенными субъектами. Одновременно эти субъекты не противодействуют потребительским и бюрократическим видам практики. Рынок, бюрократия и правительства индустриальных стран втянули людей в систему

манипулятивных отношений. Она воплощена в социальных фигурах Потребителя, Менеджера и Терапевта, постоянно развивается и совершенствуется. Каждый индивид в большей или меньшей степени является ее представителем и носителем.

С одной стороны, люди стремятся сохранить самостоятельность и суверенность. Приписывают данным качествам ценность. В ней отражено несогласие индивидов с тем, чтобы их трактовали как объекты манипуляции. С другой стороны, люди преследуют свои частные интересы и связанные с ними вкусы. Такое поведение возможно только в рамках манипулятивных отношений, быть свободными, от которых не удается почти никому. Поэтому поведение абсолютного большинства индивидов в современном обществе не может быть последовательным.

Непоследовательность выражается в том, что индивиды не ставят перед собой задачу отвергнуть рынок и властно-управленческие аппараты государств одновременно. Люди вынуждены определяться в отношении последних, а не наоборот об этом свидетельствуют продолжающиеся на всем протяжении XX в. дискуссии о роли рынка в обществе. И не менее бесконечная критика бюрократии, которая пока не привела ни к каким последствиям:

«Неовеберовские теоретики организации и наследники Франкфуртской школы объединяются в театральном хоре современности» (2, 74). Иначе говоря, понятия рынка и бюрократии, а также связанные с ними концепции гражданского общества и государства потеряли теоретическое содержание, превратились в элемент манипуляции. Более того, вся структура наиболее популярных понятий современного общества стала разменной монетой политической риторики правительств, политических партий и социальных наук.

Теоретики коммунитаризма аргументируют этот вывод путем тщательного лингвистического анализа содержания понятий прав человека, оппозиции, пользы и рациональности.