Гипотеза

Анализ структуры научного исследования показал, что гипотеза является тем элементом, в содержании и функциях которого наибо­лее отчетливо наблюдается переход от познавательных действий, направленных на уточнение характера искомого знания, к действи­ям, направленным непосредственно на его приращение. Диапазон поиска нового знания в предметном плане задается спецификой про­блемы, целей и задач исследования. Их содержание — это результат селекции определенной совокупности характеристик исследуемого объекта, представляющих для исследователя теоретический или прак­тический интерес, из всего многообразия его свойств и отношений. Характеристики исследуемого объекта уточняются в системе фактологического знания, в котором создаются необходимые предпо­сылки перехода от их описания к объяснению и предсказанию.

В содержании и функциях гипотезы такого рода переход осуще­ствляется полномасштабно. Это выражается прежде всего в том, что в содержательном плане гипотеза — это отчетливо выраженное общее знание, на котором основано объяснение любого типа (причин­ное, функциональное, субстратное и др.). Простейшее предположение о причине исследуемого явления (процесса, события), так называемая причинная гипотеза с определенной степенью вероятности устанав­ливает причинно-следственную связь данного явления (следствия) с другим явлением, выступающим в роли причины (порождающим или изменяющим первое явление), придавая этой связи квантор об­щности (данная связь должна воспроизводиться с необходимостью при наличии соответствующих условий). "Условия произведенного опыта, — отмечал в этой связи А. Пуанкаре, — никогда не повторятся в точности. Наблюденный факт никогда не начнется сначала; един­ственное, что можно утверждать, — это то, что при аналогичных усло­виях произойдет аналогичное явление. Поэтому, чтобы предвидеть, надо, по крайней мере, опираться на аналогию, т.е. обобщать. Как бы робок ни был исследователь, ему необходимо делать интерполяцию; опыт дает нам лишь некоторое число отдельных точек: их надобно соединить непрерывной линией, и это — настоящее обобщение"¹.

Новое знание более общего характера определяет специфику гипо­тезы как формы научного поиска и развития знания. В структурном, функциональном и истинностном аспектах оно базируется на дос­товерном знании, составляющем ассерторическое (утвердительное) содержание проблемы и дополняет (развивает) его за счет предполо­жений вероятностного характера. Эти предположения в структуре проблемы коррелируют с отсутствующими ответами на некоторые вопросы и претендуют на роль источника знаний для "незаполнен­ных мест". Из них, как из знания более высокой степени общности, чем исходное (утвердительное) содержание проблемы, должно выво­диться по правилам дедукции само исходное знание (но не наобо­рот), а также знание, представляющее собой недостающие ответы на вопросы проблемы, заполнение "незаполненных мест" в цепочке "воп­рос — ответ". Например, в настоящее время достоверно известно, что в процессах обмена в живых системах и в целом их воспроизводства ключевую роль играют образования мембранного типа. Они входят в состав клеток микроорганизмов, растений и животных и представ­ляют собой практически Двухмерные образования (при толщине 10 нанометров в организме Человека занимают площадь в несколько тысяч гектар). Известно также, что на мембранной основе осуществ­ляется рецепция световых, акустических, механических и химичес­ких сигналов и на ней же Достроена синапсическая сеть центральной нервной системы и головного мозга человека и его интеллектуаль­ные возможности во многом определяются "качеством" мембран­ной основы. Для биолога встают "естественные" вопросы о химичес­ком составе мембран, их структуре (надмолекулярной организации), механизмах и закономерностях функционирования мембран в про­цессах двигательной активности, возбудимости, размножения, обра­ботки информации, поиск ответов на которые неизбежно связан с выдвижением гипотез как предполагаемых ответов. Встал также вопрос о механизмах, обеспечивающих устойчивость самой мембран­ной системы. Как один из возможных ответов, на него была выдви­нута основанная на достоверных знаниях о структуре мембран (но­вые фактические данные) гипотеза внутримембранного дальнодей­ствия, согласно которой деформирующий фактор приводит в действие механизм модернизации Определенных элементов мембранного об­разования, и она сохраняет свои функциональные свойства. Продук­тивность гипотезы была Подтверждена циклом фундаментальных и прикладных исследований.

Гипотеза как научное Предположение, обоснованное новыми фак­тическими данными и накопленным предметным знанием, это при­ращенное знание особого $ода, достоверность которого определена с некоторой вероятностью. Соответственно главным аспектом в работе исследователя при выдвижении гипотезы является ее обоснование с целью ее доказательства и повышения степени вероятности.

Специфику этой работы _Во многом выражают особенности логичес­кого вывода по методу абдукции как набора правил, регламентирую­щих получение наиболее вероятного заключения на основе одних и тех же посылок, в частности, заключения о причинах определенных явлений и процессов. Тем не менее факторы повышения степени вероятности гипотезы носят прежде всего содержательный характер и выражаются в требованиях непротиворечивости гипотезы, ее ин­формативности, единства терминологически-понятийного аппарата, посредством которого выражается содержание проблемы и гипоте­зы, верифицируемости (принципиальной подтверждаемости, прове­ряемости научными фактами) и фальсифицируемости. Посредством научных фактов, совместимо­сти с устоявшимися теоретическим содержанием дисциплины, приложимости к определенному классу ситуации, ограничения на выдвижение гипотез ad hoc — гипотез для данного единичного случая.

Как форма научного поиска и развития знания гипотеза обеспе­чивает его приращение прежде всего за счет поиска оригинальных объяснений известных и прежде всего новых фактов, их предсказа­ния на основе выдвинутых объяснений, а также экстраполяции оп­ределенных математических структур (систем уравнений, логико-математических формализмов) в случае использования математи­ческой гипотезы. Частным аспектом в этом контексте является устранение посредством гипотезы противоречия между новыми фак­тами и устоявшимися теоретическими представлениями.

Яркие примеры продуктивной роли гипотезы в контексте отме­ченных познавательных ситуаций дает физическое познание. Изве­стно, что к 1911 г. был выдвинут ряд гипотез о строении атома, из которых наиболее обоснованной считалась модель Томсона. Согласно этой модели, заряд и масса атома равномерно распределены по объему сферы диаметром порядка 1 А. Электроны представлялись как бы вкрапленными в эту сферу, подобно изюму в пудинге (отчего модель получила название "пудинга с изюмом"). Выводы относительно пе­риодичности некоторых атомных свойств, сделанные Томсоном на основании исследования возможных равновесных распределений электронов в атоме, качественно совпадали с результатами имевшихся наблюдений. Однако опыт с а -частицами, выполненный Гейгером и Марсденом под руководством Резерфорда, показал, что а -частицы в этом опыте ведут себя иначе, чем должны вести, если принять модель атома такой, как предложил Томсон. Электроны имеют мас­су гораздо меньшую, чем масса а -частицы и поэтому даже в редких случаях, когда а-частица сталкивается с гораздо более легким по сравнению с ней электроном, она лишь незначительно отклоняется от своего прямолинейного пути. Но в опытах Гейгера и Марсдена некоторые а -частицы отклонялись после удара о золотую пластинку на угол около 150°, т.е. почти обратно возвращались к излучателю. Правда, таких частиц было очень мало — одна на несколько тысяч. "Это самое невероятное событие, которое было в моей жизни, — писал по поводу результатов эксперимента Резерфорд, — это почти также невероятно, как если бы вы выстрелили 15-дюймовым снарядом в папиросную бумагу и он, отразившись от нее, попал бы в вас. При анализе этого я понял, что... это никоим образом невозможно, если не предположить, что подавляющая часть массы атома сконцентриро­вана в крошечном ядре. Именно тогда у меня и зародилась идея об атоме с крошечным массивным центром, в котором сосредоточен заряд"¹. Эта идея была воплощена в принципиально новой более достоверной, по сравнению с моделью Томсона, атомной модели в виде системы, в центре которой расположена локализованная мас­сивная часть — ядро, вокруг которого по орбитам вращаются легкие электроны.

Данный пример относится к периоду классической физики, в которой доминировали гипотезы, основанные на опытных данных. В не­классической физике, начало которой дотируется 20-30-ми гг. XX в., наблюдается нарастание роли математической гипотезы. Механизм ее действия как формы научного поиска и роста знания включает процессы математической формулировки вербально выраженных законов, процессы преобразования созданного таким путем матема­тического аппарата физической теории по правилам математичес­кого вывода и создание новых представлений об исследуемой реаль­ности в качестве его предметной (физической) интерпретации². Та­ким путем были выдвинуты гипотезы о существовании различных элементарных частиц (хрестоматийный пример — нейтрино), квар­ков и протокварков как наиболее фундаментальных образований в микромире.

Гипотеза также выполняет синтезирующую и программирующую функции. Это характерно для содержательно масштабных гипотез, объединяющих не всегда четко согласующееся содержание дисцип­линарных теорий и концепций и задающих ориентиры дальнейших исследований, представляемых как развертывание ее содержания.

В гипотезе в органическом единстве проявляются объекто- и целерациональные ориентации научного познания. Под действием критериев, регулирующих ее выдвижение и проверку, содержание гипотезы не может иметь чрезвычайно опосредованную связь с объяс­няемыми фактами, привноситься в исследуемую предметную область из весьма отдаленных областей. Хотя полного запрета в этом плане существовать не может, но тем не менее, здоровый консерватизм здесь играет положительную роль (эта роль, например, явно ослаблена в экзотической практике составления коммерческих гороскопов, ос­нованных на гипотезе об определенных аналогиях между космичес­кими и земными событиями).

Известно, что гипотезы различаются по степени развитости (бо­гатству) содержания и структурной сложности. Наиболее сложные из них по своей структуре идентичны теории в ее развитой форме, где значение данного (системно-структурного) аспекта в функцио­нировании форм научного поиска и развития знания прослежива­ется наиболее отчетливо.

Теория

Функционирование теории в качестве формы научного поиска и развития знания определяется спецификой функций, присущих тео­рии "по определению", а также обусловленных необходимостью ее обоснования и доказательства когнитивной продуктивности. Теория по определению представляет собой концептуальную систему, содер­жащую обобщенные положения (принципы, постулаты, аксиомы), абстрактные конструкты, понятия и законы, которые репрезентируют исследуемый объект в виде определенным образом структуриро­ванной совокупности элементов и их корреляций. Соответственно к ее основным функциям "по определению" необходимо отнести обоб­щение и систематизацию накопленного знания, при выполнении которых теория обеспечивает его наиболее полное, компактное и информационно емкое представление.

Процедура обоснования теории связана с установлением связи исходных эмпирических знаний, с одной стороны, и общих положе­ний и абстрактных конструктов — с другой, в результате чего содер­жание последних создается, трансформируется или подтверждается коррелятивно содержанию эмпирического знания. В свою очередь, созданные таким путем общие положения и абстрактные конструкты служат не только формой обобщения эмпирических знаний, но и выполняют объяснительную функцию. За счет информационного потенциала этих форм, создаваемого в ходе обобщения понятий и разработки идеальных моделей, репрезентирующих исследуемый объект, появляется возможность дать причинное, структурное или функциональное объяснение его характеристикам, выраженным ра­нее в формах эмпирического знания, подвести это знание под более общий закон или соотнести с теорией в целом, т.е. осуществить один из типов научного объяснения.

Выполнение теорией обобщающей, систематизирующей и объяс­нительной функций — это показатели ее когнитивной (познаватель­ной) продуктивности, так как в их русле обеспечивается прираще­ние знания об исследуемом объекте. Когнитивная продуктивность теории проявляется еще одним способом — предсказанием новых ранее неизвестных свойств и отношений исследуемого объекта, т.е. выполнением теорией предсказательной функции. Эта функция сти­мулируется не только естественным желанием исследователя реа­лизовать все возможные для теории функции (это относится к лю­бой форме знания), но и спецификой интертеоретических отноше­ний (прежде всего, наличием контрирующих теорий). Больше шансов быть принятой научным сообществом оказывается у той теории, которая обеспечивает большее количество предсказаний.

Теория выполняет также методологическую функцию. Структура теории и содержащееся в ней предметное знание служат основой теоретических методов исследования, целенаправляют наблюдения и эксперименты, служат критерием когнитивной ценности новых эмпирических данных. Известные основные типы теорий — фено­менологические, нефеноменологические (логико-математические) и развитые — реализуют отмеченные функции специфично. Так, фун­кции обобщения и систематизации знаний для феноменологичес­ких и развитых теорий задаются практически одинаковой исходной познавательной ситуацией, поскольку и в первом и во втором слу­чаях она характерна наличием определенного массива эмпиричес­кого знания и задачей выразить его существенные характеристики в виде определенной системы понятий и законов.

Однако выполняется эта задача существенно различными спосо­бами. В русле работы по построению феноменологических теорий вводятся понятия, коррелирующие исключительно с наблюдаемыми объектами, явлениями, процессами, их свойствами и отношениями; обобщения, зависимости и законы устанавливаются по правилам индуктивного вывода не на начальных этапах исследования, а по мере необходимости ассимилировать новый эмпирический материал; используется терминология, явно тяготеющая к обычному естествен­ному языку. В развитых теориях эти функции реализуются путем осуществления ряда познавательных действий, качественно отлич­ных от охарактеризованных выше. К ним относятся действия, кор­релирующие не только с наблюдаемыми фрагментами исследуемой реальности, но и ненаблюдаемыми, направленные, прежде всего, на построение идеальной модели исследуемого объекта и осуществляе­мые, как правило, на начальных этапах создания развитой теории. Это познавательные действия, во-первых, направленные на построе­ние теоретических схем объектов в виде абстрактных теоретичес­ких конструктов (идеальных моделей), репрезентирующих исследуе­мые объекты с надлежащей степенью достоверности; во-вторых, познавательные действия, представляющие собой манипулирование ими (достраивание, видоизменение) с целью адаптации модели к кон­кретным условиям, в которых изучается исследуемый объект; в-тре­тьих, действия, направленные на эмпирическое обоснование абстрак­тных конструктов, которые одновременно являются теоретической интерпретацией эмпирических данных; в-четвертых, действия, на­правленные на формулирование теоретических законов, выражаю­щих в вербальной форме корреляции элементов абстрактных конст­руктов (идеальных моделей); в-пятых, познавательные действия, на­правленные на формулирование теоретических законов в виде математически выраженных зависимостей (создание математичес­кого аппарата теории).

Предсказательная функция теории, в русле которой наиболее на­глядно реализуется процесс приращения предметного знания, также выполняется различным путем. В феноменологических теориях — это, прежде всего, положения (высказывания) о возможности явле­ний, процессов и зависимостей (подобных исследуемым) в более широкой сфере реальности, по сравнению с исследуемой, т.е. экстрапо­ляция в пространстве и экстраполяция во времени как высказыва­ния о возможности подобных явлений, процессов и зависимостей в определенном пространственно-временном интервале. Здесь осуще­ствляется сугубо экстенсивный выход за пределы наблюдаемого, так как "предсказывается" масштаб проявления (существования) извес­тных ранее наблюдаемых характеристик исследуемой реальности.

В развитой теории предсказание представляет собой вывод из ее общих законов и одновременно результат творческой работы по кон­кретизации (видоизменению) общей теоретической схемы, построе­нию на ее основе частной теоретической схемы, включающей в свой состав элементы, которые зачастую не имеют непосредственно на­блюдаемого коррелята в содержании исследуемой реальности. Та­ким путем выдвигается предположение (предсказание) об их суще­ствовании — пока еще не наблюдаемом реально. Классический при­мер такого рода предсказаний: обоснование существования некоторых (вымерших ко времени предсказания) живых существ, в частности, синантропа как связующего звена между питекантропом и неандер­тальцем в эволюционной теории, предсказание Д.И. Менделеева о существовании на то время неизвестных химических элементов и их свойств на основе периодического закона, обоснование неизбежно­сти экономических кризисов в условиях капиталистического произ­водства в теории К. Маркса и др.

Важное эвристическое значение при выполнении развитой тео­рией предсказательной функции имеет ее математический аппарат, выражающий характер связей между известными элементами ис­следуемой системы и дающий на этом основании возможность выд­вигать предположения о существовании ранее неизвестных элемен­тов, закономерно встроенных в данную систему. Это могут быть однотипные элементы, как в известных предсказаниях новых пла­нет Солнечной системы (Нептуна и Плутона), а также элементы, име­ющие иные, в том числе прямо противоположные характеристики по сравнению с характеристиками известных элементов (различные типы предсказанных античастиц, кварки, протокварки в физике мик­ромира). Их предсказание было сделано "на кончике пера": путем математических расчетов, а также операций с уравнениями, т.е. пу­тем модификации математического аппарата теории в соответствии с правилами развития систем математического знания, а не под воз­действием эмпирических данных.

Существенно различаются и методологические функции феноме­нологических и развитых теорий. При их общей установке, ориенти­рующей на приращение обобщенного знания и объяснение на его основе конкретных фрагментов исследуемой реальности, первые за­дают экстенсивное направление генерации нового знания как при­оритетное, ориентирующее на работу с наблюдаемыми феноменами, и далее производную от него установку на создание эмпирических обобщений, зависимостей и законов; вторые — интенсивное направ­ление как приоритетное, ориентирующее на работу в первую очередь с ненаблюдаемыми объектами (теоретическими схемами), и произ­водную от него установку на последующий переход к работе с на­блюдаемыми фрагментами в ходе подтверждающих наблюдений и экспериментов.

Рафинированно экстенсивное развитие предметного знания — это абстракция, хорошо выражающая интенцию исследовательской ра­боты на ассимилирование однотипных фрагментов исследуемой ре­альности ("познание вширь"), но не учитывающая неизбежно осуще­ствляемых при этом процессов обобщения и дедуктивного вывода. Точно так же характеристика исследовательской работы по постро­ению теоретического знания, как интенсивного "познания вглубь", выражает лишь один (хотя и главный, определяющий) ее аспект, предшествующий дальнейшей работе по развертыванию теории на основе генетически-конструктивного метода.

Для развитой теории, включающей сложный математический ап­парат, необходимо указать на еще одно специфическое проявление ее методологической функции, обусловленное структурой и внутрен­ней логикой развития математического аппарата. Они ориентируют процесс приращения знания, задавая естественные в рамках данной структуры и ее возможных преобразований направления научного поиска. "По свойственной ей точности, — отмечал А. Пуанкаре, ана­лизируя в этом плане роль "математической физики", — она вы­нуждает нас формулировать все гипотезы, которые мы иначе могли бы допустить, сами не подозревая этого"¹. Более детальное пояснение содержания методологической функции математического аппарата теории дано им в наглядной аналогии. "Я позволю себе, — пишет ученый, — сравнить науку с библиотекой, которая должна беспре­рывно расширяться; но библиотекарь располагает для своих приоб­ретений лишь ограниченными кредитами; он должен стараться не тратить их понапрасну. Такая обязанность делать приобретения ле­жит на экспериментальной физике, которая одна лишь в состоянии обогащать библиотеку. Что касается математической физики, то ее задача состоит в составлении каталога. Если каталог составлен хоро­шо, то библиотека не делается от этого богаче, но читателю облегча­ется пользование ее сокровищами. С другой стороны, каталог, указы­вая библиотекарю на пробелы в его собраниях, позволяет ему дать его кредитам рациональное употребление; а это тем более важно вви­ду их совершенной недостаточности".

Принципиально иная исходная познавательная ситуация сопут­ствует выполнению отмеченных функций нефеноменологическими (логико-математическими) теориями, которые не привязаны (по мень­шей мере столь жестко) к эмпирическому материалу. Их общие по­ложения (постулаты, аксиомы) задаются изначально и фактически предшествуют работе по их интерпретации (соотнесению с предмет­ной областью и ее эмпирическими характеристиками). Дальнейшая работа по созданию аксиоматической системы проводится по прави­лам дедуктивного вывода теорем и других видов знания менее об­щего характера в идеале до тех пор, пока не будет построена полная, относительно замкнутая, формализованная система. Таковы некласси­ческие геометрии Лобачевского, Бойяи и Римана, системы оператор­ного, матричного и тензорного исчислений, математические системы, основанные на категориях и функторах, исчисления неклассических логик. В процессе их создания задаются обобщенные формальные схемы описания, систематизации и объяснения содержания предмет­ной сферы, на которой будет проинтерпретирована логико-математи­ческая теория. Это по своему характеру дедуктивно-аксиоматические схемы, в контексте которых описание, систематизация и объяснение объектов, явлений и процессов предметной области, на которой будет проинтерпретирована данная теория, представляют собой совокупность познавательных операций, направленных на определение места зна­ния, относящегося к описываемому или объясняемому фрагменту предметной области, в структуре целостной системы знания. Напри­мер, объяснение смысла знака в искусственной знаковой системе (ис­кусственном языке), содержания фрагмента математического исчисле­ния, сущности элемента сложной саморегулирующейся технической системы.

Предсказательная функция теорий данного типа практически совпадает с методологической, поскольку в обоих случаях структура логико-математической теории ориентирует исследователя на ана­лиз всех возможных следствий, вытекающих из содержания общих положений (постулатов, аксиом) и теорем.

Теории всех типов способны выступать (и в реальных процессах научных исследований выступают) в роли источника новых проблем, что также необходимо квалифицировать как проявление методоло­гической функции теории. Феноменологические теории связаны с перманентной проблемой идентификации фрагментов исследуемой реальности и достоверного объяснения; нефеноменологические — с проблемами их оснований, непротиворечивости, полноты и предмет­ной интерпретации; развитые теории генерируют наиболее широ­кий круг проблем (полноты охвата исследуемых феноменов, адек­ватности теоретических схем реально существующим объектам исследуемой действительности, вербального и количественного вы­ражения теоретических законов, интерпретации эмпирического зна­ния и эмпирического обоснования теоретических схем, концепту­ального обоснования теории, описания и объяснения новых фактов в данной области исследования, предсказания новых фактов для по­вышения собственной достоверности и создания преимущества по отношению к конкурирующим теориям).

Богатство и разнообразие процессов, в которых теория реализует себя как форма научного поиска и развития знания (рис. 11.2) послу­жили одним из главных оснований для ее квалификации в качестве одного из методов познания. О неправомерности отождествления теории и метода достаточно подробно говорилось ранее. Здесь же необходимо дать достаточно детализированную картину функцио­нирования метода в качестве формы научного поиска и развития знания.

Метод

Метод как форма научного поиска и развития знания реализует себя по определению (поскольку представляет собой систему предпи­саний) в регулирующей функции. Познавательные действия, соверша­емые исследователем согласно предписаниям метода, обеспечивают приращение знания и его проверку на истинность (достоверность).

Это осуществляется коррелятивно большому разнообразию мето­дов на всех этапах и стадиях научного исследования, начиная от использования методов постановки проблем, кончая методами конт­роля знаний, их проверки на степени адекватности целям и зада­чам исследования, его предмету и объекту.

Тем не менее в этих ситуациях предметом анализа является став­ший (готовый) метод, ранее показавший свою продуктивность. На­ряду с данными ("стандартными") ситуациями существуют процессы генезиса (построения и выбора), а также развития методов исследо­вания, в русле которых он также выполняет функцию формы науч­ного поиска и приращения знания, обеспечивая практический син­тез объекто- и целерациональности, предметно-когнитивного и инст­рументального содержания научного прогресса.

Исходя из общего понимания развития как качественного изме­нения, представления о структуре научного метода и общей посылки о его производности от рефлексивно-методологической деятельности исследователя, развитие методов науки можно представить как на­правленное преобразование их предметно-концептуального, опера­ционально-нормативного и логического содержания коррелятивно процессам познавательного освоения объектов, обладающих более сложной системной организацией по сравнению с объектами, изуча­емыми ранее. В результате совокупность функционирующих в на­уке методов пополняется принципиально новыми, а также модифи­кациями и разновидностями известных методов.

Метод, сочетающий в себе предметно-когнитивный и инструмен­тальный аспекты познавательной деятельности, является естествен­ным полем приложения самых различных факторов, выражающих тенденции развития предметно-когнитивного и инструментального содержания научного прогресса. И развитие методов науки проис­ходит именно благодаря тому, что новые методы постоянно ассими­лируют это содержание. На основе создаваемого таким путем про­дуктивного потенциала новых методов и их последующего примене­ния происходит дальнейший рост предметного знания. Затем следует его очередная ассимиляция в новейших методах. Непрерывность процессов ассимиляции новыми методами растущего предметного знания и обеспечиваемое этим расширенное воспроизводство про­дуктивного потенциала методов науки позволяет квалифицировать их развитие как динамический (содержательно постоянно обновля­ющийся) синтез предметно-когнитивного и инструментального ас­пектов научного прогресса.

В наиболее наглядном виде отмеченные процессы проявляются в контексте методологического взаимодействия наук, состоящего в переносе методов, принципов и концептуальных представлений из одной группы наук в другую. При этом наиболее частым вариан­том методологического взаимодействия наук является перенос ме­тодов. Они легче преодолевают "когнитивные барьеры". Однако глав­ные события происходят в концептуальной сфере. Из нее исходит первоначальная мотивация переноса методов. Испытывая постоян­ное воздействие со стороны новых фактов и предпосылочного зна­ния, связанного с широкой сферой духовного производства, она пре­терпевает определенные трансформации. Одним из следствий этого является растущее несоответствие концептуального аппарата дис­циплины и используемых в ней методов. Интенции методологичес­кого сознания ориентируют исследователя на поиск подходящих ме­тодов в других дисциплинах. Но он не может быть осуществлен иначе, как посредством явного или неявного сопоставления концептуаль­ного аппарата данной дисциплины и предметно-концептуального со­держания намечаемых к использованию (переносу) методов. Гно­сеологический смысл такого сопоставления состоит в обнаружении общих элементов сопоставляемых образований, гарантирующих при­менимость заимствуемого метода в данной дисциплине, в том числе и за счет возможного преобразования ее концептуального содержания.

Этот смысл можно эксплицировать посредством понятия пред­мета исследования. Исторически сложившийся в данной дисциплине и конструктивно задаваемый в переносимом методе предмет иссле­дования должны обнаружить общее содержание, обеспечивающее целесообразное использование переносимого метода. Оно также мо­жет быть создано в результате преобразования исторически сложив­шегося дисциплинарного предмета исследования по образцу конст­руктивно задаваемого в переносимом методе. Но на этом пути име­ются существенные ограничения, так как исторически сложившийся дисциплинарный предмет исследования формируется и эволюцио­нирует не только под влиянием методологического комплекса вза­имодействующих с данной дисциплиной наук, но прежде всего на основе внутренней логики конкретной дисциплины, детерминируе­мой спецификой исследуемого объекта, характером накопленного в ней знания, местом дисциплины в системе наук, особенностями свя­зей с прикладной сферой.

Наиболее показательно в этом отношении взаимодействие физики и химии. В эволюции предмета химии отчетливо выделяются шесть основных этапов, отражающих характер основополагающих проблем этой науки. Длительное время такой проблемой было соотношение состава и свойств вещества; далее соотношение его свойств и строе­ния, позже эта проблема трансформировалась в соответствии с зада­чей применения принципов и методов квантовой механики для объяс­нения свойств молекул, а затем принципов и методов вероятностно-статистического подхода. В настоящее время главными проблемами химии являются механизм химических превращений и закономер­ности химической эволюции. На логику развития предмета химии накладывала свой отпечаток концептуально более развитая физика, что весьма отчетливо проявлялось на первом и третьем этапах, где химическое исследование происходило под воздействием физичес­ких представлений и методов. Однако результаты этого воздействия никогда не превалировали над общей тенденцией в развитии пред­мета химии, определяемой, прежде всего, характером накопленного знания, степенью продвинутости в исследовании поставленных про­блем и особенностями сферы практических приложений научных результатов. На современном этапе химического познания ведущее значение приобретает временной, исторический аспект предмета, ко­торый, в частности, нашел отражение в понятии активированного комплекса. Данное понятие выработано в соответствии с внутренней логикой развития предмета химии независимо от концептуального воздействия физики и в некотором смысле вопреки ему.

Вместе с тем в современной науке все чаще складываются ситуа­ции, когда в той или иной области исследования принципиально исчерпываются возможности объяснения изучаемых явлений на ос­нове представлений, индуцированных внутренней логикой развития ее предмета, а исследуемые явления находятся в зоне, которая может быть с одинаковым основанием отнесена к другой области позна­ния, т.е. ситуации, порождающие процессы дифференциации и ин­теграции (синтеза) научного знания.

Дифференциация научного знания, во многом обусловленная ди­намикой методов научного познания, точнее, переносом методов из более развитой (существующей) науки в другую (формирующуюся), область познания, рано или поздно воспроизводит ситуации, анало игчные описанным выше: заимствуемые методы и сопряженные с ними концептуальные представления работают "до поры, до времени", после чего нуждаются в дальнейшем сопряженном развитии. Так, открытие спектрального анализа как метода физического познания и применение его в области астрономии привело к возникновению аст­рофизики и астрохимии, связавших между собой физику (оптику), химию и астрономию. Но поскольку эти науки изучают развивающи­еся, эволюционные объекты, они не могут обойтись лишь концепту­альными представлениями и методами физического познания. В на­стоящее время астрофизика достигла такого уровня, когда исследова­ние ее предмета требует новых концептуальных представлений и методов, о чем как о необходимости так называемой "новой физики", говорят как представители классического, так и неклассического (бнэраканского) направлений в космологии и астрофизике.

Интеграция научного знания — это процесс концептуального взаимодействия наук, результат которого — наиболее общие кон­цептуальные схемы исследуемой реальности. Концептуальное взаи­модействие наук, происходящее в условиях их интеграции, есть од­новременно процесс становления системы методов, основанных на общих концептуальных представлениях, возникших в результате вза­имодействия. В этой системе доминируют методы науки, оказавшей преимущественное воздействие на процесс формирования общей кон­цептуальной схемы. Примером такого доминирования служит ис­пользование при исследовании химических явлений концептуальных схем квантовой механики, элементарный объект которой ("квантовомеханический объект") выражается функцией, способной описы­вать не только отдельные электроны, но атомы и молекулы. К замет­ным успехам привело квантовомеханическое объяснение механизма химических реакций. Впечатляющие результаты дал перенос кон­цептуальных представлений химии в молекулярную биологию.

Но наиболее показательна в этом плане математика, степень воз­действия которой на концептуальный аппарат той или иной конк­ретной науки находится в прямой зависимости от того, в какой мере во взаимодействующих с ней науках используются математические методы. Общим условием эффективного использования математи­ческих методов является наличие в системе знания той или иной конкретной науки достаточно развитого концептуального аппарата, содержащего ряд абстракций, репрезентирующих конкретные пред­меты, процессы и явления исследуемой реальности в виде каче­ственно однородных, а поэтому количественно и структурно сравни­мых теоретических конструктов.

Как уже было отмечено, к настоящему времени достаточно от­четливо выкристаллизовались три основные формы математизации научного знания, отражающие исторический опыт использования достижений математики в конкретно-научном познании: количествен­ный анализ и количественная формулировка качественно установ­ленных фактов, обобщений и законов конкретных наук; построение специальных математических моделей и создание особых (матема­тических) разделов математизируемой науки; использование мате­матических и логических методов для построения и анализа конк­ретных научных теорий и, в частности, их языка.

В вопросе о роли математики в процессе концептуального взаи­модействия наук решающее значение имеет вторая форма, включаю­щая неметрические и комплексные методы математизации научного знания. В отличие от первой и третьей форм, чье содержание состав­ляют математические операции, осуществляемые на основе качествен­ных представлений, выработанных в той или иной конкретной на­уке, вторая форма математизации научного знания связана с сово­купностью операций, посредством которых собственные абстрактные структуры математики интерпретируются на материале теоретичес­ких представлений конкретных наук. Полученные в результате ма­тематические модели служат базой для новых концептуальных пред­ставлений конкретных наук, поскольку предполагается, что они в силу их обоснованности общими структурами математики отражают наиболее общие и глубокие отношения между элементами конкрет­ных систем. Внедряя в конкретно-научное познание абстрактные струк­туры математики, субъект познания тем самым стремится найти выход в более широкий контекст исследования, обеспечивающий систему исходных посылок, по его мнению, должных быть в принципе доста­точными для решений актуальных задач данной науки, мыслимых в рамках сложившихся в ней предметных представлений. Так осуще­ствляется концептуальное взаимодействие математики и конкретных наук. Его результат — развитие качественных представлений после­дних в направлении, ведущем к сопряженности их с выработанными в математике наиболее общими структурными представлениями.

Поскольку сравнительно с многообразием качественных струк­тур в конкретно-научном познании число наиболее общих матема­тических структур в силу их высокой степени общности не может быть очень большим, основной тенденцией развития концептуаль­ных представлений конкретных наук является последовательное освоение известных абстрактных структур математики. Эта тенден­ция находит как сознательную реализацию, так и через "скрытую математику", определить место и значение которой в развитии конкретно-научного знания в связи с прогрессирующим усложнением его структуры и структуры познавательной деятельности в целом становится все сложнее.

Описанные познавательные ситуации и тенденции показываю, что в полном соответствии с логикой познавательной длительности, которая, казалось бы, вполне определенно обусловливает гносеологический статус научного метода как чего-то исключительно произ­водного от ее других компонентов, абсолютно подчиненного их дина­мике, в реальном познавательном процессе он выступает элементом, генерирующим и интегрирующим их содержание. Главным каче­ством метода, обеспечивающим исполнение этих исключительно важных гносеологических функций, является то, что метод как сис­тема, состоящая из компонентом предметного и нормативного содер­жания, обладает универсальными возможностями взаимодействовать с любой из форм знания, составляющих рациональный базис позна­вательной деятельности и в целом творческий потенциал субъекта науки. Более того, его структура обеспечивает сопоставимость науч­ного метода и способов познавательного освоения действительности в рамках других видов человеч еской деятельности (предметно-прак­тической, ценностно-ориентационной, общения) и соответственно воз­можность прямого заимствования оттуда как операционально-нор­мативных образцов, так и обосновывающих их предметных пред­ставлений. Например, при изучении метода наблюдения в астрономии Древнего Вавилона обращает н а себя внимание несовершенство тех­нических средств наблюдения и относительно высокая точность вычисления параметров движения небесных тел. А.Т. Григорьян, отмечая, что "наблюдательные инструменты вавилонян не могли га­рантировать точность даже в секундах, а данные таблиц имеют точ­ность до терций"¹, предполагает', что такую точность обеспечивал спо­соб обработки результатов наблюдений. Этот способ давали обшир­ные математические таблицы, представляющие собой разработку таблиц, употреблявшихся для деловых расчетов, т.е. как компонент научного метода они были заимствованы из другой, непознаватель­ной сферы деятельности. Наиболее показательные ситуации выхода за пределы познания с целью общей ориентации при построении предметных представлений, обосновывающих нормативное содержание разрабатываемых новых методов, связаны с взаимодействием науки и искусства, науки и религии.

Возникают естественные вопросы о том, чем определяется диапа­зон взаимодействий метода с совокупностью творческих ресурсов исследователя, формирующихся в широком русле его вненаучных сфер деятельности, возможно ли методологически контролировать эти взаимодействия, каково их место в общей совокупности факто­ров, определяющих тенденции развития методов науки? Горизонты исследования здесь поистине бескрайни.