Альтруистическая сексуальность

О чем идет речь в разговорах о сексуальности? Когда раньше говорили о любви, приходилось кроме взаимного влечения полов учитывать чувства, идеалы, нормы и т. п. Когда говорили об эротике, приходилось принимать во внимание фантазии. Но когда заговорили о сексуальности, в ход пошли фантазмы. Что это такое? Оказывается, что мы, люди, не довольствуемся ни зовом природы, ни симпатичной внешностью, ни, тем более, моральными и социальными качествами своих избранников, а фиксируемся в своем желании весьма странными неосознаваемыми влечениями. Слово «воображение» тут как раз и не годится, так как мотивы влечения не просто не осознаны, а вытеснены и представлены в форме симптомов, которые требуют расшифровки. Собственно, этим-то и занимается психоанализ.

Вероятно, так было не всегда. Люди не занимаются животным сексом, как показывают в порнофильмах. Но прежде дело обстояло, может, и не слишком романтично, зато без нервных срывов. Что, собственно, представлял собой обмен женщинами, были ли они первым товаром? Брат отдавал сестру, чтобы получить жену. Чтобы не было путаницы, на тело девушки наносились метки рода ― надрезы, знаки инициации. То, что антропологи называют обменом, когда мужчина мог получить женщину в жены в обмен на свою сестру, на самом деле было весьма сложным событием. Сам обмен у древних имел форму дара и отдаривания, происходил в контексте сложного символического обмена, по сравнению с которым операция «товар — деньги — товар» является весьма примитивной. Жену можно получить в дар или украсть, но не купить. По кодексу Юстиниана украденный человек не принадлежит ни тому, кто украл, ни самому себе.

Фаллосы и каменные бабы ― весьма откровенные артефакты, их обычно хранят в подвалах музеев народного творчества, которые располагаются в церквях или монастырях, ибо считают символами бьющего через край эротизма, остатки которого портят и нашу жизнь. Мне кажется, не следует путать «эротизм» древних с сексуальной озабоченностью, навязываемой современной культурой. Указанные каменные идолы ― это сакральные божества плодородия и жизни. Эрос древних базировался не на оргазме, а на космологических представлениях. Люди занимались сексом не для удовольствия, а с целью рождения детей или содействия повышению урожайности семян. И в высоких культурах сохранился космологический смысл половых актов. Китайские, индийские и т. п. тексты, в которых описаны половые отношения, лишь по недоразумению называются эротикой. Равно как и, например, словари ненормативной лексики, содержащие немало выражений, относящихся к общению с женщиной, вряд ли можно квалифицировать как эротические. При всем том «баба», представленная там в самых разнообразных ипостасях, выглядит, пожалуй, более реалистично, чем в любовной лирике. Если вдуматься, то «амурная» поэзия ― это тоже мужской фантазм, согласно которому женщина создана для того, чтобы быть послушной рабыней любви.

В отличие от этих, возможно, дополняющих друг друга дискурсов, первобытный образ фокусирует в женщине сакральную мать, медиум рождения и смерти. Женщина и ее лоно, прежде всего, ― медиаканал, по которому мы приходим в этот мир. Но она же ― «мать сыра земля», где мы находим последний приют. Где может преклонить голову сын человеческий? Только рядом с женщиной, которая встречает и провожает его в терминальных состояниях.

Для того чтобы понять последствия неолитической революции, необходимо учесть различие матери и земли. Конечно, практически эти понятия не разделялись. Земля представлялась по аналогии с рожающей матерью, и даже сегодня этот емкий образ служит основой протеста против превращения земли в кладовую сырья и предмет промышленного освоения. Мистика матери-земли живет в нашем сознании, и мы должны ценить и развивать надлежащим образом это древнее наследие, которое на самом деле эксплуатируется разного рода шарлатанами. Номадический человек идентифицировался по матери, лоно которой и было вратами в мир, и символом возвращения обратно. Кто ты? Откуда ты произошел? К какому колену, роду ты принадлежишь? ― такими вопросами устанавливалась идентификация у древних людей. Оседлось и собственность на землю дали новые критерии идентичности. Из каких земель ты пришел? На какой территории ты вырос, Как называется твой город? Кто правит твоей страной? — вот новые вопросы, которые задавали незнакомому человеку в эпоху неолита.

Люди рождены жить сообща и не нужно никаких искусственных средств — конвенций и договоров для этого. Прежде всего, само разделение полов и, главное, устройство человеческих гениталий предполагает единство людей; мои гениталии не принадлежат мне, они часть парной резонансной системы и без другой половины они бесполезны. Но не стоит преувеличивать биологическую детерминацию семейности. Человек — существо незавершенное и нет никакого семейного инстинкта. Поэтому существует так много форм брака и семьи. Семья ― искусственная психосматическая, социальная символическая иммунная система, в которой человек выращивается и существует как человек. Это, может быть, важнейшая антропотехника, изобретенная человечеством. С ее исчезновением производство человеческого может прекратиться. Поэтому следует думать над тем, что и как в будущем переймет те функции, которые были прерогативой семьи.

Институт брака, сложившийся в Греции и Риме, достаточно четко определял роли мужчин и женщин, обеспечивая использование семьи для нужд государства. Семья ― это экономическая, социальная и воспитательная институция. Вместе с тем, привязанная к пространству дома, она была естественной формой реализации близких и сильных взаимодействий. Римская семья, проживающая в городе, уже не была, строго говоря, родовой. Муж и жена обладали определенными юридическими правами, были включены в различные социальные отношения. Это делало их отношения более дистанцированными.

В эпоху деспотических государств происходит отчуждение человека от его родовой сущности, он становится исполнителем социальных функций и повинностей. Многие древние мифы, которые приводят как пример манифестации открытых Фрейдом желаний, еще не подвергнутых цензуре сверх-Я, на самом деле представляют собой идеологию деспотического государства, основатель которого завоевывает территорию и покоряет население, связанное родоплеменными отношениями. Инцест с матерью означает отрицание знаков земли, с сестрой ― рода.

Кризис женщины-матери происходит и в процессе христианизации. Попытки жить с женщиной как сестрой во Христе, с «вечной женственностью», которые в жизни пытались реализовать монахи или такие тонкие романтические люди, как В. С. Соловьев и А. Блок, вели к отсутствию детей. А стремление «оязычить» брак привело к современному пониманию связи мужчины и женщины как исключительно сексуального партнерства. Согласно Ницше и Розанову, одухотворение женщины стало новой формой самообмана. Женщина была вынуждена выдавать себя за идею. Но с идеей невозможно жить на близком расстоянии. А всем, кто живет в браке, можно выдавать медаль «За участие в ближнем бою». Ибо брак это совсем не виртуальная форма жизни. Сведение женщины к Софии, Божьей премудрости, ее теоретизация сделали образ женщины пустым и холодным. Одухотворение брака превратило его в «духовный роман». Отсюда реактивное возвращение к домостроевскому варианту брака, впрочем, смягченному феминистскими идеями. Женщина позиционируется как «домашнее существо». Ее большая политика ― это кухня и спальня. Там она руководит и через них правит. Плохая еда и больные дети, холодная атмосфера в доме ― вот в чем, по мнению Ф. Ницше, главные причины деградации людей. В. В. Розанов тоже определял брак как функцию рода, а не личности. То, что называют любовью, происходит из полового влечения, обеспечивающего продолжение рода; само соитие ― родовой акт; дети ― продолжение рода. Можно добавить, что «Домострой» не сводит женщину к домашней хозяйке, а предполагает наличие особых женских добродетелей и реализацию удовольствий. Когда молодые вступали в брак по совету старших, конфликтов и тем более разводов было гораздо меньше, чем теперь, когда браки заключаются на основе любви.

Нет нашей вины в том, что так происходит. Скорее всего, нынешние проблемы ― это результат конфликта нового со старым, которое не уходит в процессе цивилизации, а продолжает существовать в нашей памяти. В конце концов, если женщин прежде обменивали, получали в дар или крали, то это как-то влияло на их психику. Возможно, не устройство их внутренних органов, а именно практики обмена, выдачи замуж, а также более сложные машины воспитания девочек, определяют их «пассивность», о которой пишет М. Бонапарт.

Я думаю, что институции, формирующие многоликость современной женщины, надо искать не только в природе, но и в культуре. Что значит сегодня быть женщиной, какие инстанции конфликтуют в процессе ее формирования, и нужно ли от них освобождаться или можно добиться баланса интересов — вот путь, на котором следует искать решение проблем.

Женщина ― это природа и культура. Когда возникают «неполадки», оказывается, что природа женщины ― это то, что о ней знает наука, это то, что усвоил специалист по этой природе, это оборудование и лекарства, которыми он располагает. То же самое с культурой. Машины воспитания весьма сложны и качество их работы не везде одинаково. Поэтому их следует поставить под общественный контроль.

Современная цивилизация стирает различие между полами. В связи со снижением рождаемости потребность в нормальном сексе тоже идет на спад. По идее, дети могут выращиваться в «пробирках», а воспитываться в социальных учреждениях. В реальности современные молодые люди предпочитают разгруженный секс и не желают обременять себя семьей.

Сексуальная революция ныне перешла в гендерную. В чем это выражается? Прежде всего, изменился традиционный образ мужчины и женщины. Список традиционных добродетелей устарел. Прежние качества оказываются невостребованными. С одной стороны, хорошо, что женщина как домашняя рабыня и мужчина как добытчик уже не нужны. Рост благосостояния, увеличение свободного времени, изменения на рынке труда облегчают жизнь и раскрывают новые возможности и качества мужчин и женщин. С другой стороны, смущает и тревожит высокая плата. Прежде всего, общество благоденствия сопровождается снижением рождаемости. Инвестиции в детей увеличиваются, а процентные ставки дохода от них снижаются. Период инфантилизации длится до тридцати лет. Не только родители, но и государство вкладывают все больше средств для того, чтобы обеспечить воспитание подрастающего поколения. Но при этом отдача становится все меньше, а самое главное, дети вовсе не чувствуют себя обогретыми и защищенными. Сегодня можно говорить о новом сиротстве и новой бездомности у обеспеченных людей. Происходит утрата дома и матери. Утрата, скорее, психологическая, так как именно дети, имеющие обеспеченных родителей и комфортабельное жилище, испытывают потребность в родительском тепле, дефицит которого как раз и характерен для общества благоденствия. Конечно, поднять ребенка нелегко, особенно имея в виду плату за воспитание и образование, но особенно тяжелым является психологический груз. Тревога родителей по мере взросления детей не уменьшается, а увеличивается.

Утрата материнских и отцовских потребностей и способностей вызвана не только изменениями на рынке труда. Конечно, цивилизационный процесс и урбанизация существенным образом влияют на эволюцию как мужчин, так и женщин. Снижение рождаемости вызвано прежде всего тем, что женщины вовлекаются в общественно полезный труд. Они получают одинаковое с мужчинами образование и активно конкурируют на рынке труда. Советская женщина не мыслила себя домашней хозяйкой, а стремилась реализовать себя на работе. Сегодня, несмотря на попытки поднять имидж женщины — матери и хозяйки дома, карьерные соображения остаются приоритетными. Женщины стремятся сначала получить образование и сделать карьеру, а потом, буквально между делом, быстренько родить и сдать ребенка на воспитание в чужие руки.

Гендерные исследования опираются на допущение о том, что преодоление дискриминационных отношений к женщинам сделает их жизнь более достойной. Кстати, по аналогии появляются и борцы за права мужчин, которые предъявляют претензии слабому полу и находят множество несправедливостей: например, мужчины получают большую пенсию, зато меньше живут. Однако борцы за права женщин и мужчин не видят за этими фактами некоторые опасные тенденции, которые могут свести на нет результаты их усилий по достижению равенства.

Прежде всего, они исходят из неверной посылки о том, что мужчины и женщины равны. На самом деле это не так, и поэтому пусть женщины остаются женщинами, а мужчины — мужчинами. Если кто-то возразит, что этот лозунг закрепляет угнетение женщин, то будет не прав. Женщина как мать и хозяйка дома ― это природное и культурное предназначение женщины. Мужчина как защитник и добытчик — это тоже важнейшая основа жизни. Но, к сожалению, сохранение этих качеств не зависит от намерений людей. Сегодня они сходятся вместе и занимаются тем, что советуют сексологи. Но имеет ли эта «гимнастика», осуществляемая для профилактики здоровья и одновременно извлечения удовольствия, какое либо отношение к тому, ради чего прежние мужчины и женщины вступали в интимные отношения?

Человек имеет право на наслаждение. Взрослые должны не только запрещать, но и стимулировать психосексуальность ребенка. Важно, чтобы «сексуальная педагогика» не превращалась в педофилию. Необходимо готовить ребенка к сексуальной жизни, но ни в коем случае не совращать его. В этой связи следует вернуться к философским наставлениям о том, как управлять своим телом. Интимные переживания не исчезают по мере того, как общество становится все более дифференцированным и формальным. На самом деле ими пронизаны даже деловые отношения. Пребывание в сфере, праформой которой и является лоно матери, близкое и сильное взаимодействие, основанное на обмене пищей, теплом, светом и ласками, является основополагающим опытом бытия в мире. Утрата его приведет к последствиям, о которых страшно подумать.