Москва - территория интолерантности?

Как показывает опыт, в современном мире любое принимающее общество делится на тех, кто относятся к миграции отрицательно, нейтрально или положительно (см. [Вендина 2011]). Проведенное исследование продемонстрировало, что точно так же в представлениях одной группы москвичей миграция - естественный процесс, для их региона - людской ресурс, а для мигрантов - возможность получить лучшие условия жизни. Вторая группа респондентов настроена против приезжих (внешних и внутренних) достаточно агрессивно. Соответственно, эта часть горожан рассматривает их как "зло" и ведет себя по отношению к ним интолерантно.

В целом образ этнического мигранта, поверхностно ассоциируемый москвичами преимущественно с представителями народов Средней Азии, вызывает весьма широкий спектр эмоций: жалость, брезгливость, насмешливость, пренебрежение, раздражение, неприятие, гнев, враждебность. Мигрант - это человек даже не второго, а вероятно, "десятого" сорта, который должен быть зависим от москвичей, знать свое место и не иметь таких же прав, как они.

В научном и экспертном сообществе бытует мнение, что образ этнического мигранта из Средней Азии и Кавказа в сознании жителей столичного региона "слит" воедино, и его черты очень переплетены [Нужны... 2006; Кузнецов 2013]. Однако наше исследование это подтверждает лишь отчасти: практически не различая мигрантов-иностранцев (из Средней Азии) и мигрантов-соотечественников (из республик Северного Кавказа) антропологически, горожане тем не менее достаточно четко дифференцируют приезжих из разных регионов умозрительно. Так, образ мигранта из государств Средней Азии по большей части наделяется характеристиками, связанными с чувством жалости и пренебрежением. В образе мигранта с Северного Кавказа доминируют характеристики, вызывающие, как правило, чувство агрессии. Естественно, и отношение к ним, несмотря на некоторые общие моменты отличается, поскольку в массовом сознании принимающего социума - это совершенно разные люди.

Общее у них то, что и те и другие плохо владеют русским языком, не знают русскую культуру и, как считают москвичи, не могут интегрироваться в местное сообщество. Но если мигранты из Средней Азии вызывают при этом скорее снисхождение (исключая вопрос о рабочих местах, в котором москвичи выказывают к ним крайне отрицательное отношение), то относительно представителей северокавказских этносов в городе доминируют негативные стереотипы. Так что представления у жителей столицы относительно двух рассматриваемых категорий мигрантов в итоге оказались отличающимися друг от друга.

стр. 78

Образ выходца с Северного Кавказа представляет собой конструкт: респонденты признавались, что им редко приходилось встречаться с представителями кавказских народов и их мнение о них сложилось под воздействием расхожих стереотипов. Недостаточное количество информации, неопределенность, а иногда и двусмысленность ситуации взаимодействия, малый персональный запас знаний, образующий схему интерпретации нового опыта, - все это приводит к тому, что москвичи конструируют, поддерживают и трансформируют искусственно созданный образ мигранта-этника. Эта картинка отличается от реальной и, перефразируя И. Гофмана, имеет сбои, ошибки, которые приводят к формированию стигм, дискриминационному поведению [Гофман 1963].

Москвичам не нравится, что "кавказцы" ведут себя слишком независимо, как хозяева, пытаясь вводить свои нормы и правила. При оценке их поведения горожане все время "соскальзывали" на то, что это - представители какого-то другого государства, а не россияне или что "это - Россия, но совсем другая Россия", что "Кавказ для нас - это беда". Отсюда следовало предложение о специальном отборе таких "иноземцев" на основе, например, тестирования. Можно сказать, что представитель народов Северного Кавказа, прибывший в Москву, ее жителями не воспринимаются как соотечественник. Он сильно отличается от "своих", которые приехали, скажем, из российской глубинки и которых никто не замечает. "Кавказец" же скорее "чужой".

Как выяснилось в ходе исследования, негативное отношение к мигрантам с Северного Кавказа связано и с мифологизированной интерпретацией москвичами реальных событий исторического прошлого. Нужно сказать, что, выделяя этот фактор, очень важный для понимания механизмов межэтнических взаимоотношений (см., например, [Милосавлевич 2010]), приходится констатировать, что у большей части горожан нет критического отношения к истории своей страны; они предпочитают оперировать историческими мифами. Так, они склонны рассматривать "кавказскую проблему", возлагая вину за нее исключительно на кавказцев и как бы оставляя за скобками последствия неграмотной политики российских властей.

Откровенно признавая собственную этнокультурную некомпетентность, жители столицы, однако, не рассматривают ее как причину своего интолерантного отношения к мигрантам. Это свидетельствует о гипертрофированной идентичности москвичей: они считают себя избранными, претендуя на особое к себе отношение и привилегированное положение (см. [Российская... 2008; Вендина 2011]). Вероятно, за этим скрывается неготовность столичных жителей к восприятию этнокультурного разнообразия. В большинстве своем они высказывают мнение, что различия разъединяют, порождают конфликт интересов, что мировоззрение должно быть общим и т.п. Иначе говоря, москвичи явно тяготеют к единообразию. В результате же получается, что члены принимающего сообщества столичного региона, не желая соглашаться с изменившимися реалиями, отказывают мигрантам из северокавказских субъектов Федерации в праве жить в столице единого для всех государства.

Такое мировосприятие связано с тем, что современные глобальные процессы приводят к расширению спектра различий (экономических, политических, социальных, культурных и пр.) и их углублению. Особенно ярко подобные вещи происходят в мегаполисах, для которых разнообразие становится статус-социальной нормой. Москва в этом плане - не исключение. Но в то же время, многие люди повсеместно стремятся к сохранению привычной картины мира, и разнообразие, особенно не освоенное ими, тяготит. Возникает желание как-то нивелировать социальное пространство и интолерантные подходы ко всему отличному от привычных стандартов.

В подобной ситуации особое значение приобретают СМИ, но можно сказать, что в целом они играют преимущественно негативную роль. В современном обществе возникает, по словам Ж. Бодрийяра, своего рода виртуальное принуждение [Бодрийяр 2003]. СМИ не дают достоверную информацию, какие-то факты умалчивают, какие-то преподносят некорректно, что в конечном итоге способствует складыванию предрассудков, предубеждений, стереотипов, дискриминационных установок, чувства

стр. 79

тревоги, страха. Неудивительно, что москвичи в качестве важной причины формирования и существования взаимной неприязни принимающего сообщества и мигрантов называли некорректную деятельность СМИ. С одной стороны, они приукрашивают ситуацию в столице, не показывают минусы здешней жизни; с другой - при анализе информации ставятся неверные акценты, некоторые факты гипертрофируются, а иные вообще замалчиваются. Характерный пример - в информационном потоке, касающемся этнических миграций, происходит смешение двух проблем: проблемы миграции как таковой и проблемы законопослушания граждан России, относящихся к северокавказским этносам. Так под влиянием информационных источников формируется и поддерживается негативный образ мигранта.

В результате во многом сконструированный образ "чужого соотечественника" воспринимается москвичами как угроза не только безопасности, социальному благополучию, но и культурным устоям. Вызывает раздражение непохожесть представителей народов Северного Кавказа - как внешняя, так и внутренняя. И проблема тут в том, что явственно видимые респондентами естественные этнокультурные особенности и отличия приезжих воспринимаются как негативные. Впрочем, необходимо понимать, что межэтнический контакт - двусторонний процесс. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что менталитет кавказских народов этноцентричен, а значит, по своей природе конфликтен, поскольку исходит из представления об исключительности своего народа. Это не может не вызывать раздражение москвичей. Впрочем, следует помнить, что часть московского общества также выступает носителем этноцентричного мышления (см. [Российская... 2008; Вендина 2011]). Отсюда - взаимная неприязнь и нетерпимость.

Современное социальное пространство Москвы само по себе настолько разнообразно, что, как отмечает О. Вендина, присутствие в нем культурно отличных мигрантов вносит дополнительное разнообразие, которое жители столицы пока не готовы воспринять [Вендина 2012]. Возможно, когда москвичи "освоят" этнокультурную специфику народов Северного Кавказа, негативного отношения к ним станет меньше. Но нужно отдавать отчет, что тогда, вероятно, появится какая-то другая этносоциальная группа, которая также сначала не будет приниматься по той же причине - неосвоенность нового разнообразия. Как тут не вспомнить типологически сходное отношение москвичей к лимитчикам 1970 - 1980-х гг.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бодрийяр Ж. (2003) Реквием по масс-медиа // К критике политической экономии знака. М.: Библион-Русская книга.

Варшавер Е., Рочева А. (2013) Интеграция мигрантов в контексте культурного разнообразия: сообщества мигрантов в "этнических кафе" Москвы (http://www.ccisru.org/books/lntegratciya_v_soobshestva_Puti_Rossii)

Вендина О. И. (2012) Московская идентичность и идентичность москвичей //Известия РАН. Серия географическая. N 5. С. 27 39.

Вендина О. (2011) Московская идентичность и "понаехавшие"// Демоскоп. N 467 - 468. 23 мая 5 июня (http://demoscope.ru/weekly/2011/0467/tema03.php).

Григорьева К. С, Кузнецов И. М., Мукомель В. И., Рочева А. Л. (2010) Социальная среда российских городов в восприятии "гастербайтеров" и местного населения. М.: ИС РАН.

Гофман И. (1963) Стигма: Заметки об управлении испорченной идентичностью. Часть 1. Стигма и социальная идентичность. Часть 2. Контроль над информацией и социальная идентичность (http://www.e-reading.me/bookreader.php/145155/Gofman-Stigma.Zametki_ob_ upravlenii isporchennoii_identichnost%27yu.pdf).

Зайончковская Ж. А. (2006) Иммиграция: альтернативы нет /Нужны ли иммигранты российскому обществу? / Под ред. В. И. Мукомеля и Э. А. Паина. М.: Фонд "Либеральная миссия".

Зайончковская Ж. А., Ноздрина Н. Н. (2008) Миграционный опыт населения региональных центров России (на примере социологического опроса в 10 городах) // Проблемы прогнозирования. N 4. С. 98 - 111.

стр. 80

Итоги Всероссийской переписи населения 2010 (http://www.perepis2002.ru/ct/doc/TOM_04_03.xls).

Кузнецов И. М. (2008) Мигранты в мегаполисе и провинции: вариативность реализации интеграционного потенциала // Россия реформирующаяся. Ежегодник / Отв. ред. Горшков М. К. Вып. 7. М.: Институт социологии РАН, с. 273 - 288.

Кузнецов И. М. (2013) Проблемы миграции в московском регионе // Технологии психологического сопровождения интеграции мигрантов в образовательной среде: Учебно-методическое пособие для педагогов-психологов. [Электронный ресурс] / под ред. О. Е. Хухлаев, М. Ю. Чибисова. М.: МГППУ, с. 34 - 56.

Милосавлевич О. (2010) "1918 год" "освободители" и "побежденные" (методологические предпосылки исследования национальных стереотипов) // Общественные науки и современность. N 5, с. 135 - 145.

Нужны ли иммигранты российскому обществу (2006) / Под ред. Мукомеля В. И., Паина Э. А. М.: Фонд "Либеральная миссия".

Остапенко Л. В., Субботина И. А. (2007) Москва многонациональная: старожилы и мигранты: вместе или рядом? / Отв. ред. Мартынова М. Ю. М.: РУДН.

Проект ФОМ СОЦ, опрос МегаФОМ (2011) (http://fom.ru/Mir/10442).

Российская идентичность в Москве и регионах (2008) / Под ред. Л. М. Дробижевой. М.: МАКС Пресс.

Стратегии межкультурного взаимодействия мигрантов и населения России: Сборник научных статей (2009) / Под ред. Н. М. Лебедевой и А. Н. Татарко. М.: РУДН.

Тюрюканова Е. (2006) Принудительный труд в современной России: нерегулируемая миграция и торговля людьми. Женева: Международное бюро труда.

Berry J.W. (1990) Psychology of Acculturation //Applied Cross-cultural Psychology / Brislin R.W. Newbury Park (CA): Sage, pp. 232 - 253.

Berry J.W. (1997) Immigration, Acculturation, and Adaptation. Applied Psychology: an International Review, no. 46, pp. 5 - 34.

Berry J.W., Phinney J.Sc, Sam D.L., Vedder P. (2006) Immigrant Youth: Acculturation, Identity and Adaptation. Applied Psychology: International Review, vol. 55, pp. 303 - 332.

Berry J., Sam D. (2010) Acculturation and Adaptation // Handbook of Cross-cultural Psychology: Social Behavior and Applications / Berry J., Segall M., Kagitcibasi C. (Eds.). Boston: Allyn&Bacon. Vol. 3, pp. 291 - 326.

Birman D. (1994) Acculturation and Human Diversity in a Multicultural Society// Human diversity: Perspective on people in context / Trickett E.J., Watts R.J., Birman D. (Eds.). San Francisco: Jossey-Bass, pp. 261 - 284.

Bourhis R., Moi'se L.C., Perreault S., Senecal S. (1997) Towards an Interactive Acculturation Model: a Social Psychological Approach // International Journal of Psychology, vol. 32. pp. 369 - 386.

Lebedeva N., Tatarko A., Berry J. (2014) Intercultural Relations among Migrants from Caucasus and Russians in Moscow // International Journal of Intercultural Relations (http://publications.hse.ru/ articles/124762359).

Liebkind K., Jasinskaja-Lahti I. (2000) The Influence of Experiences of Discrimination on Psychological Stress: a Comparison of Seven Immigrant Groups // Journal of Community and Applied Social Psychology, no. 10, pp. 1 - 16.

Sam D.L., Berry J.W. (2010) Acculturation: When Individuals and Groups of Different Cultural Backgrounds Meet // Perspectives on Psychological Science, vol. 5, pp. 472 - 481.

Strauss A., Corbin J. (1990) Basis of Qualitative Research. Newbury Park: Sage.

Ward C. (1996) Acculturation // Handbook of intercultural training / Landis D., Bhagat R. (Eds.). Thousand Oaks. (CA): Sage, pp. 124 - 147.

стр. 81

From compatriot to "stranger": the image of the migrant in the perception of the residents of Moscow (On the results of focus-group discussions)

V. GALYAPINA*

Galyapina Victoria candidate of psychological sciences, senior researcher, International Scientific-educational Laboratory for Socio-cultural Research, National Research University Higher School of Economics. Address: 20, Myasnickaya St., Moscow, 101000. E-mail: vgalyapina@hsc.ru.