2015-05-18
463
Одно из главных оснований практического интереса к теории демографического перехода заключается в том, что она дает основания для прогнозирования будущих демографических тенденций, хотя и в самом общем виде. Она позволяет понять смысл происходящих на определенном папе истории демографических изменений как перехода к новой, наиболее эффективной стратегии воспроизводства человеческих популяций через нарушение и восстановление демографического равновесия, и только в этом смысле она указывает на "конечную точку, которая предполагается известной и общей для всех регионов мира" [Клупт, 2005, с. 148], подобно тому, как стрелка компаса всегда указывает на север.
Следуя логике ТДП, строятся, в частности, демографические прогнозы ООН. Они опираются, разумеется, не только на теорию, но и на эмпирические наблюдения, которые в целом совпадают с предсказаниями теории, - но именно только в целом. В той мере, в какой речь идет об общем направлении изменений, прогнозы ООН полностью оправдываются. Глобальные демографические изменения последних 50 - 60 лет свидетельствуют, что, несмотря на существенные региональные различия, эти изменения следуют основным предсказаниям ТДП. Все страны с той или иной скоростью проходят фазу снижения смертности, которая нарушает тысячелетнее равновесие высокой смертности и высокой рождаемости, а затем, стремясь к восстановлению нарушенного равновесия, вступают в фазу снижения рождаемости. Асинхронность этих двух фаз приводит к демографическому взрыву, который, по мере завершения перехода к новому равновесию, рано или поздно сходит на нет. То, что в начале 1950-х гг. могло казаться спорным прогнозом, в основном реализовалось. Ожидаемая продолжительность жизни во всех регионах мира, в том числе и самых отсталых, выросла и продолжает расти, и почти все страны ответили на снижение смертности снижением рождаемости, иногда очень значительным (см. рис. 4).
Характерным примером соответствия фактической динамики рождаемости предсказаниям теории демографического перехода может служить Ближний Восток (см. рис. 5). В середине прошлого века в этом регионе лишь Израиль выделялся относительно низкой рождаемостью. С тех пор она снизилась в Израиле, но сейчас большинство
стр. 121
Рис. 4. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении и коэффициент суммарной рождаемости в разных регионах мира, 1950 - 2100 гг. (2010 - 2100 гг. средний вариант прогноза ООН).
Источник: World... 2013; MORT/7 1; FERT/4].
стр. 122
Рис. 5. Коэффициент суммарной рождаемости в некоторых арабских странах и странах Ближнего Востока.
Источник: (World... 2013; FERT/4].
стран региона имеют рождаемость, более низкую, чем Израиль. За 60 лет большинство стран переместилось из зоны значений коэффициента суммарной рождаемости 6 - 7 рождений на одну женщину в зону значений 2 - 3 рождения и даже ниже. Самый низкий в этой группе стран уровень рождаемости - в Ливане и Иране. Традиционного прокреативного поведения больше не существует ни в Иране, ни в большинстве арабских стран. Его последним прибежищем в мире остается тропическая Африка, но и там оно едва ли долго удержится.
В итоге повсеместно идущего снижения рождаемости уже сейчас нетто-коэффициент воспроизводства населения опустился ниже уровня простого замещения поколений не только в Европе и Северной Америке, но даже в Азии (см. рис. 6), хотя пока и не во всех азиатских странах. Рост численности населения этого наиболее многолюдного континента (60% мирового населения в 2010 г.) замедляется и, согласно вариантам средней, а тем более низкой рождаемости последнего прогноза ООН, во второй половине XXI в. оно начнет сокращаться.
Таким образом, до тех пор, пока речь идет об общем направлении движения, наблюдающиеся изменения подтверждают истинность ТДП и оправдывают ее использование при разработке демографических прогнозов, в том числе прогнозов рождаемости. Однако иногда от теории требуют большего. В частности, как мы видели, критики ТДП приписывают ей претензии на то, что она указывает на "конечную точку" перехода, "которая предполагается известной и общей для всех регионов мира". Вместе с тем нередко ссылками на теорию пытаются оправдать свои представления об общей для всех "конечной точке" и сторонники ТДП. Мне же представляется, что попытки навязать теории воображаемую способность предсказания точных конечных значений показателей рождаемости для всех стран и регионов, а тем более требование одинаковости этих значений едва ли оправданы и могут привести к насилию над теорией и ее дискредитации.
стр. 123
Рис. 6. Нетто-коэффициент воспроизводства населения в разных регионах мира (1950 - 2015 гг.).
Источник: [World... 2013; FERT/5].
Подобные попытки еще можно понять, когда речь идет о разработке демографических прогнозов ООН. Эти прогнозы, составляющиеся с 1951 г., всегда исходили из того, что предсказанное теорией возвращение к глобальному демографическому равновесию приведет, в конечном счете, к приближению всех стран к одному и тому же значению коэффициента суммарной рождаемости, соответствующему требованию стационарности мирового населения. Так как прогнозы ООН каждые два года корректируются с учетом реально наблюдающихся тенденций, падение рождаемости в развитых странах в 1980 - 1990-е гг. значительно ниже уровня простого воспроизводства населения заставило авторов прогноза усомниться в достижимости мировым населением стационарного состояния на третьей, заключительной стадии перехода и понизить прогноз "конечного" коэффициента суммарной рождаемости (КСР) с 2,07 до 1,86. Правда, очень скоро - в ответ на наметившийся рост показателя в развитых странах, но, возможно, и исходя из стремления снова привести прогноз в большее соответствие с теорией, - он опять был повышен до 2,07. Этот вопрос рассматривается, в частности, Б. Андерсон. "В модели до 2004 г., - пишет она, - на третьей стадии КСР колебался вокруг уровня простого замещения поколений. В 2004 - 2008 гг. на третьей стадии он колебался вокруг значения 1,86. В 2010 г. на третьей стадии КСР подрос до уровня простого замещения, в то время как модель 2012 г. допускала различные варианты изменения КСР на третьей стадии" [Андерсон, 2014, с. 74].
Таким образом, даже опирающееся на ТДП предсказание "конечных значений" в прогнозе ООН не означает полной безальтернативности. Речь всегда идет не о полном совпадении этих значений во всех странах, а об асимптотическом приближении к некоторому уровню и о колебаниях показателей вокруг него, что никак не противоречит теории.
Учитывая специфику глобального прогноза, масштаб этих колебаний, отклонений от "конечного уровня", не так уж важен. Такой прогноз предполагает столь высокую степень обобщения и столь долгосрочную перспективу, что особенности каждой страны становятся несущественными и не могут серьезно повлиять на его общие результаты. Речь идет об укрупненной схеме, дающей представление о направлении и скорости демографических изменений на мировом уровне, но не претендующей на предсказание точных результатов для каждой страны. В той мере, в какой показатели
стр. 124
по отдельным странам все же присутствуют в прогнозе, они имеют значение не более чем правдоподобных, но все же приблизительных и усредненных иллюстраций будущего, которые совсем не обязательно совпадают с прогнозами, выполняемыми на национальном уровне.
При прогнозировании рождаемости для отдельной страны или группы однотипных стран и на более короткий период дело обстоит иначе. Хотя общие закономерности необходимо учитывать и в этом случае, приходится считаться также со страновыми и региональными особенностями, от которых как раз и зависят возможные колебания "конечных значений" и траектории движения к ним. Как отличить такие колебания в рамках однонаправленного движения от "альтернативных вариантов"? Здесь ссылок на ТДП - как ее сторонников, так и критиков - недостаточно, а сами такие ссылки часто выглядят как спекуляция, игнорирующая границы возможного применения теории. С этим ограничением столкнулись, в частности, разработчики демографических прогнозов для Европейского союза, в связи с чем им пришлось более обстоятельно задуматься над вопросом о масштабах и природе конвергенции и дивергенции постпереходных демографических показателей.
Хотя Клупт и говорит об очень больших различиях в показателях европейской рождаемости - в его примере от 1,32 в Португалии до 2,07 в Ирландии [Клупт, 2012а, с. 67], на самом деле они не столь уж велики, намного меньше, например, чем было в 1950 г. (от 2,00 в Латвии до 4,56 в Боснии и Герцеговине - http://demoscope.ru/weekly/app/app4007.php). Даже когда размах вариации коэффициента суммарной рождаемости в странах Евросоюза достигает 0,8 - 0,9 ребенка на одну женщину, он не идет ни в какое сравнение с размахом вариации на глобальном уровне - 6,0 - 6,5 ребенка. И именно теория демографического перехода подсказывает, что во втором случае речь идет не просто о количественных различиях в числе рождений, а об абсолютном несходстве двух типов рождаемости - до- и послепереходного, свойственных им социокультурных механизмов, контролирующих прокреативную мотивацию и прокреативное поведение. В этом смысле, скажем, большинство европейцев и большинство африканцев говорят пока на совершенно разных языках, или, может быть, точнее, - на языках совершенно разных культурных кодов.
Когда же речь идет о внутриевропейских различиях, то эти различия внутри одного типа, большинство европейцев (как, впрочем, и жителей других постпереходных стран) живут в пространстве общих культурных кодов, определяющих прокреативное поведение, и в этом смысле говорят на одном языке. Можно долго спорить, почему 100 француженок имеют на 40 или 50 рождений больше, чем 100 немок. Но то, что и француженки, и немки в равной степени практикуют внутрисемейное регулирование деторождения, пользуются одними и теми же способами такого регулирования, одинаково смотрят на право родителей решать вопрос о том, сколько и когда иметь детей, и т.д., едва ли способно вызвать сомнения у кого-либо.
Остается вопрос о постпереходных количественных различиях в рождаемости. О чем они говорят: о колебаниях, о естественном статистическом разбросе в рамках однонаправленного движения или об альтернативах, о движении в разном направлении или с разными скоростями? Замечу, что этот вопрос вообще не может быть главным, когда речь идет о понимании такого глубинного социального процесса, как демографический переход. Главное в данном случае - именно изменение типа демографического поведения, признание права на индивидуальный прокреативный выбор, а не то, каков конкретно этот выбор у тех или иных групп населения. Но коль скоро внимание все время фиксируется именно на количественных различиях, остановимся на них и мы.
Уже из рисунков 1 и 2 видно, что дивергенция показателей рождаемости в европейских странах, постулируемая некоторыми российскими авторами, едва ли имела место в действительности. Об этом говорит и специально выполненный анализ гипотез, которые могли бы быть использованы при прогнозировании рождаемости в странах Европейского союза. Первоначальные предположения заключались в том, что
стр. 125
сближение показателей рождаемости но мере завершения перехода характерно для всех европейских стран, независимо от того, входят они в состав ЕС или нет, а также в том, что вхождение в ЕС дает дополнительный импульс такому сближению, благодаря общей политике, направленной на всестороннюю конвергенцию стран членов Союза. При этом отмечалось, что "идея конвергенции встроена в теорию демографического перехода" [Lanzieri, 2010, р. 137 - 138].
В качестве переменных, характеризующих рождаемость, были рассмотрены коэффициент суммарной рождаемости (КСР) и средний возраст матери (СВМ) для 27 стран-членов ЕС за 30 лет (1977 - 2007). Как показал анализ, коэффициент вариации значений КСР до начала 1990-х гг. уменьшался, сократившись за это время на четверть, а затем стабилизировался, тогда как коэффициент вариации СВМ сначала нарастал, но, начиная с 1993 г., стал сокращаться, опустившись к 2007 г. ниже уровня 1977 г. [Lanzieri, 2010, р. 143]. Эти показатели характеризуют так называемую сигма-конвергенцию, они говорят об уменьшении вариации со временем, что уже само по себе противоречит представлениям о появлении каких-то новых аттракторов. Но эти показатели не дают представления о скорости сближения или отдаления переменных и факторах, от которых эта скорость зависит. Такое представление можно получить, обратившись к анализу бета-конвергенции - абсолютной или условной.
Абсолютная бета-конвергенция показывает, как скорость сближения показателей связана с их исходным уровнем. Если сближение определяется движением в одном направлении (такова, в частности, стандартная ситуация догоняющего развития), а связь отрицательна (чем больше разрыв между "передовыми" и "догоняющими", тем выше скорость сближения), то это и означает наличие абсолютной бета-конвергенции. В случае 27 стран-членов ЕС наличие бета-конвергенции, опять-таки в противоречии с представлениями о появлении нового аттрактора, подтверждается как для КСР, так и хотя в меньшей степени, для СВМ [Lanzieri, 2010, р. 143 - 144]. Правда, как отмечает Дж. Ланциери, ситуация осложняется тем, что оба рассматриваемых показателя (КСР и СВМ) не всегда изменялись в одном направлении.
Условная бета-конвергенция отличается от абсолютной тем, что, помимо исходного уровня анализируемых показателей, учитывает также действие дополнительных факторов, например политики, способной ускорять или замедлять движение в направлении конвергенции. В цитируемой работе Ланциери условная конвергенция не рассматривается, но сделана попытка оценить влияние на движение в направлении конвергенции рождаемости факта вступления стран в ЕС. Предполагалось, что вхождение стран в зону действия общей конвергентно ориентированной политики Европейского союза должно способствовать и конвергенции рождаемости за счет приближения показателей входивших в ЕС стран к тем, которые уже наблюдались у старых членов Союза. Однако подтвердить это предположение не удалось.
Одно из возможных объяснений данной неудачи Ланциери видит в том, что прошло недостаточно времени, чтобы влияние способствующей конвергенции атмосферы Евросоюза сказалось на рождаемости. Но более оправданным мне представляется другое предложенное им объяснение: "Вариабельность может быть уже настолько низкой, что ее дальнейшего сокращения трудно достичь. Есть некий порог, ниже которого страны можно считать, по крайней мере частично, достигшими конвергенции" [Lanzieri, 2010, р. 148]. Иными словами, здесь высказывается, пусть и в форме предположения, мысль о том, что граница конвергенции уже достигнута, но даже и при максимально возможной конвергенции различия все-таки сохранятся.
Эти непреодолимые различия, так волнующие некоторых демографов, в свое время очень интересовали Прокруста. Ему казалось, что разница в росте людей - какой-то непорядок, который он и пытался устранить доступными ему методами. Мне кажется, что в мифе о Прокрусте как раз и высмеяна идиотичность требования всеобщей одинаковости. Видимо, древним уже было ясно, что разнообразие - неотъемлемый атрибут жизни: в мире нет двух одинаковых рек, двух одинаковых деревьев, двух одинаковых людей. "Нормальное распределение" количественных характеристик любых
стр. 126
Рис. 7. Ранжирование стран по итоговой рождаемости женской когорты 1969 г. рождения и известных людей по росту.
Источники: для верхней панели графика База данных института демографии НИУ ВШЭ; для нижней панели сайт http://www.polezno.com/intcrcsno/46.
стр. 127
нерукотворных объектов - само по себе закон природы, оно не нуждается в объяснении в каждом отдельном случае. Все понимают, что люди бывают разного роста, разного телосложения, разных способностей, но эти различия привлекаю) внимание только в случае патологического отклонения от нормы. На рисунке 7 представлены два практически неотличимых по внешнему виду ранжированных ряда - 29 стран, в основном европейских, по итоговой рождаемости женской когорты 1969 г. рождения к 2009 г., то есть к возрасту 40 лет, когда деторождение в основном заканчивается, и 30 известных политических деятелей по росту.
Никому (кроме, может быть, Прокруста) не придет в голову искать "альтернативные варианты развития", "разные аттракторы" и т.п. на нижнем графике, всем понятно, что речь идет об обычной вариации в рамках нормы. Это не исключает того, что в каждом отдельном случае можно предположить какие-то объяснения - генетические или другие - высокого, низкого или среднего роста того или иного человека, попытаться исследовать каждый отдельный случай и т.п. Но при этом изначально ясно, что все случаи укладываются в норму, находятся в пределах естественной вариативности и едва ли могут служить причиной чьей-либо озабоченности. Почему тогда столь же естественная вариативность на левой панели графика должна вызывать пристальное внимание теоретиков-демографов? Это внимание было бы легче понять, если бы речь шла о политиках, желающих, например, повторить успехи соседней страны, и можно понять проведение политики, направленной (не всегда успешно) на достижение такого результата. Но независимо от того, принесет такая политика плоды или нет, речь будет идти о каких-то подвижках в рамках одного и того же исторического тина рождаемости, созданного демографическим переходом.
Приписывание ТДП представлений об абсолютной одинаковости конечного результата для всех стран, регионов и т.п. примитивизирует теорию и придает видимость обоснованности ее критики. На самом деле, теория не содержит посылки "конечной одинаковости", изначально ясно, что демографический переход - это, в том числе, и переход от одного тина пространственно-временного разнообразия демографических показателей к другому. Наверное, новое разнообразие заслуживает внимания исследователей, более глубокого осмысления, в том числе и в контексте его сравнения с допереходным разнообразием; такое сравнение будет, скорее всего, в пользу нового разнообразия. Но в любом случае, это осмысление высветит еще какие-то грани демографического перехода и приведет к углублению теории, а отнюдь не к отказу от нее.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Андерсон Б. Прогнозирование низкой рождаемости: размышления по поводу правдоподобия и применения гипотез // Демографическое обозрение. 2014. N 1 (http://demreview.hse.ru/data/2014/07/15/1312456887/3).
Вишневский А. Г. Демографическая революция меняет репродуктивную стратегию вида Homo sapiens //Демографическое обозрение. 2014. N 1.
Вишневский А. Г. Есть ли альтернативы у безальтернативного? // Общественные науки и современность. 2012. N 2.
Клупт М. А. Демографическое развитие как многоальтернативный процесс: роль регионов // Демографическое развитие: вызовы глобализации (VII Валентсевские чтения). Международная конференция, Москва, Россия, 15 17 сентября 2012 г. Материалы. М., 2012а.
Клупт М. Л. Региональные альтернативы глобального демографического развития // Общественные науки и современность. 2012". N2.
Клупт М. Л. Теория демографического развития: институциональная перспектива // Общественные науки и современность. 2005. N 2.
Крылова И. А. Социально-философские проблемы России // Философия и общество, 2008. N3.
Майо Смит Р. Статистика и социология. М., 1901.
Панкратов К., Турчин П. Детотрясение // Эксперт. 2010. 27 декабря.
стр. 128
Француз Ю. Л. Демографическая теория: возможен ли синтез теорий перехода и институционализма? Доклад на II Российском экономическом конгрессе, Суздаль, 18 22 февраля 2013 г. (http://www.econorus.org/c2013/program.phtmI?vid=rcport&eid=1214).
Янсон Ю. Э. Сравнительная статистика населения. СПб., 1892.
Cowgill D.O. Transition Theory as a General Population Theory // Social Demography. New Jersey, 1970.
Demeny P. Early Fertility Decline in Austria-Hungary: a Lesson in Demographic Transition // Daedalus. 1968. Vol. 97. N 2. Historical Population Studies.
Festy P. La feconditc des pays occidentaux del870 a 1970 //Travaux et Documents N 85. Paris, INED. 1979.
Kirk D. Demographic Transition Theory // Population Studies. 1996. Vol. 50.
Kirk D. Population Changes and the Postwar World // American Sociological Review. 1944. Vol. 9. N1.
Landry A. Les trois theories principalcs de la population // Scientia. 1909.
Landry A. La revolution demographique. Paris, 1934.
Lanzieri G. Is Fertility Converging Across the Member States of the European Union? // Eurostat, Work Session on Demographic Projections. Lisbon, April 28 30, 2010.
Lee R.D., Reher D.S. Introduction: the Landscape of Demographic Transition and its Aftermath // Population and Development Review. Vol. 37. January 2011. Issue Supplement.
Livi Bacci M. A propos de la transition demographique // Transitions demographiqucs et societes. Chaire Quetelet 1992. Louvain-Ia-Neuve, 1995.
Marchal Ch. De la thcorie geoccntrique a la transition demographique: Comment mcurt une theorie scientifique (http://desiebenthal.blogspot.fr/2008/11/krach-le-suicide-du-monde-jean.html).
Notestein F.W. Population: the Long View // Food for the World. Chicago, 1945.
Thompson W.S. Population //The American Journal of Sociology. 1929. Vol. 34. N 6.
World Populatin Prospects: the 2010 Revision. UN Population Division, CD-ROM Edition. 2013.
стр. 129
| Заглавие статьи | Три способа познания |
| Автор(ы) | Е. В. БАЛАЦКИЙ |
| Источник | Общественные науки и современность, № 2, 2015, C. 130-144 |
| Рубрика |
|
| Место издания | Москва, Российская Федерация |
| Объем | 57.2 Kbytes |
| Количество слов | |
Три способа познания
Автор: Е. В. БАЛАЦКИЙ
В статье рассматриваются три способа познания, лежащие в основе естественно-научного, социального и интуитивного знаний. Дана характеристика методологической основы каждого из них формальной, диалектической и холистической логики. Раскрыты и формализованы парадоксы Г. Гурджиева и Л. Говинды, присущие интуитивному способу познания. Дано понятие сверхсложной системы и раскрыты причины невозможности се познания традиционными методами. Показано, что принципиальная особенность социального знания ее отнесение к категории общественного блага. Обосновывается тезис о том, что переход от социального знания к интуитивному следует осуществлять посредством промежуточной методологии - субстрактивного негативного знания. Намечены контуры нового подхода к познанию социальной действительности.
Ключевые слова, интуиция, система, познание, сложность.
|
|
8568
8407