Разделение социально-гуманитарных наук на социальные и гуманитарные их сходства и различия. Методы социальных и гуманитарных наук

Существует общий термин — «науки об обществе», или «социальные науки» (в широком смысле). Однако эти понятия неоднородны. С одной стороны, есть экономика, социология, наука о праве. С другой — антропология, науки об искусстве, история, культурология. Первые называют социальными в узком смысле слова, в отличие от вышеупомянутого широкого. Вторые — гуманитарными науками. После этой эмпирической классификации необходимо обсуждение критериев разделения на гуманитарные и социальные науки.
Есть точка зрения, которая вообще не предполагает возможности существования гуманитарных наук. Аргумент состоит в том, что только в науках, подобных наукам о природе, производится конструирование предмета исследования из существующего объекта с помощью научной процедуры. В гуманитарных науках предмет науки специально не сконструирован, совпадает с объектом, и речь может идти только о гуманистике, но не о специализированной деятельности по производству гуманитарного научного знания. В этой точке зрения игнорируется наличие собственных научных процедур получения гуманитарного научного знания, которые включают в себя: следование методам соответствующей научной дисциплины, задающей стандарты и нормы научной деятельности; постулат субъективной интерпретации, согласно которому соотносятся научные описания изучаемой реальности и субъективные мотивы деятельности людей; постулат адекватности, требующий, чтобы научное утверждение гуманитарных наук было понятно тому, относительно кого оно высказано. Это отличает гуманитарные науки от социальных, в которых научное утверждение отнесено к сущности и не является понятным для людей, которых оно описывает. Таким образом, гуманитарные науки получают свои процедуры научной деятельности и способы конструирования своего предмета познания.
Имеется и другая точка зрения, согласно которой включенность субъекта в объект наук об обществе делает все науки этого цикла гуманитарными, ориентированными на человека. Аргументом является то, что предмет социального познания — мир человека, а не вещь. Все социальные науки изучают деятельность человека, поэтому их можно отнести к гуманитарным наукам. Социальные науки анализируют процессы, динамику, объективные законы. Любое познание социально. Специфика же познания общества такова, что в широком смысле оно является гуманитарным[334]. В онтологическом плане это верно. Но рассмотренная выше натуралистическая исследовательская программа свидетельствует о том, что в этой группе наук могут применяться методы, сходные с теми, которые работают в естествознании. Культурцентристская исследовательская программа более явно подчеркивает «другую» научность знаний об обществе.
Единая система наук об обществе, называемая общественными науками, социальными науками (в широком смысле слова), социально-гуманитарными науками, подразделяется на социальные (в узком, выше представленном смысле слова) науки и науки гуманитарные.
По вопросу об их разделении существует несколько точек зрения.

1. Разделение наук по предмету: социальные науки изучают общие социальные закономерности, структуру общества и его законы, гуманитарные науки — человеческий мир.
2. Разделение наук по методу: социальные науки — это те, в которых используется метод объяснения, гуманитарными называют науки, где базовым методологическим средством является понимание.
3. Разделение наук одновременно по предмету и методу. Это предполагает, что специфический объект диктует специфические методы.
4. Разделение наук в соответствии с исследовательскими программами.

В истории развития социальных наук применялись в основном первые три метода.
Представитель Баденской школы неокантианства В. Виндельбанд (1848—1915) противопоставил естественным наукам исторические, или иначе: наукам о природе — науки о культуре. Им соответствует различие в методах. Первые используют номотетический (обобщающий метод), вторые — идиографические (описательные, индивидуализирующие методы). Другой представитель этой школы — Г. Риккерт (1863—1936) считал, что науки делятся на науки о природе (естествознание) и науки о культуре, об истории, чему соответствует различие методов: обобщающие, независимые от ценностей, направленные на выявление закономерностей методы первой группы наук, и индивидуализирующие, связанные с ценностями методы второй группы наук.
Те из наук об обществе, которые похожи на науки о природе по методам, например социология, получают название социальных наук, те, которые ближе к истории, являются науками о культуре, — гуманитарных наук.
Наиболее современным и перспективным способом разделения социальных и гуманитарных наук может стать их разделение на основе используемых исследовательских программ.
Следуя ему, к социальным наукам надо отнести те, которые используют натуралистическую программу с присущей ей моделью объяснения, разделением субъект-объектных отношений.
Гуманитарными науками будут называться те, которые применяют антинатуралистическую культурцентристскую исследовательскую программу с характерным для нее устранением субъект-объектного противостояния посредством раскрытия субъектных характеристик объекта и использованием «понимающей» методологии.
Научное социальное знание — наиболее объективированный и приближенный к естественным наукам тип знания об обществе, изучающий законы функционирования и развития отдельных социальных сфер и общества в целом, объективные закономерности общественного развития. Здесь субъект-объектное противостояние, противостояние исследователя и изучаемого им фрагмента действительности, намеренно и методически заостряется. Иными словами, описанию и объяснению в такого рода науках поддается лишь то, что имеет значение всеобщего и охватывается в форме понятия.
Гуманитарные науки — это науки о человеке, истории, культуре. Но их существование конституировано не столько объектом (знание о человеке, истории, культуре может быть получено не только в гуманитарной, но и социальной форме), сколько выбором культурцентристской исследовательской программы, предполагающей выделение субъектной природы самого объекта исследования, диалектики объективного (присущего научному знанию) и субъективного (присущего самому объекту исследования). При этом осуществляется такое же объективное конструирование предмета исследования, как и в социальном знании, но оно, как будет показано ниже, ограничено структурами повседневности.

Именно исследовательская программа определяет, в конечном счете, разделение наук на социальные и гуманитарные, поскольку, как уже отмечалось, объективации, натурализации, социологизации могут быть подвергнуты исследования таких объектов, как человек, культура, история, равно как культурцентристская стратегия, учет субъективных характеристик возможен и при рассмотрении социальных сфер. Уже на уровне фор- мирования предмета науки, перехода от объекта действительности к его представленности в научном знании начинает действовать одна из познавательных стратегий — объективации (натурализации) или антинатурализма, находя продолжение в методе. Объект исследования в определенной мере диктует способ образования предмета науки и выбор метода, но не детерминирует их с абсолютной определенностью.
Существует известная свобода в расширении сферы гуманитарного знания путем применения антинатуралистических культурцентристских стратегий. Она и рассматривается чаще всего как единственный способ увеличения гуманитарной адекватности всего социального знания. Более того, гуманитарные науки выступают в известной мере моделью знания в целом, поскольку техническое знание обнаружило наличие субъекта в своем объекте, естествознание пересматривает свои объективистские идеалы, ориентируется на понимание того, что любая наука работает с наличными культурными средствами и зависит от уровня практики и уровня знания. Социальная природа науки оказывается методологически значимой для определения ее познавательных идеалов. Кроме того, такой традиционно-гуманитарный способ видения предмета исследования, как понимание, проник в естествознание, характеризуя его гуманитаризацию, ибо функция понимания в этом случае состоит в том, чтобы сохранить бытийный смысл вводимых теоретических конструктов при всех аналитических разъятиях действительности. Понимание является способом содержательной трактовки научных абстракций, ибо теоретические конструкты в развитом знании абстрактны, оторваны от мира и существуют в системе математических и теоретических аргументаций, и поэтому придание им смысла и есть гуманитарная забота о сохранении человеческого мира даже в естествознании. Тем более в науках об обществе задача достижения гуманитарной адекватности чрезвычайно важна.
Мы имеем опыт догматического функционирования социальной теории, отсутствия критического отношения к ней, разорванности обратных связей социальной теории и практики. Однако «репрессивность» всеобщих представлений констатируется и сама по себе, коль скоро с их помощью люди должны учиться думать и жить иначе, чем они думают и живут.
Но в таком случае в качестве гаранта гуманитарности берется индивидуальный опыт исследователя. Последний, однако, может расходиться с нашим опытом и может быть навязан нам точно так же, как абстрактная схема. В этом случае наука превращается в рационализацию опыта обыденного сознания. Тем не менее преимущество такого подхода состоит в том, что опыт субъекта познания и предлагаемые им выводы могут быть обсуждены широким кругом людей на понятном им языке. При обсуждении сохраняется ценностно-смысловое содержание реальной жизни. Очевидно, что гуманитарное знание, формируемое таким путем, отвечает своему назначению быть наукой о человеке, достигая тем самым опреде- ленного уровня гуманитарной адекватности. Однако представление о том, что это единственный путь, неверно. Очевидно, гуманитаризация знания, выбор гуманитарной, культурцентристской методологической стратегии — не единственная и в ряде случаев чисто внешняя возможность достижения гуманитарной адекватности знаний об обществе.
Существует некоторая тенденция отказа от научного доминирования в социальной сфере и тенденция критики науки, причем критики во многом справедливой. Подчеркивается значение научно-гуманитарного и вненаучного социального знания. Их непосредственность, понятность для неспециалистов, связь с обыденно-практическим сознанием вызывает естественное доверие к такому типу знания. Однако социальные науки несут ответственность перед людьми за состояние социальной жизни, ибо их цель заключается не только в объективном познании, но и в нахождении путей социально необходимых преобразований. Требование понятности, доступности для обсуждения заменяется тут другим — умением раскрыть социальные механизмы, дать возможность их использовать, осуществить не только регулятивно-консультативную, но и познавательно-преобразующую, даже технологическую функцию. Социальные науки гуманитарно адекватны, если выполняют эти задачи. Например, экономические науки проявят свою гуманитарную адекватность, если не только выразят экономические устремления людей, но и найдут механизмы и способы реализации этих устремлений на основе изучения объективных экономических законов. При этом социальные науки, как отмечалось выше, могут попадать в поле неоправданных ожиданий, когда от науки требуют того, что может сделать лишь общество или даже история.
Убеждение, что наука всегда может выполнить любое желание, что она волшебный ключик от любых кладовых прогресса, является сциентистской иллюзией, порожденной отчасти самой наукой.
Обе стратегии — натуралистическая и культурцентристская — чаще всего вступают в конфронтацию, но потенциально могут находиться в содружестве, стимулировать развитие друг друга. Совместимость не всегда означает какой-то особый или определенный способ связи, она только означает, что есть две точки зрения на одну проблему: одна исходит из целей субъекта, другая — из объективных процессов.
Обществоведение заслуживает серьезной критики. Если ее точнее адресовать различным группам знаний об обществе, то вненаучное знание можно упрекнуть в нежелании считаться с достижениями наук при постановке социально значимых целей, особенно в мировоззренческом поиске. Гуманитарное научное знание, подвергающее должному обсуждению смыслостроение человеческой жизни, недостаточно последовательно утверждает ценности. Сегодня это особенно проявляется при появлении в нем технологической составляющей — тестирования, манипулирования, избирательных технологий, PR, в том числе и грязных. Социальное зна- ние погружено во внутринаучную логику, игнорирует жизненное содержание этой логики и практических следствий своих выводов.
У многих специалистов в связи с этой критикой возникла иллюзия о возможности отрицания теоретического социального знания как заведомой схоластики. Между тем адекватной является реакция, когда от социального теоретика требуют обозначить, какие реальные жизненные проблемы стоят за его построениями и какой вклад в их решение он вносит, а от ученого-гуманитария требуют описания поведения человека в определенной ситуации, уяснения его мотивов, целей и ценностей. Гуманитарное знание об экономических процессах — это знание мотивов экономического поведения, знание поведения человека в экономических процессах. Социальное экономическое знание есть знание законов и механизмов экономической жизни и путей их использования, осуществления экономических целей и мотивов. Как видим, приближение об- ществознания к жизни и его гуманитаризация связаны с одновременным применением как кулътурцентристской, так и натуралистической стратегий, с совместной работой социальных и гуманитарных наук.
Прежнее представление о структуре знаний об обществе жестко закрепило за науками разделение на социальные и гуманитарные знания по предмету. Экономика или социология в этом случае не мыслят себя как гуманитарное знание. Вместе с тем, как мы уже показали, смысл достижения гуманитарной адекватности состоит в том, чтобы к одному и тому же объекту подходить с точки зрения двух стратегий, обеспечивающих одновременную работу натуралистической и культурцентристской программ. Подчеркнем еще раз — гуманитарное научное знание может быть получено о любом объекте путем методически заостряемого интереса к его субъектной природе и жизненно-смысловому содержанию, социальное знание может быть получено о любом объекте путем намеренно-методически подчеркиваемой его объективности и признания в нем закономерностей.

Появление антинатуралистической культурцентристской программы поколебало принцип классической научности и способствовало ее переходу в неклассическую стадию. Превращение культурцентристской исследовательской программы из программы для части наук об обществе в программу, пригодную для всех наук об обществе, в общенаучную стало симптомом появления постнеклассической науки. На этой последней фазе еще сохраняется противоречие натуралистической и культурцентристской программ, но уже есть очевидные доказательства нашего предположения о том, что одна и та же наука может быть построена либо как социальная, либо как гуманитарная. Известный методолог литературоведения Р. Ливингстон убедительно показал, что в изучаемой им науке могут функционировать как натуралистическая, так и культурцентристская программы (он называет ее гуманистической), которые в полной мере разделяют литературо- ведение на социальную и гуманитарную науки (в зависимости от того, какая исследовательская программа используется)[335].
Если этот пример удивляет равноценной возможностью применения натуралистической программы в литературоведении, то не менее поразительным является проникновение культурцентристских, антропологических подходов в теорию организации. Сегодня антропология организаций, включающая в себя анализ культуры, возраста, пола, принадлежности к сообществу, соотношение бюрократии и неформальных * аспектов отношений, работы с маргинальными клиентами и пр., является ошеломляюще новой стратегией как в антропологии, так и в организационных теориях[336].
Стремление преодолеть противоположность натурализма и культур- центризма, их оппозиционность характерна для сегодняшних дискуссий. Но как их преодолеть? На этот счет существует несколько предложений.

1. Пытаться строить теоретическое знание на базе обеих программ, так сказать, смешивая их, создать интегральную программу. Это неверно, хотя бы потому, что обе программы имеют разнонаправленные векторы, взаимоотрицают друг друга.
2. Быть «по ту сторону» этой конфронтации, «по ту сторону» объективизма и «релятивизма», который нередко приписывают антинатуралистической исследовательской программе[337]. Быть «по ту сторону» — означает покончить с теоретической самоуверенностью, учесть плюрализм, быть более гибким, обратиться к практическому дискурсу, отказаться от революционаристского упования на радикальное изменение общества посредством каких-либо теорий.
3. Преодоление антиномий натурализма и культурцентризма достигается при совместной работе двух программ, при обсуждении практических проблем. Здесь можно представить две точки зрения. Перспективна следующая точка зрения: необходимо взаимодействие социальных и гуманитарных наук, т.е. одновременная работа двух программ. Одна анализирует цели и ценности субъекта, другая — выявляет закономерности, которые могли бы привести к достижению этих целей. Первая ориентирована на «очеловечивание», вторая — на «овещнение». Но это не значит, что первая заведомо лучше и «гуманитарнее». Они должны работать на любом объекте, выясняя его человеческое и объективное содержание, чтобы последнее могло быть использовано в интересах человека.

Другая интерпретация принадлежит И. Валлерстайну. Считая, что его концепция мир-системы вытесняет понятие прогресса и его линейности,
Валлерстайн показывает, что в мире существует трансформация мировых систем, которые не поддаются описанию в терминах «вверх, вниз или прямо»[338]. Это меняет методологию, соединяя натуралистический анализ макропроцессов с культурцентристским исследованием отдельных точек, т.е. вопрос о соотношении двух исследовательских программ ставится как вопрос о разном масштабе их объяснительной способности в рамках нового подхода, признающего стохастический и не однонаправленный характер будущего. Касаясь этих программ, Валлерстайн пишет: «Поскольку перед нами неразрешимая логическая дилемма, решение следует искать на эвристической основе. Анализ мировых систем предлагает эвристическую оценку жизненной стратегии между трансисторическими обобщениями и частными изложениями... Мы утверждаем, что оптимальным методом является анализ внутри системных рамок, достаточно продолжительных во времени и в пространстве, чтобы содержать в себе основные «логики»... одновременно признавая и учитывая, что эти системные рамки имеют начало и конец и поэтому не должны рассматриваться как "вечные" явления»[339].
Науки и ученые могут быть ответственны, когда правильно осознают свои задачи. Для этого необходимо отказаться от фетишизма идеально чистых состояний, онтологизации истинных объектов науки, предоставить практике естественные возможности нахождения многообразия, вырабатывать теории без вульгарного отождествления теоретических моделей с реальностью, без вульгарного вытеснения общечеловеческих норм морали именем теорий. В самой науке учет интересов людей может быть осуществлен путем взаимодействия различных исследовательских стратегий, взаимодействием с вненаучным знанием и практическим опытом людей. При этом необходима свобода науки в выборе своих решений от политических и административных структур, внутренняя независимость ученых и науки. Компетентность — основание для приглашения ученого к принятию решений. Но нельзя от ученого требовать, чтобы он кормил, одевал и обувал народ. Надо не мешать каждому человеку делать свое дело — одним кормить, одевать и обувать страну, другим — познавать мир. Необходимо создавать структуры, в которых возможно поощрение любого производительного труда.
Натуралистические и культурцентристские исследовательские программы, выделенные в качестве ведущих исследовательских программ социального познания, находят в каждой из областей социального знания свою специфическую трансформацию. Смысл выделения исследовательских программ как методологического средства изучения генезиса социального знания состоит в том, чтобы представить плюралистичес- кую характеристику социального исследования и его социокультурных предпосылок. Для того чтобы уточнить основные положения исследовательских программ и выяснить особенности их взаимодействия и социального применения в научных экспертизах, необходимо обратиться к конкретным дисциплинам научного социально-гуманитарного знания.