Другие виды тропов, близкие к метафоре

Аллегория — развернутое уподобление, охватывающее зна­чительный объем текста, иногда — сюжет, образы персонажей, выводы. Уподобление может выступать в виде системы намеков, сравнений, прямой смысл повествования может дополняться воз­можностью аллегорического истолкования (басня). Аллегория символична: весы — «правосудие», медведь — «нечто неуклюжее», золо­тые руки — «талант плюс трудолюбие». В литературе аллегория — обычное явление: аллегоричны и «Мертвые души», и «Горе от ума», и «Идиот».

Притча — в сущности, жанр, породивший басню и другие аллегорические произведения. Она несет в себе поучение (реже — сатиру). Широко известны Евангельские притчи — о сеятеле, Блуд­ном сыне, а также «Притчи Соломона».

Близки к притчам многочисленные фольклорные произведе­ния, пословицы, некоторые сказки. Притчи встречаются в произ­ведениях древнерусской литературы. Своеобразное применение притчи находим у А. С. Пушкина:

Картину раз высматривал сапожник

И в обуви ошибку указал;

Взяв тотчас кисть, исправился художник.

Вот, подбочась, сапожник продолжал:

«Мне кажется, лицо немного криво

А эта грудь не слишком ли нага?»

Тут Апеллес прервал нетерпеливо:

Суди, дружок, не свыше сапога!»

(«Сапожник»)

Олицетворение — вариант тропа, в котором растения, животные, неживые предметы наделяются чувствами, мыслями и действиями человека. Распространены как стилистические фигу­ры в фольклоре (мороз-воевода у Н.А.Некрасова), классике:

Поют деревья, блещут воды,

Любовью воздух напоен,

И мир, цветущий мир природы

Избытком жизни упоен.

(Ф.И.Тютчев)

Ирония как фигура — тоже троп, поскольку она на прямое значение слов, оборотов речи накладывает сатирический намек, тонкую насмешку, выражаемую не только вербально, но и инто­национно.

Ирония придает словам обратный смысл: Силен!— про хилого; Ну, ты уме-е-ен! — про глупого.

Ироничность имеет шкалу: от добродушной насмешки она воз­вышается до горькой, подчас трагической ноты, до сарказма:

За все, за все тебя благодарю я:

За тайные мучения страстей,

За горечь слез, отраву поцелуя,

За месть врагов и клевету друзей,

За жар души, растраченный в пустыне,

За все, чем я обманут в жизни был, —

Устрой лишь так, чтобы тебя отныне

Недолго я еще благодарил.

(М.Ю.Лермонтов)

Ирония, сарказм могут перерасти в гротеск — своеобраз­ный стиль, представляющий собой смещение действительности в область фантастического, подчас уродливого («История одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина, живопись Сальвадора Дали), или таинственно-шутливого, как у Н. В. Гоголя в повести «Нос» («остраненная» проза), А. Вознесенского «Оза» и «О» и пр.

Гротеск не входит в число тропов, но является их органиче­ским продолжением. Он обладает общим с тропами свойством — преувеличением.

Троп как фигура, построенная на резком преувеличении или преуменьшении каких-то признаков, свойств, качеств предметов и явлений, называется, соответственно, гиперболой и ли­тотой.

Преувеличение встречается либо в хвалебных, патетических, восторженных текстах, например в изображении силы и побед Ильи Муромца над Соловьем-разбойником, либо в гневной сати­ре, шутливой иронии:

...Разрывает рот зевота шире

Мексиканского залива.

(В.Маяковский)

Гипербола свойственна не только литературе, но и бытовой речи в восторженных, сатирических и добродушно-шутливых си­туациях.

Литота — прием, используемый редко, особенно в быту. Прав­да, в общении взрослых с детьми используются уменьшительные формы: не рука, а ручка; указывая на огромный электровоз, де­душка говорит внуку: Смотри, какой электровозик и т. п. Эти обо­роты речи, иногда неестественные, могут быть скорее ложной стилизацией, чем фигурой преуменьшения. Приведем пример из литературы:

Мой Лизочек так уж мал,

Так уж мал,

Что из листика сирени

Сделал зонтик он для тени

И гулял.

(А.Н.Плещеев)

Наконец, к группе метафорических тропов относится эпи­тет; его необходимо выделить особо по нескольким причинам. Во-первых, эпитет следует отличать от обычного определения, которое нельзя считать тропом, так как оно не имеет второго пла­на значения: кирпичный дом, деревянная ложка, злая собака. Но грани едва уловимы, и в сочетании высокое небо этот второй план уже ощущается, это уже троп — метафорический эпитет, особен­но если рассматривать сочетания высокое небо, лазурное небо.

В поэтических произведениях тропы переплетаются, создают сложный образ, где каждый троп как бы слит с другими:

И серебром облиты лунным,

Деревья мимо нас летят,

Под нами с грохотом чугунным

Мосты мгновенные гремят.

(А. А. Фет)

Лунное серебро, чугунный грохот, мгновенный мост — очень ем­кие эпитеты, в них переплетено иносказание с реальным и не­привычным смыслом.

Вторая особенность эпитета — это этикетное употребление: Глу­бокоуважаемый Федор Константинович/; Очаровательная принцесса!

Эпитеты оценочны, их сила поразительна, они дают градации: искусный, талантливый, непревзойденный мастер;...надменные по­томки известной подлостью прославленных отцов, пятою рабскою поправшие обломки, игрою счастия обиженных родов (М. Ю. Лер­монтов). Литература богата такими образцами.

Речевая практика выработала и такое понятие, как посто­янный эпитет: море синее, тучи черные, красна девица, розопер-стая Эос (заря), Одиссей хитроумный, Кощей Бессмертный. Эпитет может выполнять синтаксическую функцию не только определе­ния, но и приложения: Зевс-громовержец, девицы-красавицы, и обстоятельств: голоса звучали возбужденно; гром гремит раскатис­то, оглушительно.