О двух днях, которые потрясли Россию

Стало традицией, что к годов­щине октябрьских событий 1993 года в различных СМИ помеща­ются комментарии, размышления, мнения о тех днях октября 1993 года, действительно потрясших все население страны. Те дни с каж­дым годом отдаляются от нас, все больше затягиваются туманом времени. И некоторые коммента­торы событий тех дней, тоже начи­нают забывать некоторые мо­менты, о которых мне хотелось бы напомнить. Для более объективной картины. Ведь объективное осве­щение событий – главная из задач, которые стоят перед теми средст­вами массовой информации, кото­рые рассчитывают на уважение и доверие своих читателей. Действи­тельно, эти два дня настолько по­трясли Россию, что в течение не­скольких недель после этих собы­тий пресса, которая считалась оп­позиционной, была закрыта. Пуб­ликовать же мнения об осуждении действий стороны Президента в газетах, которые выходили в эти дни, было просто «немодным» - не дай Бог, за оппозиционную прессу сочтут и тоже прикроют. Свобода слова, сами понимаете - каждый свободен держать свои слова при себе.

Потрясающие кадры расстрела Верховного Совета и горящее его здание в течение нескольких дней не сходили с экранов телевизоров. И знаете, что они мне напомнили? Расстрел из танков президентского дворца Ла-Монеда в Сантьяго-де-Чили в сентябре 1973 года. Только расстрел демократически избран­ного президента Чили в 1973 году назывался фашистским мятежом. Как же тогда следовало бы назвать расстрел парламента, избранного самым демократическим способом за последние 70 предшествующих лет? Почему-то у нас это называ­лось установлением демократии. Напомню также, что в соответствии с действовавшей в то время Кон­ституцией Российской Федерации в полномочия Президента России НЕ ВХОДИЛО ПРАВО РАСПУСКАТЬ ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ, что послу­жило основанием вынесения по­становления Конституционного Суда РФ о признании указа о рос­пуске Верховного Совета РФ НЕ СООТВЕТСТВУЮЩИМ ДЕЙСТВОВАВШЕЙ В ТО ВРЕМЯ КОНСТИТУЦИИ РФ. Если помните, Конституционный Суд РФ тогда немедленно поплатился за свою объективность и был распущен Президентом РФ.

Кто сможет, обосновывая свое мнение действовавшими в то время законами, поспорить против того, что ДЕЙСТВОВАВШИЙ В ТО ВРЕМЯ ОСНОВНОЙ ЗАКОН - КОНСТИТУЦИЯ - ДОЛЖЕН БЫЛ ИСПОЛНЯТЬСЯ, а превышение власти и ее захват как тогда, так и сейчас являются УГОЛОВНО НАКАЗУЕМЫМИ ДЕЯНИЯМИ? А ведь фактически было совершено именно это. Расстреляв Верховный Совет, Президент захватил зако­нодательную власть, и стал пра­вить страной посредством издания президентских указивок, что фак­тически было присвоением функ­ций представительной власти. А прекратив деятельность Конститу­ционного Суда РФ, подгреб под себя и власть судебную. Просто усмешку вызывают цифры, приво­димые некоторыми СМИ «по горя­чим следам событий октября 1993 года, согласно социологическим опросам, большинство граждан (51 процент) посчитали оправданным применение военной силы для достижения контроля над ситуа­цией». Как говорил один мой зна­комый конь из широко известного мультфильма «не смешите мои подковы…» Во-первых, где и среди каких групп респондентов прово­дились эти социологические оп­росы, какими социологическими методиками пользовались органи­зации, проводившие эти опросы? И могло ли население, потрясён­ное происшедшим, высказать ка­кое-либо свое мнение в условиях гвалта славословия в адрес Ель­цина и иже с ним, поднятого про­правительственными СМИ? Ведь другого мнения, в силу того, что все оппозиционные СМИ были за­крыты, люди и не слышали и не могли высказать ни в прессе, ни при опросах (если они действи­тельно проводились). Во-вторых, даже если в действительности в этих опросах и имело место пре­имущество в 1 %, эта цифра не может быть расценена как пре­имущество, так как может ока­заться просто погрешностью. В-третьих, в подлинно демократиче­ском государстве и обществе оценку таким действиям может дать только суд, поскольку в них содержатся признаки преступле­ния. Можно ли говорить об оправ­дываемости тяжкого уголовного преступления по результатам ка­ких-то социологических опросов? А существующая сегодня система привлечения к уголовной ответст­венности Президента не дала за­пустить этот демократический су­дебный механизм. Вспомните, чем кончилась попытка провести им­пичмент Ельцина? Ничем, все за­хлебнулось на первом же этапе – в Государственной Думе, ибо меха­низм придуман такой, что импич­мент провести в полном объеме никогда не будет возможным. За­ключение специальной комиссией Государственной Думы было дано о том, что да, признаки преступле­ния есть. А когда дело дошло до голосования о том, чтобы мате­риалы направить в Совет Федера­ции для запуска процедуры импич­мента, все и кончилось – не про­шло решение. По моему мнению, коль скоро у нас Президент изби­рается прямым голосованием, то и решать вопрос об отстранении его от власти необходимо на основе всенародного референдума. Кто поставил – тот пусть и снимает. Причем проводить его следует в любое время, без всяких ограниче­ний, придуманных нынешними власть предержащими. По Консти­туции «высшим носителем власти является народ», вот он пусть и осуществляет эту власть непо­средственно по отношению к тем лицам, которые не смогли спра­виться с бременем власти, возло­женным на них волей народа, Кон­ституцией, законами.

К позитивному результату ок­тябрьских событий 1993 года неко­торые политические аналитики от­носят проведение референдума и утверждение на нем новой Консти­туции.

Во-первых, скажем, что рефе­рендум был проведен по прави­лам, сформированным опять-таки ельцинским режимом, не на основе закона, а на основе президентской указивки, что позволяет ставить под сомнение демократичность самого референдума. Да и вариант Конституции, предложенный на референдуме, был безальтернати­вен, то есть граждане опять-таки были лишены права выбирать – по какому же Основному закону им жить. Во-вторых, скоропалитель­ность проведения этого референ­дума, да еще в сроки, когда не ус­пели еще остыть стволы танковых пушек, громивших Верховный Со­вет, не давала потрясенному на­роду России времени осознать, что же это такое ему предложили, по которому он должен сказать «да» или «нет». Результат этого налицо. Если по новой Конституции Рос­сийской Федерации «носителем суверенитета и единственным ис­точником власти в Российской Фе­дерации является ее многонацио­нальный народ», то где же, со­гласно Конституции и законам, принятым на ее основе, механизмы воздействия этого «носителя» на лиц, предержащих и осуществ­ляющих эту власть? Ни в Консти­туции, ни в одном из Федеральных конституционных законов или Фе­деральных законов, регламентирующих порядок фор­мирования и деятельности Феде­рального Собрания, не предусмот­рено права избирателей каким-либо способом прекращать статус депутатов, а также Президента, от­ветственных за принятие законов, фактически ухудшающих жизнь «электората» и не оправдавших доверия своих избирателей. Чего стоит один только пресловутый Федеральный закон 2004 года № 122-ФЗ, лишивший ранее установ­ленных льгот большую часть изби­рателей. А ведь согласно той же Конституции не допускается приня­тие законов, умаляющих права и свободы граждан.

А «приватизация», превратив­шаяся в грандиозную растащи­ловку, в результате которой самые жирные куски экономики уплыли из государственной собственности в липкие руки новоявленных нуво­ришей? Почему-то в цивилизован­ной Европе в первую приватизиру­ются нерентабельные предпри­ятия, чтобы частный капитал сде­лал их рентабельными. А что у нас – вы сами видели. Где у народа возможность спросить с депутатов, голосовавших за эти законы и с Президента, подписывавшего эти законы и пустивших их в оборот? Ее просто нет. Смех могли бы вы­звать телевизионные кадры, когда один депутат как челнок мечется по залу заседаний и нажимает кнопки одну за другой. Это что за голосование? «По доверенности» - говорят нам «народные избран­ники». Но ведь депутатов избирает народ, о каком передоверии права голосования может идти речь? Ка­кие избиратели давали право де­путатам передавать свои голоса кому бы то ни было? «Демократия» по доверенности? Держите меня, граждане, в какой подлинно демо­кратической стране такое воз­можно? Это было смешно, если бы не было так трагично – демократия умерла, еще не родившись. Поло­жения об импичменте Президента в условиях наличия пропрезидент­ского большинства в Федеральном Собрании, (как сегодня) становятся просто мертвыми нормами. Как они работают – уже говорилось. Изби­рательные пропорциональные правила, придуманные в нашей се­годняшней избирательной сис­теме, никогда не дадут возможно­сти сформировать состав предста­вительных органов государствен­ной власти, оппозиционно настро­енный по отношению к Президенту и исполнительной власти. По ны­нешним правилам в Государствен­ную Думу могут попасть совсем не те люди, которые участвовали в избирательной компании. Пример тому – нынешний Председатель Правительства, который возглав­лял избирательный список "Единой России". В Думе его нет. Значит, на его месте сидит кто-то другой. А кто? Кто теперь принимает реше­ния вместо тех лиц, за которых го­лосовали избиратели? Получается так, что вся Дума состоит из «тем­ных лошадок». «Подставная Демо­кратия»?

Федеральный конституционный закон «О референдуме», который занимает 82 страницы печатного текста формата А4, после всех из­менений, внесенных в него, можно изложить в нескольких словах: «Ко­гда и про что хотим, то и позво­лим».

А судебная система, в которой судьи назначаются Президентом, и денежное содержание судей уста­навливается тем же Президентом, никогда не признает эти положения законов неконституционными, а результаты выборов противореча­щими воле избирателей. Нет за­кона об ответственности органов государственной власти и лиц, ухудшающих жизнь граждан собст­венной страны. И никогда не будет, пока будет существовать сего­дняшняя система органов власти и законов.

Напомню в связи с этим, что в Конституции СССР 1977 года право избирателей на отзыв депу­татов было прописано. Скажете, что про­сто декларация? Но чтобы эта дек­ларация перестала быть деклара­цией, просто нужно, чтобы она на­чала реально работать. А ее про­сто выбросили из нового Основ­ного закона. Зачем она? Не дай бог, избиратели при помощи за­конных оснований начнут выколу­пывать из теплых, мягких кресел недобросовестных депутатов, «по­забывших» про свои предвыбор­ные обещания, и лишать их льгот, которых они себе наустанавли­вали. О защите основного права человека – права на жизнь я уже не говорю – просто стоит посмотреть демографическую статистику пер­вого десятилетия действия Консти­туции РФ. Население России за этот период сократилось со 150 миллионов человек до примерно 145 миллионов. Преступность за­хлестывает страну, поскольку для этого имеются солидные как эко­номические, так и социальные ос­новы, а эффективных законода­тельных мер, направленных на борьбу с ней, не наблюдается. В этом можно убедиться, стоит только почитать наш Уголовный, Уголовно-процессуальный и Уго­ловно-исполнительный кодексы.

Смертную казнь к лицам, совер­шившим умышленные тяжкие и особо тяжкие преступления, при­менять «низзя» - их надо посадить на шею налогоплательщиков, в том числе и лиц, которым они причи­нили вред своими преступлениями, чтобы те пожизненно их содержали за счет своих налогов. А где при этом принцип справедливости уго­ловного наказания, который пропи­сан в Уголовном кодексе? Права подсудимого в уголовном процессе и осужденного в процессе испол­нения уголовного наказания защи­щены так, словно это не лицо, про­тивопоставившее себя обществу и законопослушным гражданам, а дитя малое, которое нужно беречь, холить, лелеять, исполнять все его прихоти и желания, создавать ему в исправительных учреждениях санаторно-курортные условия. О соблюдении прав этих лиц забо­тится Уполномоченный по правам человека, так называемый «омбуд­смен», посещающий места лише­ния свободы. Работают Комиссии по помилованию. Выделяются со­лидные денежные средства, чтобы осужденным в колониях было те­пло, светло и мухи их не кусали.

В то же самое время потерпев­шие, признанные гражданскими истцами и чьи иски о возмещении вреда, причиненного преступле­нием, уже удовлетворены судами, годами не могут получить с подсу­димых этого возмещения, даже при наличии вступившего в законную силу судебного решения. Что-то не особенно часто можно почитать в прессе о том, чтобы депутаты и Уполномоченный по правам чело­века озаботились проблемой эф­фективной защиты прав законо­послушных граждан - лиц, постра­давших от преступлений. С каких доходов сегодня можно заставить осужденного возместить ущерб, причиненный совершенным пре­ступлением? А ни с каких, если сам осужденный этого не захочет. За­ставить трудиться преступников в колониях принудительно – «низзя», можно только в том случае, если он сам об этом попросит и напишет заявление о том, чтобы его в коло­нии обеспечили работой. А не на­пишет заявление – работать его никто не заставит – нет такого за­кона. Заставить трудиться пре­ступников, вышедших на свободу после отбытия наказания, чтобы из заработанных ими средств возмес­тить причиненный вред тоже «низзя» – Конституция запрещает, ведь по ней труд свободен, а при­нудительный труд запрещен.

В общем, как хочешь, так и воз­мещай причиненный преступником вред. А справедливость то, опять-таки где? Как говорил один из пер­сонажей фильма «Не горюй», за­мечательно сыгранный Фрунзиком Мкртчяном: «Нэту…»

Мое мнение - в подлинно демо­кратическом обществе гарантом безопасности жизни, здоровья и имущества граждан должно быть государство. Иначе, зачем гражда­нам его содержать? И уж если го­сударство в силу каких-то причин не выполняет эту одну из самых важных своих функций, значит ущерб, причиненный преступле­нием, нужно взыскивать с него. А уж потом оно пусть взыскивает его с лиц, совершивших преступления. Тогда, думаю, и борьба с преступ­ностью будет более эффективной (кому же захочется платить милли­онные суммы по возмещению ущерба законопослушным гражда­нам) и с преступников взыскивать научатся - придумают законы, как это сделать наиболее эффективно. Может быть даже путем введения уголовного наказания в виде при­нудительного труда в местах за­ключения, или после отбытия ос­новного уголовного наказания – в качестве дополнительных мер уго­ловного наказания. Неужели нет у нас работ, которые были бы по­лезны обществу?

Так что о позитивности появле­ния новой Конституции и законов, изданных на ее основе, можно сильно поспорить. Ведь в Консти­туции написать-то можно что угодно, а то, что творится у нас на самом деле с Конституцией может представлять «две существенные разницы». Объективность нужна, сограждане, объективность. А иначе получается просто оболва­нивание масс, чтобы ими были легче управлять.