double arrow

Еще дальше. Более менее я отошел недели через три

Более менее я отошел недели через три. Перестал думать об этом, вернее перестал думать об этом постоянно. Отец сказал, что той же ночью, когда голубь решил влететь в наш дом, он отвез птицу за город и выпустил. Я спросил тогда:

— А если он не сможет жить в новом месте?

— Ты слишком переживаешь, — сказал он равнодушно, — я думаю, он не пропадет. Сказал это и ушел, словно пытаясь убежать от вопросов, которые я мог задать.

Я не был уверен, что голубь выживет, но старался об этом не думать. Но как только я пришел в норму что-то произошло.

Мы были на заднем дворе. Я и Макс. Как всегда. Я просто лежал на траве, рассматривая облака, пытаясь отыскать что-то более интересное, чем зайчик или индеец с трубкой мира; а Макс сидел на кресле, которое вытащил из дома и читал какой-то комикс с каким-то роботом на обложке. У Макса на телефоне играла музыка, что-то не очень красивое и не очень музыку напоминающее, но она не раздражала меня. Все было хорошо. Я лежал, время от времени чихая, когда солнце выглядывало из-за тучи и резко било в глаза. Мне это нравилось. Но внезапно я услышал пение птиц. Они пели и до этого, но раньше их пение сливалось со всем вокруг, и я его не замечал. Воробьи, будто, напуганные диким зверем, сбились в кучу на ветке и затрещали в один голос, словно пытаясь отпугнуть того несуществующего зверя. Я приподнял голову и увидел. Под деревом, где шумела куча воробьев, сидела грязно-белая птица. Она двигалась странно, то и дело спотыкаясь о камни, а один раз она даже ударилась о дерево. Я разглядывал ее, смотрел как она двигается и внезапно до меня дошло — птица слепая. Это был тот же голубь.

— Макс! — крикнул я не слишком громко, чтобы не спугнуть птицу, но так, чтобы он меня услышал. — Макс, смотри! — я показал пальцем на голубя, который вдруг начал разгребать камни своими лапками.

Не знаю, почему и как я об этом догадался, но я был уверен, что это та же птица, влетевшая в наше окно. Она ходила по «могиле», словно пыталась что-то отыскать. Мы в ужасе смотрели на происходящее, оба отлично понимая, что именно она ищет.

— Кыш отсюда! — заорал Макс, подбегая к дереву. — Пошла вон!

Слепой голубь резко поднялся в воздух и, громко захлопав крыльями, улетел, ловко огибая все препятствия…Но не успел я успокоиться, как он вернулся, сел на могилу и начал разгребать камни лапками. Ни я, ни Макс не решались подойти к нему ближе, было в нем что-то пугающее.

— Пошла вон! — закричал Макс снова, но уже не так громко. Теперь его голос звучал не так твердо, я понял, что он испугался. Но птица не реагировала, казалось, она не только слепая, но и глухая. И здесь я заметил еще кое-что. На самой верхушке дуба было небольшое гнездо. Я никогда не замечал его раньше, и я был уверен, что оно появилось недавно.

— Смотри, — сказал я Максу, указывая на гнездо. — Ты видел его раньше?

— Нет.

Около гнезда сидела ласточка. Она не двигалась, и создавалось впечатление, что она смотрит на голубя, который все еще разгребал камни. Я хотел позвать отца. Или маму. Но что бы они сказали, узнав обо всем? А если бы они перестали меня любить, узнав, какие несчастья и беды я привлек на нашу семью? Эти мысли крутились в моей голове, как этот ужасающий аттракцион, на котором Макс должен был сойти с ума. Внезапно голубь поднялся в воздух, и в клюве у него было тело убитой нами ласточки. Это произошло так быстро, что я даже не успел ничего понять, не успел даже испугаться как следует.

Слепой голубь поднялся к самой верхушке дерева и аккуратно, как бы с любовью, уложил мертвую птицу в гнездо. А затем улетел. Я видел неподвижное тело, крыло, измазанное засохшей кровью. Тогда я не понимал, что возможно вижу самую удивительную вещь в своей жизни, тогда я думал только об одном — что родители могут увидеть крыло и могут обо всем догадаться.

Макс спросил:

— Ты ведь тоже это видел?

Его голос звучал так, будто он открыл шкаф и увидел там привидение.

— Да. — еле слышно произнес я. Мой голос звучал точно так же.

— Что им нужно от нас?! — закричал Макс. Его лицо стало другим, оно превратилось в какую-то озлобленную и разъяренную гримасу.

Он подбежал к дереву и начал на него взбираться. Я пошел за ним, не совсем понимая, что он собирается делать. Я тоже полез на дерево, использовав глаз дуба как ступеньку. Макс был уже высоко, и мне хотелось догнать его. Но он поднимался слишком быстро, будто окрыленный злобой. Откуда она взялась? Я не понимаю и до сих пор.

— Подожди! — закричал я. Но он не слушал или не хотел слушать. Он был почти у гнезда. И тут раздался оглушающий хруст. Макс ухватился за ветку, на которой лежало гнездо, но та не выдержала и сломалась. Я не успел даже закричать. Я опустил голову — Макс лежал лицом вниз на камнях под деревом, свернувшись в какой-то неестественной позе. Камни, на которых он лежал, в тот же момент окрасились в красный цвет. В ушах звенело.

Макс не двигался. Не двигался и я.

— Макс, ты слышишь?

Я хотел спуститься, но боялся. Мои руки тряслись, а сердце словно перестало биться.

Потихоньку я начал спускаться, поглядывая на Макса. Он так же лежал, не двигаясь. Двигалось только красное, почти черное пятно под ним. Словно кто-то открыл кран…Рядом с ним, буквально в двух шагах лежало гнездо. А возле него — убитая нами птица.

Оказавшись на земле, я, трясясь от страха, подошел к Максу и попытался перевернуть его на спину. Это был кошмар. Его лицо было залито кровью, которая сочилась из огромной раны на лбу. Я не боялся крови, во всяком случае тогда. Меня пугало только то, что я не понимал, дышит ли мой брат или нет.

— Макс! Ты слышишь? — спросил я еще раз, в этот раз очень сильно надеясь получить ответ.

Ответа не было. Я услышал только одно — щебетание у себя над головой.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: