Два года спустя

Морозным декабрьским днем 1941 года, с утра не предвещавшим жителям Америки ничего плохого, вечерние газеты и радио в своих экстренных выпусках сообщили о национальной трагедии: Япония нанесла сокрушительный удар по американским военно-морским и воздушным базам, расположенным в окрестностях Перл-Харбор на острове Оаху.

В скором времени Соединенные Штаты Америки были вынуждены объявить войну Японии. С этого времени война между фашистской Германией и СССР обрела статус Второй мировой войны.

Уже через неделю в квартиру Эйнштейна была доставлена записка: в довольно вежливой форме его приглашали в военно-морское ведомство по вопросу финансирования ранее поданного им, Эйнштейном, предложения.

Разработанный им проект касался идеи придания «невидимости» боевым кораблям с целью их защиты от электромагнитных мин и самонаводящихся торпед противника. Его идея срочно потребовалась военным.

Эйнштейн вспомнил своё прошлое неудачное посещение этого ведомства и чиновника, который отказал тогда в финансировании его предложения. Память напомнила ему также и годичной давности разговор со своим коллегой, доктором Рейнхардом.

Помнится, тот рассказывал, что в 1940 году его вызвал директор морского исследовательского бюро, некий профессор Карл Альбрехт, и попросил его, Рейнхарда, рассчитать некоторые параметры, представленного военному ведомству самим Эйнштейном (при этом директор бюро многозначительно поднял палец правой руки вверх) необычного проекта. В этом проекте автор вёл речь о достижении 10-процентной кривизны света путем создания интенсивных электромагнитных полей вдоль бортов военного корабля типа эскадренного миноносца или легкого крейсера. От Рейнхарда требовалось только одно – выяснить практическую вероятность осуществления подобного проекта. Другими словами, можно ли реально достичь желаемого эффекта миража.

Рейнхард с долей язвительной иронии посоветовал тогда директору бюро:

– Не проще ли сделать корабль невидимым с помощью обычной дымовой завесы? И тогда вовсе незачем обращаться к такой сложной теоретической проблеме. До сих пор никто не брался применять теории Эйнштейна на практике ввиду чрезвычайной сложности требуемого оборудования и больших затрат энергии.

Эйнштейн еще раз проанализировал содержание переданной ему записки и, покачав головой, с огорчением произнес вслух:

– Нужна национальная трагедия в Перл-Харборе, чтобы научные достижения стали претворяться в жизнь.

Он подошёл к окну, отдернул плотные шторы – сумрачный свет наступающего вечера заполнил пространство кабинета таинственным полумраком. Тишина. Через двойную раму плотно закрытого окна обычный уличный шум почти не проникал в комнату. Прохожие, как обычно, спешили по своим делам. Взгляд ученого непроизвольно отметил для себя маленькую деталь: никто из них не улыбался. На их лицах застыла печать напряженности и тревоги. Все понимали: страну ждут нелегкие времена.

Из окна его кабинета на противоположной стороне улицы виден небольшой ресторанчик, который он часто любил посещать.

Ресторан небольшой и раньше в это время суток всегда был полон посетителей. Свободных мест, как правило, не было, но хозяин заведения при появлении именитого гостя тут же выходил из своего закутка и всегда приглашал его за свой столик. Теперь сквозь окна ресторана было видно, что посетителей в нем практически не было.

«У людей теперь другие заботы», – с огорчением подумал он.

Эйнштейн тяжело вздохнул. Задернул шторы. В комнате стало совсем темно. По привычке, сделав два шага, сел в кресло. Включил торшер. Мягкий полумрак осветил небольшой письменный стол, довольно потертое кожаное кресло и два стула, стоящих рядом со столом. Поверхность стола, несмотря на природную рассеянность хозяина кабинета (часто забывал наводить порядок), была чистой и свободной от бумаг. Лишь чернильный прибор да две-три небольшие и довольно потрепанные научные брошюры находились на его матовой поверхности.

Откинув немного голову на спинку кресла, хозяин кабинета, задумался. Никто не мешал спокойно размышлять. Учёный с удивлением отметил: за всю жизнь он так и не научился мечтать о своем и своих близких будущем. Всегда думал глобально: пытался понять существующие на сегодняшний день законы пространства и времени, определяющие бытиё всего человечества на столетия вперед. И, кажется, ему это удается. Хотя время покажет.

Эйнштейн усмехнулся. Его усы смешно дёрнулись вверх, но полумрак скрыл эту озорную мальчишескую мимику лица. Взяв со стола брошюру с описанием случаев левитации, открыл ее, но читать не стал.

– Да, действительно, основная цель моего проекта – защитить корабли от электромагнитных мин и торпед противника. Собственно, это и заставило военных вспомнить о моем предложении. Но если моя Единая теория поля верна, то что будет с предметом – считай кораблем. Ведь возможно искривление пространства. По крайней мере, я на это надеюсь. Этот корабль, обладая достаточной энергией поля, под воздействием разности потенциалов в атмосфере, запросто может переместиться в другую точку. Причем дальность и направление перемещения всецело будет зависеть от ряда обстоятельств на тот момент: температура воздуха, облачность, грозовые разряды, положение Луны, градусы долготы и многое другое. Электромагнитное поле, образовавшееся вокруг корпуса судна, может самостоятельно взаимодействовать и с магнитным излучением космоса, и с магнитным полем Земли, и черт его знает еще с чем. Ну допустим, что это случится. Что будет с кораблем? А что будет с людьми на борту корабля? И как это отразится на экипаже? Нет, если эксперимент все-таки состоится, то надо настоять, чтобы проводился он при полном отсутствии людей на борту.

Устало закрыв глаза, Эйнштейн потер виски.

– Видно, возраст дает о себе знать. Начал уставать, – со вздохом произнёс учёный.

Нехотя встал из кресла и медленно направился на кухню. Налив в медную турку воду, поставил на газ. Привычным движением насыпал зерна в ручную кофемолку. Бодрящий запах молотых кофейных зерен распространился по всей квартире. Через несколько минут кофе был готов. Аппетитная пенка на поверхности турки постепенно осела. Отыскав среди посуды свою любимую чашку с толстыми стенками, он осторожно вылил ароматный напиток в нее. Сделав один глоток, закрыл от удовольствия глаза. Бережно неся чашку, вернулся в комнату. Опять взял в руки брошюру: открыл первую страницу.

«…Телепортация – слово, которое ввел в обиход Чарльз Форт для того, чтобы описать явление переноса предметов из одного места в другое без видимого применения или участия физической силы»,– прочитал он знакомую фразу.

Эйнштейн, не читая, перевернул несколько страниц давно знакомого ему текста. Содержание всей брошюры он знал почти наизусть. Разговор в ней шел о необычном поведении заключенного в одной из тюрем. Автор брошюры был неизвестен, но почему-то он верил этому публицисту. Или хотел верить, что имевшие место случаи неоднократного и необъяснимого с точки зрения науки исчезновения заключенного из одиночной тюремной камеры, а также постоянное возвращение его обратно – не вымысел больного воображения автора.
Эйнштейн неоднократно пытался дать научное обоснование поступкам того заключенного, стараясь уловить хоть какой-то элемент правдоподобности описанных случаев.

«Что это? Вымысел или на самом деле необъяснимый наукой факт? Возможная телепортация или невидимость корабля в его проекте, с точки зрения современной научной теории, пусть и абсурдное предложение, но оно имеет под собой хоть какое-то теоретическое решение, но телепортация человека… увольте», – в который раз безрезультатно размышлял ученый.

– Люди не перестают исчезать. Одни исчезают раз и навсегда по своей или чужой воле, другие неожиданно возвращаются. И, конечно, те, которые возвращаются, считают своим долгом как-то объяснить подобное исчезновение. Однако некоторые из этих объяснений не только не проясняют обстоятельств исчезновения, но и задают новые загадки. Пока. Время их объяснений придет, если это, конечно, не розыгрыши скучающих от безделья людей, – устало, вслух произнес Эйнштейн, закрывая, так и не начав читать, брошюру. В его голове уже созревал план первоначальных мероприятий для осуществления своего проекта.

«Город братской любви» – так дословно с греческого языка переводится шестой по величине населения город США, Филадельфия.

Из маленького и тихого городка, каким была Филадельфия во времена образования государства, он вырос в историческую достопримечательность не только для самих жителей города, но и для всей Америки. В стенах сравнительно небольшого двухэтажного с колокольней здания в 1776 году была провозглашена Декларация независимости, а через одиннадцать лет – и Конституция Соединенных Штатов Америки.

Удобное расположение города и акватория бухты способствовали развитию морского порта, где места хватало всем: и военным, и гражданским кораблям. Немного обособленно от основных причальных линий располагалась гавань военной судоверфи. Сказать, что это была сверхсекретная судостроительная верфь, нельзя. Но это не означало, что туда можно пройти спокойно, как к себе домой, без специального пропуска. Дежурившие на контрольно-пропускном пункте военной верфи уже немолодые охранники наотрез отказали молодому лейтенанту пропустить его с маленькой девочкой на территорию гавани. На все просьбы симпатичного парня показать своей сестре его первый корабль, куда он получил назначение, охрана отвечала: «Не положено». Девочка жалась к брату и испуганно глядела на взрослых, удивляясь их словам: «Почему она не может хотя бы издали посмотреть на корабль, о котором так много рассказывал ей брат? Что здесь плохого?»