Феномен детской субкультуры

Детство — период жизни человека от новорожденности до до­стижения социальной и психологической зрелости, во время ко­торого происходит его развитие, становление как полноценного члена человеческого общества.

Социальное развитие — это про­цесс, во время которого ребенок усваивает ценности, традиции, культуру общества или сообщества, в котором ему предстоит жить. Играя, занимаясь, общаясь со взрослыми и сверстниками, ребенок учится жить рядом с другими, учитывать их интересы, правила и нормы поведения в обществе, т. е. становится социаль­но компетентным.

Социализация — процесс развития и саморазвития человека в ходе усвоения и воспроизводства социокультурного опыта (А.В. Мудрик).

Социализация — это адаптация личности к обществу путем усвоения социального опыта, ценностей, норм, установок, присущих как обществу в целом, так и отельным группам. Это формирование собственной позиции и неповторимой индивидуальности, процесс саморазвития и самореализации, в ходе которого создается новый социокультурный опыт.

Одним из механизмов социализации дошкольников является такой феномен как детская субкультура.

Детская субкультура — особая система бытующих в детской среде представлений о мире, ценностях, совокупность особенно­стей поведения, форм общения и деятельности самих детей, сво­его рода культура в культуре, живущая по специфическим и са­мобытным законам, хотя и встроенная в общее культурное целое.

Субкультура — неинституционализированная форма социаль­ного образования детства, регулирующая взаимодействие детей внутри своей группы и на уровне возрастных подгрупп. Носите­лем основных культурных ценностей является детское сообще­ство, которое транслирует их через соответствующие традиции, обычаи, ритуалы и т.п.

Таким образом, детская субкультура — вариант широко рас­пространенного в обществе процесса трансляции культуры, со­циального опыта от поколения к поколению. В широком значе­нии — это все, что создано в человеческом обществе для детей и детьми; в более узком — смысловое пространство ценностей, ус­тановок, способов деятельности и форм общения, осуществляе­мых в детских сообществах в той или иной конкретно-историчес­кой ситуации развития.

Одна из главных особенностей детской субкультуры заключа­ется в том, что, с одной стороны, в ней мир детства заявляет о своем отличии от мира взрослых, а с другой — детская субкульту­ра - это скрытое, диалогическое обращение к миру взрослых, самобытный способ его освоения и самоутверждения в нем (В.Т. Кудрявцев, Д.И. Фельдштейн).

Благодаря детской субкультуре ребёнок обретает свою сущность, конструирует свой собственный мир.

Так, например:

- дразнилки и обзывалки, высмеивающие ябедничество, плак­сивость, жадность, т.е. выполняющие воспитательную функцию, помогают ребенку отстаивать себя при нападках сверстников в форме словесной самозащиты, тренируют эмоциональную устой­чивость и самообладание;

- колыбельные песни, потешки, прибаутки для самых ма­леньких имеют мировоззренческое значение, так как знакомят с простейшей моделью мироустройства: дом — защита и опасный внешний мир, который до поры до времени ребенку знать не надо; раскрывают принципы семейного жизнеустройства, фор­мируют базовое доверие к близким и к миру в целом (место ре­бенка в доме — самое хорошее и красивое, мама — самая лучшая и заботливая, семья — защита и надежность);

- детское собирательство, тайники, секреты дают возможность ребенку материализовать свое тайное присутствие в том или ином месте и утвердить себя через эти предметы: «я есть», «я могу», что помогает дошкольнику переживать чувство одиночества ин­дивидуального существования, которое возникает в результате формирующейся личностной автономии.

Рассмотрим компоненты детской субкультуры:

- детский правовой кодекс, раскрывающий своеобразие норм поведения, взаимодействия, взаимоотношений со сверстника­ми. Это правила вступления в различные формы и виды детс­кой деятельности и выхода из них, разнообразные ритуальные компоненты детского общения (например, примирительные ри­туалы), знаки собственности, взыскание долгов, отношения мены, право старшинства и опекунское право в разновозрастных груп­пах, специфические способы воспитательных воздействий на сверстников и разрешения спорных, конфликтных ситуаций (например, с помощью дразнилок, обзывалок, отговорок);

- детский фольклор (колыбельные песни, прибаутки, потешки, считалки и др);

- детский юмор (анекдоты, розыгрыши, поддевки), смеховой мир детства (перевертыши, истории-небылицы, «чер­ный юмор» или детские «садистские» стишки);

- своеобразные увлечения: детское собирательство (сокровищ­ницы, тайники) и коллекционирование;

- способы и формы свободного времяпрепровождения, среди которых ведущее место занимают разнообразные виды иг­ровой деятельности и продуктивные виды деятельности, а также походы в особые (страшные) места (подвалы, черда­ки, кладбище, заброшенные дома) и места, запрещенные взрослыми для посещений (свалка, мусорка, стройка); рас­сказывание страшных историй, детское гадание и т.д.;

- детская мода; эстетические представления детей (составле­ние веночков и букетов, «секреты»);

- субкультурные формы, которые играют решающую роль при овладении ребенком содержанием общечеловеческих цен­ностей: проблематизация, философствование, словотворче­ство, сказочный мир;

- детская картина мира, т.е. особая система мировоззренчес­ких знаний, которая включает в себя совокупность пред­ставлений, смысловых отношений, охватывающих основ­ные стороны взаимодействия ребенка с миром.

Остановимся на краткой характеристике некоторых компонен­тов субкультуры.

Стихийные детские проблематизации, представляющие собой вопросы ребенка относительно преобразований обычного в необычное и предполагают выход за предел обыденных причинно-следственных связей, например: «Что б сказал Шарик, если бы вдруг заговорил?» или «А если день и ночь вместе будут, то будет больше темно или больше светло?» Такие вопросы не имеют однозначных ответов, они заставляют работать воображение ребенка и взрослого, являются средством расширения их сознания, ориентируют на ценности идеологического общения, творческого сотрудничества.

Особый пласт субкультуры детства образуют явления детского философствования, например, размышления о природе таких универсальных феноменов, как жизнь, космос, истина, добро, зло и т. д., нередко наивны, однако затрагивают вечные вопросы человеческого бытия: «Со мной никто не играет, поэтому я хочу умереть. Я умру, и тебе будет легче». Ребенок заостряет проблему одиночества, которую ощутил в какой-то момент жизни. Такими «философемами» во многом определяется целостная картина мира, рождающаяся в детском сознании. Она объединяет в себе общее и частное, существующее и вымышленное, не только упорядочивает действительность, но и ставит ее под вечные вопросы, разрушает самоочевидное. В этом плане данная субкультурная форма способствуют более глубокому приобщению ребенка к творческому опыту людей.

Детское словотворчество — неотъемлемая часть детской субкультуры. Этот феномен хорошо описан в книге К.И. Чуковского «От двух до пяти», который писал: «Сам того не подозревая, ребёнок направляет все свои усилия к тому, чтобы путем аналогий усвоить созданное многими поколениями людей «языковое богатство». Дети делают слово более живым и предметным, пластичным и гибким, вбирающим все богатство возможных оттенков его значения».

Ребенок экспериментирует со словом для того, чтобы быть услышанным взрослым, выделяя свою уникальную речь из речевого потока старших и одновременно побуждая их к общению.

Смеховой мир детства можно рассматривать и как самостоятельный компонент детской субкультуры, и как часть детского фольклора. Не случайно, некоторые исследователи используют понятие «смеховой фольклор». В него входят: анекдоты, розыгры­ши, поддевки, перевертыши, истории-небылицы, страшилки, «черный юмор» или детские «садистские» стишки.

Перевертыши, нелепицы, небылицы — особые словесные произ­ведения, где наизнанку выворачивается подсказываемое здравым смыслом обычное положение вещей, проблематизируются обще­принятые представления об окружающем:

- Что я видел! Что я видел!

- Куманек, а что ты видел?

- Пятнадцать лягушек палили из пушек в дубовый пенек!

- Ой, врешь, куманек!

- Что я видел! Что я видел!

- Куманек, а что ты видел?

- Сорока в лесу доила козу в дырявый горшок!

- Ой, врешь, куманек!

Своими корнями они уходят в народную смеховую культуру. К.И. Чуковский называл их «лепые нелепицы». Чтобы воспринять мир таким, какой он есть на самом деле, ребенок должен внача­ле увидеть его перевернутым. Этим и объясняется противоречи­вость и парадоксальность детской картины мира, в которой все меняется местами, наделяется непривычными свойствами и воз­можностями.

Как составляющие детской субкультуры переверты­ши и нелепицы выступают не только средством расширения со­знания ребенка, развития творческих способностей, понимания жизненных ценностей и смыслов, но и индикатором его психи­ческого состояния. Это связано с тем, что одним из важнейших показателей психического, умственного и творческого развития ребенка-дошкольника является наличие у него чувства юмора и комического.

Большой интерес представляет такой жанр смехового мира дошкольников, как страшилки. До 5 лет многие дети боятся страшилок, так как осознание любого сюжета требует понимания причинно-следственных связей, что, согласно Ж. Пиаже, происхо­дит к 5-6 годам. В 5-6 лет дошкольники начинают обыгрывать ситуацию «страшно»: играют в приведение, пугают друг друга, прячась в укромном месте или надев на себя какое-то покрывало.

В возрасте 6-7 лет начинают появляться собственно страшилки в словесном варианте, исполняемые в коллективе в качестве своеобразной игры на публику. В дошкольном возрасте страшилкиI и принимают форму историй ужасного и трагического содержания («В одном черном-черном лесу, стоит черный-черный дом»).

Рассказывание страшилок — прерогатива лидера детской группы, который таким образом самоутверждается среди сверстников. В целом для ребенка прохождение через испытание страшилкой аналогично архаичному обряду инициации и переходу на более высокую возрастную ступень.

В середине 80-х гг. XX в. появилась еще одна форма страшилок - так называемые «садистские» стишки («садюшки»):

Маленький мальчик нашел пулемет, Больше в деревне никто не живет.

Существуют разные точки зрения на их появление. Одни авторы считают, что объектом насмешки в них выступает зло, а не глумление над человеческим несчастьем. Другие — говорят о том, что в них просматривается поэтизация жестокости, что свидетельствует о дегуманизации детской жизни. Очевидно одно: если у ребёнка есть устойчивый интерес к ним, который сочетается с систематическими проявлениями жестокости в реальной жизни, это свидетельствует о социальном и психологическом неблагополучии ребенка.

Анекдоты зафиксированы в общении детей с 5-летнего возраста. Они способствуют благополучному вхождению ребенка в коллектив: принятие ребенка товарищами по группе, примирение со сверстниками, привлечение к себе внимания в процессе игры или свободной практической деятельности.

Рассказчиком анекдотов обычно становится признанный лидер группы или ребенок-озорник, выступающий в роли шута. У 5- и 6-летних детей наряду с действительными анекдотами в ситуации общения присутствуют псевдоанекдоты, когда рассказывается нечто короткое и по содержанию не очень смешное. При этом ребята заразительно хохочут. Не понимая сути анекдота, они уже интуитивно осознают его коммуникативную направленность. В 6-7 лет дети начинают воспроизводить слышанные ранее анекдоты, близкие им по тематике, например, недостатки внешности, некоторые черт характера (обжорство, глупость, назойливость и др.), осознание половой принадлежности, семейно-бытовые неурядицы. Дети любят воспроизводить анекдоты не только в общении со сверстниками, но и со взрослыми.

Таким образом, комическое как средство общения ребенка направлено прежде всего на развитие эмоциональной и мотивационно-потребностной сфер его личности. Показателями такого развития являются: обогащение эмоциональных контактов, умение сочувствовать другому, выделять действия и позицию другого, готовность их принятия и возможности действовать с их учетом.

Коллекционирование и собирательство.

Почти все дети рано или поздно начинают увлекаться коллекционированием. В его основе лежит радость от сочетания однородности с разнообразием, дает ребенку представление о богатстве мира, его красочности в многоцветности. Коллекционировать дети могут все что угодно: стеклышки, фантики, значки, календарики, игрушки из киндер-сюрпризов, вкладыши от жевательных резинок и т.д.

Коллекции ребята с удовольствием показывают друг другу, хвастаются, гордятся ими. Это явление в детской среде социально по своему характеру. Любая детская коллекция ориентирована прежде всего на группу сверстников, в основе ее составления лежат такие понятия и представления, как мода, престиж, соперничество, меновые отношения.

Примерно после 5 лет у детей появляются собственные сокро­вищницы, которые обычно хранятся дома. У девочек это коробочка, шкатулка или мешочек, где находятся личные «сокровища». Сокровищницей мальчика, как правило, считается его карман. Основное содержимое обычно составляют мелкие предметы, найденные ребенком на улице, подаренные, перешедшие по наслед­ству от старших или выменянные у других детей, туда не кладут предметы, купленные в магазине. Своим богатством ребенок, как правило, любуется один, чтобы никто не мешал. Сокровищница существует в течение нескольких лет, а затем незаметно исчезает.

Секрет представляет собой небольшую ямку, глубиной в несколько сантиметров, выкопанную в земле. Чаще всего секреты делают девочки. Дно секрета выкладывается чем-нибудь красивым, сверху кладется что-то интересное, все это накрывается стеклом и засыпается тонким слоем земли. Секрет можно считать одной из форм детского дизайнерского творчества. Он открывается только избранным, и распространенным видом мести является уничтожение секретов друг друга. В тайниках мальчиков отсутствует эстетический аспект, они призваны исполнять роль хранилищ личностно значимых, ценных предметов. Тайники и секреты свидетельствуют о желании ребенка материализовать свое тайное присутствие в пространстве окружающего мира.

Посещение страшных мест.

Групповое посещение страшных мест - одна из ранних попыток самостоятельного исследования и эмоционального проживания значимых элементов окружающей среды, формирования детского мифа о мире. Со временем посещение страшного места становится испытанием храбрости и ее тренировкой, что даёт возможность удовлетворить исследовательский инстинкт, а также желание личностного самоутверждения. Это способ выяснения статуса каждого участника: пределы возможностей каждого наглядно проявляются в том, где он останавливается.

Таким образом, детская субкультура представляет собой совокупность разнообразных форм активности группы. В ней, как и в общей культуре, в которой родился ребенок, формируется целостный жизненный опыт индивида: он познает мир, себя и окружающих людей.

Формы работы по формированию субкультуры в группе:

- презентации жизни детской группы («Новогодние фантазии», «Давайте познакомимся», «В гостях у сказки» и др.), презентации как личных, так и семейных коллекций. Дан­ная форма работы способствует развитию социальной уве­ренности и накоплению опыта разновозрастного обще­ния;

- выставки — авторские («Моя любимая книга», «Моя люби­мая игрушка», «Мое хобби», «Мои достижения», «Семейные увлечения» и др.) и тематические («Смеховой мир детства», «История одного предмета» и др.). Эта форма работы на­правлена на трансляцию собственного внутреннего мира и осознание значимости своей личности; а также дает воз­можность представить ребенку ценности культуры на основе принципа поливариативности;

- праздничные события и игровые тематические проекты («Яр­марка игр», «Остров дружбы», организация работы по выпуску детского журнала «Фотомастерская»). Включение ребенка в эти формы работы обеспечивает накопление опыта социальных взаимодействий, развитие групповой сплоченности и эмоционального сближения детей друг с другом;

- совместные праздники детей и родителей, в процессе подготовки и проведения которых создаются условия для гуманизации межличностных отношений (дети и родители, для поддержания веры ребенка в себя, свои силы, желания «быть хорошим»).

Таким образом, приобщение ребенка к детской субкультуре способствует гармонизации социализации — индивидуализации ребёнка в группе сверстников, осознанию своего социального «я» и формированию готовности к позитивному принятию роли школьника в будущем.

Детство - это особый мир, своеобразная культура в культуре, область, полная загадок и непознанных явлений. Это -мир со своими правилами поведения, мир фантазии и игр, воспринимаемый как реальность. Ребенок одушевляет окружающую его действительность, вносит в нее эмоциональную окраску. Он преобразует в своем воображении предметы действительности: палка становится у него самолетом или лошадкой, а взаимоотношения со сверстниками драматизируются. Преобразуя окружающую действительность, ребенок тем самым формирует и воспроизводит важнейшее культурное качество человека в создании идеальных образов и ролей.

Изучая процессы, происходящие в детстве в самых различных формах, мы каждый раз присутствуем при индивидуальном акте рождения культуры. Ученые имеют возможность непосредственно наблюдать этот процесс, но тем не менее до сих пор неясно, как же ребенок овладевает речью, почему дети обладают громадным творческим потенциалом и чем вызвано угасание способностей человека впоследствии. Детство представляет собой, если использовать теорию А. Крёбера, своеобразный культурный взрыв, период бурного роста и овладения культурными навыками, приносящий непосредственную радость маленькому человеку, входящему в безбрежный мир культуры.

Нередко факт из жизни ребенка объяснить труднее, чем совершить очередной этап технологической революции. Приведем всего один пример, касающийся «детских обычаев», особенностей их игр. Абсолютное большинство детей, принадлежащих к разнообразным культурам, играют в секреты, тайники, в которые закапывают «сокровища» в виде цветных стеклышек, камешков и других предметов. Каким-то образом эта игра или обряд воспроизводится в бесконечной цепи поколений, причем как в традиционных культурах, так и в современных индустриально-урбанизированных. Единственное, весьма посредственное, объяснение этого явления состоит в уподоблении действий детей действиям животных, запасающих пищу впрок.

Детство, в первую очередь раннее, в условиях различных культур исследовали такие ученые, как Р. Бенедикт, М. Мид, К. Дюбуа, Дж. и Б. Уайтинги. Они изучали особенности кормления детей, пеленания, приучения к горшку, чередования периодов сна и активности. Безусловно, этим объекты их исследования не исчерпывались. Ученых-антропологов интересовало отношение к личности ребенка в раннем детстве в различных культурах, взаимоотношения типа «ребенок-ребенок», «ребенок-взрослые», система поощрений и наказаний, распространенная в данной культуре.

Европейцев удивляло отсутствия наказаний детей в одних культурах и, наоборот, существование наказаний вплоть до 20 лет - в других. Важное значение в изучении «образа детства» играют обряды и ритуалы, связанные с рождением ребенка, наречением его и инициациями - посвящениями во взрослое состояние. Определенное воздействие на исследования оказывали психоаналитические понятия, описывающие коренные качества ребенка: желание быть любимым, потребность в общении (с рождения!), в нежности и стремление избежать тревогу.

Особую область исследований образует этологическое изучение детства, когда акцент делается на анализе эмоционально-психологических состояний (радость, печаль, агрессивность, любовь, привязанность). Ключевое понятие при этом - «привязанность» (attachment), выражающее формирование особого качества, которое возникает в тесном контакте между ребенком и взрослым на ранних этапах младенчества. Будучи основой социального взаимодействия в культурах, оно возникает аналогично импринтингу (запечатлеванию) у животных. Благодаря имприн-тингу образуются родственные чувства к детенышам не своего вида (у курицы к утятам и т. д.). Интересным аспектом в изучении детства как феномена культуры является отношение к незнакомому и отражение его в этнокультурных стереотипах поведения.

Определяющее значение для культурной антропологии в целом является то, как понимается воспроизводство культуры. Этот аспект изучения детства анализируется с двух позиций. Одна заключается в том, что становление культурного человека состоит лишь в развертывании генетической программы, созревании (подобно плодам) навыков, умений и проявлении их в определенные периоды, в связи с соответствующей жизненной ситуацией или благодаря каким-нибудь пусковым событиям. Такой взгляд на детство получил название «нативизм». Подобные воззрения связаны с пониманием культуры лишь как формы существования генетических задатков индивидов.

Другой подход, более распространенный и более обоснованный, рассматривает детство как форму усвоения культурных стереотипов, подчеркивая важную роль внешних воздействий. В особенностях детства проявляется влияние культурной традиции, навыки формируются в процессе деятельности. Эта позиция в интерпретации детства как культурного феномена получила название «эмпиризм». Значительное влияние, в том числе и на межкультурное изучение детства, оказала культурно-историческая теория российского психолога Л.С. Выготского. Рассматривая процессы, происходящие в детстве, он отмечал их особенность в том, что «врастание нормального ребенка в цивилизацию представляет собой единый сплав с процессами его органического развития».

«Культурное развитие приобретает совершенно своеобразный характер, поскольку носителем его является растущий, изменяющийся организм ребенка». Само культурное развитие ребенка осуществляется, согласно Выготскому, «путем врастания речевых форм общения людей во внутренний план индивидуального сознания и превращения их через промежуточную форму "общения с самим собой" в собственно человеческие формы психической деятельности». Культурно-историческая концепция Выготского и его гипотеза интериоризации культуры (внесение в индивидуальное сознание) использовались в качестве интерпретирующей теории в межкультурном изучении детства.

В культурной антропологии детство рассматривается как процесс вхождения в культуру, результат которого - личность, индивид, усвоивший какую-либо культуру. В энкультурации существуют две стороны (или два слитных воедино процесса) -социализация и собственно энкультурация. Социализация -более общий процесс овладения в детстве культурным типом жизнедеятельности. Ее результат показывает различие между человеком и остальным миром живого. Но овладение специфическим для человека типом жизнедеятельности происходит в конкретной этнокультурной форме (энкультурация).

Результат энкультурации - личность, которая демонстрирует различия между представителями различных культур. Формы вхождения в культуру могут быть самыми разнообразными. Например, М. Мид приводит довольно интересные первичные формы вхождения в культуру манус (Самоа). Это - «понимание дома», «понимание огня», «понимание каноэ» и несколько позже «понимание моря», которые представляют собой совокупности правил поведения и навыков, необходимых маленьким детям для того, чтобы освоиться в доступном для них культурном пространстве. В то же время в процессе вхождения в культуру фундаментальную роль играют общие закономерности, имеющие культурно-специфические формы.

На этапе самого раннего детства - это формирование аффективных эмоциональных связей, «привязанности» (attachment). Оно выражается прежде всего в стремлении ребенка к общению с окружающим миром. Это - свойство, потребность и одновременно способность человека образовывать прочные связи с близким окружением в детстве. Именно благодаря привязанности достигается комфортное состояние человека. Это состояние имеет биоорганическое подкрепление в виде выделения в организм эндорфинов, которые, в свою очередь, влияют на иммунную систему ребенка. При отсутствии эмоционального общения (вне человеческого общества) не образуется психобиологическая основа для последующего овладения культурным типом жизнедеятельности и психофизического развития.

Более поздние этапы детства (после двух лет) в основном посвящены овладению культурными навыками в форме игр. В это время очень ярко проявляется воображение ребенка и его стремление преобразовывать окружающий мир как в строительных играх (в виде преобразования вещества, например в песочнице путем придания песку определенной формы), так и в играх драматизации, во время которых ребенок преобразует мир в своих фантазиях. Творчески конструктивная деятельность ребенка может осуществляться в различных формах - создании новых слов, даже сочинении сказок (уже в 6 лет), в рисовании и т. д.

Весьма важным итогом дошкольного детства является формирование умения сопереживать другому в процессе слушания сказок, просмотра кинофильмов. Естественно, что усвоение культуры различается по регионам мира и типам обществ. Для иллюстрации этого тезиса обратимся к некоторым результатам межкультурного изучения детства, которые структурно подразделяются по методам и объектам изучения

ДЕТСКАЯ СУБКУЛЬТУРА - МИР, СОЗДАННЫЙ ДЕТЬМИ

Детский мир, как и всякая человеческая общность, имеет свою культуру, свои традиции, передающиеся из поколения в поколения детей. Приставка «суб-» означает её подчинённое положение, поскольку детская культура является одной из составляющих большой культурной системы, где доминируют взрослые. Детская субкультура выполняет те же основные функции, что и любая культура взрослых. Она выделяет наиболее значимые возрастные проблемы развития личности в её отношениях с окружающим миром и помогает научиться их решать, опираясь на опыт предыдущих поколений детей, которые сталкивались с теми же трудностями.

Каждое новое поколение детей оказывается перед необходимостью освоить и понять мир, в который они пришли, родившись на свет. Внутренняя логика возрастных фаз развития ребенка предопределяет общие принципы этого процесса. Поэтому из поколения в поколение воспроизводятся основные способы и формы решения таких проблем детьми определенных возрастов. Конкретные способы действенного освоения окружающего мира в готовом виде передаются от поколения к поколению детей в рамках традиций детской субкультуры.

К ним относятся такие устойчивые формы как:

- традиционные народные игры (хороводы, подвижные игры, военно-спортивные состязания и пр.);

- детский фольклор (считалки, дразнилки, заклички, сказки, страшилки, загадки);

- детский правовой кодекс (знаки собственности, взыскание долгов, мены, право старшинства и опекунское право в разновозрастных группах, право на использование конкретного места);

- детский юмор (потешки, анекдоты, розыгрыши, поддевки);

- детская магия и мифотворчество ("колдовство" против везучего, призывание сил природы для исполнения желания, фантастические истории-небылицы);

- детское философствование (вопросы типа "почему", рассуждения о жизни и смерти и пр.);

- детское словотворчество (этимология, языковые перевертыши, неологизмы);

- эстетические представления детей (составление веночков и букетов, рисунки и лепка, "секреты");

- наделение прозвищами сверстников и взрослых; религиозные представления (детские молитвы, обряды).

Детская субкультура является одним из основных компонентов социализации ребенка. В процессе приобщения к ней целенаправленно создаются условия, способствующие накоплению социального опыта взаимодействия ребенка со сверстниками, развитию его умений войти в детское общество, действовать совместно с другими, т.е. активно осуществляется процесс социальной адаптации. Вместе с тем, познание мира сверстников, взрослых дает возможность приобщаться к ценностям других людей, осознавать свои предпочтения, интересы, корректировать и формировать собственную систему ценностей, т.е. происходит процесс индивидуализации.

Именно в детской среде иногда достаточно жестко с помощью субкультурных средств – детского правового кодекса, детского фольклора, игровых правил – происходит подчинение ребенка групповым нормам и овладение им собственным поведением, формирование его как личности. Кроме того, важнейшую и самую первую личностную категорию – половую принадлежность – ребенок усваивает во многом благодаря другим детям. В детской субкультуре, являющейся неотъемлемой частью общекультурной среды, формируется целостный жизненный опыт ребенка.

Приобщаясь к ней, он принимает возрастные нормы поведения в группе сверстников, учится эффективным способам выхода из трудных ситуаций, исследует границы дозволенного, решает свои эмоциональные проблемы, учится влиять на других, познает мир, себя и окружающих. Посредством детской субкультуры удовлетворяются важнейшие социальные потребности ребенка, такие как потребность в изоляции от взрослых, близости с другими людьми за пределами семьи, потребность в самостоятельности и участии в социальных изменениях.

Детская субкультура предоставляет ребенку экспериментальную площадку для опробования себя, определения границ своих возможностей, устанавливает зону вариативного развития, готовя его к решению задач в нестандартных ситуациях. Пространство детской субкультуры создает ребенку «психологическое укрытие», защиту от неблагоприятных воздействий взрослого мира, т.е. выполняет психотерапевтическую функцию, а степень погруженности ребенка в субкультуру – своеобразный показатель его гармоничных отношений с другими людьми.

Как показывает опыт общения с современными педагогами и родителями, подавляющее большинство из них не видят специфики существования и развития детской субкультуры. Большая часть усилий взрослых направлена на познание внешней, объективной формы существования мира детства как особой демографической группы с присущими ей атрибутами. По отношению к ней сложились определенные установки, касающиеся правил общения, воспитательных приемов, традиций, направленных как на передачу социокультурного опыта.

Вместе с тем, мир детства существует и как субъективная реальность, в которой каждый ребенок и детское общество в целом создают свой, уникальный мир, для которого характерны отличительные особенности восприятия и познания окружающего. Одна из главных особенностей детской субкультуры заключается в том, что, с одной стороны, в ней мир детства заявляет о своем отличии от мира взрослых, а с другой – детская субкультура – это скрытое, диалогическое обращение к миру взрослых, самобытный способ его освоения и самоутверждения в нем.

Субкультура - это система ценностей, установок, способов поведения и жизненных стилей, которая присуща относительно мелкой социальной общности, пространственно и социально в большей или меньшей степени обособленной

Субкультура детства - это проявление самовыражения личности ребёнка. В период детства начинает складываться тонкий и чувствительный мир ребёнка, представляющий собой целостную и ценностную модель мира культуры, отражённую в системе представлений ребёнка "Я − Мир". Для того, чтобы определить воздействие культуры на формирование представлений ребёнка о мире и о себе, необходимо рассматривать культуру как на одно из важнейших условий его жизни.

Детская субкультура существует как стихия детских переживаний и не служит средством достижения какой-либо прагматической цели, в отличие от взрослой культуры. Дети самовыражаются личностно и утверждают своё существование в коллективе сверстников, а также среди взрослого сообщества.

Современное детство отмечено увеличением протекания хронологического периода.

Реально, оно длиться подчас до 18-лет, вследствие социальных, демографических проблем, включающих в себя необходимость в усвоении новым поколением всё более усложняющейся и расширяющейся системы информационного потока. В настоящее время складывается многоуровневая градация субкультуры Детства: дошкольная, школьная, подростковая и юношеская.

Специфическими проявлениями субкультуры российских детей дошкольного возраста мы можем назвать следующие: речевая деятельность ребёнка (словотворчество, сленг, стихи-дразнилки, считалки и т. д.), обычаи, коллективные игры, атрибутика, предметы собственных ценностей. Субкультуру школьного периода можно дифференцировать тремя периодами: начальные классы (дети 6/7-10/11 лет), среднее звено (дети 11/12-15/16 лет - подростки) и старшее звено (16-18 лет).

Социогенетический анализ детской субкультуры, имеет большое значение для развития сознания и личности ребенка, — детского сообщества, группы сверстников.

Детская субкультура (от лат. sub — под и cultura — возделывание, воспитание, развитие) — в широком значении — все, что создано человеческим обществом для детей и детьми; в более узком — смысловое пространство ценностей, установок, способов деятельности и форм общения, осуществляемых в детских сообществах в той или иной конкретно-исторической социальной ситуации развития. В общечеловеческой культуре детская субкультура занимает подчиненное место, и вместе с тем она обладает относительной автономией, поскольку в любом обществе дети имеют свой собственный язык, различные формы взаимодействия, свои моральные регуляторы поведения, весьма устойчивые для каждого возрастного уровня и развивающиеся в значительной степени независимо от взрослых.

Понятие детской субкультуры возникло в последние десятилетия в связи с ростом гуманизации и демократизации общественной жизни: Организацией Объединенных Наций в 1959 г. принята "Декларация прав ребенка", 1979 г. объявлен Годом ребенка, в 1989 г. по инициативе Польши была принята Международная Конвенция о правах ребенка — все эти акты послужили поворотом общественного сознания от понимания ребенка как существа, лишь "готовящегося стать личностью", к признанию самоценности детства в развитии общечеловеческой культуры и возможности участия детей в различных сферах общественной жизни.

Возникновение детской субкультуры как целостного историко-культурного феномена обусловлено половозрастной стратификацией общества, уходящей своими корнями в глубокую древность, когда не прошедшие инициацию (особый обряд посвящения во взрослость) члены общины объединялись для осуществления совместных форм жизнедеятельности, тождественной взрослым. С развитием человеческого общества эти формы все более автономизировались, делая переход от прямого подражания трудовым, бытовым и ритуальным действиям взрослых — к игре как особой непродуктивной форме активности, благодаря которой осуществляется управление собственным поведением ребенка, его ориентация в смыслах человеческой деятельности и отношений (Д.Б. Эльконин).

Содержание детской субкультуры.

Это тот мир, который детское сообщество создавало "для себя" на протяжении всего социогенеза, его составляют:

- традиционные народные игры (хороводы, подвижные игры, военно-спортивные состязания и пр.);

- детский фольклор (считалки, дразнилки, заклички, сказки, страшилки, загадки);

- детский правовой кодекс (знаки собственности, взыскание долгов, мены, право старшинства и опекунское право в разновозрастных группах, право на использование грибного/ягодного места);

- детский юмор (потешки, анекдоты, розыгрыши, поддевки);

- детская магия и мифотворчество ("колдовство" против везучего, призывание сил природы для исполнения желания, фантастические истории-небылицы);

- детское философствование (вопросы типа "почему", рассуждения о жизни и смерти и пр.); детское словотворчество (этимология, языковые перевертыши, неологизмы);

- эстетические представления детей (составление веночков и букетов, рисунки и лепка, "секреты");

- наделение прозвищами сверстников и взрослых;

- религиозные представления (детские молитвы, обряды).

Остановимся на некоторых формах детской субкультуры. Это прежде всего игры, влияние которых в процессе социализации трудно переоценить. Игра как школа произвольного поведения "школа морали в действия" (А.Н. Леонтьев) и своеобразное моделирование социальных отношений является ведущей деятельностью ребенка по совершенствованию и управлению собственный поведением (Эльконин, 1978).

Важнейшее значение здесь приобретают групповые игры, носящие особый интерактивный характер, предполагающие строгие правила, смену позиции в игровом процессе, постановку себя на место другого. К ним относятся такие традиционные для России игры, как <Лапта", "Горелки" "Казаки-разбойники", "Жмурки", "Бояре" и многие другие (Детский поэтический фольклор, 1995; Мир детства и.., 1996).

Некоторые исконно детские игры вошли в неотъемлемую часть детской субкультуры, будучи до того элементами карнавальной, игровой или ритуальной культуры взрослых. Такова, к примеру, игра "Жмурки", которая у славян восходит к языческому погребальному обряду (вряд ли случайно поэтому на языке криминальной субкультуры "жмурики" — мертвецы, трупы). Черты собственно игры она обрела сначала в забавах молодежи и лишь в 60-х гг. XIX в. перешла в детскую игровую традицию. Поразителен в этой связи и социогенез известной в России и широко распространенной до недавнего времени детской игры-хоровода, состоявшей в следующем: мальчика сажают и поют:

"Сиди-сиди, Яша,

Под ореховым кустом,

Грызи-грызи, Яша,

Орешки каленые, милому дареные.

Чок-чок, пятачок.

Вставай Яша-дурачок,

Где твоя невеста?

В чем она одета?

Как ее зовут и откуда привезут?"

Мальчик должен с закрытыми глазами выбирать себе "невесту". Как показывает историко-этнографическое исследование, загадочный Яша есть никто иной, как архаичный ящер, а немудреная детская игра является трансформацией древнейшего языческого обряда принесения девушек в жертву дракону-ящеру, зафиксированного, кстати, и в многочисленных сказках (Рыбаков, 1981).

Многие из детских игр вышли из календарных обрядов взрослых, по свидетельству активного "реставратора" народных игр В.М. Григорьева: "Прошедшие через века традиционные игры доносят до нас отголоски старинных обычаев, элементы древних магических обрядов религиозных представлений разных народов" (Григорьев, 1994. – С.35)

Подчеркнем еще раз, что традиционная игра — не просто воспроизведение детским сообществом исторически сложившихся отношений взрослых, а переосмысление им |этих отношений и определения своего самобытного места в мире.

Творческая, пристрастная переработка совокупного опыта предшествующих поколений в игре является условием автономизации мира детства и возникновения широкого круга феноменов детской субкультуры, таких, как различные жанры детского фольклора к ним, в частности, относятся: считалки ("Аты-баты, шли солдаты, аты-баты - на базар…"", "На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной.

Кто ты есть такой?", "Вышел месяц из тумана" и др.) и другие формы жеребьевки; дразнилки (именные — для мальчиков и девочек типа "Андрей -воробей, не гоняй голубей", а также дразнилки, высмеивающие детские недостатки и проступки: ябедничество, хвастовство, глупость, плаксивость, жадность, например: "Жадина-говядина, соленый огурец, по полу валяется, никто его не ест" или "Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин!"), благодаря которым детское сообщество осуществляет функцию воспитания своих членов. Дразнилки тренируют эмоциональную устойчивость и самообладание, умение отстаивать себя при наладках сверстников в адекватной форме словесной самозащиты (ответить дразнилкой-отговоркой) (Осорина, 1990).

Жанр считалка является уникальным, не имеющим аналогов во взрослом фольклоре и представляет собой вместе с жеребьевками (типа: "Матки, матки, чьи заплатки — травка или булавка?") своеобразную прелюдию к игре, необходимый ее атрибут и культурно оформленную реализацию параигровых отношений:

"Катилася торба

С великого горба.

В этой торбе –

Хлеб, соль, вода,

Пшеница.

Кто с кем хочет

Делиться?"

Именно благодаря считалке устраняются нежелательные конфликты в детской среде по поводу игры и обогащается репертуар традиционных текстов.

По определению М.В. Осориной, "детский фольклор - одна из форм коллективного творчества детей, реализуемого и закрепляемого в системе устойчивых устных текстов, передающихся непосредственно из поколения в поколение детей и имеющих важное значение в регулировании их игровой к коммуникативной деятельности" (Осорина, 1983. — С. 41). Фольклорная традиция, вобравшая в себя социальный и интеллектуальный опыт многих детских поколений, предоставляет ребенку-дошкольнику или младшему школьнику готовые способы решения жизненных проблем в детском сообществе, а в подростковом возрасте — приобретение психологической независимости от взрослых и отстаивание своей позиции.

Содержание детской субкультуры может меняться в зависимости от возрастных характеристик детей, например, если до 8-10 лет в детских сообществах наблюдаются преимущественно стихотворные жанры фольклора и правового быта [Детский поэтический фольклор, 1997; Мир детства и традиц, 1996]. В 11-13 лет в общении между детьми используются прозаические тексты демонстративного или юмористического содержания (Школьный быт и фольклор.., 1992).

А в 14-17 лет — это песни, пародии, анекдоты, "черный юмор" как особые средства приобретения социального статуса среди сверстников и удовлетворения потребности подростков в коммуникации, а также в приобретении стиля поведения, моды. Передача всего богатства содержания детской субкультуры происходит непосредственно "из уст в уста" в условиях неформального общения на игровых площадках, в летних лагерях, санаториях, больницах. Лишь к концу периода детства, наряду с устными, появляются письменные тексты — песенники, девичьи альбомы, "гадалки", сборники анекдотов.

Изменение содержания и форм детского фольклора можно проследить на примере страшилки. В российской культуре пестования (няньчания) маленьких детей существуют традиционные малые стихотворно-двигательные формы общения и игривого взаимодействия — "пугалки", типа:

"Идет коза рогатая

За малыми ребятами,

Кто кашку не ест,

Того — забодает!"

При этом взрослый изображает "козу" и делает "страшные" глаза, что сначала несколько настораживает и пугает малыша, а затем вызывает веселый смех, к которому присоединяется взрослый. В два — пять лет пугалки становятся более энергичными и сопровождаются сильным подбрасыванием ребенка на коленях ("Поехали к бабке на хромой лошадке, лошадке, лошадке. По ровной дорожке на одной ножке. По кочкам! По кочкам! И... в яму — бух!").

Взрослый сначала плавно покачивает малыша, а потом подбрасывает, а в конце — раздвигает колени, и малыш как бы падает в "яму", что вызывает сначала страх падения, а затем бурную радость от благополучного "приземления". В более позднем - дошкольном и младшем школьном — возрасте страшилки получают развитие в автономной детской среде и принимают форму быличек ужасного и трагического содержания, типа: "В одном черно-черном лесу стоит черный-черный дом. В этом черном-черном доме есть черная-черная комната.

В этой черной-черной комнате есть черный-черный стол. На этом черном-черном столе стоит черный-черный гроб. В этом черном-черном гробу лежит черный-черный мертвец. Ты подходишь к нему, а он... кричит: "Отдай мое сердце!" В них присутствуют нечистая сила, опасные и загадочные явления, мертвецы и пр., и все это является некоторыми аналогами переживания высокой трагедии, страха, но "не до смерти" и психологического-катарсиса. Для ребенка прохождение через испытание страшилкой (как правило, дети ее рассказывают в темной комнате поздно вечером "замогильным" голосом) сродни архаическому обряду инициации и переходу на более высокую возрастную ступень.

Это относительно новый жанр детского фольклора, "обнаруженный" лишь 40-50 лет назад (Школьный быт и фольклор, 1992), получил свое достаточно широкое распространение в 70-е и в начале 80-х гг. Развитие данных форм детского фольклора в последние годы, безусловно, свидетельствующих об изменениях детского сознания в сторону его демонизации, требует пристального изучения подобных трансформаций в детской субкультуре.

Одна из важнейших черт детской субкультуры — наличие собственного языка общения между детьми, отличающегося особым синтаксическим и лексическим строем, образностью, зашифрованностью. Д.Б. Элъконин при изучении устной и письменной речи учащихся обнаружил своеобразие не только лексических значений и грамматических форм, но и синтаксиса детского языка, например, при несовпадении грамматического и психологического подлежащего [Эльконин, 1998].

В процессе коммуникации дети придумывают "тайные языки", недоступные пониманию непосвященных, прежде всего взрослых, зачастую это может быть прибавление к слову какой-либо тарабарской приставки или окончания, типа "ус", тогда обычная фраза принимает странное звучание: "Мамаус ушлаус наус работус, приходиус коус мнеус" (мама ушла на работу, приходи ко мне). Более старшие дети пользуются особым сленгом в устном общении и разработанной тайнописью — в письменном. Все эти ухищрения, иногда довольно наивные, необходимы детям для создания покрова романтической таинственности и свидетельствуют о стремлении к автономизации детской субкультуры.

В отличие от взрослого, ребенок свободно экспериментирует с языковым материалом, чувствует скрытую энергию слова, которая осела в нормативном словаре;

подобно поэтам, дети снимают с родного языка закостенелые напластования и ищут первозданные его смыслы, делая слово живым и предметным, пластичным и вбирающим все возможные оттенки значения (Абраменкова, 1974; Чуковский, 1981).

Детское словотворчество, подобное: "копатки, красняк, кустыня", сродни народной этимологии — "полуклиника, гульвар, мимо-юбка"; но особенно эти параллели напрашиваются при знакомстве с перевертышами: "Ехала деревня мимо мужика, а из-под собаки лают ворота" — столь любимыми детьми. Перевертыши — особые словесные микроформы, в которых наизнанку выворачивается норма, явление, очевидное становится невероятным, проблематизируются общепринятые представления.

Своими корнями эти "лепые нелепицы" (К. Чуковский) уходят в народную смеховую культуру как средство расширения сознания, переосмысления мира, творчества. Игра в перевертыши позволяет ребенку осмыслить относительность самой нормы, но не в целях ее отрицания, а в целях творческого применения к конкретным жизненным ситуациям — всегда уникальным и неповторимым. В своих словотворческих опытах ребенок фиксирует резервный потенциал родного языка, возможности его развития, не ведая об этом, вот почему К.И. Чуковский и Р. Якобсон называли детей гениальными лингвистами.

Еще одна важная черта детской субкультуры — табуирование личных имен в детских сообществах и наделение сверстников прозвищами и кличками. Эта сторона проявления автономизации детской группы, особенно характерная для подростковой и юношеской среды, к сожалению, до сих пор не стала предметом внимания исследователей. Между тем именно прозвища представляют собой своеобразное проявление самого содержания детской субкультуры и богатый материал для уяснения механизмов функционирования детских сообществ в онто- и социогенезе.

Прозвище, в отличие от собственного имени ребенка, всегда эмоционально насыщено, оно несет в себе момент оценки (позитивной/негативной, либо амбивалентной). Однако смысловые акценты могут быть различимы, лишь исходя из внутреннего социокультурного контекста детского сообщества. Если в младшем школьном возрасте прозвище — это, как правило, печать яркой индивидуальности, а отсутствие его обидно, то у подростков оскорбительные прозвища — признак аутсайдера, но в любом случае: иметь прозвище — значит, быть замеченным сверстниками.

Важнейшим элементом детской субкультуры являются религиозные представления и духовная жизнь детей. Духовное нами понимается как такая деятельность сознания, которая направлена на определение личностью критериев добра и зла, формирование мотивов поведения в согласии (или противоречии) с совестью, а также и на поиск смысла жизни и своего места в ней. Совесть — духовная инстанция, выражение нравственного самосознания личности, позволяющего осуществлять контроль и оценку собственных поступков.

Детская духовная жизнь являет собой наиболее глубокую, интимную сторону жизни ребенка, но и наиболее сокрытую часть от внешнего наблюдателя (не только взрослого, но и сверстника). Именно это имел в виду и об этом прекрасно сказал В.В. Зеньковский: "Мы знаем, мы глубоко чувствуем, что там, в глубине детской души, есть много прекрасных струн, знаем, что в душе детской звучат мелодии — видим следы их на детском лице, как бы вдыхаем в себя благоуханье, исходящее от детской души, — но стоим перед всем этим с мучительным чувством закрытой и недоступной нам тайны" (Зеньковский, 1995. — С. 208).

В силу особой мифологичности детского сознания с верой в сверхъестественное, потребностью в обретении высшего средоточия целостного мира, его Творца, и Вседержителя каждый ребенок естественно религиозен. Даже в том случае, если ребенок отлучен от религиозной традиции, как подавляющее большинство детей России постреволюционного периода, потребность в "горней сфере", поиск эмоциональной связи с высшим, живое богообщение свойственно детской душе в полной мере, подобно душе первобытного человека [Тайлор, 1989; Топоров, 1995].

Для российской духовной традиции характерно особое отношение к ребенку как "наследнику Царствия Божия", выразившееся в церковном почитании детей, погибших насильственной смертью, так что можно говорить об особом чине детской святости в русском православии [Абраменкова, 1995; Федотов, 1990]. Это благоговейное почитание детей при внешней строгости и суровости воспитания и юридическом детском бесправии кажется еще более парадоксальным при обращении к материалам о месте ребенка, детства в социальной жизни русского народа.

Изучение духовной психологии как самостоятельного направления психологической мысли, столь блестяще начатое в начале XX в. плеядой замечательных ученых: Н.О. Лосским, Г.В. Флоровским, В.В. Зеньковским, С.Ф. Франком и др., стремилось восстановить права психологии в старом, буквальном и точном значении этого слова, т.е. создания "истинной науки о духе и человеке" не животном, а образе Божьем (Психологическая наука, 1997). После длительного перерыва духовная психология возвращается в науку, особо отрадно внимание ученых к вопросам духовно-целостного мировоззрения и нравственного поведения детей (Ничипоров, 1994; Невярович, 1997; Церковь, дети, и..., 1997). Хочется выразить надежду, что изучение детских религиозных представлений в контексте духовной психологии и культуры — вопрос недалекого будущего.

Смеховой мир детской субкультуры.

Существование высшего, святого, горнего всегда предполагает и наличие — пусть в скрытой форме — низшего, бесовского, дольнего. Подобно тому как в Древней Руси наряду с исключительной духовной культурой и благочестием существовала смеховая культура рождественских Святок и Масленицы, буйных игр, кощунственных представлений, "срамных" песен и плясок, также и внутри детской субкультуры нельзя не увидеть "низовые" формы устных текстов фольклора.

К ним могут быть отнесены всевозможные розыгрыши и поддевки сверстников и взрослых (типа современного озорства с дверными и телефонными звонками в городах), пародии (типа "У Лукоморья дуб спилили..."), а также детская неприличная (скабрезная) поэзия, те же садистские стишки и другие формы, в которых комическое, веселое, к которому всегда стремится ребенок, приобретало психологический смысл нарушения запретов взрослых.

На единый источник и общий способ самоподачи смехового мира взрослых и некоторых форм детского фольклора указывается известным культурологом Д.С. Лихачевым: "Рифма и особый условный ритм как знаки шутки ближе всего стоят к тому способу дразнить, который распространен среди детей: дразня, дети часто подбирают "обидные" рифмы к имени того, кого они дразнят, произносят свои дразнилки нараспев, пританцовывая, ритмически повторяя некоторые фразы, выражения, растягивая слова и т.д." (Лихачев, Панченко, Понырко, 1984. - С. 51).

Любовь ребенка к дразнилкам, перевертышам, временному нарушению статусов, смеховым ситуациям в одно и то же время и разрушает, и утверждает порядок и незыблемость мира, проверяемого им на прочность. Смеховая активность ребенка — это всякий раз подтверждение собственного существования через как бы выворачивание себя и окружающих "наизнанку".

Такой изнаночный, перевернутый, "дурацкий мир", характерный для средневековой Руси, в определенной мере свойствен детской субкультуре в целом не только в силу общего для них игрового элемента, но и потому, что в этом карнавале человек изымается из всех привычных стабильных форм и погружается в стихию хаоса, неопределенности, поскольку смех нарочито искажает мир он как бы экспериментирует над миром, лишает его разумных объяснений, причинно-следственных связей.

Смеховой антимир порождает своих персональных представителей смеховых ситуаций — всевозможных шутов, скоморохов, клоунов, а для русской традиции это прежде всего фигура дурака. Русский дурак ведет себя по-детски наивно: говорит, что не принято, не считается с авторитетами, раздевается, где не положено, делает все наоборот. Подобно андерсеновскому мальчишке, он единственный кричит, что "король голый", обнажая "голую правду", нередко обнажается сам, высмеивая и обличая. Такое поведение дозволяется только дураку или малому ребенку: "Бабушка, а где черти? — Какие черти? — А мама сказала, что тебя черти несут" (Чуковский, 1981]. Эта фраза могла быть сказана действительно "святой простотой", но могла прозвучать с псевдодементным видом очень умным ребенком из шалости.

Шалуны и озорники в детской субкультуре вполне вписываются в представления о смеховом мире как мире нарушения-приличий и норм поведения, свержения авторитетов и переворачивания привычных понятий. Эти дети с выраженным чувством юмора умеют видеть смешное в самом серьезном, представлять ситуации в самом неожиданном свете и тем вызывать к ним повышенный интерес окружающих. "Работая на публику", шалуны включают в орбиту своих экспериментов вялых, безалаберных или трусливых детей, потешаясь над ними, заставляют их двигаться, обороняться.

Известный педагог Ш. Амонашвили придавал шалунам большое значение в педагогическом процессе, подчеркивая в них остроумие, сообразительность, жизнерадостность, умение применять свои способности в любых неожиданных условиях и вызывать у взрослых чувство необходимости переоценки ситуаций и отношений. В его книгах есть немало страниц, представляющих собой своеобразную "хвалебную оду" шалунам: "Нельзя было бы строить настоящую педагогику, не будь детских шалостей, не будь озорников.

Они дают пищу для того, чтобы педагогическая мысль двигалась дальше и чтобы воспитатели были постоянно озабочены необходимостью думать творчески, Проявлять новаторство, педагогическое дерзание" (Амонашвили, 1983. — С. 26). Воистину, шалуны - двигатели педагогического прогресса!

Таким образом, смеховой мир детства встроен в детскую субкультуру наряду с миром страшного, опасного, а также с миром божественного, мистического - в социокультурной регуляции жизни детского сообщества.

В современном обществе существенное влияние на субкультуру детства оказывает аудио- и видео-средства массовой информации. Неограниченное господство экрана (как телевизионного, гак и компьютерного) вторглось в сферу человеческого существования. Экран для современного ребенка является не столько информатором и источником построения картины мира, сколько ее конструктором. Экранная культура посредством оптических эффектов, «клиповости» и др. трансформирует традиционную детскую картину мира в иную (визуальную) реальность, погружая ребенка в особые, измененные состояния сознания.