Последние детали

К 4 февраля Старые Атаги представляли из себя ги­гантскую картину разбоя, совершенного силами членов законных бандформирований, осуществлявших «меро­приятия по ловле членов незаконных бандформирований».

Тут и там на улицах, среди костров, сидели люди. В последний день федералы взорвали пустой дом Махмуда Эсамбаева. Знаменитый советский танцовщик был ро­дом из этих мест и, следуя чеченской традиции, выстро­ил в Старых Атагах прекрасный особняк для своей семьи. Туда же, под тротил, пошел и другой богатый дом — Кадыровых, предварительно чудовищно разграбленный и только потом взорванный. Его хозяин давно живет в Германии, но, по традиции, построил...

Что еще? Военные и тут исполнили обязательную про­грамму всех последних «зачисток», которая состоит в том, чтобы испражняться в мечети.

— Они уезжали из Старых Атагов 5 февраля, — рас­сказывает Имади Демельханов. — Торопились. К нам во двор на скорости заскочили двое в масках, потребовали 1000 рублей за мой КамАЗ. — Такое происходило уже в четвертый раз за эту «зачистку» — военные хотели денег за то, чтобы Имади оставили его КамАЗ «живым», а не взорвали. Два раза Имади отдал по 500 рублей, потом денег больше не было, и он расплатился двумя курицами. 5 февраля он опять предложил федералам кур. Или телен­ка... Но они настаивали: «Давай денег». — Я отказался идти к соседям, занимать, потому что мне было стыдно. Тогда они поставили меня лицом к стенке, прострелили кисть правой руки и сказали: «Теперь будешь просить?» И ушли.

На рассвете 5 февраля пошел сильный дождь. То ряв­кая, то всхлипывая, из Старых Атагов убирались БТРы, и вода с неба открыла людям хоть очень маленький, но все-таки клочочек правды о тех, кто их так мучал восемь суток подряд. «БТР № Е 403» — увидели люди на том, что замыкал колонну. 403-й подъехал к взорванному дому Кадыровых, военные в масках соскочили на землю и посоветовали староатагинцам быть осторожнее: «Там, внут­ри, могут быть мины...»

«Вот, бывают же и среди них нормальные...» — пере­кинулись между собой люди. И увидели, как, чуть отъе­хав, солдаты 403-го напоследок заскочили в пустые дома и вытащили еще какие-то вещи...

Если на что и годятся методы, которыми идет эта война, так на то, чтобы плодить терроризм и новых со­противленцев, разжигать ненависть, взывать к крови и отмщению.

А как ваххабиты? В Старых Атагах — они на месте. И никуда после «зачисток» не исчезают. Более того, их по-уличное патрулирование позволяет селу жить без комен­дантского часа, что выглядит почти что неправдоподоб­но, если приезжаешь сюда, например, из Грозного или с гор. Это значит, порядок, о наведении которого так долго говорили федералы-генералы, в Старых Атагах действи­тельно существует. Но только это тот же порядок, что накануне войны. И значит, годы мясорубки — с тысяч­ными жертвами со всех сторон, с ранеными, искалечен­ными и измученными людьми — всего этого как будто и не было, все опять — как перед войной. Только разруше­ний прибавилось на порядок, да во власти — другие лица. Только из домов выметено все. Только полмиллиона озве­ревших людей. Только страна постарела еще на одну страш­ную войну.

Военные в Чечне очень не любят прокуроров: пресле­дуют, запугивают и никуда не пускают. В Старых Атагах прокуроры тогда были и потом очень гордились, что су­мели возбудить несколько уголовных дел, — объявляли об этом по телевизору, много раз отчитывались перед публикой.

А вот документ, достойный Салтыкова-Щедрина: «...факты были предметом прокурорской проверки непо­средственно в период проведения спецоперации...»

Это значит, сотрудники прокуратуры находились не­посредственно на месте совершения циничных и жесто­ких воинских преступлений. В момент их совершения. На­блюдали за ходом преступлений. Ни во что не вмешива­ясь. И назвали все это «прокурорской проверкой непо­средственно в период проведения спецоперации».

Я живо представила себя на месте староатагинских жертв. Как стою я, и бьет меня федерал дубинкой по голове, а сзади — прокурор, фиксирует... Мне от этого легче? Не так больно?

Бывает такая правда, которая хуже лжи. «Что творит­ся в Чечне?» — продолжают спрашивать знакомые и жур­налисты из-за рубежа. Вот то-то и творится: война, заме­шенная на лжи, где все, кому положено, не договарива­ют всего, что обязаны, и в результате военной анархии на Северном Кавказе нет ни конца, ни края.