Дамы и их внешность

Как уже говорилось ранее, образ Прекрасной Донны представляется нам именно прекрасным и, если обратиться к некоторым произведениям трубадуров, написанных для их дам, то мы увидим там следующее, фактически подтверждающее красоту каждой воспеваемой дамы:

– «Кто, как Вы, меня пленит? // Нет! Такой услады глаз, // Столь прекрасной без прикрас, // Встретить не могу я»[47];

– «Эскиз к портрету // Я набросать хотел: // Улыбку эту, // Стан, что строен и бел»[48];

– «Но дама, чей стан красив, // Чье сердце кротко и нежно»[49].

Но так ли это? Сомнительно, что трубадуры воспевали всегда лишь юных и прелестных дам, да и сама «юность» могла значить не только фактический возраст, но и «возраст души»[50], что окончательно заводит в тупик, равно как и незнание точных дат рождения и смерти как многих трубадуров, так и многих их дам. Последнее делает затруднительным определения возраста на момент предполагаемой встречи, а, значит, и того, как предположительно могла выглядеть женщина. Впрочем, иногда среди произведений трубадуров можно найти такие, каковые помогли бы нам приоткрыть «завесу тайны» настоящего лица дамы.

Так Раймон де Мираваль, которого можно было бы назвать Дон Жуаном трубадуров, написал следующие строки: «Дам прекрасных имена // Мог бы я назвать тотчас... // Но восторг от них угас, // Их краса омрачена»[51]. Конечно, с одной стороны, подобные строки легко объяснить «угасанием» одной любви и «появлением новой», но, с другой стороны, учитывая богатый опыт Раймона, а также то, что для людей, живших в Средние века, человек в возрасте сорока пяти лет был не в самом расцвете сил, а фактически уже на самом закате жизни[52], то есть, может быть, здесь имелось в виду именно старение, увядание, потерю всякой красоты.

Кроме того, обратимся к сирвенте о Составной Даме авторства Бертрана де Борна[53]. На первый взгляд перед нами выраженное стремление трубадура к недостижимому идеалу, к самой идее «куртуазной любви», но, нужно учесть, что в данном произведении достаточно шутливый тон, что довольно слабо коррелирует с высоким идеалом. Возвращаясь к теме о красоте, отметим следующий пассаж: «Дама Аудьярт хранит // Куртуазных черт запас»[54]. Возможно, Бертран де Борн с помощью этих строк в некоторой уже не столько шутливой, сколько сатирической манере тонко отметил, что эта дама Аудьярт (или любая другая, скрывающаяся за этим именем, как за сеньялем) не отличается природной красотой, хотя в ней есть такие качества, как ум, просвещенность, умение вести светскую беседу и тому подобные, характеризующие «куртуазность» дамы.

Таким образом, исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что, вероятно, в ряде случаев слова о красоте той или иной дамы были в некотором роде преувеличены, а трубадуры, скорее всего, желали с помощью лести получить почет, славу, место при дворе и платье из рук сеньора. С другой стороны, проводя параллель между куртуазным определением «юности», можно сделать предположение, что слова трубадуров могли быть и правдивыми, если они называли свою даму, не имеющую ни «белого атласа рук», ни белых зубов и «свежего цвета ланит», но обладающую пресловутой «куртуазностью», прекрасной, поскольку речь могла идти и о красоте души.