Типология личностной организации времени жизни

Упомянутая выше концепция жизненного пути Ш. Бюлер явилась основой смены парадигмы в понимании самой личности и ее жизни. Несмотря на то, что большинство концепций личности связывали ее сущность с развитием, а не только интересовались ее "строением", имплицитно личность представлялась как данная "здесь и теперь", а структурный подход непроизвольно толкал на представление о ней как некоей субстанции.
Ш. Бюлер впервые, вопреки всем биографическим подходам, которые представляли жизнь как индивидуальную совокупность обстоятельств, сопутствующих личности и складывающихся относительно благоприятно (или неблагоприятно), назвала жизнь индивидуальной "историей", тем самым подчеркнув ее специфический закономерный характер. Но, как уже говорилось, ей не удалось, выражаясь распространенной марксистской формулировкой, выявить "роль личности в истории". Эту роль начал выявлять и отмечать, начиная с 40-х годов, С. Л. Рубинштейн, заговоривший о "поворотном моменте жизни", т.е. о соотношении личности и жизни, о детермининации личностью хода ее жизни.
В работе "Человек и мир" полностью была построена философско-психологическая концепция личности как субъекта жизни. Но эта концепция открыла множество проблем, касающихся специфики времени самой жизни и специфики времени личности, как живущей этой жизнью. На первом этапе развития этой рубинштейновской концепции мы подчеркнули наличие двух встречных - объективных и субъективных детерминант в развертывании и осуществлении жизненного пути. Мы отмечали, что жизненные условия и обстоятельства объективно задают личности временные проблемы, рамки, требования, задачи, с одной стороны. С другой - сама личность способна к организации времени жизни - ее использованию для развития и личностного роста, его ускорению, интенсификации, насыщению или... потере, т.е. к независимости от объективного времени. Но это - хотя и принципиальное - понимание было еще достаточно абстрактной моделью. Ее абстрактность состояла в том, что оба ряда времен (жизни и личности) оставались внеположными, а не имплицирующими друг друга. Модель, согласно которой личность оптимально и рационально организует время своей жизни, представлялась утопической при сопоставлении с эмпирикой способов жизни реальных людей.
Поэтому возникла идея типологического подхода к этой проблеме - ее теоретической постановке и эмпирическому исследованию. Типологический метод, примененный в данном исследовании, радикально отличался от типологий, распространенных в отечественной дифференциальной психологии. Последние (типология И. П. Павлова, Б. М. Теплова) выявляют у каждого типа разное сочетание одних и тех же изначально выявленных характеристик (сила нервной системы, лабильность и т.д.). Такие типологии можно считать закрытыми. В отличие от них, в многолетних эмпирических исследованиях личности нами был разработан (с опорой на идеи Мейена и Шредера) так называемый метод прогрессивной типологии, которую можно назвать открытой. Типология личностной организации времени, по нашему предположению, должна была выявить не только различное соотношение трех компонентов (осознания, переживания и практической организации деятельности) у каждого типа, но и его функциональные временные возможности (или ограничения). Типологический принцип ориентирован на выявление не столько различий между разными типами, сколько на их внутренние механизмы, обеспечивающие тот или иной способ жизни личности во времени.
Типологический подход сочетался с комплексным. Начиная с первой работы, проведенной в русле данной концепции В. И. Ковалевым, в число изучаемых характеристик времени было включено "как человек не только воспринимает... но и как переживает свое время жизни, каковы его представления о времени (обусловленные как личным опытом индивидуальной жизни, так и усвоенным общественно-историческим культурным опытом), как он осознает течение этого времени". В чем заключается личностное отношение к времени, какова психологическая организация и регуляция человеком (и у человека) "времени его жизнедеятельности и как изменяются все эти временно-психологические явления, процессы и образования" при различных психических состояниях, как индивидуальных, так и в процессе групповой деятельности [Ковалев В. И. Особенности личностной организации времени жизни // Гуманистические проблемы психологической теории. М., 1995.].
В. И. Ковалев провел глубокий методологический анализ проблемы времени, предложил и разработал два основных принципа ее анализа и концептуализации. Первым являлось выделение и дифференциация психологической организации у человека и человеком времени, которая включала процессы восприятия, переживания, осознания и отношения ко времени жизни, и личностной регуляции - использования, овладения и управления (преобразования) времени. Эта дифференциация разделила с целью дальнейшего соотнесения субъективное психологическое время и время личности. Для обозначения этих обоих аспектов нами привлекалось детально разработанное А. А. Малиновским понятие "организация", которое позволяет раскрыть и учесть объективный, не зависящий от человека (в том числе биологически-природный, психофизиологический и социальный способы организации) и активно осуществляемый человеком, личностью как субъектом произвольный, индивидуальный способ организации жизни.
Второй принцип заключался в выделении уровней организации психологических времен, имеющих "следующую восходящую последовательность: субъективно-переживаемое, перцептуальное, личностное, субъектное и индивидуальное время" [Абулъханова-Славская К. А. Личностная регуляция времени // Психология личности в социалистическом обществе. М., 1990.].
Нельзя сказать, что в данном исследовании этот принцип удалось реализовать достаточно глубоко, во всех отношениях. Безусловно, дифференциация психического уровня организации времени и личностного была проведена очень убедительно. Однако тем самым В. И. Ковалев открыл направление для последующих исследований, так же как в дальнейшем последовательно и поступательно разрабатывался и реализовывался впервые апробированный им типологический метод и подход. Как мы увидим далее, в последующих исследованиях были схвачены и выявлены соотношения осознанного, неосознаваемого, бессознательного и даже телесного уровней психологической и природной организации времени (Т. Н. Березина, Н. Ю. Григоровская). Но уровни такого плана не являются онтогенетически уровневыми характеристиками, которые имел в виду В. И. Ковалев. Для доказательства их онтогенетического характера нужно дальнейшее специальное исследование. Однако чрезвычайно существенным в методологическом подходе В. И. Ковалева являлось то, что онтогенетическое развитие, т.е. возрастные этапы жизненного "цикла" (в терминологии Б. Г. Ананьева), он рассматривал не как возрастную периодизацию, а как личностное, т.е. восходящее до уровня субъекта и индивидуальности, развитие. Для личностного уровня характерна выработка ценностного отношения ко времени. Здесь В. И. Ковалев, опираясь на концепцию В. Н. Мясищева, определил отношение ко времени не как рядоположенное другим отношениям (к людям, жизни, деятельности и т.д.), а как "сердцевину всех отношений личности"[Ковалев В. И. Особенности личностной организации времени жизни // Гуманистические проблемы психологической теории. М., 1995.], носящее ценностный характер. "В зависимости от того, что отдельный человек считает в своей жизни самым важным, необходимым и существенным, как раз и образуется различное отношение к использованию каждым человеком времени собственной жизни и ее различная ценностно-временная ориентация" [Мясищев В. Н. Личность и неврозы. Л., 1973.].
Для субъекта (и соответствующего уровня) характерно, согласно В. И. Ковалеву, "овладение временем", творческая интенсивность жизни. Мы выявили, что основным критерием качества субъекта жизни, которое обретает личность, является способность разрешения противоречий, причем противоречий разного плана - между объективными условиями и требованиями жизни и субъективными возможностями и потребностями личности, между разными объективными условиями и требованиями жизни, в которые вовлекается субъект и которые порождают необходимость принятия им решений, наконец, противоречия, которые создаются самой активностью субъекта, его стремлением направить жизнь и ее обстоятельства в желаемое русло, стремлением "повернуть" (С. Л. Рубинштейн), "преломить" (Э. Рязанцев) жизнь (1973, 1977). Разумеется, для решения такого рода противоречий необходима рефлексия жизни, высокий уровень жизненных обобщений, которые осуществляются в контексте главного жизненного вектора - смысла жизни. Качество субъекта времени жизни реализуется только при раскрытии, осознании им роли пройденного жизненного пути, но не как такового, а в категориях достигнутого или постигнутого личностью отношения к жизни и к смерти, поддерживающего или обесценивающего настоящее, его роль только при взвешивании настоящих возможностей и реалий, наконец, только при видении, более того, способности "построить" свою жизненную перспективу.
В. И. Ковалев обозначил уровень индивидуальности как высший Уровень организации времени. В этом обозначении мы следовали идеям и определению индивидуальности как высшего уровня развития личности, данному Б. Г. Ананьевым и С. Л. Рубинштейном (в отличие от понимания индивидуальности как индивидуальных особенностей личности, "особенного" - Б. М. Теплов, В. С. Мерлин и др.). Этот уровень мы смогли охарактеризовать только много лет спустя после разработки и создания в ряде исследований различных временных типологий [Абулъханова-Славская К. А. Стратегия жизни. М., 1991]. Здесь в предварительном порядке можно сказать, что В. И. Ковалеву удалось теоретико-феноменологически и частично эмпирически выявить наличие четырех типов, которые можно назвать личностными типами организации жизни. Но лишь затем, много лет спустя, нами была научно осознана и поставлена проблема, как каждый тип соотносится с жизнью. Именно в характеристике типа выразилась идея индивидуализации; не каждая личность абсолютно неповторима в своем отношении к жизни, ко времени; в их организации существуют некоторые типичные варианты этих отношений и способов организации времени жизни. Но уровень индивидуальности удалось раскрыть только при переосмысливании разных типологий: каждый тип реализует (или не реализует) себя как индивидуальность, организует жизнь по принципу стратегии или тактики. На этих понятиях, выражающих кардинальную идею поиска личностью соответствия своей жизни своему типу, мы остановимся ниже подробнее.
Исследования, проводившиеся в русле нашей парадигмы, первоначально были направлены на выявление некоторых временных характеристик самой личности, реализующей себя в жизненном пути. Первым теоретико-эмпирическим результатом было доказательство В. И. Ковалевым типологического характера этих структур [Ковалев В. И. Особенности личностной организации времени жизни / Гуманистические проблемы психологической теории. М., 1995.]. Основным открытием оказалось наличие четко дифференцирующего людей фактора пролонгированности или ситуативности и фактора их активности-пассивности. Иными словами, в основу построения типологии было положено понятие активности личности, соответствующее категории субъекта, которая, как показало исследование, носила различный временной характер, имела различную временную длительность. Активность дифференцировалась по фактору активность-пассивность, что в сочетании с ситуативностью-пролонгированностью образовывало четыре типа - активно-ситуативный, пассивно-ситуативный, пассивно-пролонгированный, активно-пролонгированный. Поскольку В. И. Ковалев пользовался в основном методами свободного интервью, стремясь максимально полно выявить саму феноменологию организации времени, его типология затем была проверена нами в более жестких экспериментальных условиях на основе использования метода незаконченного действия Б. В. Зейгарник, методики времени С. Л. Рубинштейна и модифицированного по временному основанию самооценочного теста Дембо.

• Поскольку задачей В. И. Ковалева было рассмотрение личности в контексте жизни, его типология получила следующее выражение:
1. Стихийно-обыденный тип характеризуется зависимостью личности от событий и обстоятельств жизни; личность не успевает за временем, не может организовать последовательность событий, предвосхищать их наступление и предотвращать осуществление. Этот способ организации жизни отличается ситуативностью поведения, отсутствием личностной инициативы.
2. Функционально-действенный, при котором личность активно организует течение событий, направляет их ход, своевременно включается в них, добиваясь эффективности, инициатива же охватывает только отдельные периоды течения событий, но не их субъективные или объективные последствия, отсутствует пролонгированная регуляция жизни.
3. Созерцательный, который проявляется в отсутствии способности к практической организации времени, в пассивности, но духовно-интеллектуальной, творческой жизни. Обнаруживаются пролонгированные тенденции. Пассивно-пролонгированный тип созерцателя, видящего сложность мира, но неспособного ее разрешить своими силами, был описан и К. Г. Юнгом.
4. Творчески-преобразующий, которому свойственна пролонгированная организация времени, соотнесенная со смыслом жизни, с общественными тенденциями. Противоречие (или проблема) данного исследования состояло в том, что вне лонгитюдинального исследования было бы достаточно произвольно судить о характере регуляции и организации личностью ее жизненного пути только по получаемым в данный момент рефлексивно определяемым характеристикам ее активности.

Некоторое время спустя, после работы В. И. Ковалева, нами был проведен своего рода диагностический дополнительный (контрольный) этап исследования, который носил эмпирический характер, опирался на перечисленные выше методики Зейгарник, Рубинштейна и Дембо. Целью его было проверить и подтвердить гипотезу Ковалева о данных относительно четырех типов личности, которые были получены методом глубинного интервью и теоретического анализа.
Не излагая всего хода контрольного эксперимента, можно кратко резюмировать, что именно по методике Зейгарник искусственное прерывание действия (сначала интеллектуального, затем практического) четко обнаружило, насколько пролонгированно одни испытуемые "удерживают" и продолжают его или сохраняют полную готовность его продолжить в любое время, а другие завершают, не желая продолжать, в соответствии со своей ситуативностью подчиняясь внешней законченности ситуации действия. Пролонгированность или ситуативность, в свою очередь, зависят от того, Насколько действие имманентно самой личности, т.е. насколько активно, самостоятельно, инициативно она его осуществляет. Однако существенно то, что типа четыре (а не два - пассивно-ситуативный и активно-пролонгированный), т.е. есть пассивный способ "удержания", пролонгированности, а активный тип может быть и ситуативным.
Применение теста С. Л. Рубинштейна на планирование времени недели обнаружило, что ошибок не допускают активно-ситуативный и активно-пролонгированный типы. Этот результат побудил нас провести специальное исследование планирования времени, которое было осуществлено В. Ф. Серенковой (о чем ниже подробнее). Фактически результат данного теста может быть интерпретирован так, что только типы, являющиеся субъектами организации своего времени (активные), в состоянии его точно и безошибочно планировать, вмещать в объективные сроки и структуры времени. Наконец, самооценочный тест Дембо подтвердил достоверность трех типов (активно- и пассивно-ситуативного и активно-пролонгированного). Пассивно-пролонгированный тип не оценивал себя в таких категориях, что побудило нас в дальнейшем разработать более детальный и тонкий метод самооценки своих временных особенностей.
Эта типология явилась отправным пунктом дальнейших исследований прежде всего потому, что в ней имплицитно заключались некоторые нерешенные противоречия наряду с явными направлениями, заданными этой типологией. С позиций многих лет осмысления этих противоречий можно сформулировать их следующим образом.
Исследование времени в психологии вскрыло противоречие, присущее психологическому знанию и психологической науке в целом между ценностно-гуманистическими и объективно-сциентистскими характеристиками психики и личности и методами их исследований. Возникла проблема, как можно объективно изучать структуры организации времени (в том числе их измерять), если время становится ценностью личности, иными словами, достаточно появиться мотивации - и все ритмы, скорости изменяются сами собой, если значимость переживания настоящего как бы вырывает переживаемое из времени, отдает его вечности и т.д. Иными словами, ценностный и объективно-временной аспекты личности и психики выступили либо как взаимоуничтожающие, либо как ортогональные аспекты, нигде не пересекающиеся и не сводимые в одной системе координат.

ПЛАНИРОВАНИЕ ВРЕМЕНИ И ЖИЗНЕННЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

Эту проблему мы попробовали разрешить в теоретическом и эмпирическом исследовании жизненных перспектив.
Одним из наиболее исследованных в психологии разделов жизненного пути является проблема жизненных или временных перспектив (Р. Кастенбаум, К. Левин, Дж. Нюттен и др.) [1) Gold T. Cosmic Processes and the Nature of Time // Mind and Cosmos. Essays in contemporary Science and Philosophy. Pittsburgh, 1966. P. 329. 2) Interdisciplinary Perspectives of Time // Annals of the New York Academy of Sciences, 1967. Vol. 138, part. 2. P. 367-415. 3) Lens W. A multu-dimensional questionnaire measure of time perspective // XXVI International congress of psychology. Montreal, Canada, August 16-21, 1996. 4) Lens W., Moreas M. A. Future-time perspective: an individual and a societal approach// Psychology of future orientation / Ed. Zalesci Z. Lublin, 1994. P. 23-38. 5) Nuttin J. Time perspectives in human motivation and Learning. Acta psychologica. 1964. P. 23, 60-84.]. Известно, что среди большого числа исследований жизненных или психологических перспектив одни исследуют будущее относительно прошлого и настоящего, другие - с точки зрения его структуры, третьи - ценностного содержания. В русле когнитивизма эти исследования приобрели несколько формализованный характер: во-первых, учитывался только осознанный мысленный прогноз будущего, во-вторых, преимущественно близость-отдаленность, дробность-глобальность, конкретность-глобальность жизненных планов. В какой-то мере эту формализованную методику реализовал и отечественный психолог А. А. Кроник, приступивший после В. И. Ковалева (и на основе ряда заимствованных у нас идей) к интенсивной разработке своей хронологической методики [Головаха Е. А., Кроник А. А. Психологическое время личности Киев, 1984.]. В качестве одного из основных в ней фигурировал вопрос "до скольких лет Вы предполагаете дожить?"
Наш подход к изучению жизненных перспектив базировался, прежде всего, на типологическом принципе. Мы предполагали, что не все типы личностей располагают развитой интеллектуальной способностью предвидения, прогнозирования будущего. Поэтому на основе сочетания метода интервью, методики на мотивацию достижения и метода незаконченных предложений мы выявили и доказали эмпирически гипотезу о существовании трех типов жизненных перспектив (или трех типов личностей с выраженными особенностями их жизненных перспектив).
1. Когнитивная перспектива (что подтвердило многочисленные исследования когнитивного направления), когда личность способна сознательно и достаточно детально строить жизненные планы, структурировать будущее, видеть свои перспективы и себя в будущем. Однако, как показали наши пилотажные исследования, такая когнитивная способность типологически варьирует (не все лица способны "теоретизировать" будущее, а те, кто способен к такой теоретизации, могут не иметь собственно личностной перспективы). Но очевидно, что это сознание может быть оторвано от реальной мотивации, уровня притязаний, инициативности личности, не "поддержано" ими. Это означает отсутствие личностной готовности такие перспективы реализовать. Но, в свою очередь, такая готовность может быть у лиц, которые не очень отчетливо представляют себе будущее теоретически.
2. Личностно-мотивационная - когда отсутствует когнитивный план или даже сколько-нибудь четкие представления о будущем, однако мотивация достижения создает могучую направленность личности в будущее и определенную гарантию его реализации. Последняя представляет собой целостную (в том числе мотивационную) готовность к трудностям, даже к неопределенности, что Расходится с собственно когнитивным планом.
3. Жизненная перспектива создается предшествующей жизнью, когда уже достигнутая личностная жизненная позиция дает личности потенциал, приоритеты, которые гарантируют успешное будущее. Последняя перспектива может быть объяснена в категориях "уровня", достигнутого к настоящему моменту, который тем самым обеспечивает успешность в будущем. Жизненная перспектива, по-видимому, это реальный жизненный потенциал личности, заложенный ее прошлым опытом, уровнем ее развития, ее наличными способностями, что и составляет реальную движущую силу, гарантируя успешность ее будущего. Жизненная позиция может быть тупиковой, закрыть личности возможность ее движения в будущее (даже при наличии когнитивной перспективы и мотивационной готовности). В иных случаях она открывает новый уровень возможностей, которые личности остается только реализовывать, воплотить в формах жизни.
Она может быть объяснена и интересным понятием "старт", введенным Б. Г. Ананьевым при анализе жизненного пути. Хотя понятие "старт" Б. Г. Ананьев употребил соотносительно с понятием "финиш", тем самым как будто обозначая лишь начало и конец пути, но на самом деле в нем скрыта и качественная характеристика: насколько успешно стартует человек, настолько он имеет "форы" относительно других.
Под жизненной позицией и ее уровнем мы подразумеваем полученное человеком образование, уровень профессионализма, социальное положение и ряд других приоритетных социальных позиций, а также его личностные достижения, прежде всего личностную зрелость, богатство освоенных жизненных отношений.
Детерминация этих типов позволила разрешить вышеуказанное противоречие: мотивация достижения (и мотивация как таковая) не является единственной детерминантой активности личности, побудителем ее движения в будущее, временная проекция личности может строиться преимущественно на мотивации, но и на других механизмах. Позднее другими эмпирическими методами Т. Н. Березиной была еще раз подтверждена правомерность этих трех типов жизненных перспектив.
Продолжая исследование жизненных перспектив в условиях произошедших резких социальных изменений, т.е. в контексте психосоциального подхода, А. Н. Славская получила следующие данные.

1. Сравнение разных возрастных групп (75 человек - дети в возрасте 10-13 лет, 78 - студенты, 76 - профессионалы в возрасте 30-45 лет и 80 - пенсионеры) показало, что у 80% детей и 65% пенсионеров жизненная перспектива блокирована, представления о будущем неопределенны. У 75% студентов жизненные перспективы когнитивно структурированы, определенны, как и у 52% профессионалов.
2. Жизненные перспективы у профессионалов, рассмотренные в соответствии с критериями оптимизма-пессимизма, использованными в исследовании Ленца и др. [147, 148], обнаруживают преобладание оптимизма-пессимизма в связи с:
• а) уровнем удовлетворенности (устанавливаемого на основе опросника по 5-балльной системе);
• б) типом ответственности (Л. И. Дементий);
• в) субъект-объектной идентификацией (Г. Э. Белицкая);
• г) тревожностью (по тесту Спилбергера).

Высокий и низкий уровень удовлетворенности тесно связаны с оптимистической или пессимистической перспективой. Средний уровень удовлетворенности не имеет значимых корреляций с оптимизмом-пессимизмом.
Тип личностной ответственности, связанный с осознанием себя в качестве субъекта (выявляемый сочетанием оригинальной методики Л. И. Дементий и глубинного интервью), даже при средней удовлетворенности связан в 72% случаев с оптимистической оценкой будущего. Однако 25% респондентов этого типа, обладающих личностной тревожностью, оценивали будущее пессимистически.
Тип с ситуативной ответственностью, связанный с интерпретацией себя как исполнителя, объекта, в 56% случаев расценивал будущее оптимистически. Из интервью очевидно, что оптимизм связан преимущественно с профессиональной уверенностью (идентификацией).
Однако это исследование, проведенное до августа 1998 г., должно быть повторено в новых более острокризисных условиях. Дополнительными для повторения данного исследования служат следующие соображения. Во-первых, в таком исследовании должна быть четко определена надежность профессиональной позиции респондентов. Этот критерий также должен быть связан с финансовой гарантированностью будущего. Если не учитывать этих критериев, предмет собственно психологического исследования окажется подменен изучением социальных и профессиональных перспектив, хотя одно трудно отделить от другого. Возросший в целом уровень пессимизма в жизненных перспективах непосредственно связан с социальным кризисом. Однако на этом фоне логично предположить, что оптимистические оценки жизненных перспектив связаны именно с личностными типологическими характеристиками, причем именно и прежде всего с "Я-концепцией", со зрелостью и уверенностью, толерантностью и ответственностью личности и с ценностным способом отношения ко времени жизни и самореализации.
Исследование планирования времени, проведенное В. Ф. Серенковой, соответствовало цели изучить один из аспектов организации времени жизни. Планирование, широко исследованное и за пределами психологии, прежде всего в рамках общей теории управления, как правило, рассматривается как планирование определенных мероприятий, дел, компаний.
К сожалению, практика пятилетнего планирования, ставшая неотъемлемой составляющей социалистического способа управления обществом, не включала одного важнейшего, можно так выразиться, ретроспективного этапа. Не выявлялись причины невыполнения плана, его частичного или "аварийного" выполнения, т.е. проект или цель не сопоставлялись с результатом, что серьезно препятствовало разработке основного звена - средств, способов, стратегий обеспечения выполнения планов и выделения резервных средств на случай возникновения непредвиденных трудностей. Кроме того, из-за отсутствия ретроспективного анализа не выявлялся критерий реалистичности сроков планирования времени.
В данной работе, имеющей целью выявление не социальных, а личностных особенностей планирования, предметом изучения стало именно планирование времени, т.е. способности планирования, связанные прежде всего с оперированием личностью своим временем. Такая постановка проблемы позволила нам предоставить респондентам свободу содержательного определения планов, а именно сделать выбор между планированием проблемы, события, времени в сфере личной жизни или сфере профессиональной деятельности или собственно личностного роста, образа "Я" в будущем.
Для изучения способности-неспособности личности к внутренней детерминации времени наиболее адекватной является модель планирования времени. Эта модель, с одной стороны, очень близка к хорошо изученной в психологии модели жизненных и временных перспектив и тем самым является уже моделью изучения жизненного пути личности, с другой стороны, именно на планировании будущего времени, если даже в прошлом уже сложилась тенденция к внешней заданности времени, можно увидеть, насколько личность испытывает потребность сама определить свое будущее время, освободиться от внешней заданности времени. И наконец, модель планирования времени такова, согласно нашей гипотезе, что здесь испытуемому задается меньше альтернатив (в виде определенных режимов), а он сам выступает в роли субъекта, вольного выбирать более жесткий и конкретный способ планирования (как если бы он планировал конкретную деятельность) или более обобщенный и ценностный (как это происходит при построении перспектив жизни). Иными словами, мы предположили, что планирование времени для одного типа людей осуществляется по схеме, по принципу планирования конкретной деятельности, а для другого - по принципу планирования жизненных перспектив. Для проверки этой гипотезы был выбран фактор - категории планирования времени (более частные, конкретные дела, задачи и т.д. или проблемы самой жизни, ее события и т.д.).
Одной из центральных в этом исследовании была гипотеза о различии более конкретного и более абстрактного планирования времени (соответственно данным об осознании времени только в связи с деятельностью или времени жизни в целом и даже в философском плане). Этому соответствовал параметр опросника, касающийся разных категорий, в которых планируется время, - категорий дел, задач или проблем, смыслов жизни.
Нас интересовало кратковременное и долговременное планирование, а также их соотношение, точнее даже, сопряженность планов разной временной модальности, поскольку, по нашему мнению, она отражает тот уровень временной регуляции, который свойственен каждому конкретному человеку.
Далее, планирование времени мы рассматриваем как начальный личностный уровень достижения целей, соотнесенных с определенным их размещением во временном пространстве.
Наряду с этим важность исследования планирования личностного времени обусловлена и той возможностью, которую оно представляет для изучения личности в ее стремлении к саморазвитию, к движению, возможностью увидеть человека в будущем, близком или отдаленном, в его собственной оценке своего потенциала, оно открывает человека таким, каким он сам хочет себя видеть в будущем. А это, безусловно, важно - особенно в педагогической практике, - суметь увидеть человека не только таковым, какой он есть сегодня, но и рассмотреть то, что еще в нем не раскрылось. Ведь не случайно одним из требований к психотерапевтической процедуре, сформулированным в гуманистической психологии, является то, что клиент должен чувствовать, что его принимают и поддерживают не только таким, каков он есть в настоящий момент, но и в его будущих возможностях. Только в этом случае он становится способным утвердить себя как независимая личность и стать архитектором своего будущего.
В эмпирическом исследовании, которое мы провели с целью выявления особенностей планирования времени личностью, был использован целый комплекс методик, позволивший нам получить достаточно полные сведения об изучаемом объекте.
Исследование проводилось в два этапа - сначала на школьниках-старшеклассниках, у которых существует противоречие между устремленностью в будущее, с одной стороны, и проблематичностью поступления в институт или неопределенностью в выборе профессии, с другой. На втором этапе выборку составили студенты, У которых добавляются и расширяются, сравнительно со старшеклассниками, жизненные сферы планирования, также возрастает его долгосрочность. В этой главе результаты первого этапа исследований в обобщенном виде включены в общие результаты.
На втором этапе эксперимента был проведен опрос с помощью опросника, в который мы включили ряд теоретически выделенных параметров планирования личностного времени.
Было опрошено 110 испытуемых - студентов педагогического вуза. Выборку определило, с одной стороны, то, что этап жизни личности, соответствующий студенческому возрасту, характеризуется приобретением определенного жизненного опыта, достаточной личной зрелостью, проявляющейся в переходе от управления деятельностью внешними стимулами к внутренним мотивам самоуправления, а также наличием объективной возможности в выборе той или иной жизненной стратегии, с другой - необходимостью в актуализации временной рефлексии у молодых людей для поиска оптимального для них способа планирования времени, поскольку, как показал наш собственный педагогический опыт, потребность.в этом свойственна большинству студентов, хотя, безусловно, у одних планирование времени выступает как некоторая когнитивная, у других - как определенная личностная способность, а третьим, как мы уже отметили, ее предстоит приобрести.
Вдохновляющим для нас было то обстоятельство, что наши испытуемые - студенты педагогического вуза, а значит, вооружившись соответствующими знаниями, они смогут в будущем хоть как-то помочь своим ученикам в выборе ориентиров их жизненного самоопределения. Основным методом был оригинальный опросник.
Все выделенные параметры планирования личностного времени, на основании которых были составлены вопросы (всего 22), мы объединили в четыре группы, получившие следующие обозначения:

• 1) пролонгированные - отражающие масштабность планирования личностного времени, его длительность, стратегичность, прогнозируемость и т.д.;
• 2) содержательные - ориентированные на выявление тех реальных или идеальных сфер и направлений деятельности, которые включаются в план, а также их соотношения и иерархии;
• 3) личностные - выявляющие степень выраженности некоторых личностных коррелятов (удовлетворенность планирования временем, учет в своем планировании планов других людей);
• 4) субъектные - выражающие степень зависимости-независимости личности от внешней заданности и обстоятельств в планировании времени и реализации планов, стабильность-изменчивость планов и др., способность абстрагироваться от событийной и возрастной детерминант.

В исследовании использовался и ряд других методик незаконченных предложений (Б. В. Зейгарник), распределения времени (С. Л. Рубинштейн), шкала временных достижений, измерение мотивации достижения (по данным X. Хекхаузена о взаимосвязи мотиваций и склонности к планированию времени на длительные промежутки).
В соответствии с выделенными группами параметров мы сочли целесообразным строить всю логику анализа особенностей планирования личностного времени.
Весь эмпирический материал по первому этапу исследований мы оценивали по соответствующим критериям, адекватным для каждой группы параметров. Так, для группы пролонгированных параметров был введен критерий оптимальности-неоптимальности, при этом мы опирались на выводы предшествующих работ о том, что наиболее оптимальными типами являются те, которым свойственна долговременная регуляция, следовательно, в соответствии с задачами нашего исследования по этому критерию мы анализировали сопряженность планирования времени на "актуальный период" и отдаленное будущее.
Параметры "содержательной" группы оценивались по критерию "значимой предпочтительности" в планировании времени, в соответствии с которым мы определяли, какая из сфер - профессиональная или личная, и с какой - внешней или внутренней - обусловленностью в первую очередь включается в процесс планирования времени и включается ли вообще.
Удовлетворенность-неудовлетворенность - этот критерий был выдвинут в качестве основного в группе личностных параметров, по которому мы проводили анализ взаимосвязи с характером планирования по степени трудности и реальности, а также по мере представленности в планах испытуемых планов других людей, отражающий один из компонентов экспектации.
Анализ группы "субъектных" параметров проводился в соответствии с критерием "достижимости" планов (или их реализации), который включал в себя также рассмотрение "изменяемости" планов и ее обусловленности, а также подведение итогов планов (как механизма контроля и обратной связи).
Как следует из намеченной схемы анализа, мы предпринимаем попытку рассмотрения планирования личностного времени по различным основаниям, что позволит, по нашему мнению, с одной стороны, всесторонне раскрыть предмет нашего исследования, а с другой - систематизировать различные признаки его в соответствии с уровневой структурой.
Но поскольку само по себе планирование времени отражает некоторую длительность, протяженность, то в качестве базовой мы выделили группу "пролонгированных" параметров, на основе которой были выделены первоначальные тенденции планирования личностного времени.
Первая группа условно может быть названа как прогнозирующее-оптимальная, она определяется тем, что испытуемые, которых мы отнесли к этой группе, характеризуются сочетанием краткосрочного планирования и планирования времени на отдаленное будущее. Им свойственна определенная прогнозируемая непрерывность в планировании, когда план составляется по типу: "если сделаю это, то...", в то же время в планировании не задается жесткой последовательности (хотя у небольшого числа испытуемых в план включаются в первую очередь наиболее значимые дела, соотносимые с "актуальным периодом"). В свою очередь, это отражается в той объективированной форме, которую предпочитают испытуемые этой группы, - чаще всего это "мысленный план", затем перечень дел на определенный срок, далее отметки в еженедельнике и очень редко - строгий список дел с указанием точного срока выполнения.
Эти приведенные особенности, характеризующие представителей первой группы, дают нам основания предполагать, что данная группа испытуемых обладает наиболее развитой способностью к временной регуляции, так как наряду с пролонгированным характером планирования времени у них проявляется рефлексия установления причинно-следственной временной зависимости, что, безусловно, ведет к осознанно-практическому "соединению настоящего и будущего, когда человек понимает, что его сегодняшние "деяния" - это основа будущего; поэтому отсутствие жесткой последовательности в планировании можно связывать со способностью испытуемых к переструктурированию "временного содержания" с учетом условий оптимальной реализации того, что запланировано.
В этой группе испытуемых мы выделили подгруппу, названную альтернативно-оптимальной, у представителей которой проявляются те же особенности, что и у испытуемых, входящих в прогнозирующее-оптимальную группу, но они больше склонны не к переструктурированию в рамках одного плана, а к формированию как бы запасных вариантов. Это, с одной стороны, свидетельствует о взаимообусловленности между изначальными структурами, входящими в план, а с другой - о том, что при планировании времени предвидятся некоторые, не зависящие от личности обстоятельства, к которым следует вовремя быть готовым, чтобы они не нарушили (или не повлияли на) реализацию намеченного. Это очень важно еще и потому, что таким образом формируется готовность к преодолению возможных трудностей, препятствий, вырабатывается, если так можно сказать, "механизм" защиты от случайных неожиданностей, т.е. закладываются предпосылки "личностных перспектив". Хотя, бесспорно, это не означает, что никакие обстоятельства не в силах нарушить планы; видимо, главное здесь в том, что человек не от безысходности изменяет свои намерения, как бы попав в стихийные обстоятельства, а что он сознательно осуществляет определенный выбор, адекватно оценивая личностную значимость и важность возникших обстоятельств.
Вторую группу - однонаправленно-оптимальную - составили испытуемые, у которых обнаруживается взаимосвязь между планированием ближайшего будущего и отдаленного, но подчеркивается стремление к направленности на одну структуру плана, которая как бы уже выбрана и в которой часто намечена своеобразная иерархия. Эта иерархия предполагает, что планирование времени осуществляется наполнением его от более значимых к менее значимым (есть случаи, когда не устанавливается строгая иерархия, но тем не менее даже сама форма плана в этих краткосрочных вариантах более фиксированная - от отметок в еженедельнике до письменного перечня дел на определенный срок).
Как видим, испытуемые этой группы для достижения своих целей предпочитают некоторое "одномерное" движение во времени, и хотя у них не проявляются в достаточной степени прогностические возможности, можно, видимо, предположить, что они достаточно хладнокровно относятся к возникающим обстоятельствам, следуя намеченному, что свидетельствует об их способности удерживать главное на протяжении определенного промежутка времени (хотя не исключено, что рефлексия причинной зависимости здесь может отсутствовать). Поэтому в работе с представителями этой группы важно стимулировать осознание, актуализацию взаимосвязи между настоящим и будущим, поскольку в операциональном плане, как мы уже отметили, она присутствует.
Третью группу мы определили как прогнозирующе-неоптимальную, у которой, с одной стороны, отсутствует сочетаемость планирования на "актуальный период" и на отдаленное будущее, что свидетельствует о "непредставленности" в сознании испытуемых взаимообусловленности настоящего и будущего. С другой стороны, у них проявляются попытки установления определенных зависимостей в границах плана на непродолжительный промежуток времени (что у части испытуемых выражается в стремлении выстроить соответствующую иерархию при планировании и зафиксировать ее в определенной форме - нередко в перечне дел на короткий период времени).
Подгруппа, которая выделена нами в рамках описанной группы, обозначена как альтертативно-неоптимальная, но в ней проявляется тенденция, в определенной степени, варьировать при планировании времени, что может свидетельствовать о некоторых прогностических возможностях и учете возникающих обстоятельств и т.д. (поскольку разные варианты планов создаются из осознанной необходимости), с другой стороны, альтернативность присуща так называемой неоптимальной группе, а это может означать и то, что человек "несвободен" в планировании своего времени, что он зависим от определенных внешних обстоятельств, условий и т.д., что нередко отражает не меру ответственности личности, а всего лишь зависимость от текущих дел).
Четвертая группа обозначена как однонаправленно-неоптимальная и определяется тем, что у представителей этой группы испытуемых прослеживается тенденция к планированию времени в основном на "актуальный период" без создания планов на отдаленное будущее; особенности такого планирования проявляются в отсутствии вариативности, отмечается стремление к выработке только одного плана, но он характеризуется тем не менее (хотя он и краткосрочный) некоторой формальной аморфностью ("мысленный план", без установления иерархии). Хотя, казалось бы, в данной группе могли бы быть более иерархичные структуры, если сделать это допущение по критерию однонаправленности-вариативности (как это имеет место, к примеру, в группе однонаправленно-оптимальной). Поэтому отсутствие в этой группе временной обусловленности, отражается не только на рефлексии взаимосвязи между настоящим и будущим, но и, как это очевидно, на характере регуляции времени в настоящем (более конкретно - на регуляции времени и его структурировании в "актуальном периоде").
В пятую группу - ситуативно-стихийную - вошли испытуемые, у которых достаточно выраженная инерционная позиция по отношению к планированию времени, когда подчеркивается невозможность планирования времени, поскольку "в жизни все зависит не от самого человека"; в этой группе испытуемых отсутствует не только взаимосвязь между планированием времени на "субъективно-актуальный" период и отдаленное будущее, но нет и структурирования времени на короткие периоды (день, неделю). Видимо, основной тенденцией для представителей этой группы является ситуативно-пассивное выполнение стихийно необходимых дел, отражающееся в некотором стереотипе "если получится, то..." (вероятно, так может выглядеть для этой группы вариант составления плана по типу "если сделаю это, то...").
И этот факт еще раз подтверждает мысль о том, что в зависимости от того, на какую основную тенденцию (отражающую сопряженность - говоря в широком смысле - настоящего и будущего), свойственную тем или иным испытуемым, накладываются все другие параметры планирования времени - это сочетание, в конечном итоге определяет качественное своеобразие различных типов (т.е., по сути, в них выражается соотношение "внутренних", имеющихся уже структур планирования времени и "внешних", не зависящих от человека обстоятельств, условий, точнее даже - способов взаимодействия с ними).
Описанные тенденции планирования личностного времени, бесспорно, лишь отчасти раскрывают его пролонгированные особенности, на основании чего мы разрабатываем определенные рекомендации по созданию приемлемых условий и возможностей в сознании человека, для его актуализации, что, как мы надеемся, будет способствовать поиску наиболее оптимального способа планирования личностного времени самим субъектом, а это, в свою очередь, служит одним из звеньев в фундаменте жизненных перспектив личности.

• Итак, исследование привело к следующим результатам.
1. Мы подтвердили гипотезу, что личностная перспектива действительно отличается от когнитивной - четкость когнитивных планов, проявляющаяся в конкретности планирования у некоторых типов, не сопровождается высокой мотивацией достижения, готовностью к изменениям и трудностям.
2. При планировании событий (брак, поступление в институт и т.д.) оказывается значительно элиминирован образ будущего "Я", возможность изменения "Я". Наиболее оптимальным оказывается проблемное планирование, при котором учитываются жизненные и личностные ресурсы. (В этом, в частности, виден аргумент против сторонников изучения жизненного пути только на основе событийного подхода.)
3. У разных типов планирование времени имеет разную направленность: а) из настоящего в будущее (когда планирование времени сводится к планированию дел и событий); б) из будущего в настоящее (проблемное планирование). Последнее значительно усиливает личностную рефлексию, укрепляет позицию "Я" в настоящем.
4. Присущая субъекту, т.е. внутренняя детерминация времени связана с а) проблемным планированием, осознанием будущих проблем; б) планированием времени, имеющим вектор из будущего в настоящее; в) связью разрешения возможных проблем с образом "Я" в будущем, его возможностями. Планирование времени в контексте соотношения прошлого, настоящего и будущего выступает как функция личности, овладевающей своим временем, как способ этого овладения, удовлетворенность-неудовлетворенность - как ведущее личностное противоречие, как готовность сохранить принципиальную верность себе при изменении будущих обстоятельств и вместе с тем способность к совершенствованию - себя, своей жизни, своей деятельности.

В свою очередь, планирование времени будущего выступает как личностное опосредование связи настоящего и будущего, которая иногда представляется автоматической. Изучение старшеклассников (В. Ф. Серенкова) показало, что в силу проблематичности поступления их в институт между настоящим и будущим возникает своеобразная психологически трудно преодолимая "полоса неопределенности", которая требует особых личностных усилий - мотивационных, эмоциональных, деятельностных, чтобы "протянуть нить" из настоящего в будущее. Таким образом, планирование будущего иногда имеет вектор от настоящего к будущему, а иногда, напротив, от будущего к настоящему, способствуя его рефлексии, своеобразному укоренению позиции в настоящем ради гарантирования будущего.
Психологическая определенность будущего, выражающаяся в конкретности, четкости планов, в его структурированности, иногда граничит с ригидностью самой личности: когнитивная четкость не сопровождается готовностью к изменениям. Поэтому наиболее прогрессивным оказывается проблемное планирование времени и будущего, а не событийное, деятельностное. У типов с преобладанием планирования событий оказывается значительно элиминировано "Я" в будущем, возможность изменения, потенциальность "Я". Самая оптимальная модальность обращения личности к будущему - наличие множества перспектив.
Хотя понятие "событие" в логике изучения жизненного пути было введено Ш. Бюлер, однако сложилась некоторая традиция его использования в советской психологии как основной единицы анализа жизненного пути, в итоге сближающаяся с социологическим подходом к личности и жизни. Перечень событий, предлагаемых в качестве стимульного материала, таких как поступление в институт, вступление в брак, смерть близких, рождение детей, при всем акцентировании их личностной значимости остается, скорее, социально нормативизированной стратификацией жизни любого гражданина. Тогда как категоризация жизни как задач и проблем раскрывает и способ включения в них субъекта, и цену, которую он платит за их решение, и их смысловое содержание.
Однако дискуссия с представителями событийного подхода к жизненному пути (Б. Г. Ананьев, Н. А. Логинова, А. А. Кроник и др.) не исключала для сторонников концепции личности как субъекта жизни возможности использования событийного метода как дополнительного к другим или качественной модификации событийного подхода. (Так, в исследовании Т. Б. Карцевой исследовалась группа лиц, находящихся накануне реальных поворотных событий - развода, вступления в брак, с точки зрения структуры и образа "Я".) В исследовании О. Бекасова испытуемому предлагалась оригинальная задача указать, какие события прошлого он хотел бы повторить в настоящем и будущем, какие он предпочел бы оставить в прошлом и т.д., что сопровождалась оценкой удовлетворенности-неудовлетворенности, а для исследования жизненных перспектив использовалась методика Нюттена. Результаты показывают, что связи прошлого, настоящего и будущего, во-первых, в разной мере опосредованы личностью, во-вторых, имеют разный функциональный характер, идут в разных направлениях (прямые и обратные), а главное, имеют прямую связь с удовлетворенностью-неудовлетворенностью. Исследования Е. С. Улитовой показали, что временная регуляция деятельности зависит от уровня развития волевых качеств личности [115].
Интегрируя все полученные типологии, можно сказать, что "оптимальный" тип организации личностью времени характеризует сочетание высокого уровня и пролонгированности активности, он обладает способностью к организации времени, т.е. к деятельности во всех временных режимах, о которых подробнее ниже. Он обладает не только когнитивной способностью предвидеть будущее и строить планы, но и личностной перспективой и ее гарантированностью. Его жизненная линия имеет непрерывный восходящий в ценностном отношении характер. Его временная перспектива сочетает осознанность и мотивационную готовность к реализации будущего на основе "Я-концепции".
Тип личности "созерцателя" с пролонгированной, но низкой активностью, по-видимому, обладает способностью оперировать временем в плане сознания, строить когнитивные перспективы. Непрерывность его жизненной линии в основном теоретическая, духовная, в его концепции жизни присутствует философский пласт. Этот философский контекст образует для него совершенно специфическое теоретическое пространство, в котором он выстраивает свою "логику". Если в деятельности он с равным успехом может действовать и во внешне заданном, и во внутренне заданном времени, то в жизненном пути этот тип личности является субъектом времени жизни, поскольку он может гибко согласовывать внешнее и внутреннее время и тем самым овладевает временем жизни для самореализации. Он обладает способностью своевременности, поэтому является и стратегом, и тактиком. Его прошлое, настоящее и будущее связаны через его личность. Но в деятельности он не способен следовать внутренне заданному времени, поэтому для него типичен разрыв и даже противоречие между осознанием времени и действием во времени, что и отражается в сфере переживаний, часто носящих негативный характер. Непрерывность времени в плане сознания сочетается с отсутствием непрерывной, т.е. внутренне мотивированной линии деятельности, поэтому у таких людей выявляется противоречие между планированием времени и следованием этим планам.
Тип личности "функционера" сочетает активность и ситуативный способ организации времени жизни. Это "краткосрочный" тип, который обладает высокой способностью приспосабливаться к внешне заданному времени. Он является деятелем, прагматиком, тактиком, его жизненный путь складывается из сменяющих друг Друга ситуаций, событий, циклов деятельности, парциальных задач. Однако его инициатива охватывает только отдельные периоды, события, а не их объективные или субъективные последствия. Он оптимален "на короткой дистанции", но не умеет строить дальних планов, отсутствует пролонгированная регуляция времени жизни - жизненная линия не имеет последовательного поступательного характера, она прерывиста. Переживания этого типа в основном позитивны, поскольку он удовлетворяется сочетанием времени действия и времени событий; в его переживаниях выражается оптимальность, успешность регуляции деятельности.
Наконец, пассивно-ситуативный тип привязан к внешне заданному времени и тем не менее далеко не всегда способен сочетать свои действия с заданными сроками. Его эмоциональные переживания деструктивны, хотя тревожность не высока. Он не рефлексивен: не имеет образа своих действий во времени и, как правило, не имеет четкого образа "Я". Его способ планирования времени, как показало исследование В. Ф. Серенковой, выполняет скорее компенсаторную, чем реальную функцию. Он может тяготеть к прошлому в силу неуверенности в будущем и неудовлетворенности в настоящем.
Такое обобщенное, насыщенное результатами последующих исследований изложение исходной типологии (В. И. Ковалева) мы предприняли не с целью свести все богатство полученных данных к четырем типам личностей, но с целью показать, что взаимодополняемость исследований времени, имеющих целью изучение разных аспектов его организации, позволяет глубже раскрыть внутренние связи этой организации. При этом каждое явление, например планирование времени, выступает внутри разных структур в разной функции, благодаря чему, скажем, в свою очередь становятся отчетливее особенности организации деятельности во времени и даже типичный для личности способ связи прошлого, настоящего и будущего.
На эти особенности "накладываются" особенности произвольной психической регуляции, которые у разных типов, в свою очередь, имеют разные возможности и ограничения. На пути произвольной осознанной регуляции, как показало наше исследование, может стоять диссонанс осознания и переживания времени, противоречие осознания и деятельности, отсутствие регуляторной функции переживания и т.д. Это ограничивает возможности произвольного ускорения времени и общие возможности саморегуляции во времени. Еще предстоит особо изучить роль тревожности в процессах регуляции деятельности и самоорганизации во времени. Увеличение скорости психических процессов, изменение ее порядка и способность к точному определению момента активности и ее согласованию с временной логикой событий есть три важнейшие временные способности личности - способность к ускорению, различным последовательностям и своевременности.
Однако эти способности, как очевидно даже из существующей литературы, дополняются и конкретизируются способностями личности, проявляющимися в деятельности. Общие характеристики деятельности - это целевая детерминация и регуляция (Л. И. Каган, О. К. Тихомиров), особенности соотношения деятельности и психических процессов (В. Я. Ляудис, А. В. Карпов, Ю. К. Корнилов, Г. С. Никифоров и др.), способы практической деятельности в различных временных условиях (Д. Н. Завалишина, Б. Ф. Ломов, В. И. Секун, В. Хакер, В. В. Чебышева и др.), особенности адаптации человека и его различных систем к изменениям времени (О. Г. Газенко, М. Кельвиш и др.), особенности построения временной перспективы поведения с учетом согласования реального и желаемого способов использования времени (В. Граф, И. И. Ильясов, В. Я. Ляудис, Л. В. Тарабакина и др.), а также планирование - обнаруживают особые темпоральные резервы или конструктивные способы ее организации.
Перейдя к рассмотрению личностных особенностей организации времени деятельности, мы бы выделили ряд теоретически ключевых аспектов рассмотрения этой проблемы.

1. Деятельность соотносится с жизненным путем личности - место и время, занимаемые деятельностью в жизни человека, прожитый опыт и т.д.
2. Деятельность в настоящем времени вбирает опыт прошлого и создает готовность к будущему, способность планирования, прогнозирования, целеполагания.
3. Деятельность и саморегуляция - проблема сопряжения двух темпоральных систем.
4. Различие видов деятельности по их временным характеристикам.
5. Временные характеристики самой психической деятельности.
6. Согласование-рассогласование временных характеристик деятельности и субъективных (психических и личностных возможностей).
7. Способности и деятельность.
8. Личностные особенности саморегуляции и самоорганизации во времени деятельности. Рассмотрение этих направлений и даст разрешение проблемы - возможность комплексного теоретического и эмпирического исследования.

Печатается по изданию: Абульханова-Славская К. А. Стратегия жизни. - М.: Мысль, 1991. - с. 10-75