Введение. 1. Теоцентрично парадигма культуры средних веков

План

1. Теоцентрично парадигма культуры средних веков

1.1. Человек и картина мира эпохи средневековья

1.2 Ценностные ориентации суток

1.3 Сакральное и светское в культуре.

2. Византийское и западноевропейское средневековье: общее и особенное.

Введение

Важнейшей особенностью европейской средневековой культуры является особая роль христианского вероучения и христианской церкви. В условиях всеобщего упадка культуры сразу после разрушения Римской Империи только церковь в течение многих веков оставалась единственным социальным институтом, общим для всех европейских стран, племен и государств. Церковь оказывала огромное влияние на формирование религиозного мировоззрения, распространяя идеи христианства, проповедуя любовь, всепрощение и всем понятные нормы социального общежития, веру во всеобщее счастье, равенство, добро. В средние века картина мира основывалась главным образом на образах и толкованиях Библии. Исходным пунктом объяснения мира было полное, безусловное противопоставление Бога и природы. Неба и Земли, души и тела. В сознании человека эпохи средневековья мир виделся как арена противоборства добра и зла, как некая иерархическая система, в которой нашлось место и Богу, и ангелам, и людям, и потусторонним силам тьмы. При этом сознание человека эпохи средневековья было глубоко магическим. Это была культура молитв, сказок, мифов, волшебных заклятий. Значение слова записанного и особенно звучащего было чрезвычайно велико. История культуры Средневековья — история борьбы церкви и государства. Положение и роль искусства были сложными и противоречивыми. Но, несмотря на это, в течение всего периода развития европейской средневековой культуры происходили поиски смысловой опоры духовной общности людей.

1. Теоцентрично парадигма культуры средних веков

Философия Средних веков базировалась на двух основных идеях: откровения; творения всего, креационизма. Ей свойствен и традиционализм и ретроспективность. Чем древнее, тем истиннее, подлиннее, надежнее - такова позиция средневековых мыслителей. Древнее всего истина, которая нашла отражение в Священном Писании. Поэтому Библия - главный источник знаний и вдохновения.

Теоцентричность мышления: сила, определяющая мышление, все поведение человека и общества, есть Бог. Человек должен добросовестно служить Богу.

Паради́гма: совокупность фундаментальных научных установок, представлений и терминов, принимаемая и разделяемая научным сообществом и объединяющая большинство его членов. Обеспечивает преемственность развития науки и научного творчества.

Дидактизм, назидательность, учительство - тоже важные черты философии Средневековья. Примером может служить произведение Пьера Абеляра (1079-1142) "Да и Нет", написанное как некое методическое пособие для учеников церковной школы, где автор заведомо задает вопросы так, что ученики приходят к неверным ответам, потом учитель их возвращает в "лоно истины". Книга П. Абеляра по сути была остроумной критикой служителей церкви и порождала сомнение в богословских истинах. Но по форме - она назидательна.

Догмат о творении всего сущего переносил центр тяжести с природного на сверх природное начало. В античной философии борются два противоположных начала - активное и пассивное - материя и идея (сознание, мысль). Дуализм (двойственность) преодолевается. Монизм Средневековья: есть только Бог, он - абсолютное начало. Весь мир, Вселенная - результат его творчества. Подлинной реальностью обладает лишь Бог.

Средневековье — время, когда в Европе происходили бурные и очень важные процессы. Прежде всего, это — вторжения так называемых варваров, которые уже со II века нашей эры постоянно нападали на Римскую империю и селились на землях ее провинций. Эти вторжения закончилось падением Рима.

Новые западноевропейцы при этом, как правило, принимали христианство, которое в Риме к концу его существования было государственной религией. Христианство в различных его формах постепенно вытесняло языческие верования на всей территории Римской империи, и этот процесс после падения империи отнюдь не прекратился. Это второй важнейший исторический процесс, определявший лицо раннего Средневековья в Западной Европе и Украине.

Важнейшей особенностью средневековой культуры является особая роль христианского вероучения и христианской церкви. В условиях всеобщего упадка культуры сразу после разрушения Римской империи только церковь в течение многих веков оставалась единственным социальным институтом, общим для всех стран, племен и государств Европы. Церковь была господствующим политическим институтом, но еще более значительно было то влияние, которое церковь оказывала непосредственно на сознание населения. В условиях тяжелой и скудной жизни, на фоне крайне ограниченных и чаще всего малодостоверных знаний о мире, христианство предлагало людям стройную систему знаний о мире, о его устройстве, о действующих в нем силах и законах. Добавим к этому эмоциональную притягательность христианства с его теплотой, обще-человечески значимой проповедью любви и всем понятными нормами социального общежития с романтической приподнятостью и экстатичностью сюжета об искупительной жертве, наконец, с утверждением о равенстве всех без исключения людей в самой высшей инстанции, чтобы хотя бы приблизительно оценить вклад христианства в мировоззрение, в картину мира средневековых европейцев.

Эта картина мира, целиком определившая менталитет верующих селян и горожан, основывалась главным образом на образах и толкованиях Библии. Исследователи отмечают, что в Средние века исходным пунктом объяснения мира было полное, безусловное противопоставление Бога и природы, Неба и Земли, души и тела.

В самом общем плане мир виделся тогда в соответствии с некоторой иерархической логикой, как симметричная схема, напоминающая две сложенные основаниями пирамиды. Вершина одной из них, верхней — Бог. Ниже идут ярусы или уровни священных персонажей: сначала Апостолы, наиболее приближенные к Богу, затем фигуры, которые постепенно удаляются от Бога и приближаются к земному уровню — архангелы, ангелы и тому подобные небесные существа. На каком-то уровне в эту иерархию включаются люди: сначала папа и кардиналы, затем клирики более низких уровней, ниже их простые миряне. Затем еще дальше от Бога и ближе к земле, размещаются животные, потом растения и потом — сама земля, уже полностью неодушевленная. А дальше идет как бы зеркальное отражение верхней, земной и небесной иерархии, но опять в ином измерении и со знаком «минус», в мире как бы подземном, по нарастанию зла и близости к Сатане. Он размещается на вершине этой второй, хтонической пирамиды, выступая как симметричное Богу, как бы повторяющее его с противоположным знаком (отражающее подобно зеркалу) существо. Если Бог — олицетворение Добра и Любви, то Сатана — его противоположность, воплощение Зла и Ненависти.

1.1. Человек и картина мира эпохи средневековья

Средневековый украинец, включая и высшие слои общества, был неграмотен. Ужасающе низким был уровень грамотности и образованности даже духовенства в приходах. Лишь к концу XV века церковь осознала необходимость иметь образованные кадры, принялась открывать духовные семинарии и т. п. Уровень же образования прихожан был вообще минимальным. Масса мирян слушала полуграмотных священников. При этом сама Библия была для рядовых мирян запретна, ее тексты считались слишком сложными и недоступными для непосредственного восприятия простых прихожан. Толковать ее дозволялось только священнослужителям. Однако и их образованность и грамотность была в массе, как сказано, очень невысока. Массовая средневековая культура — это культура бескнижная, «догутенбергова». Она опиралась не на печатное слово, а на изустные проповеди и увещевания. Она существовала через сознание безграмотного человека. Это была культура молитв, сказок, мифов, волшебных заклятий.

Вместе с тем значение слова, написанного и особенно звучащего, в средневековой культуре было необычайно велико. Молитвы, воспринимавшиеся функционально как заклинания, проповеди, библейские сюжеты, магические формулы — все это тоже формировало средневековый менталитет. Люди привыкли напряженно вглядываться в окружающую действительность, воспринимая ее как некий текст, как систему символов, содержащих некий высший смысл. Эти символы-слова надо было уметь распознавать и извлекать из них божественный смысл. Этим, в частности, объясняются и многие особенности средневековой художественной культуры, рассчитанной на восприятие в пространстве именно такого, глубоко религиозного и символического, словесно вооруженного менталитета. Даже живопись там была прежде всего явленным словом, как и сама Библия. Слово было универсально, подходило ко всему, объясняло все, скрывалось за всеми явлениями как их скрытый смысл. Поэтому для средневекового сознания, средневекового менталитета культура прежде всего выражала смыслы, душу человека, приближала человека к Богу, как бы переносила в иной мир, в отличное от земного бытия пространство. И пространство это выглядело так, как описывалось в Библии, житиях святых, сочинениях отцов церкви и проповедях священников. Соответственно этому определялось и поведение средневекового европейца, вся его деятельность.

Христианская церковь в средние века была совершенно равнодушна к языческой науке и философии. Главная проблема, которую старались решить отцы церкви, заключалась в том, чтобы освоить знания «язычников», определив при этом границы между разумом и верой. Христианство было вынуждено соперничать с разумом язычников, таких, как эллинисты, римляне, с иудейской ученостью. Но в этом соперничестве оно должно было строго оставаться на библейской основе. Можно здесь вспомнить, что многие отцы церкви имели образование в области классической философии, по существу своему не христианское. Отцы церкви прекрасно осознавали, что содержащееся в работах языческих философов множество рациональных и мистических систем сильно затруднит развитие традиционного христианского мышления и сознания.

Самый, пожалуй, парадоксальным результатом средневековой научной культуры является возникновение на базе схоластических методов и иррациональной христианской догматики новых принципов познания и обучения. Пытаясь найти гармонию веры и разума, соединить иррациональные догмы и экспериментальные методы, мыслители в монастырях и духовных школах постепенно создавали принципиально новый способ организации мышления — дисциплинарный. Наиболее развитая форма теоретического мышления того времени была теология.

1.2 Ценностные ориентации суток.

Подавляющее большинство вещей, которыми пользовались средневековые люди, создавалась ручной работой. Техника развивалась очень медленно. Почти никаких изменений не произошло в строительных механизмах, все делалось древними способами. Неизменными оставались также орудия труда крестьянина. Обычно все работы выполнялись вручную, тяглового скота хватало

Если взглянуть на средневековую технику, то она может показаться бедной и примитивной. Она даже уступала той, которой пользовались древние греки и римляне. И все же человечество не остановилось в своем техническом развитии, изменения были, хотя и медленные. Это было обусловлено несколькими факторами: во-первых, средневековые ремесленники не стремились к увеличению выпуска продукции, что за ограниченного спроса привело бы к уменьшению цены и, соответственно, к уменьшению доходов, во-вторых, в обществе, которое ориентируется на традиции, новое вызвало настороженность и страх и воспринималось как дьявольское. Поэтому к нам не дошли имена немногих изобретателей средневековья.

Наиболее существенными нововведениями, которые изменили жизнь в средние века, были: появление стремени (заимствованное с Востока, изобрели китайцы), что способствовало возникновению рыцарства; изобретение хомута в IX - X века; массовое использование мельниц - водяных (изобретены римлянами в V - VI века) и ветряных (заимствовано из Персии в XI - XII вв.) В XIV в. водяная мельница была усовершенствована: нижньобийне колесо было заменено верхньобийним (вода падала сверху). Также водяной привод стал использоваться для приведения в движение молотов для измельчения руды, ковки, откачка воды из шахт и т.д. С XI в. в Европе распространился бумага, в XIII в. почти полностью вытеснил пергамент. Это удешевило книги, способствовало развитию делопроизводства. Появились очки (XIV в.).

Но производство принципиально новых вещей достигалось благодаря совершенствованию старых технологий или заимствованием с Востока.

Толчком к созданию простых механизмов стало совершенствование первого автомата - механических часов. Появились механизмы, облегчали труд человека при подъеме грузов, а также водовороты, домкраты, подъемные краны, поршневые насосы. Для прокладки и очистки каналов начали применять землеройные устройства.

Большие изменения в военное дело внесли появление и распространение огнестрельного оружия (от XIV вв.) Рыцарская конница стала терять свою роль, а некогда могущественные замки не могли выстоять под пушечным огнем.

В морском деле важными изобретениями были компас и астролябия, прибор для определения координат корабля.

В области сельского хозяйства «агрикультурная революция», и в частности постепенная замена (там, где почвы, климат и организация хозяйства это позволяли) двухполья на трехполье, увеличивали примерно на одну шестую площадь обрабатываемой земли и открывали возможность сезонного разнообразия культур. Это сопровождалось повышением престижности сельского труда вследствие осознания такой ценностной категории, как экономический рост. Рационализировался учет производительности сельскохозяйственного труда.

3.Сакральное и светское в культуре.

Культура может быть описана различно, в том числе и через такую важную историко-культурную категорию, как граница. Ее влияние сказывается не только при взаимодействии различных национальных культур, но и культур различных эпох, при формировании видов искусства, больших стилей и жанров. Она работает в пространстве любого текста.

Через категорию границы можно описать и украинскую культуру. Это описание позволит выявить существенные параметры этой культуры, конкретно проследить взаимодействие ее различных уровней. Основные принципы ее строения, ее композиция при таком подходе предстанут в целостном виде.

Перед тем, как перейти к рассмотрению функции границы в формировании украинской культуры скажем несколько слов о категории границы и ее роли в различных типах культуры.

Границы культуры могут тщательно охраняться, притом не только официальной культурной политикой, но и самой культурой; в этом случае она тщательно оберегает свою целостность и традиции. Это культура закрытого типа. Ей не требуется подпитка извне; она только мешает культуре развиваться по своим законам, которые не предполагают взаимодействия с соседними культурами и по которым на свою территорию чужое не допускается. В самоописании культуры этого типа обязательно развивается идея самодостаточности и полноты. Культура закрытого типа оглядывается на свои истоки, уверенная в том, что они остаются неизменными, но не на другие культуры. Чужой опыт ей противопоказан.

Границы культуры могут быть прозрачными; переход через них осуществляется достаточно просто. Они не только очерчивают пространство культуры, но маркируют возможности встреч в зоне культурного пограничья. Предполагается, что границы эти следует нарушать. Между различными культурами в этом случае идет постоянный обмен идеями и произведениями; художники принадлежат сразу нескольким культурным кругам. Это культура открытого типа. Она постоянно нуждается в нарушении своих границ, так как ей требуется чужой опыт, сближение и взаимодействие с иными культурами. Эти потребности непременно декларируются культурой и входят в ее самоописание. Здесь границы открывают территорию культуры и одновременно выводят ее в нейтральное пространство, направляя к чужим границам. Таково условие жизни открытой культуры. Ее границы «знаменуют повернутость к «другому», открытость положения лицом к лицу, вовне — вперед, но не агрессивно, а с целью взаимного общения».

Среди множества границ можно выделить как структурирующие украинское культурное пространство следующие. Границы между Западом и Востоком, которые постоянно колебались, в результате чего на пересечении православно-византийского и католического кругов, в столкновении статичной и динамичной систем, латинской риторики й православно-византийского сакрального слова формировался новый язык культуры. Границы между различными славянскими народами порождали особые зоны национального взаимодействия. Украина воспринимала опыт одних народов, как например, Польши, и передавала его другим — в первую очередь России 4. Проходили границы и между языками, в результате взаимодействия которых выросла оригинальная иерархическая языковая система, сосуществовали письменные (церковнославянский, латынь) и устные (польский, «проста мова») языки разных культурных кругов; они приобретали свои, собственные социальные функции, сферы и способы использования, при этом не всегда их придерживаясь. Эти языки отнюдь не всеми воспринимались как языки диалогически соотнесенные. Границы определяли положение католичества, православия и протестантизма на Украине. Они маркировали смену историко-культурных эпох, развитие которых подчиняется своему, особому ритму, благодаря чему на некоторых территориях культуры, как и на Украине, эти эпохи совпадают во времени, как например, средневековье и барокко.

2.Византийское и западноевропейское средневековье: общее и особенное.

Если оставить в стороне Индию и Китай, как два обособленных исторических мира, и сосредоточить все внимание на том историческом мире, который образовался в азиатских, африканских и европейских странах, окружающих Средиземное море, и который был объединен в большей своей части Римской империей, то в первом периоде средневековой истории эти страны, продолжавшие и потом быть главною ареною всемирной истории, окажутся распределенными между тремя обособленными культурами, из которых каждая имела свой особый характер, свою особую судьбу. Эти культуры суть византийская, арабская и западно-европейская, называя их в порядке, в каком они достигали наибольшего своего развития. Две из этих культур, византийская и западноевропейская, были христианские, но они были разъединены происшедшим в IX—XI вв. разделением вселенской церкви на восточную и западную, третья же культура, арабская, составила особый и в религиозном отношении мир — мусульманский. Таким образом, распадение христианского мира в Европе на греко-восточную и римско-католическую церкви и отторжение от этого мира азиатских и африканских областей бывшей Римской империи новой религией, исламом, появившейся в VII в., являются исходными пунктами обособления трех культур, а то обстоятельство, что каждая из них имела свой особый вероисповедный характер, само по себе в высшей степени характерно и вообще для средневековья, как большого исторического периода с преобладанием религиозного начала в жизни общества. Конечно, не одна религия была основою этого распадения объединенного Римом исторического мира, но и чисто политические условия, и причины культурного и экономического свойства. В конце IV в. Римская империя распалась на восточную и западную половины, очень между собою несходные во многих отношениях. На Западе, мы видели, преобладал романский элемент, на Востоке — греческий, и, кроме того, в экономическом отношении Восток стоял впереди Запада. Это было и во времена развития финикийской и греческой торговли, и в эпоху эллинистических царств и образования римской державы, и позднее, при империи. Перенесение политического центра из Рима в Византию было как бы признанием первенства Востока сравнительно с Западом, и Восток доказал большую свою живучесть, сохранив старую римскую государственность в то самое время, как на Западе в течение V в. по Р. X. эта государственность прекратила свое существование. В то самое время, как Византийская империя, продолжавшая официально называться Ромейской (т. е. Римской), сохранила форму абсолютной монархии с бюрократической централизацией, т. е. политическую форму, утвердившуюся в постепенно-античной Римской империи, и даже воскресила в своем строе традиции эллинистических царств и даже деспотий древнего Востока, на Западе произошло полное крушение древних учреждений с возвращением общества к более примитивным формам быта, и на месте Римской империи возникло несколько «варварских» королевств, имевших уже совершенно особый политический и социальный строй. На Востоке, как-никак, поддерживались в средние века и торговля, и промышленность, которые на Западе в начале этого периода пришли в страшный упадок. Все это привело не только к варваризации Запада, но и к обособлению его от Востока. Так дело было в Европе, где, однако. Запад на равной ноге с Востоком распространял выработанную античным миром культуру и христианство в тех странах, которые раньше лежали за пределами всемирной истории. Культурные влияния, шедшие из Рима и романизированных областей Запада, захватили все страны за рейнско-дунайской линией с населением германским, а отчасти и славянским, не считая племен второстепенного значения — мадьяр, литовцев, финнов. Наоборот, на Балканском полуострове и далее на севере, за нижним течением Дуная, а также в странах между Черным и Балтийским морями, где образовалось Русское государство, возобладала Византийская культура. И новые народы, следовательно, вступившие в первом периоде средних веков на поприще всемирно-исторического процесса, с самого начала распределились между двумя обособленными культурами, образовавшимися в Европе. Хотя и не вполне точно, но в достаточной все-таки мере верно один из этих миров обозначается, в смысле своего этнографического состава, как романо-германский, другой — как греко-славянский: главными народами западной культуры были те, которые происходили или от романизированного населения римских провинций Запада, или от древних германцев, тогда как главными народами византийской культуры были, кроме самих греков, народы происхождения славянского; неточность же названий «романо-германский Запад» и «греко-славянский Восток» заключается в том, что к западной культуре примкнула и значительная часть славянства (чехи и поляки), а под влиянием культуры византийской была часть, хотя и не особенно, впрочем, важная, племени романского (румыны).

В то время, как в Европе формировались оба эти средневековых исторических, культурно-обособленных мира, почти все азиатские и все африканские области бывшей Римской империи были отторгнуты от христианства арабским завоеванием, результатом которого были образование на громадной территории от Инда до Атлантического океана новой мировой державы, Арабского халифата, и утверждение на всем этом пространстве господства третьей после буддизма и христианства мировой религии, ислама. Арабский халифат своими размерами превзошел саму Римскую империю. Если мы сопоставим исторические карты древней Персидской державы, монархии Александра Македонского и Римской империи с историческою картою халифата*, то увидим, что в сторону востока халифат простирался до тех же пределов, какие раньше имели Персидское царство и монархия Александра Великого, а в сторону запада — до крайних пунктов прежней Римской империи. Эта громадная держава быстро возникла, но скоро, однако, стала распадаться, положив тем не менее начало третьему историческому миру средних веков, магометанскому. В то время, когда европейский Запад был еще, как говорится, погружен в варварство, и единственной хранительницей древнего образования была Византия, в халифате произошло замечательное культурное развитие, правда, тоже недолговечное, но тем не менее не прошедшее совершенно бесследно с всемирно-исторической точки зрения. Рассматривая ближе происхождение средневековой арабской культуры, которая одно время, несомненно, стояла выше европейской,— не говорю: западной, но даже во многих отношениях и византийской, — мы неизбежно приходим к тому выводу, что источник арабской культуры был все-таки, в конце концов, греческий. Завоеватели-арабы весьма быстро подчинились культурному влиянию эллинизированных областей Византийской империи, которые они подчинили своему политическому господству, и все развитие их собственной культуры произошло таким образом на греческой основе. Многое из того, что было в этой основе позабыто Византией или отринуто, арабами было воспринято, и в истории средних веков был такой момент, когда мусульманская культура играла даже роль посредницы между западноевропейскою мыслью и греческим умственным наследством. Достаточно именно вспомнить, что в эпоху возрождения на Западе философии (в форме так называемой схоластики) Аристотеля там изучали в латинских переводах, сделанных с переводов арабских, и с толкованиями арабских же ученых. Этот знаменательный факт свидетельствует также и о том, до какой степени в самой Европе в эту эпоху были разобщены в культурном отношении Запад и Византия, из которой только позднее, в эпоху так называемого классического возрождения, настоящий греческий Аристотель был впервые принесен на Запад.

********

В последние годы на отношение средних веков к античному миру были высказаны оба эти взгляда — в применении к экономическому развитию, совершавшемуся в Европе в древности, в средние века и в новое время. Я позволю себе здесь повторить об этом споре то, что уже было сказано мною в одной недавней книжке, посвященной античному миру, потому что, рассматривая данный вопрос, мы лучше поймем, в чем заключался и даже чем обусловливался переход античной культуры в средневековую.

Главными представителями двух противоположных ответов на только что поставленный вопрос о том, продолжает или повторяет средневековая и новая Европа классическую древность в своем экономическом развитии, являются двое современных немецких ученых, экономист Карл Бюхер и историк Эдуард Мейер. Первый из них создал новую формулу экономического развития, которую сам и применил к древности, средним векам и новому времени, как к отдельным моментам этого развития, но его историческое построение, основанное на указанной формуле, было встречено целым рядом возражений со стороны других ученых и особенно со стороны Эдуарда Мейера, автора одной из лучших в настоящее время общих историй древнего мира. Бюхер высказал свои взгляды в сочинении «Происхождение народного хозяйства». Э. Мейер разобрал их в брошюре «Экономическое развитие древнего мира».

Посмотрим сначала, в чем заключается теоретическая формула Бюхера, правильности которой, как именно отвлеченной схемы, не отрицают и те, которые нападают на историческое построение этого ученого, т. е. на применение его основной идеи к истолкованию конкретной действительности. Бюхер исходит из самых основных понятий политической экономии, из понятий производства и потребления, ставя их в известное отношение между собою, как начального и конечного момента, между которыми путь, проходимый хозяйственными благами, может иметь разную длину и быть неодинаково сложным. Экономическое развитие состоит как раз в постепенном удлинении пути, который проходится хозяйственными благами от их производителей к их потребителям. Сначала продукты производства потреблялись самими же производителями, т. е., в сущности, никакого путешествия хозяйственные блага не совершали, но с развитием экономического быта продукты стали потребляться не теми людьми, которые их произвели, и между производителями и потребителями образовался более или менее длинный путь, которому соответствует экономическое понятие обмена. По мере развития экономического быта длина пути, проходимого хозяйственными благами от исходного момента, т. е. производства, до конечного, т. е. потребления, должна была постепенно увеличиваться, и самый характер движения по этому пути (т. е. обмена) — усложняться, начиная с простейшей формы обмена вещи на вещь и кончая очень сложным торговым обращением товаров и чисто денежных операций. С этой точки зрения Бюхер и различает три стадии экономической эволюции: ступень замкнутого, самодовлеющего домашнего хозяйства, ступень городского хозяйства и ступень народного хозяйства. Формулу Бюхера очень удобно применять к экономическому развитию отдельных стран, в которых сначала действительно, в каждом «доме» производится то, что им же самим и потребляется, потом возникает более сложная система местных обменов с «городскими» центрами, пока в общую хозяйственную жизнь, путем развития внутренней торговли в целой стране, не втягивается и весь «народ». Сам Бюхер, однако, приложил эту общую формулу, по которой совершается экономическое развитие каждой отдельной страны, ко всему ходу истории передовой части человечества, т. е. из закона повторяющихся явлений он сделал нечто вроде плана однажды только совершившегося развития. Именно, у него вся древняя и значительная часть средневековой истории (до конца первого тысячелетия по Р. X.) зачислена в период домашнего хозяйства, конец средних веков и отчасти начало нового времени отнесены к фазису хозяйства городского, и только последние столетия признаны находящимися на ступени народного хозяйства, как будто в древности существовал только «дом», сменившийся в средние века «городом», который в новое время уступил место «нации-государству» (прибавлю, что под понятие «дома», или по-гречески «ойкоса», подводится в данном случае и большое барское хозяйство).

Вот эту-то историческую конструкцию и подверг своей критике вместе с другими историками Эдуард Мейер. Он указывает, что Бюхером совершенно отрицается для всей древности и большей части средневековья существование правильного экономического расчленения общества с развитыми сношениями и живым обменом продуктов между всем населением, существование постоянной торговли и торгового класса, как посредника между производством и потреблением. Действительно, Бюхер принимает замкнутое домашнее хозяйство, как чистое производство на себя, как хозяйство без обмена, потому что здесь весь хозяйственный оборот, от производства до потребления, совершается в замкнутом кругу дома (семьи, рода), и каждый продукт проходит весь путь своего образования — от получения сырого материала до того момента, когда он делается годным для употребления, — в одном и том же хозяйстве и без промежуточных ступеней поступает в потребление. Правда, Бюхер находит в древности и зачатки второй ступени, т. е. хозяйства городского, которое характеризуется, как прямой обмен, или непосредственное поступление продуктов из производящего хозяйства в потребляющее, но, по его мнению, дальше зачатков городского хозяйства древность и не пошла, о народном же хозяйстве в бюхеровском понимании термина и речи для древней истории быть не может. Возражая Бюхеру и его сторонникам, Э. Мейер совершенно верно указывает на то, что история народов, живущих у Средиземного моря, представляет два параллельных периода, что с падением древнего мира развитие начинается сызнова, и что оно снова возвращается к тем первым ступеням, которые уже давно были пройдены. Свои средние века он находит и в древней Греции, причем им этому слову придается не хронологическое, а бытовое значение: греческое средневековье — это «эпоха владычества аристократии, рыцарских подвигов и героической песни, когда землевладение со скотоводством и земледелием достигло полного развития». Потом Греция перешла в период развития промышленности и торговой деятельности и так называемого денежного хозяйства,— процесс, который потом повторили и народы Западной Европы в своей исторической жизни, начинающейся с очень низких ступеней экономического быта. Римская империя тоже в свое время совершила известную экономическую эволюцию, но, достигши в ней известной высоты, пошла назад и спустилась, так сказать, до низших ступеней хозяйственного развития. Как это и почему произошло, об этом здесь, конечно, не место распространяться: важно лишь отметить факт совершившегося на Западе экономического регресса, повлекшего за собою и культурный, и политический упадок. Экономическое развитие Запада всегда в древности отставало от экономического развития Востока и европейского, и азиатско-африканского, и сделанные им экономические успехи оказались менее прочными. В результате «домовое», натуральное, главным образом земледельческое хозяйство возобладало над хозяйством высших ступеней, промышленно-торговым и денежным, что повлекло за собою общее обеднение, упадок городов, ослабление культурной деятельности и расстройство государственной машины. Варвары, вторжения которых в провинции империи только усугубляли эти беды и которые сами способны были скорее только понижать общий тон жизни, с своей стороны, усиливали и ускоряли этот регрессивный перелом жизни, совершавшийся в провинциях и деревнях.