Эпохи XVIII и XIX веков

В старом дореволюционном правописании местоимение женского рода единственного числа она во множественном числе писалось и произносилось с окончанием на так назы­ваемую букву ять, звучавшую как е. Новое же правописа­ние и произношение указанного местоимения во множествен­ном числе для мужского и женского родов различия не име­ют, то есть пишется и произносится они. Но есть такие случаи, когда, не взирая на новую орфографию, необходимо произносить оне, например в романсе Рахманинова на стихи Пушкина;

Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной, Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальной.

Местоимение мне рифмуется с местоимением оне и пото­му, если певец, исполняя этот романс и руководствуясь новой орфографией, произносит они вместо оне, то он уничтожа­ет рифму. В другом случае Пушкин в стихотворении «Зимняя дорога», положенном на музыку многими композиторами, рифмует слово мне со словом одне. Во второй картине опе­ры «Пиковая дама» Чайковского, в партии Лизы также риф­муются мне и оне: «Откуда эти слезы, зачем оне... мои деви­чьи грезы, вы изменили мне».

Но не только по требованию рифмы надо иногда произно­сить оне. Эта старая форма обозначения множественного чи­сла данного местоимения несет, например, смысловую нагруз­ку в стихотворении В. Гюго (в переводе Мея), на которое Рахманинов написал романс «Оне отвечали». Смысл стихо­творения заключается в том, что мужчины — они спрашива­ют» а женщины — оне отвечают. Отсутствие этого различия в местоимении, замеченное в «Избранных романсах» Рахмани­нова издания 1947 года, надо считать результатом какого-то недоразумения или недосмотра.

В русском произносительном стиле XVIII и первой поло­вины XIX столетия заметно сильное влияние славянского книжного языка и речи. Такие славянизмы часто встречают ся у Пушкина и других поэтов. Так, например, в причастиях страдательной формы оскорблённый, раскалённый и других на месте ё выговаривался е, то есть раскаленный. В арии для баса «Анчар» Римского-Корсакова на стихи Пушкина в на­чальном четверостишии рифмуются два слова: раскаленной и вселенной и поэтому в слове раскаленной надо произно- сить е. В другом месте этого стихотворения рифмуются сло ва человек и потек; здесь исполнитель также должен петь не потёк, как иногда приходилось слышать, а потек. Таких случаев в классической литературе можно найти много, но, нам кажется, достаточно упомянуть об этой произноситель-ной особенности, чтобы насторожить на нее внимание испол- нителей.

Несколько особо стоит вопрос о характерной или «жан­ровой» орфоэпии. Вопрос этот возникает в связи с исполне нием таких, например, партий как Брошка и Скула (от «Князь Игорь» Бородина), Варлаам и Мисаил (оп. «Борис Годунов» Мусоргского), Паисий (оп. «Чародейка» Чайков­ского), Афанасий Иванович (оп. «Сорочинская ярмарка» Мусоргского) и т. п.

Дело в том, что, во-первых, в «жанровой» орфоэпии (по­зволим себе для простоты так выражаться) более чем где-либо возможно, без ущерба для пения, произношение по ре­чевым нормам и, во-вторых, этой характерностью исполни­телям надо пользоваться разумно и последовательно. Возь­мем речитативы Ерошки в опере Бородина «Князь Игорь». Здесь композитор все сделал, чтобы средствами музыкально­го искусства выразить речевую интонацию действующих лиц: на ударенные гласные падают относительно долгие но­ты, написанные на сильных частях ритма-фразы; на все за­ударные и предударные, следовательно, редуцированные глас ные, даны короткие длительности. В таких партиях для исполнителей есть соблазн «комиковать» не только свое пове дение на сцене, но и свое произношение. По мнению, напри­мер, известного орфоэписта проф. А. А. Реформатского стран­но, когда в театре Ерошка то окает, то якает. Ясно, что исполнитель, стремясь выявить «простонародность», старается «комиковать» произношение, отчего и проистекает неле­пость окающих реплик Ерошки наряду с преувеличенна якающими «К Володимиру, князю Галицкому»; а в послед нем акте тот же Ерошка произносит: бяжать... в ляса...

Мусоргский в своих операх весьма позаботился об­легчить задачи исполнения: он интонацию речи достаточ­но совершенно воплотил в музыкальные образы. Окающее по-славянски произношение Варлаама (в сцене «Корчма» оп.

«Борис Годунов») вполне согласуется с его монашеским обли­ком. Но нелепо мешать оканье с яканьем или аканьем в одной и той же партии. По наблюдениям проф. А. А. Реформатского один из видных артистов в партии Юродивого (оп. «Борис Го­дунов») допускает большие несообразности в произношении. Стараясь осуществить характерность или жанровость изобра­жаемого персонажа, он произносит много по церковно-славян-ски на о, например, богородица, копеечка и т. п., но рядом с этим — неприглядная, памалися... Тут надо что-нибудь одно: или последовательно окать согласно церковно-славянской ма­нере, или петь по-русски.

Из всего сказанного следует, что жанровым или харак­терным произношением в пении пользоваться можно, но пусть исполнитель каждый раз задает себе вопрос — нужно ли это для большей выразительности партии, украшает ли это ее?

На этом мы заканчиваем изложение правил певческой ор­фоэпии и предлагаем вниманию читателя несколько орфоэпи­ческих транскрипций текстов арий и романсов. Однако преж­де считаем необходимым дать некоторые разъяснения.

В речи различаются слова ударенные и безударные. К первым относятся имена существительные, прилагательные, числительные, глаголы, наречия; ко вторым — предлоги, сою­зы, частицы. Безударные слова произносятся слитно с после­дующими или предыдущими ударенными, например, ньт-табой; не-спéть-ли?. Для обозначения слитного произношения упо­требляется знак дефис (-).

В последовании ударенных слов ударение может быть ос­новным и побочным (слабым), например, у-мьевд-акна, друг-милый. Основное ударение обозначается знаком акут(´) побочное — знаком гравис (`).

Слово с побочным ударением также требует слитного про­изношения со словом с основным ударением, поэтому в таких случаях часто ставится дефис (побочное ударение бывает на некоторых двусложных предлогах, например: напротиф-дома, ньперекор-рассудку, поперек улицы). Часто является необхо­димость слитного произношения двух слов даже с самостоя­тельным ударением; в таких случаях мы употребляем знак| |. Упомянутыми знаками мы будем пользоваться в певческих транскрипциях, но употреблять их будем в зависимости от но­тации, данной композитором.

Все остальные условные обозначения были своевременно указаны в тексте работы. Следует только добавить, что ма­ленький мягкий знак, который служит обозначением мягкости «согласного, мы не выставляем в случаях сочетания мягкого согласного с йотированными гласными и гласным и по той причине, что данные гласные всегда ставятся после мягких согласных.