Б. Рокич и «догматизм»: психологическая система и социологическая система

1. Этноцентризм и ментальная ригидность. По мнению Адорно, один из парамет­ров авторитарной личности связан с этноцентризмом. Речь идет о сложном комп­лексе поведения и аттитюдов, в которых преломляются одновременно занижен­ная оценка этнических меньшинств, функциональное презрение к чернокожим и склонный к подозрительности национализм. Обращаясь, вероятно, к многооб­разному действию ценностей и верований, убеждений, эта поведенческая модель отсылает к своеобразной стереотипии расшифровки и оценки социального про­странства и происходящих в нем взаимодействий. Мне достаточно знать цвет тво­ей кожи и принадлежность к той или иной отдельной этнической группе, чтобы тем самым {ipso facto) безошибочно и не нуждаясь в более точном анализе знать, чего ты стоишь и чего стоит то, что ты делаешь, даже если речь идет о твоих ин­теллектуальных достижениях или достижениях в области техники. Первые ра­боты Милтона Рокича показывают, что эта стереотипия расшифровки и оценки ситуаций и социально-психологического взаимодействия представляет собой не что иное, как особую грань общей ментальной ригидности, которая затрагивает не только поле когнитивных операций, но также и поле оценочных суждений. Дей­ствительно, испытуемые, которых на основе терминологии и шкал, использован­ных Адорно, можно охарактеризовать как «этноцентричных», проявляют также наименьшую способность выявлять и придумывать новые творческие решения Некоторого числа логических задач типа арифметических или лабораторных (Ro-^Keach, 1948). Тем самым Рокич выводит изучение интересующей нас проблемы на новый этап. В самом деле, у Адорно теоретическое и операциональное значение Понятия «этноцентризм» валидизировалось выявлением рекуррентных связей с другими аттитюдами, которые сами имеют идеологический характер (антисеми­тизм, экономико-политический консерватизм, антидемократические тенденции). Рокича это понятие относится к более широкой модели поведения, где пове­дение, связанное с менее валидизированными устремлениями, которое можно

348 Глава 12. Верования, убеждения и идеологии. Системы представлений...

А. Верования, убеждения и идеология... 349

назвать идеологическим (национализм, расовая и узконациональная идеология связанная с этнической принадлежностью), органично сочетается с валидизи-рованным поведением (логические операции, а также арифметические и другие операции) и тем самым с действием инвариантов, вокруг которых организуется поведение.

В операциональном плане, однако, Рокич вскоре столкнулся с парадоксом Интересна прежде всего сама возможность ввести совокупность различных видов поведения, связанную глобально с идеологией, в более широкую систему, куда входят также интеллектуальные и когнитивные операции. Но когда Рокич пыта­ется сопоставить ментальную ригидность, проявляющуюся в социально-психоло­гическом взаимодействии даже минимального характера (в сущности, речь идет о том, чтобы столкнуть англосаксонского протестанта, принадлежвщего к белой расе с кем-то другим), с возможными проявлениями ригидности в рамках более широ­кой системы представлений (католицизм, либерализм, коммунизм), то связь ме­жду этноцентризмом и этим типом ригидности уже не столь очевидна. Другими словами, Рокичу не вполне удается показать, что «самые ригидные католики» и «ригидные либералы» (либералы в американском понимании) являются также самыми этноцентричными. Все происходит так, как если бы — а это нам кажется очень важным и до сих пор недостаточно исследованным явлением — «законы» функционирования минимальных и точечных социальных взаимодействий и зако­ны функционирования взаимодействий в более обширных и идеологически более на­груженных социальных пространствах не обязательно были бы одинаковыми. Па­радокс заключается в том, что, по-видимому, на таком уровне существует более значительная дистанция между стратегиями оценки взаимодействий минималь­ного характера и действиями, оказывающими сильное воздействие и имеющими более сильные социальные референции, чем дистанция между первыми и чисто когнитивными действиями, не имеющими прямого аксиологического или прак-сеологического характера.

Рокич, однако, подходит к этому парадоксу с других позиций, и именно здесь его «прорыв» оказывается решающим. Понятие «этноцентризм» в том виде, в ка­ком его разработал и операционализировал Адорно, а Рокич использовал, явно отсылает к идеологически специфицированным значениям. Если угодно, испы­туемый, имеющий высокие баллы по шкале этноцентризма, — это человек, кото­рого в общем и целом (несмотря на неточность такой формулировки) можно бы­ло бы назвать сторонником «правой» идеологии, а человека, имеющего по этой шкале низкие баллы, — сторонником «левой» идеологии. Все это, конечно, отно­сится к той эпохе и к тому типу общества, в которых работали Адорно и Рокич. Эти значения, явно противоположные друг другу, все же недостаточны для того, чтобы породить глубоко (по существу) различающиеся виды поведения. Незави­симо от того, что их программы идеологически противоположны, испытуемые, стоящие на крайних, или экстремистских, позициях, ведут себя сходным образом и прибегают к приблизительно одинаковым способам обработки информации-а также имеют одинаковую склонность навязывать свои взгляды с одинаковой яростью или одинаковым тоталитаризмом. Таким образом, возникает мысль, что, для того чтобы понять, как функционирует система убеждений, верований или идеологических представлений одновременно с регулирующими их институтами, гораздо менее важно рассматривать их на уровне специфики высказываний, чеМ

выявить некоторые рекуррентные системные структуры, которые могут касать­ся самых различных верований, убеждений и идеологических представлений. Именно на уровне выявления этих структур социальная психология выделяет ин­варианты, позволяющие ей мыслить в относительно фундаментальных терминах систем и функционирования, которые, из-за своего изобилия и разнообразия от­тенков, казалось, могли восприниматься и мыслиться только в постоянно возоб-_новляющейся единичности.

2. Догматизм. Именно тогда Рокич ввел понятие «догматизм» (Rokeach, 1954, i960). Некогда Ле Верье считал, что в какой-то точке небесного пространства на­верняка существует планета, недоступная для оптических приборов того време­ни, но которая непременно должна существовать, для того чтобы можно было во­обще объяснить движение планет. В какой-то мере аналогичным образом Рокич приходит к выводу, что должен существовать способ определения понятия — а также параметров, необходимых для его операционализации, — который отсы­лал бы к такому «догматическому» поведению, чтобы испытуемые, имеющие очень высокие или очень низкие баллы по шкале этноцентризма, проявляли бы большую степень догматизма при том, что их референтные идеологии были бы противоположными. Напротив, испытуемый, проявивший умеренное наличие или отсутствие этноцентризма, обнаруживал бы и малую степень догматизма.

Теоретизация или, может быть, лучше сказать аксиоматизация такого понима­ния догматизма представляется нам весьма удачной находкой. Описывая структуры «догматической» обработки информации и расшифровки социального простран­ства, Рокич, в сущности, пытается установить априорную форму функционирова­ния идеологических объектов, попытка, которая могла бы показаться противоречи­вой с тех позиций, с которых мы начали наши размышления.

По мнению Рокича, кроме рационального анализа, который человек может проделать, он организует свою расшифровку (свое прочтение) социального про­странства с помощью сложной ментальной структуры, которую он (Рокич) на­звал belief-disbelief-system^. Этот термин плохо поддается переводу. Здесь речь идет о взаимодействии двух гетерогенных подсистем: одна из них — это убежде­ния, которые испытуемый принимает; другая подсистема включает то, во что ис­пытуемый не верит. Он знает исходя из социальных взаимодействий, что другие люди принимают определенные убеждения, которые он сам не принимает. Струк­тура отдельно взятой системы belief-disbelief-system (как одного индивида, так и ^группы, в которую он входит) может изменяться в пределах континуума, который переходит от замкнутой (догматической) системы к открытой (недогматической) системе.

Степень догматизма (или «замкнутости») когнитивной организации собст­венных убеждений, а также не принимаемых нами убеждений других людей — ^с помощью которой мы отфильтровываем свой подход к миру, и особенно к миру ^с°Циальному — можно описать некоторым числом структурных характеристик.

1- Когнитивная структура тем более догматична, чем строже определяется в ^Неи непроницаемость между системой собственных убеждений индивида и систе-^м°й не принимаемых им убеждений других людей. Эта система непроницаемости Регулируется определенным числом процедур (функциональных или устанавли-

Система «доверие—недоверие» (убеждение—неверие). — Примеч. науч. ред.

350 Глава 12. Верования, убеждения и идеологии. Системы представлений...

А. Верования, убеждения и идеология... 351

ваемых произвольно): подчеркивание контраста и различий между собственной системой убеждений и системой убеждений отвергаемых; систематическое утверяс дение рационального несоответствия (неправильности, неуместности) аргумен­тов, которые могли бы уподобить последние первым; дискредитирование фактов которые могли бы опровергнуть принимаемые индивидом убеждения; от невос­приятия этих фактов до отрицания их релевантности в зависимости от этической оценки или в качестве первичной системы символов; способность совмещать про­тиворечия в своей системе убеждений.

2. Когнитивная структура тем более догматична, чем сильнее она подчерки­вает различия между системой собственных убеждений и системой непринима­емых убеждений и чем больше эти последние превращаются в некий единый сплав полностью отвергаемый, без попыток каких-либо разграничений.

3. Когнитивная структура тем более догматична, чем сильнее зависимость пе­риферийных убеждений от центральных. Если структура рассматривается сама по себе, изолированно, это значит, что периферийные убеждения воспринимают­ся как вытекающие непосредственно из центральных убеждений. Если же она рассматривается в ее отношении к реальной действительности, то такая структу­ра действует с помощью ассимиляции (реинтеграция отклоняющегося факта та­ким образом, чтобы он мог быть поглощен и интегрирован системой) и с помо­щью «сужения» (способность избегать социальных стимулов, которые могли бы поколебать строгость системы). Если структура рассматривается в ее взаимоот­ношениях с властью, то потому, что доверие к власти всегда находится в цен­тральной зоне системы убеждений и она всегда может как угодно изменять на­правленность периферийных убеждений.

4. Когнитивная структура тем более догматична, чем в большей степени ее временная система организуется вокруг систематической недооценки важности и ценности настоящего за счет переоценки прошлого (золотой век) и будущего (утопия).

3. Трудности и новые парадоксы. Догматизм, таким образом, получает опре­деление, не учитывающее идеологическую систему, или особую систему убежде­ний (верований), или же какие-то специфические смыслы (специфическое содер­жание), за исключением, может быть, того, что относится к величию и правам «власти». Теоретически локализация формирования догматизма остается не впол­не ясной. Как он был представлен и как, по-видимому, его рассматривал также Рокич, можно думать, что существуют социальные поля и институты (церковь, партии, различные организации и т. п.), которые на уровне своего глобального функционирования более «догматичны», чем другие. При этом Рокич никогда не устанавливает теоретической связи между индивидуальным догматизмом и дог­матизмом институтов, по крайней мере в основной части своей работы. В тех слу^-чаях, когда он на основе разработанных им шкал устанавливает некий наводящий на соответствующие выводы параллелизм между догматичным испытуемым и функционированием некоторых групп принадлежности, судьбы или выбора, он делает это, обращаясь к своеобразной «предустановленной гармонии», которую социальная психология по самой своей научной специфике не может рассматрИ' вать как имеющую объяснительную силу.

Возможно, именно этот тип трудностей объясняет тот факт, что, несмотря на исключительные качества своего концептуального инструментария, Рокич в КО'

_яечном счете не порвал радикально с традиционными методами исследований, используемыми в этой сфере. Ибо в конце концов этот инструментарий, в свою очередь, приводит к разработке шкалы аттитюдов: еще одной, хотелось бы ска­зать, если бы при этом мы не рисковали тем, что затушевали прекрасное качество _и значимость шкалы догматизма. Будучи валидизированной по отношению к дру­гим известным шкалам (таким, например, как шкала этноцентризма Адорно, хотя ее еще предстоит проверить на устойчивость перед действием парадоксальных корреляций, о которых говорилось выше) или по отношению к индивидуальному и социальному поведению в самых разнообразных областях, которое кажется ха­рактерным для догматического поведения, шкала Рокича неизбежно сохраняет монографический резонанс, как любая другая шкала.

На основе модели, разработанной Рокичем, вероятно, можно было бы выявить фундаментальные тенденции в функционировании, связанные с определенной направленностью, если только использовать методы другого порядка, и в частно­сти экспериментальные методы. Можно задаться вопросом, почему Рокич не по­думал (кроме редких случаев, да и то с переменными типа фармакологических) экспериментально исследовать поднимаемые им вопросы и концепт, который на­до было операционализировать. Этот вопрос выходит за рамки частного случая работы Рокича и является, вероятно, центральным для эпистемологии самого на­чинания, уместность которого мы рассматриваем. Может быть, дело в том, что Ро­кич создал одновременно, хотя и раздельно, концепт «догматизм» в индивидуаль­ном плане и в плане некоторых социальных систем, не связав эти два плана друг с другом логически и операционально, и это закрыло путь к эксперименту в том смысле, что стало непонятно, где искать действие тех переменных, которые как раз и надо операционализировать, чтобы выделить некоторое число инвариант­ных механизмов. Может быть, напротив, дело в том, что пока еще исследователей отталкивает мысль о том, чтобы искать в сфере функционирования систем и со­циальных полей относительно «инвариантное» объяснение религиозных и идео­логических аттитюдов. Отсюда отказ от применения экспериментов и от того рода знаний, валидизации которых может способствовать экспериментальное иссле­дование. Трудно сказать. В этой сфере выбор методов и эпистемологических ре­шений ведет, вероятно, к критериям не только научного порядка.

Рокич, однако, понимает важность теоретической интерпретации сочетания Двух локусов формирования понятия «догматизм». Все же именно в статьях, опубликованных во второстепенных.журналах в связи с религиозными верова­ниями и тем, что он называет их парадоксами, он ставит вопрос об этом сочета­ли. Как объяснить, спрашивает он, тот факт, что религиозные системы, органи­зовавшиеся вокруг некого комплекса верований и определенного видения мира, Грантами и свидетелями которого они себя считают, могут выживать, только Установив механизмы, находящиеся во внутреннем противоречии с этими веро­ваниями и с этим видением мира? Та или иная религия говорит о величии и край-^еи значимости любви, свободы и равенства людей, а в то же время во имя этой Религии совершались в прошлом и продолжают совершаться в настоящем жесто-^Ие Репрессии; создаются механизмы контроля, имеющие поразительную, а ино-^^а и кровавую эффективность; создаются социокогнитивные поля, где власть Роли распределяются с неравенством, вероятно не имеющим себе равных. Все ^т°> в сущности, указывает на то, что в пространстве верований и идеологических

352 Глава 12. Верования, убеждения и идеологии. Системы представлении...

А. Верования, убеждения и идеология... 353

представлений мысль о «естественном» параллелизме между верованиями, убеж­дениями, которые в конечном счете остаются верованиями, убеждениями инди­видов, и социальной деятельностью, которая их утверждает и поддерживает, ве­дет в теоретический тупик.

Главное — это понять, воспринимается ли то, что Рокич считает парадоксом как феномен конъюнктуры или рассматривается как нечто характерное, созда­ющее саму идею системы верований, убеждений. В первом случае будут говорить о слабости людей, об исторических случайностях, о неумелости деятелей. Во вто­ром случае и за пределами сильного и сомнительного детерминизма будут зада­ваться вопросом о том, не выполняет ли комплекс контроля, осуществляемого в социальных системах (или в контрсистемах), которые организуются вокруг ин­формации, не поддающейся в конечном счете проверке с помощью классических норм разумности, констатирующую функцию и не играет ли он фундаменталь­ную роль в существовании и выживании систем верований, убеждений. Именно поместив таким образом инварианты, необходимые для всякой науки с фунда­ментальной направленностью, в совокупность социального контроля и социально­го регулирования, было бы, может быть, возможно более радикально отойти от строго монографических подходов. Во всяком случае, именно этим намерением проникнуты экспериментальные исследования, проводимые в связи с понятием идеологической ортодоксальности.