Единство опоры и движения

Соотношение между планом и импровизацией настолько гибкое, что всегда есть возможность отодвинуть план и многое, если не все, начать по-другому.

План в данном случае не помеха, а скрытый, не всегда осознанный импульс к новой попытке. Словесник (по себе знаю), идущий на урок без плана, долго и всерьез импровизировать не может. Даже с интересом слушающий ученик рано или поздно пожмет плечами. Импровизатору план в особенности необходим! Не условный и приблизительный, а продуманный, почти конспективный. Другое дело — потребуется ли? Он для того и нужен, чтобы иной раз умело отойти от него, избежать анархии, самотека.

«Мертвые души» всегда были камнем преткновения. После «Онегина» и «Героя» ощущался некоторый спад: на смешное у ребят не хватало эстетического вкуса. А тут еще весна, когда и вовсе не до книг, особенно если сюжет уступает детализации. Пугают и страницы... Что ни говори, а по объему «Мертвые души»— первая из книг, которая разом уместит «Горе от ума», «Героя»... Пробовал увлечь ребят и так и сяк, ибо цель-то в конце концов одна: прочитали бы! Накануне составил подробный план: коротко расскажу фабулу, затем займусь деталями, чтобы увлечь гоголевским смехом. Досмеиваться будем дома, читая или перечитывая текст. О фантастической закупке умерших на «вывод» сообщил за пять — десять минут. Пора бы и комментировать. Но подсознательно «держала» фабула.

Ребята оживились, когда спросил: почему Чичиков непременно должен уехать? Для сегодняшнего информированного школьника нет вопроса, на который бы он не отреагировал самоуверенно поднятой рукой. Аргументы следовали один за другим.

- Чичиков «ехал» ко второму и третьему тому, которые Гоголь хотел написать.

Правильно. Но почему не написал? А написав, сжег? — Люди, окружавшие Чичикова, неповоротливы, как Себакевич, и недогадливы, как Манилов. Вот и уехал...

- Тут и догадливые, проворные ничего бы не сделали: «все вдруг отыскали в себе такие грехи...»

- «Все прошибешь копейкой» потому и уехал. Правда, оглядываясь...

- Гоголь хотел «воскресить» героя.

- Но имеются ли в тексте какие-либо подтверждения на этот счет?

-Чичиков, как и Хлестаков, умеет ускользнуть. Допустим. Над «Мертвыми душами» и «Ревизором» Гоголь работал параллельно. Есть ли в

Чичикове хлестаковское начало, кроме того, что он однажды хотел устроить перекличку мертвым, которые в шкатулке?

- Уехал, - потому что всем понравился, а когда поймут - уже поздно.

- Какие определения дает ему губернское общество? Выпишем на доске, в колонку:

благонамеренный,

ученый,

знающий,

любезный,

обходительный,

милейший,

преприятный.

Каждое иронически раскрывает обманчивый облик «порядочного» человека, обернувшегося вдруг подлецом и мошенником. Не от этого ли мужества «шевельнуть» подноготную человека знаменитый смех Гоголя сквозь слезы и — целый период в русской литературе, именуемый с легкой руки Чернышевского гоголевским? Не здесь ли берет свое начало гений Достоевского, по-гоголевски заглянувшего в человека, только еще глубже, бесстрашнее; не остался в стороне и Лев Толстой с его умением срывать маски; о Щедрине и говорить не приходится: Гоголь в нем — как лицо в зеркале. Автор «Мертвых душ» потому и сжигал дважды рукопись, что угадал «сокровеннейшие мысли» своего героя, увы, не способного свернуть на «другую дорогу», где можно не оглядываться... Теперь понятно, почему в биографии Чичикова почти никак не упоминается о матери. Закупать мертвых мог лишь тот, у кого ее не было, в высоком смысле.

—Чичиков уезжает, потому что сноровка есть: он всегда (!) в дороге!

Минуточку. У него есть (!) дорога. Впереди целое столетие «быстрой езды» — за капиталом! Это Гоголю некуда идти, а Чичикову было куда ехать. За «копейкой». И точно копейка, бойко катится колесо его брички. Время и простор работают на него! Не только помещиков, чиновников, самого автора провел этот рыцарь наживы, незаметно пересев из своей брички в другую, что несется «птицей-тройкой». Надвигалась эпоха «деловых людей»: махинаторов, скупщиков, приобретателей.

От Гоголя пошли к Достоевскому и дальше — к Горькому... Затем вернулись к Грибоедову и Пушкину, так сказать, к истокам делового человека в литературе. И снова к Гоголю. Не случайно двум персонажам

дает он предысторию: Плюшкину, символизирующему полный распад крепостной России, и Чичикову, олицетворяющему «перемены». Причем жизнеописание Павла Ивановича значительно шире, подробнее. Неспроста. Новый век берет свое начало в старом: «все приобретают». От «всех» заражается и зарождается мошенник крупного плана. Если «от всех», то все и умеет — даже говорить по-французски, не зная французского. Между прочим, когда уезжает, Чичиков наталкивается на похоронную процессию, еще одну мертвую душу — прокурора. Вот реакция героя: «Это, одна, однако ж, хорошо, что встретились похороны; говорят, значит счастие, если встретишь покойника». Чичиков как бы в замкнутом кольце мертвых. Но те и этот — счастие. Одни как деньги, другой — как примета. Неужели Гоголь, поднявшись до такой высоты обличительного сарказма, верил в положительное начало героя?! Непостижимо. Чичиков — самая мертвая душа! Манилов и Собакевич в одном лице: мечтательный кулак! Не к возрождению, а к обогащению уносит его по русскому раздолью неудержимая тройка. «Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему», — мечтает Гоголь о завтрашнем дне России. Но сейчас, объективно, на ее беспредельном просторе разворачивается и набирает силы «богатырь копейки». Вместе с капиталом растет и изобретательность, предприимчивость, коммерческий аппетит. На смену коляскам и бричкам вот-вот придут паровозы. Скорость—это время, а время — деньги! Те самые, которыми «все прошибешь». Не Гоголю, а писателю уже совсем иной исторической эпохи суждено дорисовать «мордашку эдакую».

Когда много «литературы», люблю продолжить урок свободным заданием. Например, сочинением: «Чичиковщина в нашей жизни...» Или: «Кто же он относительно качеств нравственных?» Вопрос задает сам Гоголь. Почти поровну выбрали ребята ту и другую тему, раздумывая над персонажем, которого не просто наблюдали со стороны, а как бы ехали с ним в одной бричке. Вот выдержки из сочинения с грифом «Строго секретно».

«...Вы советуете, когда пишем сочинение, чтобы ниоткуда не списывали, чтобы сами. Посоветуйте это моему папе. Сплошной плагиат! Ни сносок, ни кавычек. Не читают, а трясут книги, как яблони у себя на даче. Письменный стол отца завален анкетами. Что-то «диагнозирует», «прогнозирует», «зондирует». Но цена анкетам невелика: пишут то, что нужно ему, а процент — можно взять и с потолка. Ведь хотел же Чичиков когда-то заселить мертвыми всю Херсонскую область. Вот такой наукой занимается папа. Как и у Чичикова, сплошные «командировки»: семинары, конференций, симпозиумы. Другой раз

целую неделю чем-то «обмениваются» за государственный счет! А послушаешь, только и делали, что разъезжали на теплоходах, навещали приятелей, расширяли «связи»...

Я видела людей неглупых, но «купленных» папой, как Чичиков покупал мертвых. Думаю, всякий, кого покупают, и есть мертвый, а живым только прикидывается...

Цельного человека для папы нет: каждого он «берет» по частям. Но никто не ведает, какую именно часть и от кого он взял. Манилов, Коробочка не знают, что мертвых Чичиков покупал и у Собакевича, Плюшкина... Собакевич, по-моему, догадывается, но молчит. Я думаю, Чичиков сознательно ему переплатил — за понимание...

Гоголь восемь раз переписывал «Мертвые души» — смешно. Поучился бы у папы. Иногда думаю, где тот Ноздрев, дурашливый и буйный, на котором папа промахнется? Но вокруг все улыбчивые, обходительные. Критики не замечают, что Чичиков тоже очень улыбчивый: так надо, когда покупаешь...

Редкая книга, из прочитанных мною, имеет такой убедительный конец. Герой Гоголя, сужу по отцу, должен уехать. Далеко, далеко. Еще больше, чем Молчалин, любезный Павел Иванович «блаженствует на свете». Гоголь, конечно, понимал это и мучился...»

Да, их немало еще, кем, подчас ловко, беззастенчиво, манипулирует улыбающаяся, нет, смеющаяся и более того — хохочущая нам в лицо чичиковщина, подвигнутая гаденьким, своекорыстным интересом. До конца познаешь ее, когда бричка далеко уже укатила и догонять бессмысленно. Да и совестно: не ты ли помог уехать? Нет ли в таинственной шкатулке Павла Ивановича страниц, написанных или подписанных тобою? «Куда несешься ты?» — не только к птице-тройке, но, видимо, и к герою обращен этот вопрос. Но Чичиков умеет сказать «Черт побери все!», а дорога «чуть заметным накатом вниз» только прибавляет скорости.

...Прошло немало времени с той поры, как родился этот урок: отступлением от плана — к ученику. Элементы детектива так или иначе присутствуют во многих художественных произведениях. Упустить их — нельзя. Почему Чичиков должен «уехать», Раскольников «уйти», Половцев «исчезнуть» — это те самые «почему», которые всерьез и глубинно волнуют юношеский ум и через которые нередко открывается сложнейший художественный замысел. Но своих молодых, еще неопытных коллег предупреждаю: «отступить» можно лишь от чего-то, только тогда придешь к чему-то. Оправданным будет и расстояние, и даже полный разрыв. В этом смысле сколько предварительного, столько и непредвиденного. В гармонии «опоры» и «движения» — секрет стабильной импровизации, без хлестаковщины, гаевщины. Просчеты возможны. Как и обретения, они в самой импро-

визации. Но словесник, повторяю, не должен бояться ошибок, иначе себе и ученикам, а в общем и писателю закроет творчество. До сих пор не уверен — прав ли, делая «коляску» персонажем поэмы? Ведь Гоголь очень внимателен ко всем ее состояниям. Вообще «экипаж» Чичикова символичен, требует размышлений. Из чего состоит он? Хозяин, слуга, кучер, три по-своему персонифицированные лошади: гнедой, Заседатель, чубарый, наконец, сама бричка. О каждом можно говорить немало. Экипаж, если хотите, своеобразный мини-портрет тогдашней России, ее быта, привычек, социальных взаимоотношений. Вместе с «дорогой» он вставляет одно из главных звеньев сюжета. Еще раз открою «Мертвые души» — не дома, не за письменным столом и чашкой чая, а в классе, чтобы по реакции ребят наиболее зрелых в эстетическом отношении, снова и снова проверить себя, чтобы поверить себе.

- Нужен ли план? - вопрос, который чаще всего задают.

- Нужен. Что бы отвоевать, а вернее, заслужить право на бесплановый, импровизированный урок.