Перенос и контрперенос

В широком смысле перенос и контрперенос обозначают не просто невротическую тенденцию разыгрывать старые стерео­типы, но неизбежную и необходимую степень эмоционального вовлечения обоих участников в общий процесс. Можно назвать их частью диалектики взаимодействия. Еще в 1946 году в своей работе «Психология переноса» Юнг представил очень современ­ный взгляд на эту проблему, опередив на несколько десятиле­тий теоретическое развитие психоанализа. Его идея «четвертич­ного брака» и алхимические метафоры удивительно точно передают всю сложность аналитических отношений.

Ось 1-2 относится к внешней части аналитического взаимо­действия. Пациент, страдая от симптома, обращается за психо­логической помощью к профессионалу. Как и в любом лечении, их позиции с формальной точки зрения не равны, и работа рег­ламентирована рамками и соглашениями, обеспечивающими рабочий альянс. Их общение по этой оси вербальное и созна­тельное. Все остальные подводные процессы, протекающие между ними, должны быть вынесены на поверхность, осознаны и обсуждены, чтобы возникла возможность их проработки и ин­теграции.

Ось 4-6 можно назвать осью терапии. Она обозначает диалог сознания и бессознательного, обмен энергией между ними, в ре­зультате чего симптомы постепенно ослабевают и устраняются препятствия для психического развития и духовной жизни.

Ось 3-5 отображает связь аналитика со своим собственным бессознательным. Верно, что аналитик принимает решения сво­им Эго, и его действия сознательны. Но он только тогда сможет помочь клиенту, когда граница между его сознанием и бессоз­нательным не будет ни слишком слабой, ни слишком жесткой и ригидной. Тогда материал клиента будет резонировать с его собственными процессами. Он должен суметь увидеть, интегри­ровать и использовать их для лучшего понимания клиента. Та­ким образом, чтобы быть хорошим аналитиком, нужно оставать­ся очень «впечатлительным» и чутко реагирующим человеком, живо, лично и глубоко откликающимся на все происходящее. Юнг считал, что терапевту сложно оказать влияние, если он сам невосприимчив к влиянию пациента. Сны и другие сигналы, идущие из бессознательного аналитика, могут быть ценным ис­точником информации для понимания сложных процессов, протекающих в интерактивном поле. Юнг утверждал, что ана­литик настолько же сильно вовлечен в процесс, как и пациент. Существующая серьезная опасность, вызванная образом архетипического терапевта, — это не только хроническая усталость и раздражительность, так часто наблюдаемые у врачей, но и об­острение их собственных симптомов, вызванных комплексами и проблемами, долго подавляемыми защитной идентификаци­ей с силой Эго, с так называемой нормальностью, адекватнос­тью, проработанностью или социализацией. Нужно помнить правило компенсации, действующее в психическом мире. Чем ярче свет сознания, тем гуще тьма бессознательного. Усиливая сознательность, взрослость и «нормальность», мы одновремен­но все больше склонны не осознавать свои поступки, проявлять инфантилизм и разного рода патологии. Реальные же успехи те­рапевта в собственном развитии всегда будут приближать его к большей человечности во всей полноте ее характеристик, а зна­чит потенциально делать его еще более открытым влиянию па­циента и уязвимым. Кроме того, ему нужно позволить и другим своим ранам, не связанным прямо с влиянием пациента, до не­которой степени вскрыться и заболеть по-настоящему. Только тогда он сможет увидеть и осознать их искажающее влияние на восприятие пациента. Поэтому аналитику нужна непрерывная профессиональная подготовка, чтобы поддерживать баланс между Эго и бессознательным. Так что эту ось можно считать осью самоанализа, учебного анализа и консультаций с суперви­зором.

Ось 7-10 образуется совокупностью реакций пациента, свя­занных с переносом. Отношение Юнга к переносу было проти­воречивым. Признавая в целом его важность для терапии, он го­ворил, что иногда перенос вреден и лечение во многом протекает не благодаря, а вопреки ему. Он также считал, что иногда пере­нос не возникает или его вклад незначителен и что для развития сильного переноса требуется долгое время. В свете современных представлений о переносе эти высказывания могли бы показаться ошибочными. Однако причина такой позиции заключается в том, что Юнг главным образом имел в виду фатальное «застре­вание на отношениях» с терапевтом, мешающее исследованию бессознательных процессов. Сегодня принято рассматривать пе­ренос не только с точки зрения регрессии и его инфантильной природы, то есть как «искусственный невроз» по Фрейду. Пере­нос является «творческой иллюзией», неотъемлемой частью про­цесса развития и освоения мира, процесса психической диффе­ренциации. Перефразируя кляйнианскую формулу «регрессия на службе Эго», юнгианцы предпочитают говорить о переносе как о «регрессии на службе Самости». Юнг говорил о регрессии при анализе в положительном смысле, считая ее необходимой для адаптации к внутреннему миру, формой интроверсии.

Проработка бессознательных фантазий, лежащих в основе переноса, помогает отвести назад проекции, искажающие вос­приятие людей. Поэтому она является частью обуздания и гу­манизации архетипических сил и способствует индивидуации. С другой стороны, перенос и контрперенос можно рассматри­вать как своего рода активное воображение по поводу друг дру­га, как опыт проникновения в особую образную реальность, сто­ящую за близкими личными отношениями двух людей. В этом ракурсе перенос предстает как уникальная арена эксперимен­тирования с другими режимами функционирования Эго, как творческий поиск более глубоких уровней существования. По­этому перенос является и опытом обогащения от контакта с архетипическими силами, полезным для развития личности. Од­нако нельзя исключать возможность того, что сильный перенос указывает на недостаток реальных отношений в терапии и свя­зан с нереализованной потребностью пациента в близости. Тог­да его причиной часто является закрытость и дистанцированность аналитика вследствие невротических проблем последнего. В любом случае сильный перенос должен побудить аналитика задуматься о своих эмпатических промахах, о том, что он «не­додает клиенту». Также возможно, что бессознательные реак­ции пациента будут содержать намеки на объективные ошибки аналитика и указывать на способы их исправления. Как будто внутри клиента есть что-то, что «знает», как надо строить про­цесс исцеления, и дает подсказки. Как будто невидимая Самость клиента дирижирует взаимодействием в процессе анализа, поро­ждая перенос для блага клиента. Это не значит, что дилемма «пе­ренос или настоящие чувства» всякий раз должна решаться в пользу «реальности». Грань между ними очень тонкая и цели­ком определяется задачами анализа. Признание даже большой доли реально обоснованных чувств, присутствующих в реакциях пациента (эротической любви, идеализации, критики и т. п.) не должно вести к буквальным истолкованиям, нанося ущерб его способности к символическому восприятию. Например, именно символическое отношение к любви в переносе как к знаку пси­хического оживления, намечающейся интеграции противопо­ложностей или активизации темы инцеста позволяет развернуть работу в сторону психологизации и личностного роста, а не ска­титься к «всего-навсего обыкновенной влюбленности» и поиску «нехитрых житейских выходов из сложившейся ситуации». Ко­нечно, нельзя отрицать, что любые близкие отношения предпо­лагают некоторую взаимную влюбленность и сопровождаются романтическими и сексуальными чувствами. Несмотря на реаль­ность всех этих переживаний в ходе анализа, его целью является все-таки не удачный роман, а психическое исцеление. Условия анализа позволяют выдержать ту необходимую дистанцию, ког­да при всей истинности, силе и реальности вспыхивающих чувств, они не повлекут простого отыгрывания, а будут работать в интересах индивидуации обоих участников.

На аналитика переносятся не только неинтегрированные аф­фекты, но и потенциалы развития, те позитивные качества, ко­торые пациенту предстоит открыть в себе самом. В ядре пере­носа — всегда здоровье и целостность, которые пациенту нужно сначала увидеть в аналитике, чтобы затем суметь привнести в свою жизнь. Аналитика можно считать временным носителем Самости клиента при переносе — явлении, необходимом для восстановления баланса и развития по оси Эго-Самость. Так что ось 7-10 можно назвать осью надежды на исцеление. Если же рассматривать ее как направленную от сознания аналитика к бессознательному пациента, то она будет отражать эмпатию. Получается, что чем сильнее эта связь, чем больше эмпатия ана­литика и его желание понять клиента, тем сильнее перенос и тем больше вера в исцеление.

Ось 8-9 показывает, что не бывает переноса без контрпере­носа. Всегда, когда существует сильный перенос, есть и эквива­лентная предрасположенность к нему в виде контрпереноса. Между двумя психическими целостностями в анализе возника­ет синхронность. Аналитик не может целиком контролировать и осознавать свои реакции. Но некоторая бессознательность даже полезна для терапии. Она позволяет клиенту вызывать у аналитика именно те отклики, которые создают оптимальную для его развития конфигурацию отношений. Это подобно тому, как ребенок обладает способностью не только подстраиваться к матери, но и каким-то образом подстраивать мать к себе, «де­лая» из нее как раз ту мать, которая ему нужна для психическо­го развития.

Полезную форму контрпереноса следует отличать от невро­тического контрпереноса. Однако на практике они всегда по­являются вместе в смешанном виде. Как необходимая для лече­ния пластичность аналитика, так и его иллюзии одинаково обеспечиваются его собственными ранами. Обсуждая эту до­ступность аналитика влиянию пациента, Юнг говорил даже о психических инфекциях и о заразном бессознательном мате­риале. Выходит, «заразиться» болезнями клиента аналитику нуж­но не только для того, чтобы лучше их понять (понять что-то можно, только испытав на себе), но и для того, чтобы, желая вылечить себя и себя в пациенте, актуализировать образ внут­реннего целителя — привести в действие свои целительские силы. Не секрет, что истинным мотивом многих людей, изби­рающих профессии целителей, является желание помочь самим себе. Пока оно остается неосознаваемым, эти люди имеют тен­денцию проецировать свои раны на пациентов, таким образом «лечить» только себя. С другой стороны, эта собственная рана терапевта должна быть слегка приоткрыта клиенту, чтобы это стимулировало его бессознательное желание исцелить другого, которое на самом деле является усиленным отражением соб­ственного стремления к здоровью и свидетельствует об актив­ности образа внутреннего целителя теперь уже внутри клиента. В этом желании исцелить своего терапевта проявляется на пер­вый взгляд недопустимая смена ролей. Но за ней стоит возвра­щение себе ранее спроецированного на терапевта внутреннего целителя. Этот необходимый этап отведения проекции дает в ре­зультате уверенный доступ к своей здоровой части. Возраста­ние желания помогать другим, щедрость и сострадание всегда являются знаками позитивного развития. Они показывают, что задействованы душевные ресурсы клиента. Довольно часто на определенных этапах анализа клиентам снятся сны с образом больного аналитика, которому они помогают вылечиться. Мож­но считать их хорошими сигналами, не интерпретируя, напри­мер, как проявление зависти или защитной идентификации. Психика — это большой зеркальный дворец. Образы многократ­но отражаются и путаются, так что порой невозможно ответить на вопросы: чей комплекс констеллировался в терапии, чью же проблему мы решаем на самом деле? Парадоксален вывод, вы­текающий из этих размышлений: хороший терапевт — это очень «больной» терапевт, человек, способный обнаружить в себе все проблемы, с которыми приходят к нему клиенты, причем все эти раны «не долечены» и достаточно остры, чтобы каждый раз желать исцелить себя и вместе с собой клиента.

Поэтому подлинной осью исцеления следует считать все же линию 11-12. Именно здесь между бессознательными частями происходит обмен энергией и наступает психическая трансфор­мация. На этом более сущностном уровне мы вступаем в кон­такт с такими глубинными уровнями связанности, которые не­возможно описать всеми имеющимися теориями, где нет разницы между здоровьем и раной. Здесь одни лишь загадки и тайны. Может быть, мы сталкиваемся в этой подводной части с опытом более глубоких слоев реальности, с чем-то вроде имп­лицитного порядка вселенной по Дэвиду Бому.