М.В. Осорина Секретный мир детей

Дети пяти-семи лет относятся к своей «сокровищ­нице» с трепетом: это действительно нечто очень личностно значимое и связанное с потаенными душевными переживаниями — сокровенное. Этим не хвастаются перед другими. Показ «сокровищ» даже самым близким людям — родителям — сво­его рода таинство. Обычно ребенок предпочитает общаться со своими «сокровищами» наедине, что­бы никто не мешал: рассматривает их, любуется, фантазирует. В душевном плане, в каждом из пред­метов «сокровищницы» материализованы дорогие для ребенка переживания, воспоминания, фанта­зии. Ребенок периодически оживляет их, общаясь со своими «сокровищами» как с магическими пред­метами. Каждый из этих предметов становится для ребенка маленьким самостоятельным миром. Мож­но сказать, что «сокровища» являются овеществ­ленными душевными ценностями ребенка. Самые частые находки — это деньги. Поскольку дети смотрят в землю с меньшего расстояния и внимательнее, чем взрослые, они и находят боль­ше. Бывают дети, которые чуть ли не с каждой прогулки приносят то монету, то бумажную купю­ру. Дети дошкольного и младшего школьного воз­раста найденные деньги обычно отдают родите­лям или по настоянию родителей кладут в копил­ку. Им нравится ощущать себя добытчиками, вносящими свой вклад в семейный бюджет, и по­лучать похвалу за внимательность.

Другое дело, если дети обнаружили место, кото­рое становится постоянным источником пополне­ния карманных денег. Чаще всего такими места­ми интересуются и догадливо находят их дети постарше, лет девяти-одиннадцати, которые уже хорошо знают, на что можно деньги потратить. Даже если это места легальной, а не противоза­конной добычи денег, дети стараются их особо не афишировать ни дома, ни среди сверстников.

Ребенок может превратить обломок в самостоя­тельный игровой предмет, придав ему новые функ­ции, — вспомним уже знакомый читателю пример: найденная на помойке ручка от старинной чашки превращается в кулон, будучи повешена на вере­вочку. Равно этот обломок может быть включен как один из элементов в новую, создаваемую ре­бенком конструкцию, например стать частью «сек­ретика» (о них пойдет речь чуть позже). А вот мальчишки не упустят возможности бросить что-нибудь найденное в огонь и посмотреть, как

тал. Ребенок уже нафантазировал, что он из нее сделает и куда применит. Ра­зумеется, воображаемый замок или пиратский корабль, построенный в вир­туальном пространстве детского воображения, намного превосходит утили­тарную ценность бутылочного горлышка либо помятой пряжки. Но роди­тели выбрасывают не вещицу, а воображаемый замок и корабль. Вот почему ребенок переживает совершенно несоизмеримый с прагматической ценно­стью пряжки или болтика психический стресс. Его лишили прекрасного зам­ка и превосходного, самого лучшего в мире корабля.

Такова еще одна причины, побуждающая припрятывать найденные ве­щицы как можно дальше от человеческих глаз. В квартире излюбленным ме­стом для них становятся щели под подоконником, задвинутые чем-нибудь выемки в стене, пространство под вынимающейся половицей, плинтусом. А кроме родителей есть еще старшие ровесники и случайно набредшие на тайник одногодки. Те разоряют не только птичьи гнезда. Если мальчик набредет или случайно обнаружит «тайник» сверстника, как сообщали М.В. Осориной информанты, обычно он его обязательно демонстративно разрушит, оставляя развороченным. Спрятанные там вещи редко представ­ляют ценность для кого-либо, кроме хозяина. Разрушитель их вынимает и бросает неподалеку. Все это напоминает символический поединок с хозяи­ном «тайника»¹².

это загорится, взорвется, расплавится. Увлече­ние химическими реакциями в младшем школь­ном возрасте — это практически всегда дело мальчиков. От исследования они быстро перехо­дят к творческой практике, когда, например, на­брав на свалке старые аккумуляторы, выплавля­ют из них на костре свинец, чтобы сделать себе грузила, биты, свинчатки и т. п. У девочек же очень редко бывает, когда они в игре варят что-нибудь на огне по-настоящему. Чаще всего их суп понарошку в игрушечной каст­рюльке состоит из плавающих в холодной воде головок цветов, лепестков и мелко нарезанной травы. Девочки стараются, чтобы все это краси­во смотрелось. В приготовлении такого супа важ­на эстетика. Это дизайнерский процесс, но никак не химия.

Похоже, что мальчики по своему складу легче и спокойнее переносят зрелище того, как предмет теряет свою форму и структуру в процессе аг­рессивного воздействия на него, когда напор силы превращает его просто в кучу вещества, хаотическое ничто. Поэтому участие в разруши­тельных по отношению к предметам действиях не становится для мальчиков таким остроболез­ненным эмоциональным переживанием, как для девочек.

Значимым для мальчиков моментом оказывает­ся ощущение собственной власти над веществом

предметного мира и одновременное раскрытие тайных сил материи, которые выходят наружу, когда разрушается прежняя предметная оболоч­ка и начинается сущностное преобразование са­мой плоти объекта. Гибель любой структуры всег­да сопровождается выбросом энергии, которая была в ней заключена и эту структуру удержива­ла. Недаром им так нравится звон, грохот, треск разбиваемых бутылок, взрывающихся петард или бурно протекающих химических реакций. Все это — внешние проявления силы, которые маль­чику надо пережить и освоить. «Секрет» (или «секретик») девочки — это не­большая ямка глубиной в несколько сантиметров, специально выкопанная в земле. Ее дно тщатель­но выкладывается чем-нибудь красивым. Обыч­но сначала делается фон: например, листья с дерева, на которые сверху кладутся интересные «штучки», головки цветов, веточка с желудями и т. п. Содержимое «секретика» далеко не всегда растительного происхождения. В классических «секретиках» опытных девочек семи-восьми лет больше всего ценится фон из цветной фольги. Фольгу готовят загодя. Она может быть найдена на улице, а может быть принесена из дома. По­верх фольги делается сложная аранжировка из осколков цветных стеклышек, бутылочных кры­шек, бусин, пуговиц, картинок, фигурок, слеплен­ных из пластилина. Сверху композиция покрыва-

¹² См.: Осорина М.В. Указ. соч.

Если не утерпел и похвалился своими сокровищами с ближайшими дру­зьями, то покоя уже не будет. Риск его утраты многократно возрастает и при­ходится по несколько раз перепрятывать свое достояние. Не представляющие ценности для взрослых предметы в мальчишеском сообществе — основание престижа и высокого статуса. Чем больше таких вещиц и чем более редкост­ными они считаются в своем кругу, тем выше место в групповой иерархии.

Секреты окружают не только мир вещей и поведения, но и язык детей. Интерес к секретным кодам, шифрам, тайным знакам появляется у детей пос­ле семи лет и иногда становится настоящей страстью между 8 и 11 годами. В этом возрасте дети любят читать истории о зашифрованных посланиях и сами обмениваются ими. Они срисовывают у приятелей «азбуку пляшущих человечков» Артура Конан Дойла, пытаются запомнить азбуку Морзе, обу­чают друг друга азбуке глухонемых. Изобретают собственные шифры и пользуются тайными языками, на которых можно по-настоящему разгова­ривать. Секретные языки существуют в детской традиции издавна и пере­даются от поколения к поколению как наследие детской субкультуры¹³.

Тайные языки, шифры и коды возникают у подростков не случайно. Быть невидимкой — одно из самых распространенных детских желаний. Идеалом

ется куском прозрачного стекла, тщательно вы­мытого в ближайшей луже. Получается что-то вроде окошечка в земле, сквозь которое видна таинственно мерцающая благодаря бликам фоль­ги «красота». Затем стекло засыпают тонким сло­ем земли, так что если смотреть снаружи, то ни­чего не заметно. Поэтому часто девочки старают­ся как-то отметить для себя расположение «секрета», чтобы потом его можно было найти. Обычно у девочки бывает по несколько таких «секретиков» (в среднем 3-5, иногда больше), и она их периодически посещает. Тогда земля над «секретом» расчищается так, чтобы под покров­ным стеклом была видна «красота», спрятанная в глубине. Ею любуются, подправляют, если что-то попортилось, и закапывают снова. Срок жиз­ни такого «секрета» — от нескольких часов до пары недель.

Создание «секретов» — это традиция детской субкультуры. Это значит, что как сама идея, так и формы ее воплощения и даже название «сек­рет» передаются от старших детей к младшим в виде культурного наследия. Каждое следующее поколение маленьких девочек воспроизводит то, что делало предыдущее поколение, и так продол­жается, пока традиция не угаснет. Я собираю материал о «секретах» с конца 1970-х гг.: делала зарисовки «секретов» многих девочек, задавала детям вопросы о том, для чего «секре-

ты» делаются. Мои изыскания позволяют сейчас подвести некоторые итоги и ответить на вопрос: почему существует эта детская традиция? Оказалось, что «секреты» имеют несколько важ­ных функций в жизни ребенка. Во-первых, они не­сомненно являются одной из массовых форм детского дизайнерского творчества. Уникаль­ность «секретов» как художественных созданий детей состоит в том, что они полностью находят­ся вне зоны эстетического контроля взрослых. Родителям даже в голову не приходит, что эти жалкие ямки со всякой дрянью, прикрытой стек­лышком, ямки в грязи под скамейками в сквере, или у корней дерева, или у стены дома можно рассматривать как чей-то художественный про­дукт.

Следующий аспект существования «секретов» связан с тем, что все они находятся вне дома, в разных точках внешнего пространства, где ребе­нок бывает. Уже сам этот факт указывает на воз­можную роль «секретов» в детском территори­альном поведении.

Моя ученица Н.Г Путятова исследовала терри­ториальное поведение детской дворовой компа­нии в одном из центральных районов Петербур­га. Она попробовала нанести на карту места рас­положения «секретов» отдельных детей и сопоставить их со степенью освоенности ребен­ком этих территориальных зон. Оказалось, что

¹³ Кузнецов Г. Хакерство: антропологический этюд // Компьютерра. 2001. 23 мая.

подростков служат индейцы-следопыты, шпионы и тайные лазутчики. Ча­сто они сравнивают себя с ниндзя¹⁴, которые открытой борьбе предпочита­ют маскировку, хитрость и внезапное нападение.

Создание «секретов» — традиция детской субкультуры, передаваемая от старших детей к младшим в виде культурного наследства

эти дети были склонны делать свои «секреты» В двух типах зон.

Большая часть «секретиков» группировалась в высокосоциализированных местах, максимально освоенных детским сообществом. Например, под скамейками, окружающими центральную пло­щадку сквера, где все дети этого микрорайона гуляли после школы.

Делая «секрет», ребенок фактически материали­зует свое тайное присутствие в данном месте. Пе­риодические посещения и проверки ребенком своих «секретиков» оживляют символическую связь между «Я» ребенка и его воплощением в своем создании, между обозначаемым и обозна­чающим. Можно сказать, что делание «секре­тов» — это одна из многих форм утверждения

детьми своего присутствия на освоенной терри­тории и один из способов овладения ею через пребывание в самой плоти земли, через своеоб­разное врастание в почву. Замечено, что «секрет» открывается только из­бранным. Обычно это доверенные лица — луч­шие подруги. Степень доверия к человеку изме­ряется, как известно, возможностью открыть ему свои тайны. У младших девочек это в буквальном смысле становится процедурой раскапывания своего «секрета», чтобы на него могла посмот­реть любимая подруга. К сожалению, девочки очень переменчивы в своих дружеских привязан­ностях, а распространенным видом мести среди бывших подруг является уничтожение «секре­тов» друг друга.

Для мальчиков «секрет» девчонок — объект охо­ты: они хотят найти «секрет», чтобы его разорить. На вопрос: «Зачем девчонки делают "секре­ты?"» — мальчики обычно отвечают: «Чтобы мы могли их рушить!» Так происходит в младшем школьном возрасте у семи-девятилетних, когда внешне отношения между полами принимают иногда вид военных действий друг против друга, за фасадом которых прячется истинный интерес к противнику. Тогда посягательство на «секреты» девочек стоит в одном ряду с дерганьем за косы, выхватыванием портфеля и другими активными нападками, за которыми нередко стоит интерес,

¹⁴ Термин «нин-дзюцу» означает «искусство быть невидимым» и «искусство терпеть».

В открытом поединке ниндзя проигрывал безусловно, его короткий меч разлетался на части от первого же удара фамильной самурайской катаной. Но невидимкой сливаясь с темными стенами, с помощью приспособлений карабкаясь по отвесным стенам, выдавая себя за другого, с помощью пере­одевания и обмана, отравленного оружия он мог уложить не один десяток воинов противника. Для младших подростков, из-за их очевидной и осоз­наваемой слабости, такой способ ведения боевых действий предпочтитель­нее. Именно черепашки-ниндзя (Teenage Mutant Ninja Turtles), а не черепаш­ки-самураи стали суперпопулярными героями подростковой субкультуры¹⁵.

Для детей важна символическая битва, а настоящая драка идет у них толь­ко до первой крови. Для большинства подростков целью потрясания меча­ми под боевые крики является самоутверждение и повышение своего имид­жа в сообществе ровесников, а вовсе не желание насмерть поразить врага, как во взрослых битвах.

Высшая точка этого явления — строительство всевозможных секретных «штабов». Игра в «войну» предполагает не только открытое столкновение соперников. Еще больше в детской игре требуется качество разведчика: мальчишки выслеживают врага, сгибаясь в три погибели шныряют по кус­там и переулкам, стараясь быть незамеченными и подготовиться к внезап­ному нападению. При этом они защищены укрытием, невидимы, целенап­равленно следят за противоположной стороной, планируют свои действия, обмениваются секретными сигналами и командами.

симпатия или просто желание мальчика вступить в непосредственный контакт с девочкой. Поскольку мальчики такие же люди, как и девоч­ки, их «тайники» роднит с «секретами» общая функция — желание таким образом материали­зовать свое тайное присутствие в пространстве окружающего мира. Однако мальчишечьи «тайни­ки» редко бывают в земле — только если боль­ше негде их устроить. А вообще они чаще распо­лагаются во всевозможных нишах, щелях, укры­тиях, где можно сделать незаметное для постороннего глаза вместилище, куда закладыва­ются разнообразные предметы. Иногда мальчики прячут в «тайник» то, что потом будет необходимо для уличной игры, чтобы не надо было ходить за этим домой или чтобы из дома это не выкинули, приняв за мусор. Но гораз­до чаще в «тайнике» находятся личностно-значи-мые, ценные для мальчика предметы, похожие на те, что хранятся в «сокровищницах». Некоторые из них были им найдены или добыты. Что-то — подарено значимыми людьми (обычно старшими мужчинами: отцом, дядей, старшим братом или товарищем).

В особых случаях, например в пионерском ла­гере, в «тайниках», расположенных вне обжито­го пространства, в лесу — под деревьями или

на них, в норах и откосах канав и т.п., — прячут­ся предметы, которые могут быть отобраны на­чальством или более сильным сверстником (еда, носильные вещи, предметы, имеющие высокую потребительскую ценность, а также — краденое).

Интересно, что в «тайниках» мальчиков отсут­ствует эстетический аспект, столь важный для «секретов» девочек. Очень часто акцент сдвинут на другое: не столь важно — что лежит в тайни­ке (иногда мальчики страдают оттого, что «тай­ник» сделан, а положить туда нечего), сколь важ­но — как он выстроен (неожиданность выбора места, выдумка и техническое совершенство организации самого вместилища). Мальчишеский «тайник» в гораздо меньшей сте­пени, чем «секреты» девочек является сред­ством общения. Мальчики иногда тоже показыва­ют его ближайшим друзьям, но после этого он теряет свою защищенность, а потому и привле­кательность для хозяина, который рушит его или переносит в другое место. Девочки за мальчишес­кими «тайниками» не охотятся, а вот свои же, мальчишки, — да.

Сокращено по источнику: Осорина М.В. Секрет­ный мир детей в пространстве мира взрослых. СПб., 2000.

¹⁵ Кузнецов Г. Указ. соч.

Детьми движет жгучее желание прикоснуться к тайному. Уже семилетний школьник в состоянии разделить непрерывный текст на отдельные и одно­родные единицы — слова, в то время как шестилетки в считалках ошибают­ся сплошь и рядом¹⁶.

Детьми движет жгучее желание прикоснуться к тайному