2015-06-28
405
Почему именно такой порядок выстраивания замысла эффективен на практике? Главная причина этого — в способе функционирования человеческой психики.
Принцип развития нашего «я», по утверждению психологов, линеен и неизменен. Сначала возникает образное мышление, потом — символическое, затем — знаковое, за ним моральное (осваивается принцип «правила», «закона»)… Список видов мышления, естественно, этими четырьмя видами не исчерпывается, но для нас сейчас важны только они. «Мы не знаем ни одного общества, где эта последовательность отсутствует; никакое количество социального обусловливания не способно обратить этот порядок вспять; и нам не известно ни одного значимого исключения», — пишет по этому поводу К. Уилбер1.
СНОСКА 1 Уилбер К. Око духа. Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира. М.: АСТ, 2003.
Если в становлении психики неизменен ряд «конкретный образ — символ — концепция — правила (моральный закон)», то в художественной форме сюжета мы выстраиваем «нисходящую»: на основе «морального закона» («болевой точки») убежденный в его ценности автор формулирует концепцию, которая оформляется в «символы» (персонажи, объекты, действия, события) и, наконец, материализуется в конкретные образы (вербальные, визуальные, звуковые). Художественный же образ, в отличие от образа детского и конкретного, несет в себе отношение не к объекту, а к абстрактному понятию, «правилу», тому моральному закону, который лежит в основе концепции. Круг замкнулся.
Именно с этой последовательностью связана известная фраза С. М. Эйзенштейна о том, что «диалектика произведения строится на любопытнейшей двуединости: […] в нем происходит одновременно двойственный процесс: стремительное прогрессивное вознесение по линии высших идейных ступеней сознания и одновременно же проникновение через строение формы в слои самого глубинного чувственного мышления. Полярное разведение этих двух линий устремления создает ту замечательную напряженность единства формы и содержания, которая отличает подлинное произведение искусства»1. Фраза, конечно, весьма запутанная, но речь в ней идет как раз о том, что чем «выше» положенный в основу замысла «моральный закон» и ближе к низовым видам сознания форма — тем действенней будет результат.
СНОСКА 1 Эйзенштейн С. М. Избранные произведения. В 6 т. М.: Искусство, 1964. Т. 2. С. 81, 120–121.
Недаром самым эффективным на экране всегда оказывается следование установкам наглядно-действенного мышления, направленным на конкретные, воспринимаемые в данный момент предметы. У высших приматов и детей в возрасте до двух лет это вид мышления называют еще «сенсомоторным». Как известно, ранние виды мышления никуда не уходят — они просто включаются в более высокие стадии, становятся их частью. Именно в этом причина «страстной любви» Голливуда к всевозможным дракам, погоням и подобным ярким проявлениям сенсомоторики. А в рекламе повсеместно используется уровень корневых инстинктов. Чем ниже уровень мышления, тем он ближе к бессознательным элементам психики, а значит, их использование более действенно, убедительно.
— Но опять же, при чем тут ежедневная работа над телесюжетами? — может спросить читатель. При том, что психика кино- и телезрителя — это психика одних и тех же людей. Понятно, что в нас нет никакого «реле», срабатывающего по принципу «вот кино, а вот теленовости». Значение имеет только то, что существует экранное восприятие, которое просто часть восприятия художественного (подробней на их законах я еще остановлюсь).
Поэтому, если мы хотим добиться на экране какого-то значимого результата, а не просто «отработать тему», иного пути, кроме выстраивания «нисходящей» линии, у нас нет. На ней и основана описываемая здесь система, интуитивно освоенная еще пещерными художниками.
Наглядность, действие, борьба интересов — не чья-то выдумка. Недаром существует фраза, что «у режиссуры есть три божка: конфликт, действие, деталь». На экране их чем-то подменить невозможно, их отсутствие превращает любой сюжет в пустой набор проиллюстрированных фраз. А отсутствие любого значимого звена в логической цепочке замысла чревато для сюжета тем же, чем и нарушение цепи развития психики для личности.
