…Рано поутру явился к нам тот самый человек с жезлом, который
посетил нас первым, и сказал, что прислан доставить нас в Дом
чужестранцев, а прибыл рано затем, чтобы мы имели в нашем распоряжении
весь день… Мы поблагодарили его, сказав, что бог вознаградит его за заботу
о бесприютных чужестранцах. Итак, шестеро из нас сошли с ним на берег;
причем он, идя впереди, обернулся и сказал, чтобы мы считали его нашим
проводником и слугой. Он провел нас тремя прекрасными улицами; на всем
нашем пути по обеим сторонам улицы собрался народ; но все выстроились
правильными рядами и вели себя так вежливо, словно собрались не дивиться
па нас, а приветствовать; некоторые при нашем приближении несколько
выставляли вперед руку, что является у них знаком приветствия…
На следующий день часов около десяти управитель явился к нам
снова; после приветствий сказал дружески, что пришел навестить нас, велел
подать себе стул и сел; сели и мы, человек десять (остальные были низкого
звания, а некоторые отсутствовали). Когда мы уселись, он начал следующим
|
|
образом: «Мы, жители острова Бенсалем (ибо так он именуется на их языке),
благодаря нашему отдаленному расположению, тайне, к которой обязываем
мы наших путешественников, и редкому допущению к себе чужестранцев,
хорошо осведомлены о большей части обитаемых земель, сами же остаемся
неизвестны… Вам надлежит знать (хотя вы и можете счесть это
невероятным), что три тысячи, и более, лет назад мореплавание (особенно в
отдаленные страны) было развито более, нежели сейчас. Не думайте, что мне
неизвестно, какие успехи оно сделало за последние сто двадцать лет. Я знаю
это отлично и, тем не менее, повторяю: более, нежели сейчас. Потому ли, что
пример ковчега, спасшего остатки рода человеческого от всемирного потопа,
поощрял людей вверяться волнам, или по другой причине, но так оно было.
Большой флот был у финикийцев, особенно у жителей Тира, а также у их
колонии, Карфагена, лежавшего еще дальше к западу. На востоке много
кораблей было у Египта и Палестины. Китай и великая Атлантида (именуемая
у вас Америкой), сейчас имеющие лишь джонки и пироги, в ту пору также в
изобилии имели большие суда. Наш остров (как видно из достоверных
летописей того времени) имел полторы тысячи прочных кораблей большого
водоизмещения. Об этом у вас сохранилось мало сведений, или же вовсе
никаких, нам же все это хорошо ведомо.
В то время страна наша была известна и посещалась кораблями всех
названных мною стран. И нередко случалось, что с ними прибывали также
люди других стран, не имевших своего флота, как-то: персы, халдеи, арабы;
|
|
так что у нас побывали почти все могучие и слабые народы, от которых здесь
и по сей день сохранилось несколько родов и небольших племен. Что
касается собственных наших кораблей, то они, плавая повсюду, достигали и
вашего пролива, называемого Геркулесовыми столбами, и других частей
Атлантики и Средиземного моря, и Пекина (иначе называемого Камбалу), и
Кинсаи на Восточных морях, и даже самих рубежей Восточной Татарии.
В это же время, и еще столетие спустя, процветала и великая
Атлантида. И хотя повесть о ней, написанная одним из ваших великих
людей, − который назвал ее поселением потомков Нептуна и описал ее
великолепный храм, дворец, город и холм, ее многочисленные судоходные
реки, опоясывавшие город точно кольцами, и величавые ступени, по которым
туда восходили, − хотя все это поэтический вымысел, одно, во всяком случае,
верно: эта Атлантида, так же как и Перу (в то время называвшаяся Койя) и
Мексика (носившая название Тирамбель), были мощными и гордыми
державами, которые славились войском, флотом и богатствами, столь
мощными, что жители последних одновременно (или на протяжении десяти
лет) совершили два больших плавания…
Менее чем сто лет спустя великая Атлантида была разрушена до
основания − не землетрясением, как утверждает ваш источник (ибо вся та
часть света мало им подвержена), но частичным потопом и наводнением…
Вот из-за этого-то бедствия и прекратились наши сношения с Америкой, с
которой, вследствие более близкого соседства, они были наиболее тесными.
Что касается других частей света, то в последующие века (вследствие
ли войн или просто превратностей времени) мореплавание всюду пришло в
крайний упадок; а дальние плавания прекратились вовсе (чему
способствовало также распространение галер и других подобных судов,
непригодных в открытом море). Итак, тот способ сношений, который состоял
в посещении нас чужестранцами, уже издавна, как видите, стал невозможен,
не считая редких случаев, вроде того, что привел сюда вас. Что же касается
второго способа, а именно, наших плаваний в чужие земли, то для этого
должен я привести другую причину, ибо не могу (не греша против истины)
сказать, что флот наш по части численности и прочности судов, искусства
моряков и лоцманов и всего, относящегося до мореплавания, стал
сколько-нибудь хуже, чем прежде. Отчего сделались мы домоседами, о том
надлежит рассказать особо; а тем самым отвечу я и на главный ваш вопрос.
Около тысячи девятисот лет назад правил у нас король, память
которого мы чтим более всех других − не как-либо суеверно, но потому, что в
нем, хотя и смертном человеке, видим орудие божественного промысла. Имя
его было Соломон, и он считается законодателем нашей страны. Государь
этот обладал сердцем неистощимой доброты; и цель своей жизни полагал
единственно в том, чтобы сделать страну и народ счастливыми. Видя, сколь
богата наша земля и способна прокормиться без помощи чужеземцев, ибо
имеет в окружности пять тысяч шестьсот миль и на редкость плодородную
почву почти повсеместно; и сколько найдется дела нашим кораблям, как на
рыбных промыслах, так и на перевозках из порта в порт или на небольшие
острова, расположенные неподалеку от нас и принадлежащие нашему
королевству; и сколь страна наша счастлива и благополучна; и сколько есть
способов ухудшить это положение, тогда как едва ли найдется хоть один
способ улучшить его, − решил он, что для осуществления его благородной
цели (насколько это доступно человеческому предвидению) требуется лишь
увековечить столь счастливое состояние. Поэтому в число изданных им
основных законов нашего королевства включил он запреты, касающиеся
|
|
посещения нас чужеземцами, что в те времена (хотя это было уже после
бедствия, постигшего Америку) случалось часто; ибо опасался новшеств и
влияния чужих нравов… Что касается наших путешествий в чужие края, то
наш законодатель счел нужным запретить их совершенно…
Знайте же, дорогие друзья, что в числе превосходных законов,
введенных этим государем, особо выделяется один. Это было основание
некоего Ордена, или Общества, называемого нами «Дом
Соломона» − благороднейшего (по нашему мнению) учреждения на земле,
служащего стране нашей путеводным светочем. Оно посвящено изучению
творений господних. Некоторые считают, что в его названии имя основателя
подверглось искажению и что правильней было бы называть его «Дом
Соломона». Но именно так оно значится в летописях. И я полагаю, что оно
названо в честь царя иудеев, прославленного у вас и нам также
небезызвестного. Ибо у нас имеются некоторые его сочинения, считающиеся
у вас утерянными, а именно его Естественная история, трактующая обо всех
растениях, от кедра ливанского до иссопа, растущего из стены, и обо всем,
чему присуща жизнь и движение. Это заставляет меня думать, что государь
наш, видя, что деятельность его во многом совпадает с деяниями иудейского
царя (жившего за много лет до него), почтил его память этим названием. В
этом мнении меня еще более утверждают древние летописи, иногда
называющие Дом Соломона Коллегией шести дней творения; откуда
очевидно, что достойный государь наш знал от иудеев о сотворении мира и
всего в нем сущего в шесть дней и поэтому, учреждая Общество для познания
истинной природы всех вещей (дабы прославить бога, создавшего их, а людей
научить плодотворному пользованию ими), дал ему также и это второе
название.
Но обратимся к главному предмету нашей беседы. Запретив своим
подданным плавания во все края, не подвластные его короне, государь,
однако ж, постановил, чтобы каждые двенадцать лет из королевства нашего
отплывало в разных направлениях два корабля; чтобы на каждом из них
|
|
отправлялось по три члена Соломонова дома для ознакомления с делами тех
стран, куда они направляются, в особенности с науками, искусствами,
производствами и изобретениями всего мира, и для доставки нам
всевозможных книг, инструментов и образцов; и чтобы привезшие их
корабли возвращались, сами же они оставались в чужой земле до следующей
такой поездки. Корабли эти грузятся провиантом и запасом золота, который
остается у членов Соломонова дома для закупок и оплаты различных услуг по их усмотрению. Сообщать вам, каким образом наши матросы остаются
неузнанными; и как те, кто высаживается на берег, выдают себя за
представителей других наций; и куда именно ходили наши корабли; и какие
порты определены им для дальнейших поездок − я не могу; да и вы навряд ли
этого хотите. Но, как видите, мы ведем торговлю не ради золота, серебра или
драгоценностей; не ради шелков, пряностей пли иных материальных
ценностей; но единственно ради того, что создано господом раньше всех
других вещей, т. е. света − чтобы обрести свет, в каком бы конце земли он ни
забрезжил»…
Однажды двое из нас были приглашены на так называемый Праздник
семьи − обычай весьма почтенный, благочестивый я согласный с природою и
выказывающий эту нацию с самой лучшей стороны. Вот как он празднуется.
Праздновать его может всякий, кто породит не менее тридцати живых детей и
внуков, как только младший из них достигнет трехлетнего возраста; расходы
же по устройству праздника берет на себя государство. За два дня до
празднества отец семейства, называемый здесь тирсаном, приглашает к себе
троих друзей по своему, выбору; в приготовлениях ему помогает также
правитель города или местности, где происходит празднество; и собираются
все члены семьи обоего пола. Эти два дня тирсан проводит в совещаниях о
благополучии семьи. Если оказываются между ее членами раздоры или
тяжбы, их разбирают и улаживают. Если кто-либо из семьи впал в нищету
или находится в тяжелом положении, изыскиваются способы помочь ему и
обеспечить средства к существованию. Если кто предался пороку или
повинен в дурных поступках, ему выносится порицание и осуждение. Здесь
же даются указания относительно браков, выбора подходящего занятия и
другие подобные советы. При этом присутствует правитель, дабы своей
властью подкреплять распоряжения тирсана, если кто-либо вздумает их
ослушаться; однако надобность в этом бывает редко: настолько велико у них
уважение к законам природы. Здесь же тирсан выбирает из числа своих
сыновей одного, которому предстоит жить в его доме и носить звание Сына
виноградной лозы. А откуда такое название, будет видно из дальнейшего…
Тирсан выходит со всем своим потомством, причем мужчины идут
впереди его, а женщины позади; а если жива мать, породившая их всех, то
справа от кресла, на хорах, отгораживают для нее особое помещение с дверью
и застекленным окном с резной рамою, украшенной лазурью и золотом; там
она сидит, невидимая присутствующим. Тирсан садится в кресло, а все
семейство становится вдоль стены, позади его и по сторонам возвышения, по
старшинству, но без различия пола; комната при этом всегда полна народа, но
без всякой суматохи и шума; спустя минуту с противоположного конца
появляется таратан (а по нашему вестник) и с ним два мальчика, из которых
один несет свиток тамошнего желтого и блестящего пергамента, а
другой − золотую виноградную гроздь на длинном стебле… Свиток этот
содержит королевскую грамоту с перечислением пенсий, льгот, почестей и
привилегий, даруемых отцу семейства, которого король в обращении всегда
именует «своим любезным другом и заимодавцем»; и это звание ни в каких
других случаях не употребляется. Ибо здесь считают, что король не может ни
перед кем быть в долгу, кроме человека, приумножающего число его
подданных… Эту грамоту вестник читает вслух, а тирсан выслушивает стоя,
поддерживаемый двумя из своих сыновей. После этого вестник подымается
на возвышение и вручает ему грамоту, а все присутствующие приветствуют
это восклицаниями на их языке, означающими: «счастлив народ Бенсалема!»
Затем вестник берет из рук второго мальчика виноградную гроздь, которая
сделана целиком из золота − как стебель, так и ягоды… Число ягод в грозди
соответствует числу потомства. Эту гроздь вестник также вручает тирсану,
который тут же передает ее тому из сыновей, кого избрал он жить при себе, и
тот всегда потом, в торжественных случаях, носит ее впереди отца, почему и
называется Сыном виноградной лозы. По окончании этой церемонии тирсан
удаляется, а спустя некоторое время выходит к обеду, в продолжение
которого он, как и ранее, сидит один под балдахином, и никто из потомков
его не садится с ним, каково бы ни было его звание и положение, если только
это не член Соломонова дома. За столом прислуживают отцу только дети
мужского пола, которые каждый раз преклоняют перед ним колено; а
женщины стоят вдоль стены. Пониже возвышения накрыты столы для
приглашенных, где все подается с большой торжественностью; а в конце
обеда (пиршества у них никогда не длятся более полутора часов) исполняется
гимн, который бывает различным, смотря по искусности сочинителя (поэты
здесь превосходные), но темой своей неизменно имеет восхваление Адама,
Ноя и Авраама, из коих первые два населили мир, а третий был отцом
верующих; а в заключение всегда поется хвала рождеству Спасителя,
рождением своим искупившего грехи всех рожденных.
По окончании трапезы тирсан вновь удаляется и после некоторого
времени, проводимого в уединении и молитве, появляется в третий раз, чтобы
благословить свое потомство, которое, как и вначале, стоит вокруг него. Он
вызывает их одного за другим поименно, в любом угодном ему порядке, но
обычно по старшинству. Названный преклоняет колено перед креслом (стол к
тому времени убирается), а глава семьи возлагает ему руку на голову,
произнося следующее благословение: «Сын Бенсалема (или дочь Бенсалема),
так говорит отец твой, даровавший тебе дыхание жизни: да будет на тебе
благословение вечного отца, князя мира и святого духа, а дни странствия
твоего да будут долгими и счастливыми». Так говорит он каждому яз них. А
после того, если окажутся среди его сыновей люди выдающихся заслуг и
достоинств (но не более двух), он призывает их вновь и, обняв за плечи,
произносит: «Дети, благо, что вы родились; восхвалите господа и не сходите
с доброго пути». С этими словами вручает он каждому из них драгоценное
украшение в виде пшеничного колоса, которое они всегда потом носят на
своей чалме или шляпе. Затем начинаются музыка, танцы и иные принятые у
них развлечения, и так проходит весь день. Таков порядок этого
празднества…
«Имеется у них множество мудрых и превосходных законов,
касающихся брака. Многоженство не допускается. Есть также закон, не
дозволяющий вступать в брак или обручаться ранее, чем через месяц после
первой встречи брачующихся. Брак без согласия родителей хотя и
признается, но карается особым законом о наследстве. Ибо дети от таких
браков не могут наследовать более трети родительского имущества. Читал я в
одной вашей книге, описывающей некое воображаемое государство, что там
вступающим в брак разрешается предварительно видеть друг друга нагими.
Этого здешние жители не одобряют, ибо считают оскорбительным отвергнуть
кого-либо после столь близкого общения. Но из-за наличия у мужчин и
женщин многих тайных телесных изъянов прибегают они к более учтивому
способу, устраивая вблизи каждого города по два водоема, называемых
водоемами Адама и Евы − где одному из друзей жениха, а также одной из
подруг невесты дозволено видеть их, порознь, нагими во время купания»…
Целью нашего общества является познание причин и скрытых сил всех
вещей и расширение власти человека над природою, покуда все не станет для
него возможным. Для этого располагаем мы следующими сооружениями:
есть у нас обширные и глубокие рудники различной глубины. Ибо мы
полагаем, что внутренность горы, считая до поверхности земли, и глубина
рудника, считая также от земной поверхности, в сущности одно и то же; ибо
они равно лишены солнечных лучей и доступа воздуха. Эти рудники
называются у нас нижнею сферой и применяются для всякого рода сгущения,
замораживания и сохранения тел. Мы пользуемся ими также для воссоздания
природных рудников и для получения новых, искусственных металлов из
составов, которые закладываем туда на многие годы. Иногда мы пользуемся
ими для лечения некоторых болезней и для продления жизни отшельников,
которые соглашаются поселиться там, снабженные всем необходимым, и
живут, действительно, очень долго; так что мы многому от них научились.
Применяем мы также захоронение в различных почвах всякого рода
составов, как это делают китайцы со своим фарфором. Только у нас составы
эти более разнообразны, а некоторые сорта их более тонки. Нам известны
также различные способы изготовлять перегной и сложные удобрения,
делающие почву более плодородной.
Есть у нас высокие башни. Они служат нам, сообразно с их высотой и
расположением, для прокаливания на солнце, для охлаждения или для
сохранения тел, равно как и для наблюдений над явлениями природы, как-то:
над ветрами, дождем, снегом, градом, а также некоторыми огненными
метеорами. В некоторых из этих башен обитают отшельники, которых мы по
временам навещаем, чтобы поручить то или иное наблюдение.
Есть у нас обширные озера, как соленые, так и пресные, служащие для
разведения рыбы и водяной птицы, а также для погружения некоторых тел;
ибо мы обнаружили, что тела сохраняются различно, смотря по тому,
погребены ли они в земле, хранятся в подземелье, или же погружены в воду.
Есть у нас также водоемы, где мы получаем пресную воду из соленой или,
наоборот, соленую из пресной. Есть скалы посреди моря и заливы,
вдающиеся в сушу, предназначенные для некоторых работ, требующих
морского воздуха и испарений. Есть также бурные потоки и водопады,
служащие для получения многих видов движения, и всякого рода двигатели
для увеличения силы ветра, также обращаемой нами в различного рода
движение.
Немало у нас искусственных колодцев и источников, подражающих
природным и содержащих примеси купороса, серы, железа, меди, свинца,
селитры и других веществ. Есть также особые небольшие водоемы для
получения настоев, где вода приобретает желаемые свойства быстрее, чем в
сосудах. И среди них один, называемый райским источником; ибо мы
придали ему могучие свойства, способствующие сохранению здоровья и
продлению жизни.
Есть у нас обширные помещения, где мы искусственно вызываем и
показываем различные явления природы, как-то: снег, дождь, искусственный
дождь из различных твердых тел, гром, молнию, а также зарождение из
воздуха живых существ: лягушек, мух и некоторых других.
Есть у нас особые комнаты, называемые комнатами здоровья, где мы
наделяем воздух теми свойствами, которые считаем целебными при
различных болезнях и для сохранения здоровья. Есть у нас просторные
купели, наполненные различными лекарственными составами для излечения
болезней и предохранения человеческого тела от высыхания, и еще другие
составы для укрепления мускулов, важнейших органов и самой жизненной
субстанции.
Есть у нас обширные и разнообразные сады и огороды, в которых мы
стремимся не столько к красоте, сколько к разнообразию почв,
благоприятных для различных деревьев и трав. В некоторых из садов,
наиболее обширных, мы сажаем разные деревья и ягодные кусты, служащие
для приготовления напитков, и это не считая виноградников. Там производим
мы также опыты различных прививок как над дикими, так и над фруктовыми
деревьями, дающие разнообразные результаты. Там заставляем мы деревья
цвести раньше или позднее положенного времени, вырастать и плодоносить
скорее, нежели это наблюдается в природных условиях. С помощью науки мы
достигаем того, что они становятся много пышней, чем были от природы, а
плоды их − крупнее и слаще, иного вкуса, аромата, цвета и формы. А многим
из них мы придаем целебные свойства.
Нам известны способы выращивать различные растения без семян,
одним только смешением почв, а также способы выводить новые виды
растений, отличные от существующих, и превращать одно дерево или
растение в другое.
Есть у нас всевозможные парки и заповедники для животных и птиц,
которые нужны нам не ради одной лишь красоты или редкости, но также для
вскрытий и опытов; дабы знать, что можно проделать над телом человека.
При этом нами сделано множество необычайных открытий, как, например,
сохранение жизнеспособности после того, как погибли и были удалены
органы, которые вы считаете жизненно важными; оживление животных после
того, как, по всем признакам, наступила смерть, и тому подобное. На них
испытываем мы яды и иные средства, хирургические и лечебные. С помощью
науки делаем мы некоторые виды животных крупнее, чем положено их
породе, или, напротив, превращаем в карликов, задерживая их рост; делаем
их плодовитее, чем свойственно им от природы, или, напротив, бесплодными;
а также всячески разнообразим их природный цвет, нрав и строение тела. Нам
известны способы случать различные виды, отчего получилось много новых
пород, и притом не бесплодных, как принято думать. Из гнили выводим мы
различные породы змей, мух и рыб, а из них некоторые преобразуем затем в
более высокие виды живых существ, каковы звери и птицы; они различаются
по полу и производят потомство. И это получается у нас не случайно, ибо мы
знаем заранее, из каких веществ и соединений какое создание зародится.
Есть у нас особые водоемы, где подобные же опыты производятся над
рыбами. Есть у нас особые места для разведения червей и бабочек, имеющих
какие-либо полезные свойства, вроде ваших пчел или шелковичных червей.
Вино выделываем мы из винограда, а напитки из фруктовых соков,
зерна и кореньев; а также из смесей и настоек мода, сахара, манны и сухих
фруктов, или из древесных соков и сердцевины тростника. Напитки эти
выдерживаются − иные до сорока лет. Есть у нас также целебные напитки из
трав, кореньев и пряностей, куда добавляют иной раз белого мяса, причем
некоторые из них могут служить одновременно и питьем и пищею; так что
немало людей, особенно в преклонных летах, питаются ими, почти или вовсе
не употребляя мяса и хлеба. Особенно стараемся мы изготовлять напитки из
мельчайших частиц, которые проникали бы в тело, но при этом не были бы на
вкус едкими и раздражающими, и уже получаем такие, что, будучи вылиты на
тыльную сторону руки, вскоре просачиваются до ладони, вкус же имеют
приятный. Есть у нас воды, которым мы умеем придавать питательные
свойства и превращать в отличные напитки; так что многие предпочитают их
всем прочим. Хлеб печем мы из различного зерна, кореньев и орехов, а
иногда из сушеного мяса или рыбы, с большим разнообразием заквасок и
приправ; так что некоторые сорта его служат для возбуждения аппетита, а
другие настолько питательны, что многие ничего кроме них не употребляют и
живут, однако же, очень долго. Также и мясо подвергается у нас такой
обработке, измельчению и разжижению − без всякого, однако, ущерба для его
свежести − что даже слабый жар больного желудка превращает их в
полноценный млечный сок с такой же легкостью, с какой обычно мясо
переваривается здоровым желудком. Есть у нас сорта мяса и другой пищи,
прием которой позволяет затем человеку вынести длительное голодание, и.
есть другие, от которых мышцы становятся заметно плотнее и тверже и силы
прибывают необычайно.
Есть у нас аптеки. И коль скоро имеется у нас такое разнообразие
растений и животных, большее, нежели у вас, европейцев (ибо все ваши
породы нам известны), то и лекарственных трав и других веществ должно
быть соответственно больше. Некоторые из них мы выдерживаем и
подвергаем длительному брожению. Что касается приготовляемых из них
лекарств, то нам известны не только многие совершенные способы перегонки
и выделения − чаще всего посредством равномерного нагревания и
процеживания сквозь различные фильтры, иногда весьма плотные − но также
и точные формулы соединений, благодаря которым из множества составных
частей получаем как бы природное вещество.
Есть у нас различные производства, неизвестные вам, и немало
изделий, как-то: бумага различных сортов; льняные, шелковые и другие
ткани; нежные ткани из пуха с удивительными переливами; отличные краски
и многое другое. И есть мастерские как для изделий, вошедших в общее
употребление, так и для редкостных. Ибо из перечисленного мною многое
распространилось уже по всей стране, но если что было изобретено нами, то
остается у нас в качестве образца.
Есть у нас различного устройства печи, дающие и сохраняющие самую
различную температуру: с быстрым нагревом; с сильным и постоянным
жаром; со слабым и равномерным нагревом; раздуваемые мехами; с сухим
или влажным жаром и тому подобное. Но важнее всего то, что мы
воспроизводим жар солнца и других небесных светил, который подвергаем
различным изменениям, проводя через циклы, усиливая или уменьшая и тем
достигая удивительных результатов. Мы воспроизводим также теплоту
навоза, чрева животных и их пасти; теплоту их крови и тела; теплоту сена и
трав, когда их сгребли влажными; теплоту негашеной извести и другие. Есть
у нас также приборы, порождающие теплоту одним лишь своим движением.
Есть особые места для сильного прокаливания на солнце, а также подземные
помещения, где поддерживается естественное или искусственное тепло.
Этими различными видами тепла мы пользуемся смотря по тому, какую
производим работу.
Есть у нас дома света, где производятся опыты со всякого рода светом и
излучением и со всевозможными цветами и где из тел бесцветных и
прозрачных мы извлекаем различные цвета (не в виде радуги, как мы это
видим в драгоценных камнях и призмах), но по отдельности. Мы умеем также
усиливать свет, который передаем на большие расстояния и можем делать
столь ярким, что при нем различимы мельчайшие точки и линии. Здесь же
производим мы опыты с окрашиванием света, со всевозможными обманами
зрения в отношении формы, величины, движения и цвета, со всякого рода
теневыми изображениями.
Мы открыли также различные, еще не известные вам, способы получать
свет из различных тел. Мы нашли способы видеть предметы на большом
расстоянии, как, например, на небе и в отдаленных местах; близкие предметы
мы умеем представить отдаленными, а отдаленные − близкими и можем
искусственно создавать впечатление любого расстояния. Есть у нас
зрительные приборы, значительно превосходящие ваши очки и подзорные
трубы. Есть стекла и приборы, позволяющие отчетливо рассмотреть
мельчайшие предметы, как, например, форму и окраску мошек, червей, зерен
или изъяны в драгоценных камнях, которые иначе не удалось бы обнаружить
и найти в крови и моче вещества, также невидимые иным способом.
Мы искусственно получаем радугу, сияния и ореолы вокруг источников
света. А также воспроизводим явления отражения, преломления и усиления
видимых лучей.
Есть у нас всевозможные драгоценные камни, из коих многие
отличаются дивной красотой и вам неизвестны; а также хрусталь и разного
рода стекло, которое мы получаем не только из известных вам веществ, но
также из металлов, приведенных в стеклообразное состояние. Есть немало
неизвестных вам ископаемых и низших минералов, магниты огромной мощи
и другие редкие камни, как природные, так и искусственные.
Есть у нас дома звука для опытов со всевозможными звуками и
получения их. Нам известны неведомые вам гармонии, создаваемые
четвертями тонов и еще меньшими интервалами, и различные музыкальные
инструменты, также вам неизвестные и зачастую звучащие более приятно,
чем любой из ваших. Есть у нас колокола и колокольчики с самым приятным
звуком. Слабый звук мы умеем делать сильным и густым, а густой звук
ослабленным или пронзительным. И можем заставить дрожать и
тремолировать звук, который зарождается цельным. Мы воспроизводим все
звуки речи и голоса всех птиц и зверей. Есть у нас приборы, которые, будучи
приложены к уху, весьма улучшают слух. Есть также различные диковинные
искусственные эхо, которые повторяют звук многократно и как бы
отбрасывают его, или же повторяют его громче, чем он был издан, выше или
ниже тоном; а то еще заменяющие один звук другим. Нам известны также
способы передавать звуки по трубам различных форм и на разные расстояния.
Есть у нас дома ароматов, где производятся опыты также и над
вкусовыми ощущениями. Мы умеем, как это ни странно, усиливать запахи,
умеем искусственно их создавать и заставлять все вещества издавать иной
запах, чем свойственно им от природы. Мы умеем также подражать вкусу
различных веществ, так что эти подделки способны обмануть кого угодно.
Тут же имеется у нас кондитерская, где изготовляются всевозможные свежие
и сухие сладости, а также различные сладкие вина, молочные напитки,
бульоны и салаты, куда более разнообразные, чем у вас.
Есть у нас дома механики, где изготовляются машины и приборы для
всех видов движения. Там получаем мы более быстрое движение, чем,
например, полет мушкетной пули или что-либо другое, известное вам; а
также учимся получать движение с большей легкостью и с меньшей затратой
энергии, усиливая его при помощи колес и других способов — и получать его
более мощным, чем это умеете вы, даже с помощью самых больших ваших
пушек и василисков. Мы производим артиллерийские орудия и всевозможные
военные машины; новые сорта пороха; греческий огонь, горящий в воде и
неугасимый; а также фейерверки всех видов, как для развлечения, так и для
других целей. Мы подражаем также полету птиц и знаем несколько
принципов полета. Есть у нас суда и лодки для плавания под водой и такие,
которые выдерживают бурю; есть плавательные пояса и другие
приспособления, помогающие держаться на воде. Есть различные сложные
механизмы, часовые и иные, а также приборы, основанные на вечном
движении. Мы подражаем движениям живых существ, изготовляя для этого
модели людей, животных, птиц, рыб и змей. Кроме того, нам известны и
другие виды движения, удивительные по равномерности и точности.
Есть у нас математическая палата, где собраны всевозможные
инструменты, как геометрические, так и астрономические, изготовленные с
большим совершенством.
Есть у нас особые дома, где исследуются обманы органов чувств. Здесь
показываем мы всякого рода фокусы, обманы зрения и иллюзии и тут же
разъясняем их обманчивость. Ибо вам должно быть очевидно, что, открыв
столько естественных явлений, вызывающих изумление, мы могли бы также
бесчисленными способами обманывать органы чувств − стоит лишь облечь
эти явления тайной и представить в виде чудес. Но нам настолько ненавистны
всякий обман и надувательство, что всем членам нашего Общества под
угрозой штрафа и бесчестья запрещено показывать какое-либо природное
явление приукрашенным или преувеличенным; а только в чистом виде, без
всякой таинственности.
Таковы, сын мой, богатства Соломонова дома. Что касается различных
обязанностей и занятий членов нашего Дома, то они распределяются
следующим образом: двенадцать из нас отправляются в чужие земли, выдавая
себя за представителей других наций (ибо существование нашей страны мы
храним в тайне), и отовсюду привозят нам книги, материалы и описания
опытов. Их называем мы торговцами светом.
Трое из нас извлекают материал для опытов, содержащийся в книгах.
Их называем мы похитителями.
Трое других собирают опыт всех механических наук, равно как и всех
свободных искусств и тех практических знаний, которые не вошли в науку.
Их мы называем охотниками за секретами.
Еще трое производят новые опыты, по собственному усмотрению. Их
называем мы пионерами, или изыскателями.
Еще трое заносят результаты опытов всех названных четырех категорий
в таблицы и сводки для более удобного извлечения из них общих наблюдений
и законов. Их называем мы компиляторами.
Еще трое занимаются изучением опытов своих товарищей ради
изобретений, которые могут быть полезны в обиходе, а также всего
пригодного для дальнейших работ или для учебного объяснения причин
явлений и наиболее легкого усвоения состава в свойств различных тел. Их
называем мы дарителями, или благодетелями.
А после того как указанные работы подвергнутся обсуждению на
общих совещаниях членов нашего Дома, трое других составляют на их основе
указания для новых опытов, более высокого порядка и глубже проникающих
в природу, нежели предыдущие. Их называем мы светочами.
Еще трое осуществляют эти новые опыты и дают о них отчет. Их
называем мы прививателями.
И, наконец, еще трое возводят все добытые опытом открытия в общие
наблюдения, законы и принципы. Их называем мы истолкователями природы.
Есть у нас новопосвященные и ученики, дабы не прекращалась
преемственность в работе, не считая многочисленных слуг и подручных
обоего пола. И вот что еще мы делаем: на наших совещаниях мы решаем,
какие из наших изобретений и открытий должны быть обнародованы, а какие
нет. И все мы даем клятвенное обязательство хранить в тайне те, которые
решено не обнародовать; хотя из этих последних вы некоторые сообщаем
государству, а некоторые − нет.
Обратимся теперь к нашим обычаям и обрядам. Есть у нас две
просторные и красивые галереи; в одной из них выставлены образцы всех
наиболее ценных и замечательных изобретений; в другой − скульптурные
изображения всех великих изобретателей. Среди них находится статуя вашего
Колумба, открывшего Вест-Индию; а также первого кораблестроителя;
монаха, изобретшего огнестрельное оружие и порох; изобретателя музыки;
изобретателя письменности; изобретателя книгопечатания; изобретателя
астрономических наблюдений; изобретателя обработки металлов;
изобретателя стекла; изобретателя культуры шелка; первого винодела;
первого хлебопашца и первого, кто начал добывать сахар. Все они известны
нам более достоверно, нежели вам. Кроме того, у нас немало и своих
отличных изобретателей. Но поскольку ты не видел этих изобретений,
описывать их было бы чересчур долго; к тому же по описанию ты можешь
составить о них ошибочное суждение. За каждое ценное изобретение мы
воздвигаем автору статую и присуждаем щедрое и почетное вознаграждение.
Статуи делаются иногда из меди, из мрамора и яшмы, из кедрового или
другого ценного дерева, позолоченного и изукрашенного, из железа, серебра
или золота[5].
Декарт Рене (лат. Картезий) (1596 − 1650) − французский ученый и
философ, представитель классического рационализма. Родился в семье
дворянина, учился в привилегированной школе (иезуитском колледже).
Двадцать с лишним лет жил в Нидерландах, где занимался активной
научной деятельностью. Главная черта философского мировоззрения
Декарта − дуализм души и тела, «мыслящей субстанции» и материальной
(«протяженной») субстанции. Один из родоначальников механицизма и в
то же время − провозвестник эволюционных идей (картезианский
парадокс).
Основные работы: «Рассуждение о методе» (1637), «Начала
философии» (1644).