I. Дважды завоеванные Туркестан и Кавказ

Отойдя от классической схемы Ленина по на­ционально-колониальному вопросу, согласно кото­рой русские цари своими внешними завоевательны­ми войнами превратили Россию в «тюрьму наро­дов», советские идеологи стали перед головолом­ной проблемой: как изъять из обращения теорию «тюрьмы народов», а само покорение чужих наро­дов изображать продиктованным справедливыми государственными интересами России, совпавшими якобы с национальными интересами покоряемых народов. Ухищренные идеологи, ловко эксплуати­ровавшие свою всеспасающую «диалектику» при любых ситуациях, тут безнадежно спасовали. Ведь советские идеологи живут на цитатах «основопо­ложников марксизма-ленинизма», а тут никаких цитат не выкопаешь не только у «основоположни­ков», но даже у самого Сталина. Но поскольку у марксистских диалектиков и совесть тоже диалек­тическая, то нашли выход: вместо марксиста По­кровского переиздавать монархиста Ключевского, чтобы доказать правомерность царской колониаль­ной экспансии, а историков покоренных народов заставили переписать историю национальностей, доказывая «прогрессивность» завоевания их наро­дов русскими царями. Так переписана сейчас исто­рия всех нерусских народов. Слов нет, сама русская история тоже была безбожно фальсифицирована. Поэтому «Курс русской истории» либерального монархиста В.О. Ключевского сегодня стал настоль­ной книгой каждого советского идеолога (сейчас выходят вторым изданием фундаментальные курсы русской истории не только Соловьева и Ключев­ского, но и крайне реакционного историка монар­хиста Карамзина).

По этой причине я хочу изложить сначала кон­цепцию Ключевского, как расширялась русская империя. Ключевский счастливо сочетал в себе ши­роту исторических интересов с талантом историче­ского рассказчика. Но не за это взяли его советские историки на вооружение. Более важным было его качество выдающегося интерпретатора русской пат­риотической концепции становления Российской Империи. Однако Ключевский, столь хорошо знав­ший русскую историю, был лишен элементарных знаний истории народов, которых покоряла Рос­сия. Историю этих народов, пожалуй, лучше знали русские генералы, чем русские историки (например, самые лучшие до сих пор труды о Кавказе написа­ли царские генералы).

Русско-имперская концепция Ключевского, вы­держанная прямо-таки в идиллических тонах, весь­ма популярна у нынешних советских империалис­тов, отцов которых еще недавно учили другой, антицарской, концепции Ленина и Покровского. Если по Покровскому и по Ленину XIXвек вошел в историю России как век завоевательных коло­ниальных войн, окончательно завершивших станов­ление евро-азиатской Российской Империи метода­ми русского «военно-феодального империализма», то советские историки считают, что царские коло­ниальные войны носили объективно освободитель­ный характер, ибо насильственное присоединение к культурной России нерусских народов, стало актом исторического прогресса для покоренных народов. Сам Ключевский был слишком ученым, чтобы не лицемерить, доказывая, как советские историки, что Россия выполняла здесь «культурную миссию». Завоевания эти он объясняет чисто госу­дарственными и даже географическими интереса­ми, что вполне устраивает и советских идеологов. Вот сущность имперской концепции Ключевского: «В продолжении XVIIIвека Россия почти заверши­ла давнее свое стремление стать в естественные этно­графические и территориальные границы. Это стрем­ление было завершено в начале XIXвека приобре­тением всего восточного берега Балтийского моря по присоединении Финляндии с Аландскими остро­вами по договору со Швецией 1809 года с продолже­нием западной границы, по присоединении царства Польского по акту Венского конгресса и границы юго-западной, по присоединении Бессарабии по Бухарестскому договору 1812 года. Но как скоро государство стало в свои естественные границы, внешняя политика России раздвоилась: различные стремления преследует она на азиатском, восточном и на европейском юго-западе...»

Переходя к русским границам на востоке, Ключевский развернул весьма оригинальную фило­софию о тамошних «политических обществах» (речь, очевидно, идет о ханствах и эмирствах), не­которые из которых были куда старше, чем русские княжества. Вот продолжение его рассуждения: «Русские границы на востоке не отличались резкой определенностью или замкнутостью: во многих местах они были открыты; притом за этими грани­цами не лежали плотные политические общества, которые бы своей плотностью сдержали дальнейшее распространение русской территории. Вот почему Россия здесь должна была перешагнуть за естест­венные границы и углубиться в степи Азии. Этот шаг был сделан еючастью против собственной во­ли». Ключевский имеет в виду завоевание Кав­каза и Средней Азии. Трудно согласиться, что Россия вела там кровопролитнейшие войны «против собственной воли», а народы, с которыми они велись, не представляли «плотных политических обществ». В азиатских степях жили древние племена тюркского происхождения, которые еще в VIвеке создали своеобразную федерацию народностей под названием «Тюркский каганат». В середине VIIIвека Средняя Азия была завоевана арабами. Нача­лась ее исламизация. Начало исламского периода в истории среднеазиатских народов ознаменовалось большим расцветом в развитии производительных сил, расширением торговли и внешнеторговых связей, ростом изумительного национально-мусуль­манского зодчества и градостроительства. Тогда же были построены такие исторические города, как Самарканд, Ташкент, Термез, Бухара. Господство Халифата и принесенная им новая религия – ислам – привели к объединению всех тюркских народов, которые после распада «Тюркского каганата» находились между собой в постоянной междо­усобице.

Эпоха государства Саманидов, начавшаяся в IXвеке, отмечена превращением городов Самар­канда, Ташкента и Термеза в крупные хозяйствен­но-ремесленные и торговые центры, которые выво­зили предметы своего производства в Китай и страны Восточной Европы.

В XIвеке возникло новое тюркское государст­во Хорезм, разгромленное в результате нашествия татаро-монгольской орды Чингисхана (в 1219 го­ду), но уже в следующем столетии тюркский полко­водец Тимур (Тамерлан) вновь восстанавливает Тюркское государство, создав большую империю.

После Тимура началась длительная эпоха раздо­ров и национально-племенного размежевания, пока в Туркестане не стабилизировались три самостоя­тельных тюркских государства – Бухарское хан­ство, Хивинское ханство и Кокандское ханство, но при сохранении исламского единства и общности в культурном развитии (к XIXвеку относится боль­шой расцвет туркестанской культуры и литерату­ры). Интенсивно развиваются все виды городско­го и сельского хозяйства, совершенствуются и рас­ширяются очень важные для Азии ирригационные сооружения. Вот так выглядели «не плотные поли­тические общества» Средней Азии, когда Россия после покорения Кавказа повернула свою импер­скую политику в ее сторону.

Среднеазиатские ханства бойко торговали с Россией, а в начале XIXвека состоялся обмен по­слами России с этими ханствами. Хотя ханства эти были богаты всяческим сырьем, они были очень бедны оружием. И это решило их судьбу. Россия их покорила в два приема: в 1864-65 гг. – Коканд и Бухару, в 1880-81 – Хиву.

Признавая, что царизм установил в Средней Азии «колониальный режим», советские истори­ки в то же самое время утверждают: «Вхождение Средней Азии в состав России объективно ока­зало прогрессивное воздействие на ее развитие» (БСЭ, т. 24, третье изд., стр. 378, М. 1976). «Про­гресс», оказывается, состоял в том, что Россия из своих 220 хлопко-бумажных заводов 208 по­строила в Туркестане, превратив его в хлопковую базу империи (когда западные империи делали то же самое в своих колониях, привозя сюда ка­питал к дешевым рабочим рукам, то БСЭ это на­зывает не «прогрессом», а колониальными грабе­жами).

В одном советские историки обвиняют и ца­ризм, когда пишут: «Царизм намеренно поддержи­вал сохранение реакционных феодальных режимов в Бухаре и Хиве. Народы Средней Азии испытывали двойной гнет: со стороны байской верхушки и рус­ских колонизаторов» (там же, стр. 278). Другими словами царь Александр IIпоступил не «прогрес­сивно», сохранив Бухарское и Хивинское ханства как свои вассальные государства с внутренней авто­номией. Если бы царь ликвидировал эти ханства (как он ликвидировал Кокандское ханство за под­держку восстания киргизов против России), то не было бы «двойного гнета», а остался бы один гнет – гнет русских колонизаторов. Однако, я утверж­даю, что автономный статут ханств давал туркестанцам больше фактических прав, чем дает им конституция нынешних туркестанских союзных республик.

Кавказом Русь интересовалась издавна. Пер­вый русский царь Иван IV(Грозный) был второй раз женат на дочери кабардинского князя – Марии Темрюковой. Брак был заключен в 1561 году, после того, как Иван Грозный покорил Казанское хан­ство (1552) и Астраханское ханство (1556). Имен­но при Иване Грозном русские границы продвину­лись до реки Терек, где уже были казачьи поселе­ния из беглых крепостных крестьян. Неоднократ­ные попытки русских экспедиционных войск в XVI, XVIIи XVIIIвеках овладеть Кавказом ос­таются безуспешными не только из-за сопротивле­ния кавказцев, но и потому, что здесь столкнулись колониально-стратегические интересы трех госу­дарств России, Персии и Турции. Положение осложнялось еще и тем, что два древнейших хри­стианских государств в Закавказье Армения, которая была оккупирована Персией, Грузия, которая часто подвергалась нашествиям как персов, так и турок, ожидали бескорыстной помощи от еди­новерной России. Такой же, как будто, была и цель Георгиевского трактата 1783 года между Россией и Картлийско-Кахетинским царством, по которому был установлен протекторат России над Восточной Грузией. Когда в связи с этим началось большое движение русских войск на северо-кавказские зем­ли, то горцы подняли первую священную войну под руководством чеченского шейха Ушурма-Мансура, которая продолжалась 6 лет.

По Ключевскому Россия пришла и на Кавказ тоже в поисках своих естественных границ, а когда она встала лицом к лицу с гигантским Кавказским хребтом как естественной границей, то Россия, якобы, перешла этот хребет против собственной воли, как это было после этого и в Азии. Вот как это случилось по Ключевскому: «В 1739 году вла­дения России на юго-востоке дошли до Кубани... Россия очутилась перед Кавказским хребтом. Рус­ское правительство совсем не думало переходить этот хребет, не имело ни средств к тому, ни охоты; но за Кавказом, среди магометанского населения, прозябало несколько христианских княжеств, кото­рые начали обращаться (к русским) за покрови­тельством... Екатерина принуждена была послать за Кавказский хребет, в Тифлис, русский полк». Как анекдот звучит замечание Ключевского, когда он пишет, что, направляя русский полк в Тифлис, Екатерина IIтолком даже и не знала, где лежит Тифлис – на Черном море, на Каспийском или где-то внутри России. Но чего не знала императрица, хорошо знали ее генералы. Русское правительство, которое «совсем не думало переходить хребет», в 1784 году заложило на Тереке, перед главным Кав­казским хребтом, военную крепость с символическим названием «Владикавказ», – то есть «владей Кавказом», которая ныне стала городом Орджони­кидзе. Тогда же генералы приступили к строитель­ству известной Военно-Грузинской дороги, соеди­няющей Россию с Тифлисом. Дорога была закончена в 1799 году. В том же году сын Екатерины Павел Iнаправил русские войска в Тифлис.

Дальше происходят какие-то опереточные дей­ствия, в которых сам грузинский народ не участву­ет. Последний грузинский царь Георгий XII, пишет Ключевский, «завещал Грузию русскому импера­тору, и в 1801 году волей-неволей пришлось при­нять завещание». Другими словами, больше волей, чем неволей, Павел Iаннексировал Восточную Гру­зию, а затем его сын Александр Iзавоевал Западную Грузию. За этой аннексией последовали две войны с Персией, в результате которых к России были при­соединены два кавказских народа: один мусульман­ский народ – азербайджанцы (1813) и другой -древнейший в мире христианский народ – армян­ский (1828). Создалось стратегически странное по­ложение: Россия стояла теперь обеими ногами в Закавказье, а на Кавказе ее власть распространя­лась только на линию военных крепостей с ка­зачьим беглым населением от Кубани через Терек до Баку, Эривана и Тифлиса.

Русские войска перешли Кавказский хребет, разбив Мансура, но не покорив еще народы перед этим хребтом. Вот как описывает Ключевский как эти народы, так и новую стратегическую проблему России: «Русские полки в Тифлисе очутились в чрез­вычайно затруднительном положении: сообщение с Россией возможно было только через Кавказский хребет, населенный дикими горными племенами; от Каспийского до Черного морей русские отряды были отрезаны туземными владениями...». Нужно было, говорит Ключевский, для безопасности про­биться на запад Кавказа (против черкесов) и на восток Кавказа против чеченцев и лезгин (здесь Ключевский путает лезгин с аварцами, ибо лезгины живут на северных границах Азербайджана). (Клю­чевский, т. V, стр, 194).

В отличии от профессора Ключевского герой шпицрутенов и вешатель декабристов Николай Iвыражался насчет покорения Кавказа более энер­гично. Награждая завоевателя Армении генерала Паскевича титулом «Графа Эриванского» (за по­давление Польского восстания 1831 года он был на­гражден и новым титулом «Светлейшего Князя Вар­шавского»), царь писал в рескрипте на его имя: «После того, как выполнена и эта задача, задача по­корения Армянского нагорья, предстоит Вам дру­гая задача, в моих глазах не менее важная, а в рас­суждении прямых польз гораздо важнейшая, – это покорение горских народов или истребление непо­корных» (М.Н. Покровский, «Дипломатия и войны царской России в XIXвеке»).

Эта знаменитая Кавказская война началась еще в 1817 году и кончилась почти через 50 лет – в 1859 году пленением выдающегося полководца и орга­низатора общегорского государства – имама Ша­миля (последнее наибство Имамата Шамиля Черкессия пала в 1864 году).

Ни одна война по покорению чужих народов не стоила России стольких жертв, как Кавказская вой­на, а ее продолжительность (55 лет!) беспрецедент­на вообще в истории колониальных войн. Она на­чалась при Александре I, продолжалась все царство­вание Николая Iи кончилась только при Александ­ре II. Со стороны горцев ее возглавили имамы Кази-мулла, Гамзат-бек, а с 1834 года имам Шамиль. Когда в 1840 году к Шамилю присоединилась Чечня, война приняла общекавказский характер. О Кав­казской войне существует огромная дореволюцион­ная русская и иностранная литература. Наиболее объективно о Кавказской войне писали ее непосред­ственные русские участники. Их всех поражало упорство горцев в борьбе за свою независимость. Корреспондент «Московских ведомостей» сообщал своей газете с Кавказского фронта: «В Чечне только то место наше, где стоит наш отряд; двинулся от­ряд, и это место немедленно переходит в руки по­встанцев».

Особенное восхищение современников вызыва­ет не только героизм горцев, но и полководческий гений Шамиля. Путешествуя по территории Имамата Шамиля, писатель Александр Дюма писал в своей корреспонденции в Париж: «Шамиль – титан, кото­рый воюет против владыки всех русских». Маркс называет Шамиля «великим демократом».

Классики русской художественно литературы -Пушкин, Лермонтов и Толстой (последние два -участники Кавказской войны) осуждали ее и со­чувствовали горцам. О самом свирепом завоевате­ле – о первом главнокомандующем Кавказской войны генерале Ермолове Пушкин писал:

Твой ход, как черная зараза,

Губил, ничтожил племена...

Но се – Восток подъемлет вой.

Поникни снежною главой,

Смирись, Кавказ: идет Ермолов.

И смолкнул ярый крик войны:

Все русскому мечу подвластно...

Кавказа гордые сыны,

Сражались, гибли вы ужасно;

Но не спасла вас наша кровь,

Ни очарованные брони,

Ни горы, ни лихие кони,

Ни дикой вольности любовь!

Лермонтов вошел в историю Кавказа как вели­кий певец его свободы. Все помнят эти пламенные строки поэта:

Кавказ, далекая страна!

Жилище вольности простой!

И ты несчастьями полна

И окровавлена войной!..

Нет! прошлых лет не ожидай,

Черкес, в отечество свое:

Свободе прежде милый край

Приметно гибнет для нее.

Этот великий русский человек глубоко постиг всю философию горцев, когда писал во вступитель­ной части «Измаил-бея»:

И дики тех ущелий племена,

Их бог – свобода, их закон – война...

Там поразить врага не преступленье;

Верна там дружба, но вернее мщенье;

Там за добро – добро, и кровь – за кровь,

И ненависть безмерна, как любовь.

По официальным данным действующая русская армия на Кавказе составляла 200 тысяч человек (царский генерал Фадеев писал, что в последние го­ды войны она доходила до 280 тысяч человек). Для тогдашних масштабов это большая цифра (вспомните, русская армия против Наполеона до­ходила только до 240 тысяч человек). Армия Ша­миля составляла около 20 тысяч человек с при­митивной техникой против выдающейся русской артиллерии, да еще плюс новое русское нарезное оружие, которое впервые появилось после Крым­ской войны, чего не было у горцев.

Отношение советских историков к Кавказ­ской войне менялось столько раз, сколько раз менялась сама «генеральная линия». Сначала Ша­миль был, как и по Марксу, «великим демокра­том», а завоевание Кавказа – актом колониальных грабежей царизма. Потом Шамиль стал реакционе­ром и даже турецким шпионом, а завоевание Кав­каза – «меньшим злом». Наконец, в исторической науке появился новый ученый с Кавказа, который нашел, что «меньшее зло» тоже есть «зло», а поко­рение Кавказа Россией вовсе не было злом, а вели­ким «историческим прогрессом». Это новое научное открытие теперь распространено на все покоренные народы. Имя его автора знает теперь весь мир – Шеварднадзе.

Как уже указывалось, народы Туркестана и Кавказа, воспользовавшись победой Октябрьской революции и многократными заявлениями больше­вистской партии о праве нерусских народов на вы­ход из России, образовали свои независимые госу­дарства, которые сразу очутились между двух ог­ней: между Красной Армией Ленина и Троцкого и Белой армией Колчака и Деникина. Поскольку эти бывшие царские офицеры боролись за «единую и неделимую Россию», а большевики продолжали про­поведовать право на самоопределение нерусских народов, то они сочувствовали большевикам и даже поддерживали их против белогвардейцев. Сталин приписывал победу большевиков как раз этой под­держке, когда писал: «Революция в России не по­бедила бы и Колчак с Деникиным не были бы раз­биты, если бы русский пролетариат не имел сочув­ствия и поддержки со стороны угнетенных народов бывшей Российской Империи» («Вопросы лени­низма», стр. 52).

Но вот в 1920 г. большевики покончили с Кол­чаком и Деникиным и тут же началось второе за­воевание Туркестана и Кавказа Красной Армией. Этот вероломный акт советского империализма Шеварднадзе назвал «восходом Ленинского солнца с севера». Это, вероятно, единственная причина, почему ленинская империя сделала своим минист­ром иностранных дел человека, не знающего ника­кой другой страны, кроме ее колонии – Грузии.

Да, это правда, что Россия всегда была щедра в награждении своих кавказских лакеев, но истин­ный Кавказ жив своими национальными героями: 28 мая 1988 г. на массовых митингах в Грузии и Армении славили героев, которые 70 лет назад объявили о выходе из советской России кавказ­ских народов и образовали независимые кавказ­ские республики, через три года сожженные «ле­нинским солнцем».