Становление российского политического консультирования

В соответствии с данным во введении определением политического консалтинга, о возникновении этого феномена имеет смысл говорить не раньше появления конкурентных выборов. Следовательно, точкой отсчёта для российского политического консалтинга должен быть 1989 год, когда состоялись выборы Съезда народных депутатов СССР. При всём ограниченном характере конкурентного выбора, в некоторых избирательных округах отдельные кандидаты уже тогда пытались применить современные политические технологии для достижения электорального успеха. Наличие спроса на избирательные технологии породило и предложение. Одна из крупнейших фирм на российском рынке консультационных услуг - агентство «Имидж – контакт» в своём рекламном проспекте указывает, что уже в 1989 году она предоставляла экспертно-консультационные услуги при выборах на пост мэра города Новосибирска и народных депутатов СССР по новосибирским избирательным округам. Однако, этот и несколько других примеров внешнего консалтинга в 1989 году были, скорее, экзотикой и не оказали существенного влияния на ход избирательной кампании в целом. Уже в этот период можно обнаружить и примеры внутреннего консалтинга, существовавшего внутри единственной официально зарегистрированной партии - КПСС. Сейчас сложно судить о том, насколько эффективен был этот консалтинг, осуществлявшийся работниками аппарата идеологических отделов партийных органов преимущественно районного и областного уровня, но, очевидно, что на том этапе внутренние консультанты, во всяком случае, не уступали в опыте внешним, по причине отсутствия какого бы то ни было опыта у представителей обоих этих категорий.

В этом же году стал быстро набирать силу процесс формирования массовой базы российского демократического движения и (в меньшей степени) организаций ортодоксально-коммунистического и патриотического толка. К весне 1990 года, когда началась избирательная кампания по выборам народных депутатов РСФСР и депутатов местных советов, в некоторых индустриально развитых регионах уже была в наличии критическая масса волонтёров, на безвозмездной основе участвовавших в организации избирательной кампании кандидатов демократической ориентации. По этой причине в 1990 году, несмотря на многократный рост числа кандидатов и появление среди них некоторого количества сравнительно обеспеченных людей из числа кооператоров первой волны, политический консалтинг не стал самостоятельным значимым фактором избирательной кампании. Первые отечественные специалисты по технологии избирательных кампаний (опиравшиеся на свой опыт прошлого года и, в лучшем случае, самое поверхностное знакомство с труднодоступной зарубежной литературой) участвовали в избирательных кампаниях 1990 года, как правило, без оплаты и сами в этом смысле являлись волонтёрами. Внутренний консалтинг продолжал развиваться в рамках коммунистической партии и некоторых «неформальных» организаций, которые к этому моменту успели приобрести собственных «освобождённых» работников. Для внутренних консультантов задача проведения предвыборной кампании выступала лишь в виде одного из многих видов организационной аппаратной деятельности. Таким образом, в период 1989-1990 годов можно говорить лишь о «протоконсалтинге», подобно тому, как в тот период принято было говорить о «протопартиях».

Радикальная трансформация политической системы, произошедшая в России в 1991 году, как известно, прошла без выборов. Скоротечные избирательные кампании весны 1991 года (президентская, а также по выборам мэров Москвы и Ленинграда) проходили в отсутствие серьёзной конкурентной борьбы, при резком идеологическом размежевании электората, и явном доминировании одного идейно-политического течения над всеми остальными. Хотя достоверно известно, что ведущие кандидаты пользовались услугами политических консультантов (в частности, психологов и имиджмейкеров), реальное влияние последних на ход избирательной кампании было незначительным.

Поэтому годом рождения российского политического консалтинга как существенного фактора российского политического процесса можно считать год 1993. «Почти свободные» выборы декабря 1993 года (значительные ограничения свободы выбора были отмечены только при отказе в регистрации нескольким организациям «патриотического» направления) проходили уже в принципиально других условиях по сравнению с выборами 1990 года. Два фактора были особенно значимы для процесса становления политического консалтинга. Во-первых, резко уменьшилось количество волонтёров, готовых безвозмездно поддерживать «своих» кандидатов. Во-вторых, появилось большое количество желающих конвертировать приобретённые за последние годы значительные финансовые и организационные ресурсы в повышение собственного статуса и потенциального влияния путём «покупки» депутатского мандата для себя или кого-то из ближайшего окружения.

Политический консалтинг, стартовавший в 1989 году вместе с первыми конкурентными выборами, всего за несколько лет прошёл этап «накопления первоначального символического капитала». Поэтому к 1993 году, когда угас энтузиазм волонтёров, вынесших на своих плечах тяжесть организации избирательных кампаний в эпоху острого идеологического противостояния «коммунистов» и «демократов» в конце 80-х - начале 90-х годов, и появился соответствующий платежеспособный спрос на услуги профессионалов, объём рынка политического консультирования стал расти очень быстрыми темпами.

Ослабление идеологических идентификаций подтверждают данные проведенного в 1998 году социологического исследования, объектом которого стала группа активных участников избирательной кампании 1990 года, проживающих в Московской области, на безвозмездной основе работавших на стороне «демократов».[428]

В 1990 году подавляющее большинство опрошенных были заняты в той или иной сфере интеллектуального труда, при этом больше всего среди них было представителей технической интеллигенции (43%). За 8 лет их социальное положение существенным образом изменилось. Многие вынуждены были сменить профессию и род занятий, часть ушла в мелкий бизнес. К декабрю 1993 года в избирательных кампаниях участвовало только около 40% опрошенных, а в парламентских выборах 1995 года 94% респондентов участвовали лишь в роли избирателей.[429]

Сложнее оценить, насколько реально возросли финансовые затраты кандидатов. Как вспоминала в 1998 году Ирина Хакамада: «В 1993 году предвыборная кампания стоила минимум пятьдесят тысяч долларов… Сейчас она в среднем оценивается раз в 5-6 больше. Сюда входят деньги на листовки, которые очень дорогие. Вы должны покупать время и страницы в средствах массовой информации, чтобы о вас узнали. Вы должны платить деньги своей команде, а она чем профессиональнее, тем дороже. Вы должны дарить компьютеры, устраивать праздники, нанимать людей. Причём за месяц до выборов ставки начинают расти катастрофическими темпами. Все понимают, что настал звёздный час, когда с вас можно содрать три шкуры».[430] Конечно, необходимо учесть, что речь идёт о кампании победившего кандидата, и о ситуации, характерной для Москвы. Но, тем не менее, именно в 1993 году к избирательной кампании стали относиться как к весьма дорогостоящему и требующему высокой компетенции занятию. Большинство известных московских фирм, специализирующихся в области политического консалтинга именно тогда сложились как команды специалистов по технологии избирательных кампаний.

На первом этапе развития российского политического консультирования большинство организаций, работающих в этой сфере, называли себя агентствами public relations. Постепенно некоторые организации сконцентрировались полностью на рынке политического PR. Джулия Корвин обращает внимание на очень интересный момент в формировании российской индустрии политического консультирования. Наиболее успешные агентства выросли из среды московской политической элиты. Наряду с профессиональной компетенцией российских политических консультантов в начале 90-х годов важнейшим фактором их успеха были старые связи с людьми, вошедшими в состав новой политической элиты. Так основатели агентства «Никколо М» Игорь Минтусов и Екатерина Егорова многим обязаны контактам с высокопоставленным сотрудником администрации президента Б.Н. Ельцина Александром Казаковым. Руководитель фирмы «Имидж-контакт» Алексей Ситников, в свою очередь, опирался на тесные отношения с министром путей сообщения Николаем Аксёненко.[431]

Дискретность избирательного процесса не препятствовала специализации политических консультантов, так как федеративный характер российского государственного устройства позволял в разное время принимать участие в избирательных кампаниях различных регионов. Кроме того, российские политические консультанты имели реальную возможность участвовать в избирательных кампаниях стран СНГ.

Парламентские выборы 1995 года обозначили начало процесса движения политического консалтинга от доминирующей внешней модели к смешанному типу политического консалтинга, близкому к французскому образцу политического консультирования, как он предстаёт в описании Радунски. Толчком этого процесса явились несколько факторов. Наиболее существенным из них, на наш взгляд, стало некоторое усиление относительного удельного веса политических партий в российской политике. Сергей Митрохин указывает на две тенденции этого периода, свидетельствовавшие, по его мнению, о прогрессирующей «партизации» общества: «1) увеличение доли кандидатов, выдвинутых партиями - с 46,8% в 1993 году до 60% в 1995 году; 2) снижение количества независимых (непартийных) кандидатов, избранных в новую Думу. Если 12 декабря 1993 года в 225 округах было избрано 76 партийных депутатов (34.8% от числа депутатов по округам), то 17 декабря 1995 года - 148, то есть 65,8% думских одномандатников».[432] Возросшая партийность выборов сделала финансовые инвестиции в партии со стороны разного рода лоббистских групп более эффективными, чем попытки организации избрания собственных «не раскрученных» кандидатов по одномандатным округам, которые довольно часто удавалось осуществить в 1993 году. Так, по мнению А. Сунгурова, в Санкт-Петербурге в 1995 году «в некоторых округах конкуренты кандидатов от «Яблока», обладавших весьма скромной финансовой базой, тратили на предвыборную кампанию суммы, превышающие в десятки раз расходы «яблочных» кандидатов, однако эти деньги ушли впустую».[433]

Становление российского политического консультирования нередко интерпретировалось в 90-х годах как проявление «американизации» стиля избирательных кампаний. Вот как описывает этот стиль в российском исполнении российский исследователь А.И. Ковлер: «С каждым годом избирательные кампании «по-американски» становятся всё более дорогостоящими и шумными, их пропагандистская часть - всё более навязчивой и агрессивной. Политические лидеры возведены в ранг звёзд, их заявления, выступления перед публикой, даже стиль поведения подчиняются особому ритуалу, расписываемому специалистами по политической рекламе. Избирательная пропаганда стремится прежде всего оглушить простого избирателя, сыграть на его эмоциях, а не апеллировать к сознанию. В странах, где в отличие от Америки существенны идеологические и иные различия между кандидатами, партиями и избирателями, такой подход является пагубным для самой демократии и для политического образования граждан, так как усугубляет отчуждение между миром политики и манипулируемым им избирательным корпусом».[434]

Показательно, что Ковлер в качестве одного из важнейших аспектов американского стиля указывает на деидеологизацию избирательных кампаний. По-видимому, это некоторое упрощение. Насколько в действительности деидеологизированы американские избирательные кампании - это проблема, далеко выходящая за пределы рассматриваемой здесь тематики. Но несомненно, что американские политические консультанты могут и умеют использовать среди прочих также и идеологические постулаты, когда они могут принести электоральный успех. Аналогичный эффект мы наблюдали и в период президентской избирательной кампании 1996 года, которая была в высокой степени идеологизированной, и проникнутой нагнетанием темы «коммунистической угрозы» именно потому, что в тот момент идеологизация была выгодна действующему президенту. Что в действительности деидеологизировано в современных избирательных кампаниях (далеко не только американских) - это политический консалтинг, а если ещё точнее, сами политические консультанты.

Второй аспект американского стиля в трактовке Ковлера - шумность и навязчивость избирательной пропаганды. Скорее всего, именно этот аспект проблемы имеет в виду и Татьяна Драбкина, когда, анализируя итоги думских выборов 1995 года в Санкт-Петербурге, замечает, что: «Не оправдала себя и ставка на «американский» стиль проведения избирательной кампании».[435]

Впечатление об американизации российской электоральной политики вызвано, возможно, ещё и тем обстоятельством, что с начала 90-х годов разнообразные зарубежные институты, преимущественно американские Национальный Демократический Институт и Международный Республиканский Институт провели в России большое количество семинаров для политических активистов и выпустили целую серию пособий на русском языке по технологии избирательных кампаний.

Переломным этапом в развитии российского политического консалтинга стала президентская избирательная кампания 1996 года. Финансовые и организационные ресурсы, мобилизованные «партией власти», существенно превосходили не только аналогичные ресурсы конкурентов, но и перекрывали своим объёмом все вложения в избирательные кампании, которые до сих пор видела российская политика. Можно сказать, что в 1996 году был поставлен эксперимент по измерению «пластичности» российского электората, его подверженности внешнему краткосрочному манипулированию. Результат превзошёл все ожидания. Кандидат с исходным рейтингом менее 5% (при всей сомнительной достоверности подобных рейтингов, полученных путём выборочных опросов) выиграл кампанию с убедительным преимуществом. Именно этот результат интерпретировался многими наблюдателями как свидетельство едва ли не безграничных возможностей манипулирования политическим выбором избирателей со стороны власти при участии политических консультантов. Как считает, например, А. Макарычев: «науку, т. е. рациональное знание, используют для того, чтобы воздействовать на подсознание больших групп людей, стимулировать иррациональные мотивы их поведения».[436] В частности, по его мнению, в ходе президентских выборов 1996 года «усилия лучших «политических технологов» и «электоральных инженеров» за короткий срок привели к кардинальному изменению общественного мнения в отношении Б.Н. Ельцина, изменению, не сопровождавшемуся никакими улучшениями в социально-экономической сфере».[437]

Президентские выборы 1996 года стали поворотным моментом в становлении российской модели политического консультирования. Само проведение этих выборов было под угрозой. На начало 1996 года рейтинг поддержки действующего президента России Бориса Ельцина по данным исследований различных социологических центров колебался в пределах 5-10%. В окружении президента рассматривался вопрос об отмене выборов в том случае, если перспективы победы лидера коммунистов Геннадия Зюганова станут неотвратимыми. Штаб кампании Ельцина под руководством вице-премьера правительства России Олега Сосковца первоначально опирался преимущественно на административный ресурс. Однако уже в феврале к участию в работе штаба была привлечена группа американских консультантов. Работа этой группы в период кампании протекала в режиме максимальной секретности, но несколько позже данные просочились в зарубежную прессу,[438] а затем вопрос нашёл отражение и в отечественной литературе,[439] в том числе и художественной.[440]

При посредничестве предпринимателя российского происхождения, эмигрировавшего в США в семидесятых годах, удалось неофициальным образом пригласить к сотрудничеству пятерых американских консультантов: Джо Шумана, Джорджа Гортона, Ричарда Дрезнера, Алана Брайнина и Алекса Мура. Через одного из самых авторитетных американских консультантов Дика Морриса, который в то время был советником американского президента, осуществлялась связь штаба Ельцина с американской администрацией в тех случаях, когда требовалась поддержка мероприятий, проводимых на международной арене.

Финансовые и организационные условия были согласованы 27 февраля 1996 года на встрече Дрезнера с Сосковцом. За четыре месяца работы американцы должны были получить 250 тысяч долларов плюс оплата всех расходов и неограниченный бюджет на нужды кампании. При этом за месяц до выборов американские консультанты должны были сообщить, есть ли у Ельцина шансы победить в принципе.[441]

В распоряжение консультантов был предоставлен двухкомнатный офис и гостиничные номера в Президент-отеле. После того, как руководство штабом кампании перешло в руки дочери президента Ельцина Татьяны Дьяченко, влияние американских консультантов на принятие решений существенно увеличилось.

На основании результатов проведения фокус - групп американские консультанты выделили в качестве важнейшей проблемы президента Ельцина, подрывавшей перспективы его электорального успеха, задержки с выплатой заработной платы. За счёт новых иностранных кредитов начались массированные выплаты задолженностей.

Кроме того, в качестве главной идеи кампании был избран антикоммунизм. Нельзя сказать, чтобы эта идея была особенно оригинальной, но её окончательный выбор из ряда возможных альтернатив был сделан только весной 1996 года. Таким образом, стратегия кампании в окончательном варианте состояла из двух частей. Во-первых, население следовало убедить в том, что коммунистов нужно остановить любой ценой, а, во-вторых, показать, что единственной реальной альтернативой коммунистам является Ельцин. Антикоммунизм поддерживался с помощью массированной кампании в СМИ, где акцент делался на воспоминаниях об ужасах сталинского террора, товарном дефиците эпохи позднего застоя и угрозе новой гражданской войны в случае возвращения коммунистов к власти.

Конечно же, в кампании Ельцина были задействованы не только американские политические консультанты, но и представители многих отечественных агентств, специализирующихся в области политических технологий. По данным Леонида Ионина,[442] имиджмейкерскую работу вело агентство «Никколо-М» (руководители Игорь Минтусов и Екатерина Егорова), поездки Ельцина по стране организовывали Агентство интеллектуальных коммуникаций (Александр Батанов) и агентство «Имя» (Екатерина Хабарова). Социологическим обеспечением кампании занимались Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) и Фонд «Общественное мнение». Со средствами массовой информации работал Фонд эффективной политики Глеба Павловского. Кроме того, к выполнению некоторых проектов в рамках кампании привлекались Фонд «Политика» (Вячеслав Никонов), Центр политических технологий (Игорь Бунин), Фонд «Реформа» и другие организации.

В целом кампания 1996 года стала важным этапом на пути формирования медиатизированной управляемой демократии. Как считает И. Засурский: «Современные информационные технологии оказались тем самым недостающим звеном, которое позволило на время выборов возродить масс-медиа в качестве пропагандистского аппарата партии власти и добиться победы на выборах…».[443] Поэтому одним из важнейших результатов выборов стало заключение союза «владельцев СМИ с медиа-технологами, т.е. профессиональными манипуляторами общественным мнением».[444]

В ельцинской кампании 1996 года были задействованы одновременно многие, получившие к этому времени известность, фирмы политических консультантов, как московские, так и действующие на региональном уровне. Естественно, что по завершении выборов, налаженные связи политических консультантов в администрации президента, правительстве и региональных администрациях не пропали даром.

Цикл губернаторских выборов 1996-1998 годов создал на рынке политического консультирования принципиально новую ситуацию. Наиболее престижные заказы на проведение избирательных кампаний действующих губернаторов либо кандидатов, поддерживаемых той или иной из «партий власти» распределялись среди фирм «призыва» 1996 года. Некоторыми крупными московскими фирмами были созданы несколько ассоциаций, действующих по типу пулов, для контроля за ситуацией на рынке и недопущения снижения цен на предлагаемые ими услуги. Тем самым, значительный и наиболее развитый сектор внешнего политического консалтинга стал постепенно трансформироваться во внутренний консалтинг «партии власти». Преимущественно внутренний консалтинг продолжал укрепляться в КПРФ и близком к ней Народно-Патриотическом Союзе России.

Период конца 90-х – начала 2000-х годов представлял собой недолгий золотой век российского политического консультирования. Процесс институциализации рынка успешно завершился. Несколько десятков крупных агентств из Москвы, Санкт-Петербурга и Екатеринбурга доминировали в большинстве федеральных и региональных кампаний. В 1999 – 2002 годах исследовательский центр РОМИР и журнал «Советник» ежегодно проводили экспертный опрос, по результатам которого публиковались рейтинги агентств политического консультирования (см. табл. 4.1.1).

Таблица 4.1.1.

Первые 25 российских агентств политического консультирования в 1999 и 2002 годах по данным исследовательского центра РОМИР. [445]

1.Никколо М, центр политического консалтинга, рук. Минтусов И.Е.	Фонд эффективной политики, Москва, Президент – Павловский Г.О.
2.ИМИДЖ-контакт, рук. Ситников А.П.	ИМИДЖ-Контакт, Москва, Генеральный директор – Гафт В.И., Президент – Ситников А.П., Директор по работе с регионами – Омский М.И.
3.Центр политических технологий, рук. Бунин И.М.	НОВОКОМ, Москва, Президент – Кошмаров А.Ю.
4.Имиджлэнд-PR, рук. Моисеева В.В.	Никколо М, Москва, Председатель Совета директоров – Минтусов И.Е., Председатель Совета учредителей – Егорова Е.В.
5.Михайлов и Партнеры, рук. Михайлов С.В.	Центр политических технологий, Москва, Генеральный директор – Бунин И.М.
6.Р.И.М., рук. Писарский И.В.	PRопаганда, Москва, Генеральный директор – Гнатюк Д.К.
7.Фонд эффективной политики, мен. Есюнина Е.В.	Фонд "Политика", Москва, Президент – Никонов В.А.
8.Международный пресс-клуб, рук. Чумиков А.Н.	ИМА- Консалтинг, Москва, Президент – Гнатюк А.К.
9.Миссия-Л, рук. Кошелюк М.Е.	PR-center, Москва, Владелец – Руга В.Э., Генеральный директор – Котлер Ю.Ю.
10.Маслов, Сокур и Партнеры, рук. Маслов М., Сокур Д.	Международный пресс-клуб, Москва, Генеральный директор – Чумиков А.Н.
11.PRОПАГАНДА, рук. Гнатюк Д.М.	Publicity PR Agency, Москва, Президент – Ханов Г.Г.
12.PR-center, рук. Протапопов А.А.	Степанов и партнеры, Москва, Генеральный директор – Степанов В.А.
13.Обратная связь, рук. Сорокина Е.С.	Старая Площадь, Москва, Генеральный директор – Колосова С.В.
14.Эмиссар, рук. Пызын В.А.	Четвертая власть, Москва, Генеральный директор – Крестников А.А.
15.Агентство массовых коммуникаций, рук. Кузьменков И.А.	Тайный Советник, Москва, Генеральный директор – Левин Л.Л.
16.Тайный советник- рук. Левин Л.	Центр политической конъюнктуры России, Москва, Директор – Федоров В.В.
17.Старая площадь, рук. Точицкая Н.Н.	КРОС (Компания Развития Общественных Связей), Москва, Президент – Зверев С.А.
18.Служба PR, рук. Михайлова Е.Ю.	ЦИРКОН, Москва, Генеральный директор – Задорин И.В.
19.Региональный центр социально-культурных инициатив, рук. Бабич Л.В.	Корпорация "Я", Москва, Генеральный директор – Москвин Е.Н.
20.Корпорация Я, мен. Москвин Е.	Регион-Информ, Москва, Генеральный директор – Фролова М.Д.
21.Центр общественных технологий, рук. Потеряхин А.О.	ЮВЭРС, Москва, Президент – Беглов М.С.
22.Реноме-Престиж, рук. Коляда Е.Ю.	Эмиссар, Москва, Генеральный директор – Пызин В.А.
23.Publicity PR agency, рук. Чучупал В.М.	Принцип PR, Москва, Генеральный директор – Кошелюк М.Е.
24.PR Passat, рук. Трофименко С.Г.	Реноме-Престиж, Москва, Генеральный директор – Коляда Е.Ю.
25.Market communications, рук. Моисеев С.В.	Promotion Group, Москва, Президент – Кржижевская М.А.

Эти рейтинги строились на основании субъективных оценок экспертов ввиду того, что количество достоверной информации о российских политических консультантах весьма ограничено.

В России очень редко заключаются формальные контракты между кандидатом и консалтинговой фирмой. Поэтому анализ конкретных примеров сотрудничества в этой сфере чрезвычайно затруднён. Даже известные консультанты, как правило, не подтверждают и не опровергают факт собственного участия в крупных избирательных кампаниях в России. Иногда описания успешных (и только таких) кампаний всё же встречаются. Так на сайте PR-агентства «Propaganda» довольно подробно рассматривается пример проведения избирательной кампании Александра Хлопонина на пост губернатора Красноярского края,[446] но при отсутствии подтверждения факта этого сотрудничества (весьма вероятно, имевшего место в действительности) затруднительно использовать этот источник для обобщений научного характера.

В публикациях исследователей современной российской политики часто встречаются сетования на недостаток информации о «закулисной» стороне избирательного процесса. «Если фигуры претендентов на звание народного избранника были хорошо известны,- отмечают авторы статьи о выборах 1995 года в регионах Западной Сибири, - то работа их штабов и групп поддержки была гораздо меньше доступна для наблюдения и исследования... Гораздо больший интерес представляли те, кто находились «за кадром» - аналитики, психологи, имиджмейкеры, - однако, с ними контакт был весьма ограничен. Это нормальная ситуация, хотя в результате её сужается представление о «политической кухне» и понижается качество анализа предвыборной кампании. О специфике работы предвыборного штаба того или иного претендента позволяла судить лишь косвенная информация».[447]

«Нормальность» такой ситуации для российского наблюдателя 90-х годов вызвана, судя по всему, широко распространённым пониманием невозможности абсолютно законного проведения успешной избирательной кампании. К числу почти никем не выполнявшихся норм избирательного законодательства относится, в частности, требование оплаты расходов по организации кампании исключительно через избирательные фонды. Попытка соблюсти это требование, скорее всего, привела бы к остановке всех оплачиваемых работ, и, как следствие, к поражению клиента. Возможны, без сомнения, и абсолютно легальные и одновременно успешные кампании, но победа в них достигается за счёт какого-то иного фактора, работающего в пользу кандидата, например, его ранее заработанной популярности.

Незаконность и даже «предосудительность» организации большинства российских избирательных кампаний является основной причиной атмосферы секретности, длительное время окружавшей сферу политического консалтинга. Лишь заинтересованность крупных, преимущественно московских, фирм в рекламе собственной деятельности привела к тому, что в середине 90-х годов в печати стали появляться сообщения о том, какие именно фирмы задействованы в организации масштабных (в основном, губернаторских) кампаний, и в чём состоит специфика их работы.

Поскольку основные деньги на российские избирательные кампании тратятся в форме так называемого «чёрного нала», деятельность отечественных политических консультантов протекает в полукриминальной обстановке. Большие наличные деньги провоцирую внимание и настоящего криминала, как это продемонстрировала трагическая история, произошедшая в 2004 году в Иркутске в период избирательной кампании по выборам областного Законодательного собрания. Профессиональный политтехнолог из Москвы 43-летняя Марина Мараховская, занимавшая пост начальника избирательного штаба Иркутского регионального отделения (ИРО) партии «Родина», и 30-летний журналист из Санкт-Петербурга Ян Травинский, отвечавший в штабе за пиар, были ограблены и убиты. [448] Убийц удалось найти. По данным облпрокуратуры, они забрали у своих жертв портфель с 40 тысячами долларов США и сумку с ноутбуком.[449] Во время обыска на квартире, снимавшейся Мараховской, были обнаружены расписки на общую сумму 428 тысяч долларов США, что в 3 раза превышало предельно допустимую сумму расходов на выборах в Законодательное Собрание, составлявшую 5 миллионов рублей.[450]

Российские политики официально редко подтверждают факт сотрудничества с политтехнологами, и, как правило, громко заявляют о своём негативном отношении к профессии как таковой. «Лучшим политтехнологом, - декларировал один из лидеров СПС Борис Немцов, - для себя является сам политик. А технологи – это просто более или менее профессиональные помощники для богатых и не очень уверенных в себе политиков».[451] Вячеслав Игрунов, в недавнем прошлом один из лидеров партии «Яблоко» тоже не жалует политических консультантов. «Достаточно взглянуть, - утверждает он, - на то, что происходит в связи с выборами в регионах: в основном туда приезжают московские технологи, «обкрадывают» местных кандидатов, подсовывая им «липовые» рекомендации – порой бессмысленные и даже абсурдные … Большинство сегодняшних технологов вызывают самые разные чувства – отвращение, сожаление, а иногда сочувствие. Очень трудно назвать среди них кого-либо, с кем действительно полезно работать».[452] В отношении к политическим консультантам идеологические противники проявляют трогательное единодушие. Либеральным оппонентам вторит представитель коммунистической партии Анатолий Лукьянов: «Я не скрываю, что отношусь к политтехнологам плохо. Они отхватывают немалую часть огромных сумм, которые обычно бросают на выборы. И за что? За то, что фактически предлагают своим клиентам способы обойти избирательное, а порой и налоговое законодательство».[453]

Публицист Александр Храмчихин окончательно демонизирует образ российских политических консультантов.

«Ключевую роль в формировании государственной идеологии – пишет он, - начали играть политтехнологи — наиболее порочная и выродившаяся часть отечественной интеллигенции. Во второй половине 1990-х они, взяв на вооружение «грязные технологии», добились колоссального успеха в дискредитации идеи демократических выборов, они же в значительной степени создали институт заказных материалов в СМИ. Однако это еще не все. Вместо того чтобы наиболее эффективно доводить до избирателя идеи и программы кандидатов и избирательных объединений, технологи стали сами писать эти программы и идеи. Естественно, что содержание этих программ не имело для их авторов никакого значения, целью была победа на выборах любой ценой (для политтехнолога цель всегда оправдывает средства) и «освоение» максимального количества «условных единиц». Если при Ельцине такая деятельность носила локально-фрагментарный характер, то при Путине именно технологи под руководством наиболее яркого представителя этого племени Глеба Павловского стали идеологами всея Руси».[454]

Декларативный негативизм политиков по отношению к консультантам дополняется враждебным отношением к политическим консультантам со стороны широкой публики. Избиратели считают, что политические консультанты являются частью механизма циничных политических манипуляций со стороны политической элиты. Показательны в этом отношении результаты опроса ВЦИОМа, проведенного в 2001 году (табл. 4.1.2).

До некоторой степени эти представления являются стереотипами, в формирование которых заметный вклад внесли сами политические консультанты. Так, например, в прессе была описана избирательная кампания по выборам

Таблица 4.1.2