Художественная одаренность

Каждому педагогу, который занимается художественно-творческим развитием детей в системе так называемого дополнительного образования, приходилось отвечать на пристрастный вопрос: «Есть ли у нашего ребенка художественные (музыкальные, артистические, изобразительные и т. д.) способности?» В подтексте содержится другое: «Стоит ли ему посещать занятия?»

Этот по-житейски здравый вопрос покоится на трех «аксиомах» (а лучше сказать – предрассудках) обыденного сознания. Первая: художественная одаренность – удел немногих избранных. Вторая: «обыкновенным» детям занятия искусством не нужны. Третья: специалист может, и даже должен, быстро и с достаточной достоверностью определить, кто этой одаренностью наделен, а кто – нет. Так ли все это на самом деле?

Художественную одаренность человека нужно рассматривать в двух аспектах: в родовом, или общечеловеческом, и в индивидуальном. В качестве родового свойства она присуща каждому нормально развивающемуся ребенку. Ее экзотически-элитарный характер обусловлен главным образом невостребованностью и однобокой рационализированностью современной культуры и образования. Наиболее ярко родовая художественная одаренность раскрывается в приблизительных возрастных границах от 5–6 до 8–9 лет, когда в соответствующих психолого-педагогических и социальных условиях практически каждый ребенок может приобрести опыт создания выразительных художественных образов средствами того или иного искусства. Этот возрастной аспект художественно-творческой одаренности имеет важное общепсихологическое значение.

Особая, индивидуальная одаренность немногих людей проявляется в первую очередь не в степени развития отдельных специальных способностей, а в особом, целостном отношении к действительности, которое побуждает преобразовывать наиболее значимые содержания своей внутренней жизни в художественные образы, «переводить всерьез жизнь свою в слово» (М. Пришвин) или в формы других видов искусства.

Проявления одаренности такого рода позволяют предположить (хотя никогда не гарантируют), что художественное творчество станет в дальнейшем сферой профессиональной самореализации ребенка.

Итак, каждый ребенок независимо от будущей профессии может приобрести полноценный опыт художественного творчества. Но зачем это нужно каждому ребенку?

В условиях упомянутого выше рационалистического перекоса системы образования искусство охраняет психологическую цельность растущего человека, развивая область чувств в двух значениях этого слова. Во-первых, это сами органы чувств и то непосредственное восприятие мира, которое крайне угнетено господством условных знаков и общих понятий. Во-вторых, это душевные чувства, эмоциональная отзывчивость на все окружающее, предупреждение или преодоление эмоциональной глухоты.

Далее: занятия искусством – наиболее естественный и эффективный путь к тому, чтобы каждый ребенок приобрел ранний опыт творчества, порождения и воплощения собственных замыслов в культурных, социально одобряемых формах. Этот опыт незаменим для становления личности, а его острый дефицит в школе несет негативные, даже разрушительные психологические последствия для целых поколений детей.

Наконец, в условиях светского общего образования только проникновение в суть художественного творчества позволяет ребенку приобщиться и стать наследником высших духовно-нравственных ценностей человечества, воплощенных в мировой художественной культуре.

(Заметим: если человек эмоционально глух, а высшие человеческие

ценности ему чужды, то чем «компетентнее» он во всех прочих отношениях, тем опаснее для общества и для себя самого.

Что же касается раннего различения «одаренных» и «обыкновенных» детей, то привычные диагностические методы его не обеспечивают, а какое-либо формализованное решение этого вопроса, с нашей точки зрения, вообще едва ли возможно.

Так, самая блестящая обучаемость не свидетельствует о собственном творческом потенциале ребенка. «Измерение» отдельных психологических качеств, нужных для занятий данным видом искусства (как, например, особенности слухового или зрительного анализатора), тоже не прогностично, поскольку эти качества сами по себе не заключают в себе ничего специфического для художественного творчества. Также критерий креативности, связанной с так называемой оригинальностью решений, обнаруживает свое несоответствие специфике искусства. Относительно более надежным показателем остается устойчивая потребность ребенка в занятиях художественным творчеством.

По мнению лучших практиков художественного образования, мы ничего не можем знать о художественно-творческом потенциале ребенка, пока им не овладеет глубокая потребность в данном виде творчества.

Поэтому главная педагогическая задача состоит не в поисках и «селекции» одаренных детей, а в создании благоприятных условий для пробуждения у них личностной потребности в художественном творчестве.

Более адекватен отбору музыкальных талантов предложенный и проверенный на практике метод Д. К. Кирнарской (2004): для диагностики интонационного слуха используется методика «Музыкальные пары», для определения архитектонического слуха – методика «Задачи по элементарной композиции» (воссоздание пропущенного в нотном тесте отрывка мелодии).__

А. Ф. Лазурский (1997) выделяет такие характеристики художников, как наблюдательность, живая восприимчивость по отношению к внешним впечатлениям, соединенная с ясной отчетливой памятью; сильно развитое воображение, богатое и яркое; значительное развитие чувствований, постоянно влияющих на суждения и на всю общую умственную деятельность; склонность к эстетическим переживаниям, заставляющие предпочитать эстетические наслаждения всему остальному. При этом центральным элеменом, отличающим людей художественного склада, А. Ф. Лазурский считал развитое воображение. «Впечатлительные и восприимчивые ко всем действующим на них извне раздражителям, они… воспроизводят все ранее воспринятое с такой яркостью, полнотой и обилием деталей, которые иногда прямо поражают постороннего наблюдателя», – писал А. Ф. Лазурский (с. 91). Он подчеркивал, что воображение тесно связано с эмоциональной сферой: «Известно, что художественное творчество всегда требует некоторого эмоционального подъема и без него не может достигнуть всей той яркости и силы, к которой способен художник» (с. 92). В то же время ученые отмечают неспособность художников к систематическому мышлению и отвлеченным логическим рассуждениям.

М. Е. Бурно (2005) дается типология художников в связи с девятью характерологическим типами.

Синтонные (сангвинические) художники, будучи людьми энергичными, а также расположенными к пищевым, сексуальным и другим «развлечениям», изображают на своих картинах прежде всего реалистическое действие и живые, бытовые, чувственные людские переживания. Сюда относятся полотна Ренуара.

Напряженно-авторитарный (эпилептоидный) тип характера виден в картинах Сурикова и Верещагина.

Тревожно-сомневающийся (психастеник) художник, обладающий не непосредственно-чувственной, а мыслительной эмоциональностью, как Моне, создает картины не с чувственностью, а размышляющей одухотворенностью.

Художник с замкнуто-углубленным характером (аутист, шизоид) отражает не столько реальный внешний мир, сколько собственное, концептуально-теоретическое отношение к нему, как, например, Кандинский или Модильяни. Такие художники реалистично изображают материю, но духовную реальность передают либо символами (как Матисс или Петров-Водкин), либо сновидно (как Боттичелли или Борисов-Мусатов).

Художникам демонстративного склада (истерик) присущи красочная образность, поэтичность, юношеский лиризм. К этому типу М. Е. Бурно относит живописцев, в произведениях которых все и вся постоянно красиво позируют, даже погибая, как на полотнах Делакруа или картине К. Брюллова «Последний день Помпеи».

Неустойчивый психопат родствен демонстративному типу, но с преобладанием душевной неустойчивости и поверхности мышления. В работах таких художников просвечивает хандра по поводу несбывшихся романтических надежд. Это работы Энгра и Семирадского.

Эндокринный психопат характеризуется сексуальностью, и в его творчестве обнаруживается размывание типично мужского и типично женского, нередко по-особенному изящно и одухотворенно. Это проявляется в живописи Леонардо да Винчи и Караваджо.

Полифонический тип характера – это своеобразная мозаика, порожденная шизотипическим или шизофреническим процессом, который уже отзвучал или настолько мягок, что обнаруживает себя не бредом, не галлюцинациями, а в основном характерологически. Работы таких художников (Босх, Ге, Дали, Малевич, Филонов) производят впечатление странновато-неземного реализма.

Критик сказал об одном художнике так: «Он видит то, на что другие только смотрят». Художникам важен свежий взгляд на переживание, а затем, при наличии таланта, умение запечатлеть это переживание, чтобы другие, менее восприимчивые люди также смогли увидеть его свежим взглядом. Очень точно сказал об этом Симмел: «Ученый видит нечто, потому что знает нечто, в то же время художник знает нечто, потому что видит». __