Глава 14 И КТО БЫ ЯМУ НИ РЫЛ

И кто бы яму ни рыл, Тот упадет о нее, Упадет в нес, Упадет в нее. И если ты большое дерево, Я - маленький топор. ВЕРСИЯ БРАДАТОГО ЧЕЛОВЕКА Густая стена разросшихся кустарников окаймляла железнодорожную насыпь искрывала все, кроме синего неба и протянувшихся вдаль пустых путей. Этоместо, захватывающее своей пустынностью и ограниченностью, не моглопредложить тем, кто искал абсолютного одиночества, ничего, кроме временногоубежища. Маленький мальчик, весь съежившись, неподвижно сидел на корточкахвозле шпал, добавляя в общую картину некое гнетущее впечатление. Он былболезненно хилым и еще совсем ребенком. Сморщенное личико под густой коронойдредов казалось лицом старика. Появившийся там мужчина усилил впечатление изоляции и пустынности этогоместа. Он был увеличенной копией мальчика. Глубокие задумчивые глаза и башнядредов придавали ему вид слегка помраченного в уме аскета. Он был худым, ноне тощим, как мальчик, и его лицо, несмотря на всю напряженность иинтеллигентность, не несло на себе печати присущей томустарости-не-по-годам. Когда он подошел к мальчику, его глубоко посаженныеглаза увлажнились и омрачились, словно он сдерживал какую-то глубокуювнутреннюю боль. Мальчик не подал вида, что услышал медленные шаги, даже когда теньмужчины упала на него. Мужчина ласково положил руку на тонкое плечо мальчика. - Пошли, Ман-Ай, идем домой. Мальчик повернул голову, чтобы взглянуть на отца, и отец погладил егопо щеке. - Пойдем, - сказал мужчина, ласково обнимая его за плечи. - Теперь мыодни остались, ты да я. Пойдем домой. Слезы мгновенно наполнили глаза мальчика я покатились по щекам, а лицона мгновение помолодело. Он встал на ноги, взял отца за руку, и они медленнои молча побрели вместе по шпалам по направлению к городу. ВЕРСИЯ ВАВИЛОНА "Хонда" Жозе, лавирующая среди автомобилей, обогнала и "Форд Кортину".Водитель выругался и погнался за ним, нажимая на сигнальную сирену. Оносадил мотоцикл Жозе и велел ему прижался к тротуару. - Полиция, - сказал водитель. - Остановись и покажи руки. Жозе слез с мотоцикла и, расставив ноги, положил ладони на крышуавтомобиля. Водитель обыскивал его, не обращая внимания на притороченный ксиденью "хонды" мешок с ганджой. - Черт возьми, у тебя что-то случилось, Жозе? - Беда, Маас Рэй, большая беда, сэр. - Жозе был весь в поту, и еговзгляд выражал неподдельное горе. - Что за беда? - Утром в деревне застрелили жену Педро, сэр. - Кто застрелил? - Солдаты, Маас Рэй. Полицейский снова выругалсяю - Она мертва? - Да, так говорят. - При ней была ганджа? - Педро ушел с ганджой, сэр. - Ладно, предоставь это мне. - Он направился к машине. - Но, Маас Рэй, что я скажу нашим торговцам? - Ничего не предпринимать, ждать от меня команды. - Но, сэр... - По его голосу было понятно, что Жозе тяжело. Полицейскийостановился и смерил его холодным взглядом. - Послушайте, сэр, - продолжилЖозе после паузы. - Они оплачивают защиту, понимаете, сэр, и сейчас одна изних мертва. Как же так получается? - О'кей, это проблема, я согласен. Но предоставь все это мне. Простовели им подождать, пока я тебя не позову. Не беспокойся. - А как быть с женой Педро? - Что ты имеешь в виду? Делай, как сочтешь нужным. Найди надежногочеловека, который ее заменит. И поддерживай со мной связь таким же образом. Когда Маас Рэй садился в автомобиль, он был вне себя от раздражения.Да, это проблема, и не ясно еще, во что она выльется. Эти долбоебы, ковбоиармейские, неужели они нарочно начали разрушать его каналы? Нечего им, чтоли, больше делать, кроме как бегать по травяным плантациям и пулять из своихигрушек? Или жужжать на вертолетах над горами и делать все возможное, чтобыразрушить крестьянскую экономику? Нет, нужно держать их в казармах ивыпускать только на парады. Пусть трубят отбой и маршируют под своимизнаменами. Несчастное правительство считает, что стране таких размеров нужнасвоя армия, и это не укладывается в его голове. Если все дело в национальнойгордости и эти дураки рвутся в бой, почему бы не послать их в Родезию, а ещелучше в Южную Африку, где буры как нельзя лучше надерут им задницы? Какоеправо имеют они вмешиваться в дела внутренней безопасности? В каком тогдасвете выглядят полицейские подразделения? Более или менее успокоившись, онсвязался по рации с главным штабом армии. - Джонс на проводе. Соедините меня с комиссаром. Старый пердун будет мычать и мямлить, но ничего толком не предпримет.Это был тип из старой гвардии и к тому же первый черный, получивший этоназначение. Следовательно, он особо чувствителен к любой критике и кмалейшему намеку на то, что его престиж падает. Кроме того, он купается виллюзиях, что отношения между двумя службами - нечто вроде сердечного союза,усиленного веселым и бодрым соревнованием во имя национальной безопасности. - Да, господин комиссар. Джонс на проводе, сэр. Меня только чтопроинформировали, что солдаты снова прочесали местность и убили одного измоих людей. - Да, мне об этом уже известно. Одного из ваших людей? Никто мне обэтом не сообщил... - Нет, сэр, не офицера. Одного из моих осведомителей в торговлеганджой. - А.. - Голос на другом конце, казалось, зазвучал легче, хотя в немслышалось нетерпение. - Очень жаль. Да, мы немного прошлись по тойтерритории. Но я не могу поднимать из-за этого шум. Нам просто ответят, чтоне в их компетенции отслеживать, кто из нарушителей закона являетсяполицейским осведомителем. Капитан Джонс глубоко вздохнул. Как всегда, никакой поддержки. Старыйманекен, и точно таким же он был, когда работал в полиции... - Я понимаю вас, сэр. У вас щекотливое положение. Но, когда моиинформационные каналы перекроются и уровень преступности станет расти, никтоне обвинит в этом армию, сэр. Джонс услышал, как он и рассчитывал, раздраженное мычание. Но ему былонаплевать. Комиссар заговорил голосом, исполненным холодной формальности: - Господин капитан, как мне расценивать ваши слова? - Так и расценивайте, сэр. Конечно, нам это не особенно нравится, ноуровень законности в Западном Кингстоне непосредственно зависит отпомогающих нам людей, которые вступают в контакт с самыми нежелательнымиэлементами. Если мои операции будут и дальше страдать от вмешательствавоенных сил, случайных или нет, эффективность присутствия полиции во всемЗападном Кингстоне будет поставлена под сомнение. Уже... - Джонс решилхорошо продумать дальнейшее. - Да, Джонс? Что "уже"? - голос комиссара мягко подталкивал егодосказать свою мысль. - Я приношу извинения, сэр, за свои слова, но вы должны это знать. Запоследние две недели мои парни схватили трех преступников, находившихся врозыске. И, сэр, всякий раз, когда у нас появлялась возможность допроситьих, нежданно-негаданно объявлялись офицеры из Министерства обороны,размахивая разрешением от министра и болтая о национальной безопасности.(Проглотите это, мистер Долбоеб.) - От министра? Вы уверены... - К сожалению, это так, сэр. Формируется сообщество известныхпреступников, получившее от армии что-то вроде статуса неприкосновенности. Ятак и не смог понять, в чем смысл этой игры. Зачем высшим армейским чинамвлезать в наши уголовные расследования. (Что на это скажете, господинкомиссар? Бандиты орудуют в моем районе под покровительством твоегошкольного дружка, министра.) - Хорошо, капитан, я переговорю по этому вопросу с министром. Но врядли можно дать реальное объяснение тому, что торговцы ганджой должнынаходиться под нашей, гм-м, защитой. - Я понимаю вас, сэр. Но для нас будет неоценимой помощью, если будетпоставлен на вид тот факт, что силы спецназа контролируют то, что происходитв их районе, и это очень деликатная, очень тонкая ситуация, где постороннеевмешательство недопустимо. Да, сэр. Спасибо, сэр. Капитан Джонс повесил трубку и нахмурился. - Ты прав, черт побери, да-сэр-спасибо- сэр, - пробормотал он. - Аиначе начнется настоящая война. Вооруженные силы мочат одного нашего - мымочим двух из Вооруженных сил. После чего премьер-министр будет засыпать их письмами и жалобами.. Силыспецназа не пророчат блаженства ни одному грязному бандюгану. Он задумался, нахмурившись, и забарабанил костяшками пальцев поприборной доске. Маас Рэя выводило из себя расстройство его планов. В такихслучаях по его лицу пробегало раздражение, а сам он напоминал надутогошкольника. Он снова взял трубку жестом человека, принявшего смелое решение. - Это опять я, дайте мне сержанта Филлпот-са из Отдела особой службы.Ау, Фогги? Как проходит наблюдение? Хорошо. Четыре человека? А кто там еще?Ладно, это не важно. Слушай, возьми тактический отряд из Хармонских казарм ихватай их. Нет, лучше отрядом из десяти человек, при полной экипировке, неоставь им никаких шансов. Я хочу, чтобы их взяли сегодня! Не беспокойся, явсе улажу. И еще вот что, они должны ответить на несколько вопросов, а еслинет, что ж. Такова жизнь. Но это не имеет значения, если вы их возьмете.О'кей? Нет, нет, вы в полной безопасности. Всыпьте им хорошенько, чертвозьми. ВЕРСИЯ ЗВЕЗДНОГО МАЛЬЧИКА Эй, но ведь это айрэй и всего за пятнадцать долларов, - Эльзаразозлится, конечно, но вещь стоит того. Он отступил на шаг от зеркала исделал несколько ликующих пируэтов, чтобы посмотреть, как сверкает золотаявышивка. Айрэй, айрэй, айрэй! Мальчик-звезда, черт возьми! Сегодня моя ночь.Чо, уже поздно, где же Эльза? Почему ее до сих пор нет? Он надел черную жилетку из кожзаменителяповерх золоченой рубашки. Сегодня моя ночь, и я готов. Да, этот бвайначинает движение. Между кроватью и вешалкой не хватало места, чтобыдвигаться, не говоря уже о том, чтобы танцевать, но Айван не мог усидеть наместе. Чо, только бы Эльза правильно повела себя сегодня. Я тоже удивляюсь ей!Только бы она оставила сегодня все свои глупости - святость, очищение...Бвай, этот чертов пастор накачал ей голову порядочным дерьмом. Все пугаетее, куда ни посмотри - везде одни грехи... Но все-таки девчонка эта - львица. Как она взяла на себя все, когда уменя спина болела, и я даже не знал, где я и что со мной. И когда меняопустил этот пес поганый Хилтон, ворюга желтолицый, я же совсем с ума сошел,когда понял, что все кончено. Снова в кровать слег - и двинуться не могмного дней. Она тоже была в шоке, но пыталась все скрыть и делать все так,словно ничего не произошло. И ни слова больше о том, что "сначала женитьсянадо", ничего такого, легла рядышком, обняла и прошептала: "Мы ведь и таквсегда были друг с дружкой, Айван". Просто пришла ко мне, ласковая такая иголенькая - хорошая-хорошая девочка. Во всяком случае, дело сделано. Сегоднявыходит пластинка, и никто уже меня не остановит. Ни Хилтон, ни пасторРамсай, никто. И, как солнце мне сияет наяву, Я возьму свое там, где его найду. Он услышал ее шаги за дверью и с нетерпением ждал, когда она откроется.- Эй, Эльза, угадай что было? - Что Айван? - Она устало прошла к кровати, тяжело опустилась и сталаснимать туфли. - Эти ноги убьют меня. - Эльза была так поглощена своиминогами, что не заметила ни его новой одежды, ни вдохновенного вида. Но...как устало она смотрит: на лице и в глазах тяжесть, подумал Айван. Ладно,подождем, когда она услышит новости. Тогда она лучше себя почувствует. И всес сегодняшнего дня должно пойти к лучшему. Грядут лучшие времена. - Эльза, пластинка! Она вышла! - Он ждал, когда на ее лице загоритсярадость. - Правда? - вымолвила она. - Слушай, Эльза, надо отпраздновать, понимаешь? Это для тебя. - Для меня? - Она устало подняла глаза, с полным непониманием глядя накоробку, которую он распаковывал. - На что ты деньги свои потратил? Ты купиледу, как я тебя просила? Айван старался не впасть в раздражение, услышав ноту осуждения в ееголосе и увидев, как она отодвигает коробку. - Чо, забудь о еде, ман. Открой ее. Сегодня великая ночь! Он сорвал с коробки крышку и достал оттуда кусок материи смелойрасцветки. - Мини, ман. Последний писк. Сексуально, а? Эльза взглянула на юбку, чуть-чуть загоревшись его энтузиазмом, новскоре ее лицо опять помрачнело. - Айван, ты ведь знаешь, я это никогда не буду носить. Неужели тыдумаешь, что я такое надену? - А почему бы и нет? Это же последний писк. Надень ее, ман, будешьсамой сексуальной девочкой Кингстона, и мы отпразднуем выход пластинки. - Что праздновать? Ты продал Хилтону запись за пятьдесят долларов, утебя нет больше денег, ты сам знаешь. У тебя хоть что-то осталось? - Да, но... когда другие продюсеры про нее услышат и когда она станетхитом, я еще денег получу, и даже сам смогу заработать. Бвай, мы завтрасъезжаем с этого места. Давай одевайся, ман. - Айван, я устала. Я весь день ходила и искала работу. - Чо, пойдем со мной, ман, смотри, если не захочешь, можешь нетанцевать... - У нас нет даже денег на это. Я хочу купить какой-нибудь еды и опятьпойду работу искать, а в воскресенье схожу в церковь. - Ага, вот оно что! Ты хочешь, чтобы и я пошел клянчить у богатых людейработу? Неужели ты ничего не понимаешь? У меня пластинка вышла. И с этимтеперь покончено. - А у меня не покончено. Я ноги стерла в кровь, а ты о танцах говоришь? - Вот ты куда клонишь, за дурачка меня принимаешь? Ты не веришь, что явсе как надо сделаю? Не веришь? - Я хочу сказать только одно - я устала. - Нет, ты хочешь, чтобы я ходил и просил у богачей поработать садовыммальчиком за десять долларов в неделю - и так всю оставшуюся жизнь? А теперьпойми меня правильно - лучше я умру. Во всяком случае, я никому ничего недолжен. Я сам все сделаю как надо, слышишь? Я сделаю все, бэби. Айван,Айван, какой ты мечтатель... Мечтатель? Мечтатель? - Он чуть не затрясся от разочарования ивозмущения. - Я вовсе не мечтатель! Мечтатели те, кто ходит в церковь иболтает о сладком медовом пироге на небе. Это я-то мечтатель? Вот что, я неищу на небе ни мед, ни молоко, я хочу БЗЯТЬ свое здесь и сейчас. Для меня идля тебя. Ты это понимаешь? Пойду-ка я лучше отсюда, знаешь. Говорят, на небесах мне подан мед, Ждет меня, когда я умру, Но, как солнце мне сияет наяву, Я возьму свое, там где его найду. Танцпол был забит до отказа. Люди чуть ли не прилипали друг к другу,качаясь под густой размеренный ритм исконного реггей. Да уж, Тренч-таун впятницу вечером! Разноцветная масса людей, разодетых во все цвета радуги,блестящих золотом и серебром, которые вовсю отплясывали, притоптывали,кружились, прыгали, а кто просто покачивался в ритме - все это производиловпечатление. Айван надел небольшую кепку. Не такую, конечно, похожую нагигантский цилиндр, которую носят Растафари, чтобы спрятать свои дреды. Но всвоих очках, кепке, рубашке и жилетке он, без сомнения, казался себе самымкрутым руд-бваем в этом месте. Он вполне подходил на роль только чтородившейся звезды, сверкнувшей на небесном своде. Движения захватили его, гнев и разочарование стали отходить. И все жеон не мог все сразу забыть: Эльза глубоко обидела его тем, что не пошла сним и отказалась примерить мини, которое он так тщательно выбирал и покупалс самыми добрыми чувствами. Но еще больше его расстроили ее безнадежность,усталость и страх, которые красноречивее любых слов сообщили ему, что она неразделяет его воодушевления, а значит, и его веры. Он со всей предусмотрительностью выбрал именно это место. Были места ипомоднее, чем "Райские сады". Со времен его первой ночи в городе многиеместа становились модными, а потом бесследно исчезали. Но это было то самоеместо. Публика здесь собиралась крутая и утонченная, и проигрывались здесь восновном записи Хилтона. Кроме того, в первый раз он был здесь безвестнойдеревенщиной, с расхлябанными манерами и играющим в крутого. Сегодня он ужепрожженный городской парень, блестящий как сало, дерзкий как сталь, холодныйкак лед, и стоял он на самом краю своей судьбы... Оу, да, этот пареньначинает движение... Общее возбуждение, подгоняемое тяжелым ритмом, захватило его, непозволяя остановиться. Плывя на своей волне, он слился с толпой и сталпостепенно пробиваться к проигрывателю. Он не мог скрыть свой восторг,разглядывая колонны с рекламными плакатами новых синглов и отыскивая тамсвое имя. Он вглядывался снова и снова, уверенный, что в спешке егопропустил. Ладно, как бы там ни было, Хилтон точно дал команду запустить еена дискотеку - пластинка только что вышла! Он уже слышал ее утром по радио.У Спиди, оператора, она точно есть. Он просто выжидает правильный момент,ждет, когда зал будет набит битком, чтобы представить последнюю новинкуХилтона. Но ожидание было совсем не легким. Толпа, раскачиваясь, приплясываятак, словно это обыкновенная дискотека в ночь на пятницу, была удивительноравнодушной к важности предстоящего события. Айван сдержал себя, чтобы неначать подходить к людям и представляться в качестве свежего - и одного извеличайших - исполнителя в истории реггей. Он держался холодно, скрываяглаза за темными стеклами очкоз, уже оседлав свою судьбу с пятью долларами вкармане. Наверное, ему следовало попросить Бо-гарта и компанию прийти сюдавместе с ним? А если пластинку не станут играть? Невероятно! А если? Бытьможет, ему стоит открыть свое присутствие и подойти к Спиди? И вдруг безвсяких предупреждений и предисловий его голос вырвался из колонок, заполняясобой пространство и легко катясь поверх ритма. Аайяя, вот это жуткая жуть! Но в те дни, когда родился ты и жил, Они даже не услышали твой плач. И пусть меч их... Да ими дет в сердца их. Да, сэр! Вот она! И она завладела их вниманием. Даже самые сонныетанцоры задвигались быстрее и стали прислушиваться. Эй, взбодри себя и небудь тяжел. Он слышал вокруг одобрительное бормотание и даже крики "Айрэй".Но едва ли это все. Дьявольщина! Признание, слава, благополучие, любовьженщин, уважение мужчин, обожание толпы - все это едва ли казалось емудостаточным. Стократно усиленный голос раздвигал пространство игипнотизировал толпу. Мурашки побежали у него по коже. Вот это да! И это все? Пластинка кончилась, и он почувствовал себя опустошенным. Иэто все?!! - Вот так песня сейчас была, а? - обратился он к человеку рядом ссобой. - А? - Я говорю, шикарная песня, ман, стопроцентный хит. - Ничего. - Человек бесцеремонно пожал плечами. - Неплохая. - Этотпарень еще не знал, насколько близок был к насильственной смерти. Айван прекратил танец. - Оу, а я, кажется, тебя знаю? - Кто-то положил ему руку на плечо. Айван нетерпеливо обернулся, уверенный, что рука принадлежит человеку,который понял величие этой песни и тут же связал ее с ним. Но наткнулся наЖозе, на его темные поблескивающие очки и легкую ухмылку. - Черт возьми, а ты неплохо выглядишь, братан, - сказал Жозе так,словно они расстались на прошлой неделе. Он почти не изменился, и по обестороны от него стояли две красивые стильные девочки, разодетые, какговорится, "до кончиков ногтей". - Это мою песню только что играли, - сказал Айзан. - Врешь! - Нет, ман, клянусь Богом, моя песня эта - сегодня вышла. Что скажешь? - Айрэй, ман, хорошая песня, ман. Отличная, отличная песня. Так тыхорошо поднимаешься, а? - Поднимаюсь, да, - скромно сказал Айван. Одобрение Жозе было вполнеискренним и доброжелательным, и на лицах девушек оно отразилось, как взеркале. Жозе обнял Айвана за плечи. - Когда он только приехал в город, я ему все тут показывал. Я вру? Этим легким жестом Жозе взял на себя все похвалы, но Айвану было всеравно. - Возьмем пива и отпразднуем, - сказал Жозе, лучезарно улыбаясь Айвану,словно любимому племяннику. - Да, да, это мой бвай. Так, значит, записьтолько-только вышла? Сколько раз ее проигрывали, один? Айван кивнул. - Подожди, - скомандовал Жозе и с вальяжным видом зашагал в толпу. - Так ты - друг Жозе? - спросила одна из девушек многообещающим тоном. Айван кивнул, во все глаза наблюдая за тем, как долговязая фигура Жозенастойчиво пробирается между танцующими и подходит к оператору. Все тот жесамоуверенный Жозе, с его высокомерной развязной походкой, беспечнораздающий по пути приветствия. - Так, значит... ты друг Жозе и выпустил пластинку - это приятно, -снова промурлыкала девушка. Айван скромно кивнул. Зачем Жозе направился туда? Жозе пальцемпоказывал в их сторону. Спиди отрицательно качал головой. Жозе наклонился кнему, и они стали разговаривать. Музыка прервалась. Внезапная тишина сталапочти осязаемой. Затем ее заполнил голос Жозе: - Слушайте меня все, говорит Жозе. Жозе, которого вы все хорошо знаете.- Он поднял руки, чтобы привлечь внимание. - Сегодня дирекция "Райскихсадов", известных больше как просто "Сады", рада представить вам последний,самый горячий диск - чистое реггей! - только что вышедший в Империи Хилтона,уах! Живительная реггей музыка - йеее! Только сегодня вышла песня, котораяготовится стать номером один на предстоящем Фестивале реггей - "Солнце взените". Слушайте ее хорошенько и запомните, где вы ее впервые услышали - в"Райских садах"! Песня называется "Меч их да внидет в сердца их", и автор ее- плохой, самый плохой парень по имени Айван-Риган, восходящая звезда,записывающийся артист, только что возвратившийся из триумфального турне поостровам Лючиа и Сент-Джеймс. Перед вами человек дня - Айван-Риган! Просимна сцену, ман! Он затащил Айвана на сцену и поднял его руки высоко вверх. - Дамы и господа, этого юношу зовут Айван! Айван улыбнулся и помахал рукой, веря в каждое слово Жозе. Потом онзаметил, что Спиди не очень-то доволен тем, что Жозе подобно политикукланяется, улыбается и размахивает руками. Когда тот повел Айвана в бар,снова заиграла его пластинка. Жозе кланялся, махал рукой и принималпоздравления, собирая все внимание, как будто это был его триумф. В какой-тостепени так оно и было. Но Айвану было все равно. Когда они вернулись кдевушкам, Жозе подмигнул им. - Вот так нужно представлять новую запись, - сказал он уверенным тономзнатока высших стандартов, - кроме всего прочего. Когда песня кончилась, они стали центром всеобщего внимания: всеподходили к ним с поздравлениями, надеясь погреться в лучах славы. Айванпринимал все спокойно, но содержание адреналина в крови подскочило до высшейотметки. Он был благодарен Жозе, который все это устроил и, находясь врадостном настроении, предлагал выпивку первому встречному. Он заволновался, увидев, что Жозе не спешит расплачиваться. Возможно,думает, что если у Айвана вышла пластинка, так он в состоянии купить выпивкудля всей толпы? Ситуация стала казаться Айвану все более и болеестеснительной. - Я пойду поищу одного парня, Жозе. Скоро вернусь. - Сказав это обычнымтоном, он решил поскорее смыться. Очень не хотелось уходить отсюда, носитуация явно вышла из-под контроля. Жозе перехватил его у самого выхода. - Подожди, чего это ты такой быстрый, братан? - А в чем тут смысл, ман? Кто будет платить за всю эту выпивку, а? - Чо, пускай курочки все доклюют, за все заплачено. Смотри. - Жозедостал из кармана смачную кипу денег. - Но мне понравилось, как ты смылся -кое-чему ты все-таки научился. Только не пытайся больше одурачить Жозе. -Между их глазами за темными очками произошла короткая стычка. - Кто тебя дурачит? - возмутился Айван. - Кстати, у тебя не найдетсядля меня немного денег? Они снова смерили друг друга взглядами из-под очков, и внезапно тяжелоелицо Жозе расплылось в чарующей улыбке. - Да, кое-чему ты научился. Он перебросил руку через плечо Айвана. Айван был настороже. Он помнил,как Уильям Хол-ден делал такой же жест в "Улицах Лоредо". Но Жозе был вполне беспечен. - Да, ты поднимаешься. Очень это приятно. Записал хорошую пластинку,стал бэдмэном, порезал Длиньшу как ветчину. Да, мне с первого разапонравился твой стиль. Мой дух принял тебя. Он тянул эти фразы с интонациями гордости и удивления. Айван былошеломлен, как много Жозе известно, и это ему польстило. Тон Жозе сменилсяна деловой: - Но... про пластинку эту мне кое-что сказали. Спорим, у тебя вкармане нет и двадцати долларов. Твое счастье, если Хилтон заплатил за неепятьдесят. - Видишь ли... - начал было сочинять Айван, но был слишком впечатленего осведомленностью. - Чо, можешь ничего не придумывать, я знаю весь расклад и этогокоричневого хрена тоже... Более того, до меня уже дошло, что ты больше неполучишь за нее ни цента. - Откуда ты знаешь? - Связи, ман. Большие связи. Но не беспокойся, со мной не пропадешь. Уменя есть для тебя занятие. Я ищу хорошего парня, светлого бвая. Тысправишься с большими деньгами? - Конечно, - ответил Айван. - Я уверен. - И будешь держать рот на замке? - Конечно, ман, но о чем ты говоришь? - О том, что у меня есть для тебя хороший шанс - никакого пота, легкиеденьги. Несмотря на свой растущий интерес, Айван отступил. Он помнил, что Жозеуже принимал добровольное участие в его судьбе. - Хорошо, только сначала я должен понять, как все пойдет, ман, -настаивал Айван. - Чо, пошли со мной, - скомандовал Жозе. Айван поплелся за ним. - Что стобой, сэр? Ты боишься благополучия? Что случилось? - Я хочу, чтобы была какая-то ясность, вот и все, брат. Он понимал, что его слова звучат неубедительно, но ему было стыднопризнаться, что он хочет еще раз услышать свою пластинку и посмотреть, каклюди будут танцевать под нее. К тому же куда в последний раз Жозе привелего, он даже сам не помнит... - Чо, ты свое имя хочешь еще раз услышать, так ведь? - голос Жозепрозвучал сочувственно. - Ну да, вроде того, - признался Айван. Жозе покачал головой. - Бвай, ты и впрямь не понимаешь, как вещи устроены. Ты хочешь еще разуслышать свою песню, да? Все. Песня сыграна, братан. - Что ты имеешь в виду? - запротестовал Айван. - Ты ведь сам сказал,что запись отличная и она только что вышла. - Йеее, отличная запись, - засмеялся Жозе, - но Хилтону ты ненравишься. Он уже дал команду эту запись не продвигать. Она не попадет вдвадцатку, это мне Спиди сказал. Вообще не попадет ни в какие чарты. Так чтолучше пойдем со мной. Айван плелся вслед за Жозе, уходившим в темноту, и обдумывал его слова.Он имеет в виду, что Хилтон достаточно богат для того, чтобы не класть себеденьги в карман - и все это только затем, чтобы один бедный черный бвай зналсвое место. И это имеет какой-то смысл? Так он, выходит, не просто так всеговорил? Он сильно опустил меня, но я считал, что, если пластинка вышла,значит, у меня появилась возможность продвинуться. Он украл запись, это менябольно ударило, но не насмерть. Но сейчас просто настоящее злодейство, ман!Какой гнусный человек! Он сделал запись, это ладно, но у него нет ниуважения к музыке, ни понимания ее - иначе бы он так не поступил. Для негоэто только бизнес. Лягушка сказала: "Что шутка для тебя, для меня смерть".Так оно и есть. Убил мою пластинку и таким образом дешево от меня отделался.Но Айван не сердился, только горечь и разочарование поднимались в его груди,а сам он становился каким-то онемелым и бесчувственным. Жозе остановился возле мотоцикла "Хонда", который выглядел какновенький. Любая вещь у него отлично смотрится, подумал Айван. А почему бы инет? - Так, Жозе, - пробормотал он, удивившись как ровно звучит его голос, -надеюсь, что этот- то наконец твой? - А, так ты уже слышал эту историю, - засмеялся Жозе. - Все в порядке,ман. В те годы я был совсем еще молодой. А сейчас оставил детство и взялсяза ум. Все кайфово, братан, наслаждайся ездой.