Глава 12 1. — знаешь ли ты этого покрытого человека

ТЕЗИС

Никто не будет утверждать

о классе людей, что это человек.

Б. Рассел

Тезисом (от греч. thésis — положение, утверждение), как уже было сказано, называется мысль или положение, истинность которого тре­буется доказать.

Рассмотрим требования, предъявляемые к тезису. Первое и глав­ное требование — тезис должен быть истинным. Что означает истин­ность тезиса? Мы говорили о том (см. выше), что образ внешнего мира, проецируясь на сознание человека через анализаторы и аналитичес­кую деятельность мозга, значительно искажается, и поэтому созна­ние фиксирует только условный, очень неточный образ мира. Можно с уверенностью утверждать, таким образом, что абсолютная истина не дана человеку в наблюдении и знании. Коль скоро истина не дана в непосредственном наблюдении и знании, а логика оперирует стро­гими понятиями "истинность" и "ложность", надо попытаться снять это противоречие. Действительно, с одной стороны, тезис должен быть истинным (иначе его невозможно доказать), с другой стороны, объек­тивная истина не дана человеку в знании. Это диалектическое про­тиворечие разрешается через категорию веры. Под истинностью тези­са понимается вера говорящего в истинность, причем вера настоящая, внутренняя, а не показная. Иногда вера приводит к истинностному угадыванию, и происходит совпадение с объективной реальностью, но далеко не всегда, потому что, если бы совпадение с объективной реальностью было постоянным, у людей вообще не менялась бы точка зрения, а это происходит.

Второе требование — тезис должен быть четко и точно сформулирован. Точность формулировки тезиса есть операция, включающая три процедуры. Процедура первая: точно сформулировать тезис для говорящего. Вторая: четко сформулировать его для слушателей. Дальше осу­ществляется третья процедура: совмещение первого со вторым в еди­ном тексте. Что означает, что тезис четко сформулирован для говоря­щего? Это означает, что говорящий настолько хорошо вдумался в тему, в сам тезис, что у него не осталось внутренних интеллектуальных со­мнений в отношении этого тезиса. Часто человек берется что-то дока­зывать, сам до конца не поняв, что именно. Это в категории убеждения недопустимо, поскольку в таком случае строится не демократическая речь, а либеральная. Если вы начинаете о чем-то говорить с целью по­делиться своей точкой зрения с собеседником, потом выслушать его, чтобы достичь единого мнения, вы не ставите задачу речевого доказа­тельства — и оно у вас не получится. Убедить другого человека удастся только при наличии внутренней убежденности говорящего в истиннос­ти своей идеи.

Четкость формулировки предусматривает аккуратный выбор каж­дого слова в коротком тексте тезиса (а тезис — это, как правило, корот­кий текст), а также постановку каждого слова на строго определенное место в тексте.

Такой язык, как русский, имеет частично жесткий порядок слов (вопреки распространенному мнению о русском языке, как имеющем свободный порядок слов): с ним связана логика предложения. Сравним две фразы: Вошла девушка, и Девушка вошла. В русском языке они имеют разный смысл. Фраза Вошла девушка означает, что речь идет именно о девушке, а не о женщине, не о старухе, не об обезьяне и т.п. Девушка вошла означает, что она именно вошла, а не вбежала, не влетела, не вплы­ла и не въехала. Логический акцент падает на одну часть фразы, что связано с таким научным понятием, как актуальное членение предло­жения. Актуальное членение предложения — это членение предложения в контексте на исходную часть сообщения — тему (данное) и на то, что утверждается в ней — рему (новое). Любой член (или члены) предложения в соответствии с контекстом или ситуацией может высту­пать как тема или рема: Бумага (тема) на столе (рема) есть ответ на вопрос: "Где бумага?" На столе (тема) бумага (рема) есть ответ на воп­рос: "Что на столе?" Компоненты актуального членения распознаются в основном по позиции в предложении: обычно тема помещается в на­чале предложения, рема — в конце. Распознавание может также проис­ходить по интонации (характер ударения и пауз), по выделительно-ог­раничительным наречиям (именно, только), по контексту. (В романо-германских языках указание на смысловой центр сообщения (рему) мо­жет осуществлять неопределенный артикль.) Перемещение логического ударения в одном и том же предложении дает разное актуальное члене­ние. Но основным способом распознавания является все-таки порядок слов. Прямой порядок следования тема — рема преобладает и имену­ется прогрессивным, объективным, неэмфатическим. Обратный поря­док рема — тема встречается достаточно редко и называется регрес­сивным, субъективным, эмфатическим. Он может быть обусловлен не­обходимостью позиционной контактности ремы с соотносимым членом предшествующего предложения, расчлененной ремой, ритмом, желани­ем говорящего скорее высказать главное. В этом случае рема распознается по контексту — путем вычитания из состава предложения са­моочевидной темы, обычно опускаемой или отодвигаемой в конец. На­пример: Вопрос хочу Вам задать. Как он Вам показался? — Старик он уже. Это нетипичные, редко встречающиеся конструкции.

Основоположником теории актуального членения предложения считают А. Вейля, идеи которого были развиты В. Матезиусом — представителем Пражской лингвистической школы, предложившим и сам этот термин. Согласно концепции Матезиуса, тема (основа) выражает то, что является в данной ситуации известным или, по крайней мере, может быть легко понято и из чего исходит говорящий, а рема (ядро) — то, что говорящий сообщает об основе высказывания. Тема, по Матезиусу, не сообщает новой информации, но является необходимым элементом связи предложения с контекстом. Это не совсем верно, так как тема часто определяется содержанием предшествующего предложения. Но в качестве темы может выступать и не упоминавшийся ранее объект, а ремой мо­жет оказаться упоминавшийся объект, но употребленный предикатив­но — как то, что утверждается о теме. Например, Поговорим об А. По­пове. Это он изобрел радио.

Актуальное членение предложения исследуется с разных теоретических позиций. Концепция о семантической (смысловой) природе ак­туального членения предложения (Я. Фирбас, Ф. Данеш и др.) отдает приоритет в определении темы и ремы фактору известности/неизвест­ности, что иногда приводит к неоднозначным толкованиям актуально­го членения конкретного предложения в контексте. Концепция о син­таксической природе актуального членения предложения (К.Г. Крушельницкая) допускает его отождествление с синтаксическими категориями из-за выражения темы и ремы с помощью грамматических средств язы­ка (но иногда — только контекста). Концепция о соответствии актуаль­ного членения структуре логического суждения (Л.В. Щерба, В.В. Виног­радов) получила развитие в теории о логико-грамматическом членении предложения (В.3. Панфилов) — о выражении различными синтаксическими средствами языка логических субъекта (темы) и предиката (ремы). К этой концепции примыкает и Матезиус, отождествляющий тему (основу) и рему (ядро) с психологическими (логическими) субъек­том и предикатом.

Современные лингвистические теории относят феномен актуально­го членения предложения к речи и связывают его с теорией речевых ак­тов. Безусловно, понимание актуального членения предложения есть необходимое условие эффективной речевой коммуникации. В условиях доказательства оно, в первую очередь, необходимо на уровне формули­ровки тезиса.

Уже тот простой факт, что две фразы, отличающиеся друг от дру­га только порядком слов, имеют разный смысл в русском языке, озна­чает, что мы не можем говорить о свободном порядке слов, ведь сам порядок и меняет значение. Из этого положения следует, что измене­ние порядка слов создает формулировку другой мысли. Конечно, важ­нейшее значение имеет и выбор лексических единиц. Это называется работой над словом. Попытки предельно точной формулировки мыс­ли приводят к многократной замене одного слова другим (иногда си­нонимичным) и ощущению неудовлетворенности выбором. Если это­го не происходит, доказательства, как правило, не получается.

Вторая процедура — четкость и доступность формулировки для речевого партнера — означает, что ваши собеседники должны вас адекватно понять. Они должны хорошо осознавать, что вы беретесь им доказывать. А на этом этапе очень часто возникает взаимонепо­нимание. Во-первых, надо использовать только те лексические едини­цы, которые понятны слушающему. Это, в частности, означает, что никакое научное положение нельзя формулировать, предварительно не объяснив значения всех используемых терминов.

Речь при этом идет и о тех терминах, с которыми собеседник зна­ком, так как характерной особенностью современной науки является терминологическая полисемия. В гуманитарном знании каждый исследователь под одним и тем же термином понимает, как правило, не что свое, и поэтому каждый термин имеет множество толкований, каждое из которых является фактом сознания и внутренней научной системы конкретного исследователя. Было бы очень хорошо, если бы каждое научное сочинение предварялось авторским толковым словарем: те научные термины, которые используются в работе, сначала были бы объяснены. Причем следует понять, что объяснение необходимо как профессионалам, так и непрофессионалам, которые будут читать работу, чтобы смысл изложенного стал доступен. Многие научные спо­ры (порою весьма ожесточенные) в этой ситуации потеряли бы свою актуальность, так как внимательный анализ профессиональных дискус­сий позволяет сделать вывод, что в основе большинства из них лежит терминологическое несоответствие.

В ненаучной речи, в частности бытовой, объяснение значения используемых лексических единиц также часто оказывается необходи­мым. Еще Аристотель указывал на то, что лица, начинающие обсуж­дение какого-либо вопроса, должны сначала прийти к соглашению относительно употребляемых понятий, чтобы понимать под ними одно и то же. Если люди не сошлись в определении исходных понятий, то открывать дискуссию или обсуждение просто бессмысленно. А если учесть, что в нашем языке есть слова, которые имеют не одно, а несколько различных значений, то станет еще более ясной важность соблюдения этого непременного условия каждого обсуждения, каждой дискуссии. Это требование так сформулировал Аристотель: "Несомненно, что те, кто намерен участвовать друг с другом в разговоре, должны сколько-нибудь понимать друг друга. Если этого не происходит, какое будет возможно у них участие в разговоре? Поэтому каждое из имен должно быть понятно и говорить о чем-нибудь, при этом — не о нескольких вещах, но только об одной; если же у него несколько значений, то надо разъяснить, какое из них (в нашем случае) имеется в виду. Следователь­но, если кто говорит, что это — вот есть и (вместе) его нет, он отрицает то, что утверждает, так что по его словам <выходит, что> имя не имеет того значения, которое оно имеет: а это невозможно".

Это связано с тем, что при передаче информации, как уже говори­лось, возникает значительная информационная погрешность, и это уже скорее не факт языка, а труднокорректируемая особенность речевой коммуникации. В общем виде механизм приема и передачи информа­ции выглядит следующим образом: человек передает информацию плюс собственные ассоциации, связанные с этой информацией. Например, он рассказывает нечто о лесе (а). Предположим, в его биографии был эпи­зод, когда он заблудился в тайге, и поэтому лес внушает ему чувство страха. Эта ассоциация (a ₁ ) присутствует в его сознании, но он о ней умалчивает. Передавая нейтральную информацию, он тем самым пере­дает только часть внутреннего замысла, который равен а + а ₁(систему ассоциаций a ₁он не передает). Слушатель соответственно из внутрен­него его замысла принимает только а. Однако при этом в его сознании возникает собственная система ассоциаций а ₂(например, если человек родился в доме, стоящем в лесу, а ₂ — это ассоциативные воспоминания детства), т.е. он принимает на самом деле информацию, равную а + а ₂. В общем виде а ₁не бывает равным а ₂, почти никогда. Если это так, то погрешность при передаче информации равна а ₁+ а ₂.

а + а ₁ Þ а + а ₂

Часть передаваемой информации теряется, зато в качестве "довес­ка" в сознании возникает непереданная информация. Суммарное зна­чение погрешности а ₁ + а ₂может быть очень велико. В оптимальном случае оно составляет 15%, тогда речевая коммуникация признается удовлетворительной в информационном отношении. Мы понимаем то, что нам говорят, максимум на 85%. И так же люди, к которым мы адре­суемся с речью, понимают нас максимум на 85%. Они могут нас понять и значительно хуже, в предельном случае — с точностью до наоборот (и так бывает), в зависимости от соотношения а ₁и а ₂. Такова норма речевой коммуникации. Это одна из причин того, что нельзя сделать адек­ватный автоматический перевод: невозможно формализовать систему индивидуальных ассоциаций, связанных с каждой лексической едини­цей. Разработки систем универсального автоматического перевода, ка­завшиеся столь продуктивными 30 лет назад, потерпели фиаско, так как компьютеризировать сознание вряд ли представляется возможным: для этого требуется неограниченный объем памяти, а каждая программа должна в конечном итоге соответствовать личности отдельного чело­века.

Из тезиса о том, что взаимопонимание между людьми весьма ус­ловно, вытекает несколько частных выводов. Если человек, проживший с вами много лет, говорит, что он вас не понимает, он, как правило, говорит правду, и его нельзя за это осуждать. Всегда следует помнить о том, что и вы его понимаете в лучшем случае частично. Осознание это­го факта приводит к большей терпимости в человеческих отношениях и само по себе улучшает коммуникацию. Следует прощать непонимание, в частности в семейных отношениях. Человек не понимает вовсе не по­тому, что он глупее вас, а потому, что у него индивидуальная система ассоциаций (и он имеет на нее право!), которая определяет его воспри­ятие и которая неизменна, поскольку это факт индивидуальной судьбы. Навязывание своей системы ассоциаций (как это очень часто происхо­дит в паре, где один человек в волевом отношении сильнее, чем другой) само по себе противоестественно и бессмысленно, потому что собствен­ный опыт всегда собственный опыт: если вы однажды заблудились в тайге и вам стало бесконечно страшно, вы вряд ли об этом забудете, а если вы выросли в доме, окруженном лесом, то сам лес — часть вашего детства с его радостью и счастьем узнавания, что тоже, конечно, неза­бываемо. Общаясь с человеком, это следует принять во внимание, т.е. учесть в качестве коммуникативных параметров.

Задавая требование точности формулировки и, таким образом, однозначности восприятия слушающим передаваемой информации, приходится признать необходимость в отношении каждой лексической единицы текста, объяснять собственную систему ассоциаций, с этой лексической единицей связанных, особенно в тех случаях, когда это значимая, важная ассоциация. Иными словами, если человек произносит тезис, который собирается доказывать, в первую очередь необходимо объяснить, что он под этим тезисом понимает. В этом случае сумма информационной погрешности уменьшается: a ₁ + а ₂Þ а ₂

Стоящая перед говорящим задача, связанная с точностью формулировки, определяется и особым лингвистическим свойством, которым обладают почти все языки мира (и русский язык, в частности). Речь идет о синтаксической омонимии (некоторые исследователи в этом случае говорят о синтаксической полисемии), в результате которой один и тот же текст может иметь несколько уровней прочтения, как поверхност­ных, так и более глубоких, которые обычно называются подтекстом. Мастерски написанный художественный текст имеет множество толко­ваний, вплоть до индивидуальной трактовки каждым читателем (см., например, пьесы основоположников абсурда в драматургии Э. Ионес­ко и С. Беккета или романы метра литературы "потока сознания" Д. Джойса). Итак, синтаксическая омонимия — это многообра­зие смысловой интерпретации текста. Существуют простые случаи дво­якого толкования фраз типа 1) Мать любит дочь (где непонятно, кто кого любит); 2) На стене висел портрет Репина (неясно, портрет, напи­санный Репиным, или его изображение на портрете); 3) Мальчик был одет клоуном (неясно, одет ли он был в костюм клоуна или его одевал клоун); 4) Рецензенту следовало посоветовать указать новые издания (неясно, советуют ли рецензенту или он сам советует); 5) Ответ комис­сии был представлен к первому октября (неясно, отвечала ли комиссия или отвечали ей). Омонимия в этих примерах связана в основном с не­различением субъектно-объектных отношений. Но существуют и зна­чительно более сложные тексты, которые трактуются по-разному раз­ными людьми.

Лексическая омонимия так же, как и полисимия, часто сни­мается ближайшим контекстом, так как выбор значения обычно опре­деляется сочетаемостью с другими словами. Рассмотрим, например, со­вокупность значений слова поле: 1) безлесное пространство (собирать цветы в поле); 2) обрабатываемая под посев земля (ржаное поле); 3) ров­ная площадка, специально оборудованная для чего-нибудь (футболь­ное поле); 4) пространство, в пределах которого проявляется действие каких-нибудь сил (электромагнитное поле); 5)чистая полоса на краю книги, рукописи (заметки на полях); 6)края головного убора (шляпа с широкими полями). Минимальный контекст определяет реализацию того или иного значения слова.

При синтаксической омонимии (полисемии) только в широком контексте может быть определен точный смысл, и то не всегда.

Если текст тезиса оказывается омонимичным (полисемичным), он недоказуем. Сначала его следует расшифровать.

Таким образом, еще до начала доказательства следует осуществить сложную работу, связанную с оттачиванием формулировки тезиса. Выполнение этой задачи есть необходимое стартовое условие речевой победы в убеждении.

Третье требование, предъявляемое к тезису, связано с его единообразием на протяжении всего речевого изложения. Существует термин "держать тезис". Держать тезис достаточно трудно. Даже преподаватель, если он недостаточно опытен, не может на протяжении полутора часов строго доказывать только то, что он взялся доказать вначале. Ведь название лекции — это и есть тезис, который потом раскрывает­ся. За полтора часа без специального опыта оратора тезис в его речи несколько смещается, лектор начинает приводить примеры и аргумен­ты уже не в защиту тезиса Т, который он задал вначале, а в защиту смещенного тезиса Т ₁, и доказательство не выстраивается. На протяже­нии короткой речи держать тезис значительно легче, но это тоже требу­ет определенных усилий. Если человек находится под воздействием нар­котических средств, например, во время приятного застолья, он держать тезис в принципе не может, потому что это тяжелая интеллектуальная работа. Одной рюмки порой бывает достаточно, чтобы человек с боль­шим пафосом доказывал нечто, а через несколько минут переключался на доказательство другой мысли. Его энергетическое состояние сохра­няется, а вектор направленности речевого "запала" очень быстро меня­ется.

Определенность, т.е. ясность и точность рассуждения, а также изложения мыслей в речи вытекает из фундаментального закона формальной логики — закона тождества (лат. lex identitatis), согласна которому каждая мысль, которая приводится в речи, при повторении должна иметь одно и то же определенное, устойчивое содержание. Heобходимая логическая связь между мыслями устанавливается лишь при условии, если всякий раз, когда в рассуждении или в выводе появляется мысль о каком-нибудь предмете, собеседники мыслят "именно этот самый предмет и в том же самом содержании его признаков" (В.Ф. Асмус). В традиционной логике закон тождества записывается в виде одной из следующих формул:

А есть А;

А = А;

А тождественно А;

А ® А;

А=А.

В отрицательной форме закон тождества обозначается так: не-А есть не-А.

Надо иметь в виду, что данные формулы являются лишь символическими обозначениями закона тождества и не выражают всего его истинного содержания. В истории развития логической мысли делались попытки свести весь закон к этим формулам и приписать формальной логике положение о том, что и вещи, и мысли всегда тождественны самим себе. Однако абстрактное тождество допускает различие внутри себя, а к самому тождеству следует подходить как к временному, но обя­зательному, если речь идет об определенном умозаключении.

Приведем в этом контексте определения двух фундаментальных логических понятий — суждения и умозаключения. Суждением назы­вается форма мысли, в которой утверждается или отрицается что-либо относительно предметов и явлений, их свойств, связей и отношений и которая обладает свойством выражать либо истину, либо ложь. Напри­мер, Лошадь есть животное, Змеи не имеют ног. Та часть суждения, ко­торая отображает предмет мысли, называется субъектом (лат. subjectum) суждения и обозначается в логике латинской буквой S, а та часть суж­дения, которая отображает то, что утверждается (или отрицается) о пред­мете мысли, называется предикатом (лат. praedicatum) суждения и обо­значается буквой Р (ср. понятия темы и ремы в актуальном членении предложения). Слово есть (или суть, когда речь идет о многих предме­тах) называется связкой. Суждение можно изобразить символически в виде формулы:

S есть (не есть) Р,

где S и Р — переменные, вместо которых можно подставлять какие-то определенные мысли о предметах и их свойствах, а слово есть — постоянная.

Под умозаключением понимается форма мышления или ло­гическое действие, в результате которого из одного или нескольких известных и определенным образом связанных суждений получается новое суждение, в котором содержится новое знание. Примером умо­заключения может служить следующая мыслительная операция с дву­мя суждениями — Все жидкости упруги и Вода — жидкость, в резуль­тате которой возникает новое суждение: Вода упруга.

Может показаться, что закон тождества в его строгости, связан­ной с умозаключениями, входит в противоречие с представлением о мире как о чем-то бесконечно и непрерывно изменяющемся, т.е. нахо­дящемся в вечном движении. Движение несотворимо и неразрушимо, а природа находится в процессе постоянного возникновения и унич­тожения — такова сущность бытия. Однако в процессе движения воз­можно временное равновесие, покой или статичность состояния. Воз­можность относительного покоя есть важное условие жизни. В опре­деленные периоды времени предметы и явления остаются качественно теми же, не претерпевая коренных, значимых перемен. Каждое явле­ние наряду с изменением сохраняет основные черты, которые высту­пают как тождественные, т.е. равные самим себе, как те же самые, — таков диалектический закон, которому подчинено все в мире. Разница только в формах относительного равновесия и в его продолжительнос­ти во времени.

Каждый предмет, который отражается нашим сознанием, обладает количественной и качественной определенностью. Он входит в группу предметов, семейство, вид, род. Но вместе с тем он имеет определенные, характерные именно для него черты. Объективное свойство вещи, со­бытия, явления сохранять некоторый период времени тождественные, одни и те же черты должны быть отображены нашим мышлением. Это, конечно, известное огрубление, упрощение явлений, происходящих в мире, поскольку мы пренебрегаем незначительными изменениями, но эта мыслительная операция закономерна, поскольку логические функ­ции нашего интеллекта непосредственно связаны с языковыми, а есте­ственный язык, как уже говорилось, это дискретная система, основан­ная на возможности частичного изменения аргумента при сохранении значения функции (см. выше).

То, что сохраняет относительное тождество, отображается в созна­нии устойчивой мыслью, тождественной на протяжении всех наших рассуждений о данном предмете, пока он не изменил своего качества. Подобно тому, как в окружающем мире предметы и явления не смешиваются друг с другом, а несут в себе конкретные, определенные черты, так и наши мысли о предметах и формах движения должны не смешиваться, аотображать эти черты.

Соблюдение тождества мысли на протяжении данного рассуждения есть мыслительный закон. Еще Аристотель писал в своей "Метафизи­ке", что невозможно мыслить, "если не мыслишь <каждый раз> что-ни­будь одно..."

Если нарушить закон тождества в рассуждении, т.е. вложить в одну и ту же мысль разное содержание, то верного вывода в результате рассуждения не получится. Как правило, это приводит к построению софизма (греч. sophisma — измышление, хитрость), которым называется логическая уловка, умышленно ошибочное рассуждение, которое вы­дается за истинное. Как правило, софистическое рассуждение по форме основано на внешнем сходстве явлений, на преднамеренно неправиль­ном подборе исходных положений, на том, что события вырываются из общей связи, на двусмысленности слов и на подмене понятий. Вот неко­торые из типичных софизмов, известных в логике еще со времен элейцев и Аристотеля.

1. — Знаешь ли ты этого покрытого человека?

— Нет.

— Это твой отец. Значит, ты не знаешь своего отца.

(Древнегреческий философ Эвбулид из Милета)

2. Сидящий встал. Кто встал, тот стоит.

Следовательно, сидящий стоит.

3. — Знаешь ли ты, о чем я хочу тебя спросить?

— Нет.

— Знаешь ли ты, что человечность есть добро?

— Знаю.

— Об этом я и хотел тебя спросить.

4. Эта статуя — художественное произведение.

Но она — твоя. Значит, она есть твое художественное произведение.

5. Вор не желает приобрести ничего дурного.

Приобретение хорошего есть дело хорошее, следовательно, вор желает хорошего.

6. Правильное грамматически лучше неправильного.

Мир есть лучшее из всего. Следовательно, мир есть нечто правильное грамматически.

7. Если стена не дышит, потому что она не есть животное, то она дышала бы, если бы была животным. Но многие животные, например насекомые, не дышат. Следовательно, стена не потому не дышит, что она не животное. Следовательно, стена есть жи­вотное, хотя она и не дышит.

8. Животное есть то, что имеет душу. Мое — то, чем я могу распоряжаться по своему произволу. Следовательно, со своим жи­вотным я могу распоряжаться по своему произволу. Мои боги дос­тались мне по наследству от отца и составляют мою собствен­ность. Боги имеют душу, следовательно, они суть животные. Со своими богами я могу поступать, как мне угодно.

9. Лекарство, принимаемое больным, есть добро.

Чем больше делать добра, тем лучше. Значит, лекарства нужно принимать как можно больше.

10. Эта собака имеет детей, значит, она — отец. Но это — твоя собака. Значит, она — твой отец. Ты ее бьешь, значит — ты бьешь своего отца.

11. Кто учит кого-нибудь, тот хочет, чтобы его ученик стал мудрым и перестал быть невеждою. Он, значит, хочет, чтобы ученик его стал тем, что он не есть, и перестал быть тем, что он есть теперь. Следовательно, он хочет его привести из бытия в небытие, т.е. уничтожить.

12. Эватл брал уроки софистики у Протагора с тем условием, что гонорар он уплатит только в том случае, если по окончании учебы выиграет первый судебный процесс. Но после обу­чения Эватл не взял на себя ведение какого-либо судебного процес­са и потому считал себя вправе не платить гонорара Протагору. Тогда учитель пригрозил, что он подаст жалобу в суд, говоря Эватлу следующее:

— Судьи или присудят тебя к уплате гонорара, или не присудят. В обоих случаях ты должен будешь уплатить. В первом случае в силу приговора судьи, во втором случае в силу нашего договора — ты выиграл первый судебный процесс.

— На это Эватл, обученный Протагором софистике, отвечал:

— Ни в том, ни в другом случае я не заплачу. Если меня присудят к уплате, то я, проиграв первый судебный процесс, не заплачу в силу нашего договора, если же меня не присудят к уплате гонорара, то я не заплачу в силу приговора суда.

Последний софизм, как и некоторые предыдущие, основан на нарушении закона тождества. Один и тот же договор в одном и том же рассуждении Эватл рассматривает в разных отношениях: в первом слу­чае Эватл на суде должен был выступать в качестве юриста, который проигрывает свой процесс, а во втором случае — в качестве ответчика, которого суд оправдал.

Рассмотрим подробнее еще один известный школьный софизм, основанный на нарушении закона тождества:

13. 2 и 3 есть четное и нечетное;

­­­­ 2 и 3 есть пять;

5 есть четное и нечетное

Рассуждение основано на том, что две величины, порознь равные третьей, тождественны между собой. Внешняя форма рассуждения ка­жется правильной, однако союз и, участвующий в умозаключении, ис­пользуется не единообразно, а в разных значениях: в одном случае союз и употребляется в смысле соединения, а во втором случае — в смысле сложения, плюса. Эта неопределенность содержания союза и, а также разный в обоих случаях смысл предикативной связки есть (в первом слу­чае она имеет разделительный смысл: 2 есть четное и 3 есть нечетное число)приводят к неправильному выводу в результате рассуждения.

Требуя определенности мысли, закон тождества, естественно, направлен против такого существенного интеллектуального недостатка, как расплывчатость, неконкретность рассуждений. Определенность — одна из глобальных общечеловеческих мыслительных черт. Мышле­ние вне этой черты теряет всякий смысл. Излагая свои мысли неопреде­ленно, мы перестали бы понимать друг друга, что привело бы к невоз­можности информационной коммуникации между людьми.

Необходимость придерживаться закона тождества в пределах дан­ного умозаключения лучше всего доказывает, что формальная логика исходит из признания того, что все в мире, в том числе и мысли, есть единство тождества и различия, ведь, если бы формальная логика во всем видела только тождественное, не нужно было бы предупреждать о необходимости соблюдать закон тождества в рассуждении. Закон тождества потому и существует, что на время данного умозаключения надо отвлечься, абстрагироваться от различного, которое существует в мире наряду и в единстве с тождеством, но которое для данного умозаключения не только не нужно, но и чревато тем, что вывод в умозаключении будет ошибочным.

Законы формальной логики не отрицают того, что вещи меняются. Другими словами, формальная логика не отрицает существования не­ясно очерченных границ, но утверждает, что для ясного рассуждения надо где-то провести границу между А и не-А. Закон тождества не ис­ключает возможности познания изменений предметов и явлений. На­оборот, изменения, переходы предмета из одного состояния в другое могут быть понятны и описаны лишь при условии, если точно зафикси­ровано, что именно подвергается изменению и что является результа­том. Поэтому закон тождества нельзя истолковывать в том смысле, что всякое понятие должно навсегда сохранять свое, один раз установлен­ное определенное содержание. Содержание понятия может меняться в связи с изменением того предмета, который отображается в данном по­нятии, могут раскрываться новые стороны, существенные признаки в изучаемом предмете. Однако после того, как установлено, в каком имен­но отношении мыслится данное понятие во всем процессе рассуждения и во всей системе нашего изложения, это понятие надо брать в одном смысле, иначе в нашем изложении не будет ни определенности, ни свя­зи, ни последовательности. Мысль о предмете может и должна менять­ся. Закон тождества запрещает только одно: менять содержание и объем понятия произвольно и без причины. Закон тождества не запрещает и ставить вопрос об изменении термина, но только если на то есть сис­темное обоснование.

При нарушении закона тождества человек, как правило, разрушает и собственные выводы. В самом деле, если собеседник в начале обсуж­дения вкладывает в понятие одно содержание, а затем его мысль перескакивает на другое содержание понятия (или тезиса), то обычно в этом случае становится не о чем спорить и нечего обсуждать.

Закон тождества формулирует жесткое речевое требование: прежде чем начинать обсуждение какого-либо вопроса, необходимо установить ясное, конкретное содержание его, а затем в ходе обсуждения твердо держаться основных определений этого содержания, не допускать двусмысленности.

Неустойчивость понятий часто бывает результатом поверхност­ного изучения предмета, т.е. некомпетентности. Однако иногда это делается преднамеренно (см. ниже).

Соблюдение закона тождества является необходимым условием удачного доказательства, но, конечно, недостаточным; это только одно из условий.

Следует понимать, что ложное рассуждение также строится, исхо­дя из принципа тождества. Разница только в том, что в софистичес­ком рассуждении упор делается на внешнем словесном тождестве, но при этом делается вид, что речь идет о тождестве по содержанию (см. школьный софизм).

Закон тождества — это закон, с помощью которого можно, если это требуется, принудить своего оппонента согласиться с вашим мне­нием.

Допустим, требуется доказать, что столярное дело полезно:

Ремесла полезны;

Столярное дело — ремесло;

Столярное дело — полезно.

В этом рассуждении основой является закон тождества: мы отождествляем столярное дело с ремеслом, а то, что ремесла полезны, — это истина, не требующая доказательства. Это положительная форма использования закона тождества для доказательства истинности той или иной мысли. Существует и отрицательная форма для обоснования правоты взглядов. Допустим, требуется доказать, что Венера — не са­мосветящееся тело. Истинность этого тезиса можно обосновать так:

Планеты — не самосветящиеся тела;

Венера — планета;­­­­­­­­­_______________

Венера — не самосветящееся тело.

Если человек в доказательстве не соблюдает требования точности формулировки и смыслового единства тезиса, возникает логико-рече­вая ошибка, которая называется "потерей тезиса" (лат. ignoratio elenchi). Существо ее заключается в следующем: начав доказывать один тезис, через некоторое время в ходе этого же доказательства начинают дока­зывать уже другой тезис, сходный с первым только внешне. Например, желая доказать что-либо несправедливое в моральном смысле, вместо этого доказывают, что это несправедливо в юридическом смысле. Ины­ми словами, тезис, который следовало доказать, оказывается недока­занным. Потеря тезиса может быть связана также с ответом не на тот вопрос, который вам задан, или с раскрытием не той темы, которая за­явлена. Сам текст может быть выстроен очень убедительно, но он не отвечает заданной логике, и поэтому доказательство полностью прова­ливается.

Приведем пример. Из интервью одного известного экономиста (по­теря тезиса в вопросно-ответной системе). Корреспондент спрашива­ет: "Как Вы понимаете термин "приватизация"?"[10]

Экономист отвечает: "Наше общество к приватизации не гото­во". Это было в эфире. Какова реакция слушающих на потерю тези­са? Интеллектуальная дискредитация, вызывающая ироничный смех. Таким образом, это пагубная для речи ошибка. Тем не менее она встре­чается даже у людей с высоким уровнем интеллекта (речь идет о док­торе экономических наук). Конечно, он, видимо, устал, не сосредото­чился в момент, когда его записывали, но несколько миллионов зри­телей этот ответ услышали. Правда, из них, может быть, только де­сять процентов осознали ошибку, поскольку уровень логической обученности в нашей стране, к сожалению, очень низкий. Тот факт, что мы привыкли к потере тезиса как к норме, очень хорошо доказывается простейшими примерами, которые мы постоянно слышим:

1. — Где ты купил этот плащ?

— Он там уже не продается.

2. — Кого зовут к телефону?

— Это не тебя.

3. — Ты мне не скажешь, как пройти к зданию вокзала?

— Ты все равно не найдешь.

4. — Сколько сейчас времени?

— Ты в любом случае опоздал.

Это типично, мы настолько привыкли к подобным текстам, что уже не замечаем в них логической ошибки. Тем не менее следует бо­роться с этим привыканием. И если вам отвечают: "Там этот плащ уже не продается", говорите: "Я вообще-то не спрашиваю, есть он там или нет. Я спрашиваю, где он продавался. Это не совсем одно и то же". Поставьте один раз человека таким образом на место, и он, мо­жет быть, в дальнейшем будет точнее в речи. Это крайне распростра­ненная ошибка. Можно предположить, что если бы удалось проанализировать весь массив русскоязычных текстов, произнесенных и на­писанных, скажем, за сутки, и обработать его на компьютере, то частота встречаемости логически ошибочных текстов оказалась бы очень велика. Это опасная социальная примета.

Приведем еще один распространенный пример, связанный с поте­рей тезиса, который встречается в письменных работах, например в сочинениях. Задается тема, ученик пишет сочинение, которое этой теме полностью или частично не соответствует. В школьной практике в та­ких случаях обычно говорят: "Тема не раскрыта". Надо сказать, что письменных работ, в которых очевидна потеря тезиса, очень много. Более 20% вступительных сочинений в высшие учебные заведения имеют пометку "тема не раскрыта"; обычно такие работы оцениваются неудовлетворительно.

Если вас просят что-либо написать или ответить на какой-то воп­рос, в первую очередь следует проанализировать, что же вас на самом деле просят написать или что хотят услышать в ответ.

Во всех случаях потери тезиса происходит полный речевой провал. Представьте себе вытрезвитель. Утро, все уже проспались. Приходит врач читать лекцию на тему (а тема — это и есть тезис, кото­рый будет доказываться): "Алкоголь — яд для человеческого организ­ма". Лекция строится следующим образом: "Рассмотрим человеческую печень. Под воздействием алкоголя она расширяется, ее функции час­тично подавляются, что приводит к циррозу (первый аргумент). Те­перь рассмотрим центральную нервную систему человека. Под воздействием алкоголя она достаточно часто входит в состояние возбужде­ния, происходит перераспределение торможения и возбуждения, что пагубно отражается на функционировании, возникает невроз (второй аргумент). Рассмотрим человеческий интеллект. Под постоянным воз­действием алкоголя начинается деградация личности и появляются при­знаки слабоумия (третий аргумент) и т.д." В конце лектор вдруг про­износит такую фразу: "Конечно, бывают случаи, когда не выпить невоз­можно, ну хотя бы чтобы снять стресс (четвертый аргумент)". Что происходит с пациентами? Все смеются, почувствовав нечто привычное и близкое.

Последняя фраза зачеркнула всю предшествующую аргумента­цию, и лекция оказалась прочитанной зря. В чем ошибка? Следовало точнее назвать тему лекции: "Из всех видов воздействия алкоголя на человеческий организм основной процент приходится на вредное, не­гативное воздействие, и только очень малый процент на позитивный эффект". Задай лектор такую формулировку и скажи он, что стрессо­вые ситуации хорошо снимаются небольшими дозами алкоголя, ник­то бы не смеялся, потому что аргументация соответствовала бы заяв­ленному тезису. В прежней формулировке четвертый аргумент не до­казывает, а опровергает заданный тезис, поэтому доказательство и не получается. Этого нельзя делать. Формулировка должна быть в полном соответствии с аргументацией, которая предлагается. Форму­лировка темы — серьезная, ответственная и нелегкая задача, связан­ная с немалым интеллектуальным трудом.

Причиной потери тезиса может быть не только мыслительный сбой, но и осознанное желание человека отвечать не на тот вопрос, кото­рый ему задали, писать не на ту тему, которая обозначена, и доказы­вать не тот тезис, который сформулирован. В этом случае говорят о подмене тезиса. Подмена тезиса — это нарочитая его потеря.

Приведем следующий пример.

Давая российскому гражданину транзитную визу, сотрудники финского посольства в Швеции хотят быть уверены, что у него есть обратный билет в Россию (па паром, на поезд или на самолет). Человек протягивает свой паспорт сотруднику посольства. Тот его спрашива­ет: "А билет на паром у Вас есть?" Делая вид, что не понимает причи­ны вопроса, человек задает сотруднику посольства встречный недоумен­ный вопрос: "А что, в это время года трудно с билетами?"

Подмена тезиса чаще всего совершается теми людьми, которые убеждаются в том, что открыто доказать поставленный тезис они не могут. И тогда они пытаются отвлечь внимание собеседника, выдви­гая новый тезис, внешне похожий на доказываемый, но имеющий со­вершенно другое содержание. При этом делается вид, что доказыва­ется истинность содержания первого тезиса.

Логическая ошибка "подмена тезиса" встречается обыкновенно в длинных речах, когда легче заменить одно положение другим.

Подмена тезиса есть типовое поведение студентов и школьников на экзамене. Задан вопрос; совершенно непонятно, как на него отвечать, и студент обычно отвечает на тот вопрос, который он знает, а не на тот, который ему задан (таково негласное правило). Подобные эксперимен­ты обычно неудачны, поскольку любой человек без всякой подготовки обладает врожденным чувством логики, которое обязательно фиксиру­ет потерю и подмену тезиса. Естественно, преподаватели попытки под­мены тезиса на экзамене всегда замечают. Если преподаватель просит объяснить, скажем, причины начала второй мировой войны, а ему рас­сказывают о сражениях, которыми вторая мировая война знаменита, тут же становится понятно, что заданный вопрос остался без ответа. Реакция преподавателя может быть при этом разной в зависимости от дополнительных по отношению к проверке знаний студента целей (но это уже касается профессиональных педагогических тайн).

Подмена тезиса как таковая является одной из характерных черт речей определенного типа. Например, это характерная черта диплома­тической речи, и этому специально учат. Учат, как подменять тезис, но делать это изысканно, очень неявно, когда впрямую и не поймешь, что человек отвечает не на твой вопрос или делает комментарий не на ту тему, на которую его попросили. Это профессиональное умение.

Когда вы замечаете, что в речи, адресованной вам, происходит подмена тезиса, следует попытаться понять: собеседник несмог ответить на ваш вопрос или не захотел этого делать. Бывает так, что человек не смог ответить на вопрос по незнанию, а иногда он не смог понять воп­роса. В частности, это означает, что, когда вам задают вопрос, следует взять небольшой тайм-аут, чтобы понять, о чем вас спросили. Очень часто человек отвечает не на тот вопрос, потому что в стрессовой ситу­ации он просто его не понял. Вы никого не обидите, если попросите повторить вопрос или возьмете время для размышления над ответом.

Если вы почувствовали, что человек не отвечает на ваш вопрос, потому что не знает ответа, это означает, что вы потребовали от человека больше, чем он может вам дать, вы переоценили его возможности. В этой ситуации надо ему помочь. Но если вы почувствовали, что человек не хочет отвечать на ваш вопрос или не хочет раскрывать тему, ко­торую вы ему задали, это прецедент для осмысления ваших взаимоот­ношений с этим человеком.

Незнание в общем виде не должно восприниматься как порок. Скрытность настораживает значительно больше.

Любопытным аналогом рассмотренной ситуации может служить общецивилизационное правило принятия решений в менеджменте. Очевидно, что подчиненный в отношении порученной ему работы может оказаться в одном из четырех положений: может и хочет выполнить (1); не может, но хочет выполнить (2); может, но не хочет выполнить (3); не может и не хочет выполнить (4). Решение администрации должно быть следующее:

(1) ® сохранить status quo;

(2) ® отправить учиться (на деньги компании);

(3) ® поручить более сложную и интересную работу;

(4) ® уволить.

С коммуникативной точки зрения, различные ситуации, связанные с рассмотренной логической ошибкой, могут быть представлены следу­ющим образом:

Ignoratio elenchi

бессознательная реакция сознательная реакция

потеря тезиса подмена тезиса

не может не хочет

ответить отвечать

презрение снисхождение анализ причин

нежелания

Коммуникативная реакция

Возможна ситуация, когда в ходе доказательства мы сами прихо­дим к выводу, что доказываемый нами тезис ложен, а верен другой те­зис. Что в таком случае делать? Необходимо заявить, что первоначаль­ный тезис ошибочен, что от него следует отказаться, и выставить но­вый тезис. Заменив таким образом старый тезис, можно доказывать новый. И никто в таком случае не сможет обвинить доказывающего в том, что он "игнорирует" тезис, который должен быть доказан, что он пошел на подмену тезиса.

В отступлении от тезиса, т.е. в логической ошибке "игнорацио эленхи" можно упрекнуть только тогда, когда старый тезис подменяется не­заметно для других участников беседы и доказывается не тот тезис, ко­торый с самого начала доказывался, и при этом уверяют, что доказыва­ют как раз первоначально принятый тезис. Иначе говоря, чтобы в до­казательстве не была совершена подмена тезиса, следует соблюдать пра­вила тождественности тезиса на протяжении всего хода доказательства.

Обратимся теперь к четвертому требованию, предъявляемому к тезису. Это требование внутренней его непротиворечивости. Непроти­воречивость как важный признак логически правильной речи опре­деляется требованиями двух законов формальной логики — закона про­тиворечия и закона исключенного третьего.

Закон противоречия (лат. lex contradictionis) интерпретиру­ется следующим образом: не могут быть одновременно истинными две противоположные мысли об одном и том же предмете, взятом в одно и то же время и в одном и том же отношении. В самом деле, не могут быть одновременно истинными две такие, например, мысли: Это платье белое и Это платье черное.

Символически закон противоречия изображается так:

Неверно, что А и не-А.

Это выражение практически означает, что в процессе данного рассуждения однажды употребленная мысль (А) не должна в ходе этого же рассуждения менять своего содержания (если, конечно, не изменится сам предмет, отображенный в этой мысли), т.е. должна оставаться мыслью А, но не превращаться в не-А.

Закон противоречия был открыт Аристотелем, который писал: "...Невозможно, чтобы противоречащие утверждения были вместе истинными..." Аристотель считал, что данный закон есть отражение за­кона бытия: "Невозможно, чтобы одно и то же вместе было и не было присуще одному и тому же и в одном и том же смысле". У Платона так­же можно найти мысль о том, что "невозможно быть и не быть одним и тем же". Человеческое мышление в данном случае отражает закон мира. Поэтому не могут быть вместе истинными следующие два противопо­ложные суждения: Сократ жив и Сократ умер, если имеется в виду один и тот же человек, взятый в одно и то же время и в одном и том же отно­шении, т.е. отношении физической жизни и смерти.

Из определения видно, что в данном формально-логическом зако­не подразумевается не всякое противоречие вообще, не диалектическое противоречие, а только один из видов противоречия: а именно — противоречие формально-логическое.

Словесное противоречие появляется в неустойчивой и неуверенной мысли (умышленно и неумышленно) и свидетельствует о том, что чело­век, допускающий логические противоречия в своих рассуждениях по одному и тому же вопросу, противоречит самому себе.

Естественно, что первая логическая машина, построенная в прошлом веке английским логиком С. Джевонсоном, строго подчинялась дей­ствию закона противоречия. "Машина может открыть всякое самопро­тиворечие, существующее между посылками, введенными в нее; если посылки заключают в себе противоречие, то оказывается, что одна или несколько букв-терминов совершенно исчезли из логического алфа­вита", — писал он. Закон противоречия имеет силу во всех наших рас­суждениях, к каким бы областям знания или практики они ни относи­лись. Мусульманский богослов XII века Аль-Газали утверждал, что закону противоречия "подчиняется даже сам Бог".

Знание закона противоречия важно для того, чтобы прийти к вер­ному выводу в процессе того или иного рассуждения. Например, из того, что русское существительное — женского рода, можно сделать од­нозначный вывод, что это существительное — не мужского рода, а из того, что русское существительное — не мужского рода, нельзя сделать однозначного вывода о том, что оно — женского рода. Мысли это су­ществительное — женского рода и это существительное — мужского рода называются противоположными мыслями. Операции с ними регу­лируются законом противоречия. Естественно поэтому, что тот, кто знает этот закон, способен быстрее прийти к верному выводу в тех слу­чаях, когда в рассуждении встречаются противоположные мысли.

В чем же причина того, что некоторые люди противоречат сами себе? Наличие формально-логического противоречия в рассуждении может быть следствием недостаточно развитого, недисциплинированного, эклектического, сбивчивого мышления, когда, не задумываясь, могут сказать одно относительно данного объекта, немного погодя — прямо противоположное. В противоречие с самими собой обычно попадают запутавшиеся в чем-либо люди, которые по каким-либо субъективным соображениям пытаются отстоять явно ошибочное положение (доказать, что "черное" есть "белое").

Источником логического противоречия может быть ошибочная исходная концепция.

Чтобы правильно пользоваться законом противоречия, следует хо­рошо понять, что он касается противоположных высказываний о пред­мете только в одно время. В разное время по поводу одного объекта могут быть высказаны противоположные мысли. Закон не запрещает говорить да и нет по одному и тому же вопросу, объединять два проти­воположных суждения, если они относятся к разным периодам, к раз­ным стадиям развития предмета. Закон противоречия не только не воз­браняет подобные сочетания противоположных суждений, но, наобо­рот, считает такое сочетание правильным. Это надо иметь в виду в спо­рах, где нередко бывает так, что ваш оппонент диалектическое проти­воречие пытается выдать за противоречие логическое и обвинить вас в непоследовательности, в нарушении закона формальной логики. Обыч­но так себя ведут люди с ярко выраженным догматическим мышлени­ем. Диалектические противоречия — это противоречия внутри единого предмета, явления, процесса. У формально-логического противоречия нет точного прототипа в природе. При логическом отрицании два про­тиворечивых суждения отображают не стороны единого предмета, а существование или несуществование всего предмета или одного его свой­ства в целом: данное платье не может быть полностью белым, и оно же одновременно не может быть черным. Это не стороны диалектического противоречия. Диалектика исследует противоречия жизни, которые яв­ляются источником развития всего сущего, а формальная логика в сво­ем законе противоречия имеет дело с логическими противоречиями, когда мысль неадекватно отображает мир, в результате чего в сознании человека возникают надуманные "словесные" противоречия.

Важно также понять, что закон противоречия рассматривает высказывания о предмете, взятые в одном отношении или смысле. В случае разных толкований противоположные суждения возможны. Распространенное юридическое высказывание: "Отсутствие следа на месте пре­ступления тоже есть след" не является логически ошибочным, посколь­ку слово след в первом случае употребляется в своем основном значе­нии "отпечатка чего-либо на какой-либо поверхности", а во втором случае — метафористически, в значении "символа", "знака".

Отсутствие отпечатков пальцев преступника на сломанном замке (отсутствие следа) наводит на мысль о том, что преступление соверше­но опытным преступником [налицо знак (след) уголовного профессио­нализма].

Для того чтобы правильно пользоваться законом противоречия, необходимо понять, что в нем говорится о невозможности одновремен­ной истинности противоположных мыслей, но ничего не говорится о том, могут ли они быть обе ложными. Декарт писал об этом на примере двух спорщиков: "Всякий раз, когда два человека придерживаются противоположных мнений об одном и том же, несомненно, что по крайней мере один из них ошибается или даже ни один из них не владеет исти­ной".

Важно понять также, что закон противоречия не распространяется на заведомо ложные суждения, хотя формально они и находятся в отно­шении противопоставленности. Допустим, имеются такие два суждения: "Русалки теплокровные существа" и "Русалки хладнокровные суще­ства". Применять к этим рассуждениям требование закона противоре­чия нет необходимости, поскольку они оба ложны.

В науке закону противоречия уделяется особое внимание. Л.Л. Столл писал о первостепенной важности установления непротиворечивости теории. Во многих случаях этот вопрос приходится решать с помощью модели.

С законом противоречия логически связан закон исключен­ного третьего (лат. les exclusi tertii sive medii inter duo contradictoria), согласно которому из двух противоречащих высказываний в одно и то же время и в одном и том же отношении одно непременно истинно.

Объединение двух законов приводит к формулировке следующего положения: между противоречащими высказываниями нет ничего сред­него, т.е. третьего высказывания (третьего не дано: tertium non datur). Аристотель писал: "Равным образом не может быть ничего посредине между двумя противоречащими <друг другу> суждениями, но об од­ном <субъекте> всякий отдельный предикат необходимо либо утверж­дать, либо отрицать". Действительно, нельзя в одно и то же время выс­казывать две такие мысли об определенном числе и обе считать истин­ными: "Это число простое" и "Это число не простое", и при этом утвер­ждать, что обе мысли вместе истинны или вместе ложны. Не стоит большого труда определить, что только одна из них истинна (напри­мер, "3 есть простое число"), а другая ("3 не есть простое число") — обязательно ложна, третья же возможность исключена.

Символически закон исключенного третьего изображается форму­лой:

А есть либо В, либо не-В.

Важно понять, что эта формула связана только с логикой мышле­ния и по аналогии с законом противоречия не распространяется на внут­ренние противоречия окружающего мира. При применении закона ис­ключенного третьего в содержательных рассуждениях следует учиты­вать, что этот закон распространяется только на такие противореча­щие высказывания:

1. Когда одно из высказываний что-либо утверждает относительно единичного предмета или явления, а другое высказывание это же самое отрицает относительно этого же предмета или явления, взятого в одно и то же время и в одном и том же отношении. Такими высказываниями будут, например, следующие: Москва — столица Российской Федерации и Москва — не столица Российской Федерации.

Если же противоречащие по форме высказывания относятся не к единичному предмету, а к классу предметов, когда что-либо утверж­дается относительно каждого предмета данного класса и это же отри­цается относительно каждого же предмета данного класса, то такие высказывания в действительности являются не противоречащими, а противными. Противной (контрарной) противоположностью называ­ется такой вид противоположности, при котором сопоставляются об­щеутвердительное и общеотрицательное (см. ниже) суждения об од­ном и том же классе предметов и об одном и том же свойстве. Напри­мер, Все ученики нашего класса — отличники и Ни один ученик нашего класса — не отличник. Такие суждения вместе не могут быть истинны­ми, но оба сразу могут оказаться ложными, так как между ними воз­можно третье: Некоторые ученики нашего класса — отличники. На противное высказывание закон исключенного третьего не распрост­раняется.

Невозможность применения закона исключенного третьего к высказываниям обо всех предметах какого-либо класса отмечал Аристо­тель. Такие высказывания он называл не противоречащими, а противоположными. "Если кто-либо общему приписывает вообще существова­ние или же не существование, — писал он, — то эти суждения будут взаимно противоположными. Говоря "высказаться относительно обще­го вообще", я разумею, например: "всякий человек бел, ни один человек не бел". Между такими суждениями имеется среднее: "некоторые люди белые".

2. Когда одно из высказываний что-либо утверждает относитель­но всего класса предметов или явлений, а другое высказывание это же самое отрицает относительно части предметов или явлений этого же класса. Такими высказываниями будут, например, следующие: Все рыбы дышат жабрами и Некоторые рыбы не дышат жабрами.

Одно из таких суждений обязательно ложно, другое истинно, а третьего быть не может. Оба эти высказывания не могут быть одновременно ни истинными, ни ложными.

Но закон исключенного третьего распространяется и на тот слу­чай, когда одно из высказываний что-либо отрицает относительно все­го класса предметов или явлений, а другое высказывание это же са­мое утверждает относительно части предметов или явлений этого же класса. Оба таких высказывания одновременно не могут быть истин­ными. Если кто-либо в споре вначале будет отрицать что-либо относи­тельно всего класса предметов, а потом вдруг тут же признает истин­ным прямо противоположное относительно части предметов этого клас­са, то неизбежно потерпит поражение, так как будет пойман на логическом противоречии. (См. пример с вытрезвителем.) Приведем еще один классический пример — спор Рудина с Пегасовым из романа И.С. Тургенева "Рудин" по поводу существования убеждений:

— Прекрасно! — промолвил Рудин. — Стало быть, по-вашему, убеждений нет?

— Нет и не существует.

— Это ваше убеждение?

— Да.

— Как же вы говорите, что их нет. Вот вам уже одно, на первый случай.

Утверждения убеждений не существует и одно убеждение существует исключают друг друга. Если второе истинно, то первое тем самым становится ложным.

Закон исключенного третьего формулирует очень важное требо­вание к нашим суждениям, теоретическим исследованиям: всякий раз, когда между утверждением и отрицанием того или иного понятия нет среднего, следует устранить неопределенность и выявить, что из них ложно, а что истинно. Если установлено, что данное суждение ложно, то из этого закономерно следует, что противоречащее ему суждение не­обходимо истинно.

Закон исключенного третьего, как и любой другой закон логики, один не в состоянии решить вопрос об истинности или ложности про­тиворечащих высказываний. Для этого следует разобраться в самих явлениях и закономерностях их развития. В законе утверждается толь­ко одно: два противоречащих высказывания вместе не могут быть ложными.

Знание закона исключенного третьего необходимо, чтобы прий­ти в рассуждении к истинному выводу. Рассмотрим уже известный пример с двумя мыслями об одном и том же предмете: Это русское су­ществительное — женского рода и Это русское существительное — не женского рода. Если первая мысль истинна, то аналогично случаю с противоположными мыслями можно сказать, что вторая мысль лож­на. А теперь посмотрим, что произойдет, если допустить, что первая мысль ложна. В случае с противоположными мыслями, как было по­казано, нельзя утверждать ни истинности, ни ложности мысли, исхо­дя из ложности одной противоположной мысли. Иная ситуация в дан­ном примере. Если мысль Это русское существительное — женского рода ложна, то мысль Это русское существительное — не женского рода обязательно истинна, поскольку никакой другой возможности нет, как это имеется у мыслей противоположных. Там, кроме существи­тельных женского рода, есть еще существительные мужского рода и среднего рода. А в данном случае все существительные разделены на две исключающие группы: "женского рода" и "не женского рода". Если ложно, что данное существительное — женского рода, то остается ска­зать одно: данное существительное — не женского рода, ибо, и суще­ствительные мужского рода и существительные среднего рода одинако­во входят в группу существительных не женского рода.

Для того чтобы лучше построить доказательство, необходимо знать отношения между противоречащими суждениями, особенно между общеутвердительным суждением и частноотрицательным суждением.

Общее суждение — это суждение, в котором что-либо утверждается или отрицается о каждом предмете какого-либо класса. В общем сужде­нии известное нам свойство распространяется на всех представителей данного класса. Например: Все люди дышат легкими или Ни один чело­век в мире не дышит жабрами.

Структура общих суждений выражается следующими формулами:

Все S суть Р.

Ни одно S не есть Р.

Частное суждение — это суждение, в котором что-либо утвержда­ется или отрицается о части предметов какого-либо класса. Например, Некоторые люди — лысые.

Формула частного суждения такова:

Некоторое S суть (или не суть) Р.

Частные суждения могут быть двух видов:

1. Определенное частное суждение — частное суждение, в котором что-либо утверждается или отрицается только о некоторой определен­ной части предметов какого-либо класса. Например, Только некоторые люди весят больше 100 килограммов. Форму