Что такое ценность?

До сих пор мы обсуждали общие моральные качества, которые признаны цивилизованными сообществами и должны браться в расчет критическим этическим разумом для принятия мудрых решений. Хотя мы имели дело с моральным поведением индивида, вопрос о путях и способах достижении личностью достойной жизни и о роли, которую ценности играют в этическом выборе, был оставлен в стороне.

Некоторые моралисты игнорируют проблему ценностей, поскольку полагают, что суть морали составляют наши нравственные обязательства по отношению к обществу. Характерна в данном случае позиция Канта, который верил, что в целом этика должна заниматься проблематикой осуществления морального закона, а не рассуждениями о личном счастье или благе. Но он ошибался, поскольку мы подчиняемся находящимся в нас моральным заповедям не просто потому, что обнаруживаем их, а из-за их инструментальной роли в достижении общественного блага и счастья отдельного человеческого индивида. Существует некоторая неискренность в теориях должного – как религиозных, так и светских, — которые считают добродетель и долг сущностью моральной жизни и умаляют значение потребности в реализации всего созвездия лелеемых и оберегаемых нами ценностей.

Исторически многие философы ставили в центр своих моральных изысканий проблему блага. Они стремились определить его природу, установить, чем оно является само по себе и как можно его увеличить. Вместе с тем здесь возникает противоречие (приобретающее особенно острую форму при сопоставлении гуманистического и теистического подходов к морали): является ли главным преумножение добра или следование тому, что правильно? Что важнее, творчество и реализация ценностей или соблюдение обязательных моральных принципов? Без сомнения, как добро, так и нравственное поведение необходимые темы любой законченной теории морали, однако, главным для нас является обнаружение определенного критерия творческого продуктивного наслаждения и обогащения личности.

Ценность имеет более конкретное значение, чем классическое понятие добра, и потому ей легче дать поведенческое или операциональное определение. Добро — более абстрактная идея, часто относящаяся только к моральному добру, тогда как понятие ценности охватывает и другие области человеческой активности (экономическую, социальную, эстетическую и т. д.). В широком смысле ценность, как я ее понимаю, не существует независимо от поведенческих предпочтений организма. Оценка продолжается там, где существует селективная целесообразная активность [1]. Червяк имеет ценность для птицы, морковь — для лошади, кость — для собаки. Организм выполняет множество действий, таких, скажем, как обнаружение и употребление в пищу различных объектов. Из этого следует, что ценности имеют биологическое основание. Они смешаны с инстинктами и условными рефлексами. В организме определенные качества имеют функциональную ценность, он старается закрепить их и приспособить к своим собственным намерениям. Получаемое в процессе ассимиляции удовлетворение становится для организма мотивом его будущего действия. Он предпринимает усилие для того, чтобы действовать и обнаруживать объекты, доставляющие ему удовольствие.

Оценочная деятельность тем более необходима для поддержания человеком себя как организма. Необходимые для нашего выживания биологические процессы встроены в генетический код вида Homo sapiens. В ходе эволюции определенные формы поведения человека способствовали его выживанию и приобрели адаптивную ценность. Питание, совокупление, избегание опасности, участие в схватках, все это заложено в поведенческих реакциях и выполняет важную биологическую функцию. Каждый нормальный представитель человеческого рода обнаруживает глубоко укорененные в своем теле телесные и гомеостатические потребности, которые должны удовлетворяться, если организм продолжает существовать и функционирует. Удовольствие закрепляется удовлетворением наших основных биологических потребностей, таких как питание и совокупление. Являясь сложными социальными животными, люди могут выжить только в груше. Существовать вместе им позволяют отвечающие за сотрудничество встроенные биологические механизмы. Тем не менее, наши биологические стимулы видоизменяются в социокультурных контекстах. В социуме возникают и новые ценности. Еда необходима для поддержания жизни, и люди изыскивают самые разнообразные способы приготовления все новых и все более изощренных видов пищи. Эти различия легко обнаружить в различных географических регионах и социокультурных традициях. Многообразие пищи огромно: от спагетти или риса до улиток или филе миньона.

Точно также существует целая область биопсихологических и собственно интеллектуальных потребностей и интересов: сексуальная активность, искусство, музыка, поэзия, спорт, политика и философия. Таким образом, мы обладаем двойной природой: наши ценности структурированы нашим наличным генетическим кодом, но в то же время, являясь обусловленными реакциями, они податливы и изменяемы. В сущности, внутри культурных контекстов, в которых люди родились и выросли, существует неограниченное множество культивированных вкусов и оценок. В сложных социальных системах экономическая активность приводит в движение производство и распределение невероятного множества товаров и услуг, которые потребитель найдет привлекательными. Люди становятся столь зависимыми от таких товаров, что начинают испытывать в них жизненную потребность. Их стоимостью является установленная цена. Для того чтобы обладать ими, мы работаем, занимаемся торговлей или обменом. Мы начинаем страстно желать и радоваться доставляемым нам цивилизацией пышным нарядам, деликатесам и роскошью.

Ценность может быть определена как предмет или цель какого-либо интереса, желания или потребности человеческого организма. Ценности являются биогенетическими и психогенетическими по своему происхождению, содержанию и функции. В любом оценочном процессе существуют цели (задачи, намерения), которых мы стремимся добиться, и удовлетворение или удовольствие при их достижении. Ценность связана с трансактивностью, поскольку мы взаимодействуем с объектами в окружающей среде, сами действия с ними сплавлены в единое целое. Таким образом, процесс оценки является относительным, поскольку не существует вне отношения субъекта и объекта. Он включает воспринимаемую или воображаемую цель (ожидание), направленные на нее усилия и непосредственное удовольствие или удовлетворение, получаемое при ее достижении.

Некоторые ценности в значительной степени инструментальны, то есть, мы преследуем цели из-за их следствий. Мы добываем уголь или обрабатываем почву не ради самой добычи или земляных работ, но из-за того, что эти действия через ряд других ведут к получению тепла и пищи. Понятие внутренней ценности относится к тому, к чему мы стремимся самому по себе. Резкие границы между внутренними и инструментальными ценностями являются редкостью, в основном они находятся в отношениях непрерывного чередования. Мы можем полюбить нашу работу и найти в ней внутренний смысл. Более того, самоценный внутренний опыт имеет последствия и сам является инструментальным — позитивным или негативным в зависимости от того, что из него следует. Мы получаем удовольствие от хорошей еды, музыки, вина, секса или игры самих по себе, но некоторые из этих действий имеют отрицательные физиологические и психологические последствия, особенно если ими увлекаться сверх меры. В поведении существует непрерывное чередование средства и цели. Хотя мы ищем адекватные средства достижения наших целей, намерений или стремлений, сами они функционально связаны, зависят или видоизменяются под влиянием их достижения. Наше желание достичь чего-то обусловлено, по меньшей мере, возможностью или вероятностью его достижения.

В человеческом поведении оценочный процесс является не просто инстинктивным или бессознательным. Все это, безусловно, присутствует в нем, но в основном он совершается сознательно. Наши мотивы и намерения, таким образом, выражены в эмоциональных состояниях и сплавлены с когнитивными состояниями личности. Процесс размышления и рефлексии вторгается в структуру наших ценностей. Чисто волевая или моторно-рефлексивная оценка превращается в оценку преднамеренную и осмысленную. С ее помощью мы приходим к определению, истолкованию и установлению шкалы наших ценностей. Мы стремимся оценить их в свете знания ситуации, в которой мы действуем. Мы узнаем, что для успешного осуществления наших желаний нам необходимо рассчитать вероятность их исполнения. Таким образом, мы взвешиваем последствия и обстоятельства наших действий. Мы делаем прогноз относительно того, что произойдет, если мы прибегнем к нашему действию. И мы формулируем различные стратегии достижения наших целей. Выбор наших целей часто зависит от нашей оценки вероятности их достижения. В стихотворении Эдвина Арлингтона Робинсона «Минивер Чиви» одноименный герой хочет быть рыцарем былых времен или правителем Медичи. Невыполнимость его желания ввергает его в глубокое разочарование, рассудок покидает его, и он становится в итоге безнадежным пьяницей.

Разум необходим в процессе оценки и волевого акта. Он проявляет себя в ходе рассмотрения обстоятельств дела, объектов желаний, целей, которых мы хотим достигнуть. Он проверяет их соответствие нашим мотивам, обстоятельствам, при которых мы действуем, он оценивает усилия, время или издержки, необходимые для достижения наших намерений. Мудрый выбор включает в себя сопоставление достоинств одной цели с достоинствами других, предсказание последствий ее достижения и анализ их возможного влияния на другие наши ценности. Мы часто спрашиваем, нужна ли нам эта вещь или мы просто хотим ее и, если цель трудно выполнима, не окажется ли слишком высокой цена усилий, затраченных на ее достижение. Здесь оценочный процесс предполагает рассмотрение долговременных и краткосрочных последствий нашего выбора.

Разумная личность не склонна подвергать опасности или риску свои долговременные интересы (например, женитьбу или карьеру) ради мимолетной и сиюминутной ценности (например, легкой любовной связи). Она научается принципу экономии, воздерживается от расходов и удовольствий сегодня ради обретения более существенного завтра. С другой стороны, она спрашивает, должна ли она все непосредственные наслаждения приносить в жертву будущему, которое может никогда не наступить? Существенным вопросом, обусловленным наличием широкой области человеческих интереса и ценностей, является сопоставление конкурирующих ценностей и решение того, какие из них достойны удовлетворения. Рациональная личность легко понимает, что если она желает сохранить свое здоровье, необходимо ограничивать себя в еде, питье, работе и даже игре, и что если она стремится сохранить психическое равновесие, то ей необходимо умерять свои страсти. Как говорили древние греки, ничего слишком много, умеренность во всем.

Ведется много споров о том, какие ценности и цели достойны достижения. Можно составить каталог значительного числа всех тех ценностей, от обладания которыми мы испытываем удовольствие. Фактически, это будет перечень всех тех благ, которым люди выражают предпочтение. Какие из них должны считаться благородными и обязательными, а какие безобразными, не отвечающими нашим требованиям, никчемными? В этом месте начинается исследование этических ценностей, и мы можем попытаться создать иерархию или шкалу ценностей, предложить множество приоритетов, провести гедонистическое исчисление. Существует ли summum bonum*, к которому мы кроме всего прочего стремимся?

Мне может нравиться смотреть футбольные матчи, ходить в оперу, проводить отдых на Карибском море, коллекционировать марки, читать Витгенштейна, петь в хоре, бороться за свое дело, заниматься любовью со своей женой, ежедневно заниматься физкультурой, участвовать в благотворительности, хорошо выполнять свою работу. Но я не могу делать все это в одно и то же время и должен приносить в жертву одни из них ради тех, которые имеют более важные последствия.

Почему я стремлюсь добиться именно этой цели? Существует ли некая самая важная цель, осуществления которой я желаю гораздо сильнее, чем какой-либо другой? В этом месте начинается философский поиск, и наиболее привычный ответ гласит, что да, существует высшее благо — это счастье. Но что такое счастье и как оно достижимо? Есть ли это самореализация, гедонистическое удовольствие, служение нашим близким или достижение состояния вечного блаженства в будущем?
Каков гуманистический ответ на эти вопросы? Признавая широкое различие интересов, ценностей и вкусов и различные установки, бытующие в человеческой культуре, мы можем считать произвольным желание определить одно единственное множество ценностей как высшего по отношению к другим аналогичным комплексам. Что «лучше»: играть в кости или читать поэзию, загорать в солнечный день или работать, посвятить свою жизнь самоотверженному служению другим или уединенному созерцанию, героическим приключениям или бегству от жизни? Студенты на моих философских семинарах обычно воздерживаются от ответа на этот вопрос. Вместе с тем желание мыслить беспристрастно часто парадоксальным образом вело их к субъективизму. «Кто мы такие, чтобы говорить, что один стиль жизни лучше, чем другой? — спрашиваю я. — Существует ли разница между полной величия и предприимчивости жизнью государственного деятеля, руководящего делами своей нации, и жизнью пьяницы, проводящего свои дни у стойки бара и поглощающего огромное количество алкоголя?» Выбирая, мы подвергаем себя опасности превознести одно множество ценностей над всеми остальными, один образ жизни — над всей остальной сферой жизненного опыта.

Все же мы можем спросить: существует ли разница между Флоренцией Найтингейл, посвятившей себя заботе об умирающих и раненых британских солдатах в Крыму, и проститутками, которые также помогали солдатам, но только другим способом и по другим мотивам? Разве не существует способа сравнить жизнь Альберта Швейцера с жизнью рядового войск СС? Утверждение, что нет никакого критерия оценки интересов, наклонностей и предпочтений, приведет нас к нигилизму, где все ценности уравнены, поскольку де никакие оценки и различия не могут быть проведены, и не существует никаких отличий в их достоинстве и величии. Разумно ли занимать такую позицию?

Этот спор бушевал столетиями. Он занимает главное место в истории этики. Платон и Аристотель отрицали, что всякое удовольствие является благом, и находили, что только некоторые из удовольствий обладают этим качеством. Джон Стюарт Милль провел различие между высшим и низшим удовольствиями. С точки зрения гуманистической этики обе спорящие стороны имеют свои достоинства. Нам необходимо терпимо относиться к альтернативным стилям жизни и богатому разнообразию человеческих удовольствий и не стремиться запрещать или исключать их из жизни с помощью законов. Мы не должны отождествлять высшую форму жизни с жизнью истэблишмента, который может не замечать своего лицемерия и осуждать сознательное несогласие с его ценностями. Все же, существуют нормы, используемые нами в качестве ориентиров и определенных стандартов оценки. Будут ли Синяя Борода, который растворял тела в негашеной извести, или наркоман признаны равными по достоинству Иисусу Христу или Аврааму Линкольну? Было бы нелепо доказывать, что некое благо является таким же благом, как и все остальное, и тот факт, что некоторые наделенные чувствами существа проявляют интерес к какому-либо объекту, или деятельности и получают от него удовольствие, не означает, что тем самым его ценность равнозначна ценности некоторого другого объекта или деятельности.

Некоторыми ценностями дорожат больше, чем другими; определенные интересы являются низменными и не достойными внимания человека. Одни формы жизни являются вульгарными и банальными, а другие обладают полноценностью, вызывающей наше восхищение. Мы признаем, что определенные виды деятельности являются пустыми, а другие более значимыми и облагораживающими. В самом деле, мы не одинаково относимся к ценностям различных сфер нашей жизни. Внутри каждой сферы мы используем сравнительные суждения. Мы говорим, что есть хорошие и плохие художники, лыжники, повара, политики, музыканты, мастеровые, философы и ученые. Мы обращаемся к эстетическим и моральным стандартам критики. Эти стандарты могут не быть строго фиксированными или абсолютными, они соотносятся с контекстом или конкретной областью исследования, но, тем не менее, мы признаем, что они существуют. Стандарты оценки — это стандарты воспитанности, проницательности, глубокого знания и профессиональной компетенции.