Ассоциации

Nel mezzo del camin di nostra vita

Mi ritrovai par una selva oscura...

Какие образы вызывают у вас эти стихи, с которых на­чинается дантовская «Божественная комедия»? Никаких? Жаль. Ведь задача заключается в том, чтобы послушать от­рывок текста на незнакомом языке и воспроизвести его по крайней мере через полтора десятка лет. Журналист С. Шерешевскнй — репортер Ш., описанный психологом А. Лурией в его «Маленькой книжке о большой памяти», справился с этим блестяще.

Его методика выглядит довольно искусственной. Каж­дое слово или даже отдельный слог он связывает с каким-то зрительным образом, хотя бы отдаленно напоминаю­щим то, что нужно запомнить. В результате получается сле­дующее:

«Nel — я платил членские взносы, и там в коридоре бы­ла балерина Нельская; меццо (mezzo) — я скрипач; я поста­вил рядом с нею скрипача, который играет на скрипке; ря­дом — папиросы «Дели» — это del; рядом тут же я ставлю камин (camin), di — это рука показывает дверь; nos —- это нос, человек попал носом в дверь и прищемил его...» и так далее.

Запоминание сопровождалось у Шерешевского одно­временным восприятием запахов, цвета, вкусовыми ощу­щениями. Например, звук частотой 2 тысячи герц он оха­рактеризовал так: «Похоже на розово-красный фейерверк. Цвет грубый, неприятный, вкус — отвратителен, что-то вро­де пересоленных щей... Им можно поранить руку».

Это феноменальное явление, близкое к очень яркой образной памяти, ученые называли эйдетизмом (от грече­ского eidos — «образ»). Люди, обладающие такой па­мятью, могут мысленно ярко и подробно «видеть» свои вос­поминания.

Несмотря на превосходные результаты, рекомендовать этот метод для массового употребления мы не рискнем. Но есть прием попроще. Им нередко пользуются эстрад­ные артисты, «поражающие зрителей своей памятью. В са­мом деле, что вы скажете, если на ваших глазах человек запоминает сотню произвольно взятых слов, причем в строгой последовательности? А секрет тут прост. Надо только однажды поднапрячься и заучить сто базовых слов, тоже, конечно, соблюдая определенный порядок. Потом, слушая задание, остается связать новые слова со старыми,

создавая некие образы — чем парадоксальнее, тем лучше. Допустим, получаются такие сцены: книга — лыжи. Лыж­ник прыгнул с трамплина и в полете читает книжку. Неве­роятно? Значит, скорее запомнится. Луч — колбаса. Луч цвета вареного мяса проходит над колодой для разделки туш. А.там мясник ловко режет его на аккуратные колбас­ные батоны.

Теперь к заученному ряду пристроился новый, ассо­циативный. Чтобы вспомнить новые слова, достаточно вос­становить базовые.

Пользуясь словесно-числовым рядом, можно запоми­нать логически не связанную информацию — имена со­трудников, перечень ежедневных дел (если, конечно, его не проще записать в календаре). Можно довольно подробно запомнить важную беседу, когда по каким-либо причинам нет возможности ее записать. Надо только связать слова-опоры к главным мыслям со своим списком. Это поможет потом восстановить беседу и записать ее более подробно. Такой список будет полезен и при подготовке к экзамену для запоминания большого материала.

Насколько успешно сработают ассоциации, зависит от тренировки. Да и вообще любой метод требует опреде­ленного навыка, поэтому следует рассчитывать не на чуде­са, а на собственное упорство. Чем больше ассоциативных связей в информации, которую предстоит запомнить, тем лучше. В этом — один из главных секретов хорошей па­мяти.

Но в повседневной жизни гораздо чаще встречаются бо­лее простые задачи. Предположим, нужно толково пере­сказать следующий текст, имеющий отношение к уроку истории для семиклассников:

Это произошло в 1789 г., когда А. В. Суворову было уже 59 лет, а жить ему осталось всего 11 лет.

В распоряжении Суворова было всего 7000 солдат, а у союзников-австрийцев — 18 000. Но австрийская армия была уже почти полностью окружена 100-тысячной турецкой армией, которая готовилась начать кон­ную атаку на позиции австрийских войск. Отметим как чрезвычайно существенное: все уставы того времени допускали конную атаку только в случае большого превосходства сил со стороны атакующих. В про­тивном случае организованный встречный огонь оборонявшихся мог на­нести крупным боевым единицам наступающих, какими являлась кавале­рия, слишком большие потери: в массах конницы почти каждая пуля и каждый снаряд находили свои жертвы.

Отлично зная о соотношении сил между своей и русско-австрийской Армиями, турецкое командование не сочло нужным вести оперативную

разведку за действиями отряда Суворова: малочисленность русских войск притупила бдительность турок. Этим тотчас же воспользовался Суворов. Оказавшись вне зоны видимости турецких войск, он глубоким обходным маневром зашел во фланг и в тыл турецкой армии, резко из­менив таким образом конфронтацию сил. Но, самое главное, Суворов бросил в атаку конницу! Вот оно, знаменитое суворовское: «Удивить — победить!» Как тонкий военный психолог, Александр Васильевич четко представил себе положение турок: перед ними еще полностью боеспо­собная австрийская армия, где-то вдали еще не вступившая в бой армия Суворова, а тут — вот она! — неизвестная русская армия (турки ведь не могли предположить, что войска Суворова могут совершить такой не­мыслимый по сложности марш-бросок). А это значит, что численность русских войск во много раз превосходит силы турецкой армии. И здесь, как и предполагал Суворов, в массы турецких войск вклинился генерал Паника. Все остальное, как вспоминали потом об этом бое попавшие в плен командиры турецких войсковых соединений, было сплошным кош­маром. Сколько же воинской дерзости и неувядающего боевого задора должно было быть у Суворова, чтобы осмыслить и осуществить такую бое­вую операцию! Вскоре после сражения указом императрицы к фамилии Суворова была сделана почетная приставка — Рымникский, после чего во всех официальных отчетах и приказах его так и именовали — Суворов-Рымникский.

Педагог В. Ф. Шаталов рекомендует восстановить этот рассказ по такой записи, которую он называет