Значение истории социальной антропологии в становлении специалистов-антропологов

Мы приступаем к изучению новой учебной дисциплины — истории социальной (культурной) антропологии. Она занимает важное место в системе подготовки дипломированных специалистов, что определяется целым рядом обстоятельств.

Во-первых, постсоветское российское общество переживает на протяжении последних лет драматические по своему характеру процессы. В этой социокультурной ситуации важно понять, в каком обществе сегодня живут люди и каковы их возможности в изменении существующего положения. Такого рода проблему необходимо решать с помощью новых знаний, идей, теорий, учебных дисциплин, которые могли бы научно объяснить исторический процесс: осмыслить общественную ситуацию, сформировать новое адекватное реальности мировоззрение.

Во-вторых, современное человечество представляет собой огромное множество различных исторически сложившихся общностей, в том числе социальных, этнических, этнокультурных и др. К этому добавляется огромное разнообразие видов культур как локально-исторических форм общностей людей. Каждая культура со своими пространственными и временными параметрами тесно связана со своим творцом — народом (этносом, этноконфессиональной общностью, крупной социальной группой). Культура выражает специфику уклада жизни, поведение отдельных народов, их особый способ мировосприятия и жизнедеятельности. Она же формирует и ценностные ориентации, придающие смысл существованию человека. Поэтому понимание современного общества и его истории невозможно без обращения к его культурологическому измерению.

В-третьих, актуальной эту дисциплину делает сама логика развития научного знания. После эпохи «Великих географических открытий» перед взором изумленных европейцев, только что проснувшихся от «средневековой спячки», открылся целый новый мир, обнаружилось невиданное ранее многообразие культурных форм и особенностей образа жизни. Европейцы знакомились с этими особенностями вначале по описаниям и отчетам людей, которых вряд ли можно назвать учеными-профессионалами: это мореплаватели, капитаны морских судов, торговцы, посланники, авантюристы. В XIX в. системный характер приобрело научное исследование разнообразных видов культур, описание специфических обрядов и верований, существовавших в Африке, Северной и Южной Америке, Океании и ряде азиатских стран. Таким образом, формировались предпосылки для развития культурной и социальной антропологии, в рамках которых реализуется широкий спектр исследований локальных культур, их взаимодействия друг с другом, особенностей влияния на них природных условий.

Нередко все сформировавшееся к настоящему времени культурно-антропологическое знание именуется этнологией. Этнология — это исследования различных культур в единстве общетеоретического и конкретно-эмпирического (этнографического) уровней анализа. За словом «этнографический» закрепилось значение первичного сбора информации о культурах (как экспериментального, так и полевого, полученного методом включенного наблюдения, а также посредством анкет, интервью-опросов и других методов).

Сам термин «антропология» используется в современной отечественной литературе в двух основных смыслах. Во-первых, этим термином обозначается общая наука о человеке, исследующая его происхождение и эволюцию, а также особенности физической организации человека и его рас. В таком значении его использовали исследователи культур в XIX в. Ныне чаще всего используется термин «общая антропология». Вместе с тем некоторые исследователи, в частности С.В. Лурье, утверждают, что «практически никакой установившейся грани между терминами «этнология» и «антропология» в современной науке нет... Какие бы определения не давались в словарях этнологии и антропологии, как бы ни проводились границы между ними различными авторами, устоявшаяся на сегодняшний день практика игнорирует эти различия».

Во-вторых, антропологией называли культурную антропологию, психологическую антропологию и социальную антропологию. Выделяют также физическую антропологию, предмет которой — биологическая изменчивость организма, внешние «расовые» особенности человека, специфика его внутриорганических процессов, обусловленная различными географическими условиями. Таким образом, единое антропологическое знание в течение почти двух столетий дифференцируется на ряд относительно самостоятельных научных дисциплин.

С учетом этих и ряда других факторов среди новых учебных курсов в систему высшего профессионального образования был введен ранее не изучавшийся курс истории социальной (культурной) антропологии. Эта дисциплина призвана дать будущим специалистам-антропологам системные знания о процессах становления и развития знаний о человеке, обществе и культуре. Изучение этих проблем обусловлено сугубо практическими требованиями к качеству подготовки специалистов-антропологов. В процессе изучения любой учебной дисциплины актуальным является вопрос:

как соотносится эта дисциплина с конкретной отраслью (или отраслями) научного знания? Соответствует ли этой дисциплине самостоятельная наука, конституирование которой признано научным сообществом?

Что касается истории социальной (культурной) антропологии, то вряд ли ее можно соотнести с автономной, самостоятельной наукой. Вернее сказать, что, по крайней мере, на нынешнем этапе, учебной дисциплине соответствует не самостоятельная наука, а относительно целостная система знаний, формирующаяся на пересечении нескольких направлений научного исследования.

Во-первых, это результаты саморефлексии (самооценки, самоисследования) ряда отраслей научного знания: этнологии, этнографии, культурологии, антропологии и др.

Во-вторых, это результаты развития конкретной сферы науковедения как целостной теории науки.

В-третьих, это содержание частной исторической науки, исследующей, прежде всего, историю духовного мира, общую историю науки.

Могут быть выделены и другие направления исследований, результаты которых включаются в содержание учебной дисциплины.

К какой сфере научного знания может быть отнесена история социальной (культурной) антропологии? На первый взгляд, она однозначно относится к сфере общественных наук, тем более что в самом названии учебной дисциплины содержится понятие «история» и поэтому она представляет собой отрасль исторического знания. Однако при ином подходе возникает сомнение в том, что эта дисциплина непосредственно представляет конкретную отрасль обществознания. В самом деле, к обществознанию относят науки, непосредственным объектом исследования которых является общество. Однако объектом исследования истории социальной (культурной) антропологии выступает не общество как таковое, а конкретная сфера научного знания об обществе. Иными словами, само общество выступает как вторичный объект исследования — если можно так выразиться, оно выступает как объект объекта учебной дисциплины. При таком подходе главное внимание учебной дисциплины направляется на процесс становления и развития той конкретной сферы научного знания, в которой комплексно отражаются проблемы человека, общества и культуры.

Не просто обстоит дело и с предметом исследуемой системы знаний. При поверхностном подходе предмет учебной дисциплины определить достаточно легко — это история социальной антропологии, тем более что именно этот термин вынесен в название учебной дисциплины. Однако дело не обстоит так просто. Главная трудность для исследователя состоит в том» что сама наука, история которой исследуется, не имеет до сих пор четко и однозначно определенного объекта исследования. Понятие «социальная антропология» имеет содержание, по-разному определяемое различными исследователями. С другой стороны, на одно и тоже предметное поле антропологии претендуют (или претендовали в свое время) различные науки.

Так, в 70 — 80-е годы XX века актуальное значение имело сопоставление предметных областей социальной антропологии и этнологии. У видного советского этнолога и этнографа академика Ю. Бромлея читаем: «Нередко этнографию (этнологию) и антропологию, особенно культурно-социальную, просто отождествляют или почти приравнивают друг к другу». В.М. Межуев, датируя 1871 годом (год выхода в свет книги Э. Тайлора «Первобытная культура») возникновение этнологии, подчеркивает: «В США ту же науку называют культурной антропологией, в Англии — социальной антропологией». Н.Н. Козлова отмечает, «что в литературе можно встретить различные обозначения одного и того же исследовательского поля: социальная антропология, культурная антропология, этнология, этнография»³.

С.Н. Иконникова сближает культурную антропологию с иными областями знания: «В зарубежной науке эта область исследований близка к психологической антропологии и исторической психологии...»⁴. С точки зрения А.А. Белика, этнография основывается на полевых исследованиях, а этнология — на кросс-культурных сравнениях. Что же касается культурной антропологии, ее можно определить «как дисциплину, изучающую общее и особенное в происхождении, функционировании и воспроизводстве различных типов культур»⁴.

90-е годы XX в. переместили центр тяжести дискуссий по рассматриваемому вопросу в иную сторону. В связи с конституированием в нашей стране в последние 10—15 лет культурологии как учебной и научной дисциплины особую остроту приобрел вопрос о ее предметном поле. Возникла необходимость сопоставить его с предметным полем этнологии, культурной и социальной антропологии, иных наук о культуре. При этом следует учитывать три важнейшие посылки.

Первая посылка. Говоря о предмете социальной (культурной) антропологии, нужно иметь в виду как минимум четыре основные познавательные ориентации — философскую, историческую, этнологическую и теоретическую. Так, в настоящее время в культурологии в связи с подобными ориентациями различают:

философию культуры (культурфилософию), историю культуры и науки о культуре. Для антропологии могут быть названы: общая антропология, философская антропология, социальная антропология, социально-культурная антропология, культурная (культуральная) антропология и др. При этом культурологи нередко противопоставляют различные области культурологического познания, поскольку каждой познавательной ориентации соответствует особый методологический подход. В.М. Межуев считает, что, хотя теоретические исследования культур много дали для их понимания, одновременно такие исследования обессмыслили культурологию: «Различие между философским и научным пониманием культуры иногда истолковывают как различие между «оценочным» (аксиологическим) и «описательным» употреблением данного термина в обыденном языке и в практике интеллектуального дискурса. Если первое претендует на установление различной культурной ценности для человека тех или иных фрагментов его внешнего и внутреннего мира, то второе лишь объективно констатирует, описывает то, что присуще миру безотносительно к его оценке... Отрицание оценочной функции понятия «культура» привело к утрате единого для всей истории человечества критерия культурного развития, уравняло между собой в культурном отношении разные общественные состояния, сделало невозможным их сравнение и сопоставление»¹.

Другой известный российский культуролог и социальный антрополог — Э.А. Орлова — противопоставляет теоретическое (научное) познание культуры не только философскому, но и историческому. Она считает, что философский подход к изучению культуры носит метафизический характер и «недоступен эмпирической проверке», а исторический подход «ограничивается описанием событий и не выходит на уровень объяснений»². Напротив, в области наук о культуре осуществляется методологический синтез систематического описания явлений культуры с их объяснением: «В науках о культуре основной целью становится понимание того, как происходит формирование и становление явлений и событий культуры; что в культуре повторяется, а что остается уникальным и почему, в каком направлении и по каким причинам осуществляются культурные процессы»³. Очевидно, что последнее замечание становится особенно справедливым применительно к содержанию социальной (культурной) антропологии.

Этнологический аспект проблемы состоит в том, что культура практически всегда выступает в обличье культуры конкретного этноса (этносов). С этим, в частности, связаны различия классического и постклассического периода европейской культурфилософской мысли. Для классического этапа характерно, что именно культура европейских этносов Нового времени послужила образцом для определения смысла и сущности всей европейской культуры.

На постклассическом этапе происходит отказ от культурологии европоцентризма, приходит понимание уникальности, нетождественности конкретных культур конкретных этносов. Возникает задача исследования и понимания чужих культур.

Вторая посылка. При обсуждении предмета социальной (культурной) антропологии и, соответственно, — ее истории — необходимо учитывать неоднородный характер наук о культуре и человеке. Известно, что как в культурологию, так и в антропологию до сих пор вносят вклад разные дисциплины: социология, психология, история, педагогика, языкознание, семиотика и др.; все они с разных точек зрения и, следовательно, по-разному изучают культуру и человека. Одну из точек зрения на содержание культурной антропологии выражает Э.А. Орлова, подчеркивая синтетический характер социально-антропологических знаний: «Культурная антропология (варианты — социальная антропология, этнология) в настоящеевремя представляет собой одну из лидирующих и наиболее развитых дисциплин в корпусе социальных наук, к которым относятся также социология, экономика, политология, психология... Культурная антропология сложилась на интегральной базе преисторических, этнологических, социологических, лингвистических, мифологических исследований как наука об искусственном, не-природном мире человека»¹.

Близкую точку зрения на соотношение наук о культуре высказывает А.И. Пигалев, подчеркивая, что «культурология как наука об общих аспектах возникновения и развития культуры складывалась постепенно, и многие ее проблемы прежде изучались другими гуманитарными дисциплинами. Однако и прежде существовала интегральная гуманитарная дисциплина, которая была своего рода прообразом современной культурологии (впрочем, она существует и сейчас). Это — социальная, или культурная, антропология...»

А.И. Пигалев предпринимает попытку «разведения» предмета социальной и культурной антропологии:

«Социальная антропология, или этнология, — это особый раздел социологии, предметом исследования которого являются примитивные и традиционные общества. В США для обозначения совокупности тех же наук и методов использовался другой термин — культурная антропология. В отличие от ученых, развивавших концепции социальной антропологии, представители культурной антропологии большее внимание уделяли не образцам материальной культуры и системам межчеловеческих связей, а духовным образованиям... Однако постепенно комплексы наук, для обозначения которых использовались термины «социальная антропология» и «культурная антропология», слились, и эти названия используются как синонимы»².

Антропология в одном из своих главных направлений занимается сравнительным изучением общества и человека. Понятие «культура», по мнению исследователя, выражает, по меньшей мере, три момента:

• культурное становление (просвещение) общества и человека (первичное значение слова «культура» — возделывание, культивирование);

• совокупность (целостность) общественных и человеческих обычаев, традиций, привычек, учреждений и т. п.;

• естественная целостность (система), противостоящая другим культурным целостностям.

Теоретики культуры подчеркивают эмпирический характер антропологических представлений (они «описательны» и «перечислительны»). Выделяя критерии различения содержания социальной антропологии и культурной антропологии, Э. Зильберман отмечает, что социальная антропология тяготеет к социологии и заимствует из нее основные схемы и методы. Остальная часть антропологии, обычно называемая культурной антропологией, тяготеет к психологии и истории.

Э. Зильберман подчеркивает, что ориентация на столь разные дисциплины ведет к столкновению познавательных установок и принципов самой антропологии. Более того, различные установки культурной антропологии опираются на различные трактовки культуры. Так, в значительном своем содержании социология по-прежнему, как и век назад, ориентируется на идеал естественной науки (достаточно упомянуть развитой математический аппарат прикладной социологии), противопоставляя социологическую науку социальному философствованию. Такая установка неизбежно смыкается с ориентацией на прагматическое (по В.М. Розину — «квазиинженерное»¹) использование социально-антропологических знаний. Идеал культурной антропологии ближе к гуманитарной науке: важнейшая задача и цель культурно-антропологических исследований — понимание культуры, как собственной, так и чужой. Понимающий подход имеет особо важное методологическое значение — он помогает определить свое собственное культурно значимое поведение, осознать собственную культурную ценность².

Может быть выделена и еще одна (и, видимо, не последняя) точка зрения, которая в значительной мере сужает предметное поле социальной антропологии. Ее мы можем найти в работах В.В. Шаронова: «Спецификой социальной антропологии является рассмотрение ею человека в его относительной автономности. Свобода человека, его ответственность, способность воздействовать на ход событий в природе и обществе есть выражение его автономности»². Однако тезис В.В. Шаронова справедливее отнести к философской антропологии. Именно философская антропология действительно рассматривает специфику человека в качестве родового существа, выявляя то общее, что свойственно человеку в различных культурах¹. Специфика же социальной антропологии в том и заключается, чтобы рассмотреть человека в соотношении с конкретными обществами, конкретными системами общественных отношений.

Третья посылка. Следует учитывать, что некоторые ученые отказывают исследованиям культуры в статусе сложившейся науки, самостоятельной дисциплины. Это относится как к культурной антропологии, так и к культурологии: «Видимо, неправильно, — пишет В. Межуев, — понимать под культурологией какую-то уже окончательно сложившуюся науку с четко выделенными дисциплинарными границами и полностью оформившейся системой знаний. Культурология, скорее, некоторое суммарное обозначение целого комплекса разных наук, изучающих культурное поведение человека и человеческих общностей на разных этапах их исторического существования»².

Очевидно, этот тезис еще более справедлив по отношению к культурной антропологии. Так, во многих публикациях подчеркивается, что в культурологии столько теорий, сколько крупных культурологов. Например, есть «семиотические» версии культуры (здесь достаточно назвать имя Ю. Лотмана), «литературоведческие» (М. Бахтин, С. Аверинцев), «диалогические» (В. Библер), «исторические» (Л. Баткин, А. Гуревич), «методологические» (А. Кребер, К. Клакхон), «антропологические» (М. Мид) и др. И внутри каждой научно-дисциплинарной версии понимание культуры порой существенно отличается³. Подчеркнем, что те школы, которые В.М. Розин определяет как культурологические, иные авторы определяют как школы культурно-антропологические, этнологические, этнографические и др. Как минимум, это справедливо по отношению к А. Креберу, К. Клакхону, М. Мид.

Перечисленные посылки ориентируют в поисках предмета и объекта социальной (культурной) антропологии на особое внимание к межпредметным связям. Так, Л. Ионин в попытках определить предметное поле социальной антропологии отмечает и иные науки, действующие на том же предметном поле: этнологию, этнографию, культурную и социальную антропологию, культурологию, социологию культуры и даже философию культуры. Он подчеркивает, что непросто определить каждую из этих дисциплин: «Более того, попытки четкого определения этих наук и разграничения их «сфер влияния» обречены на неудачу. Буквально в каждой из этих дисциплин предметы, методы, специфические объекты исследований, полевые и теоретические стратегии существенно разнятся не только от страны к стране, от школы к школе, но даже от исследователя к исследователю... Строго научно (предметно, методологически и т. п.) разделить и определить их невозможно»¹.

Поэтому определения самого Л.Г. Ионина носят осторожный характер: «Можно сказать, что этнология, этнография, культурная антропология и социальная антропология — это систематические сравнительные науки о культурах разных обществ и разных эпох, основывающиеся, прежде всего, на сборе и анализе эмпирического материала. Различия между ними в той мере, в какой они вообще существуют (это, скорее, различия между школами и отдельными исследователями в рамках каждой из дисциплин), состоят в уровне абстракции при анализе явлений культуры»².

Учитывая результаты прошедших и ныне развертывающихся дискуссий, следует, очевидно, отметить, что история социальной (культурной) антропологии неизбежно включает в себя в качестве объекта многообразную и достаточно разнородную совокупность знаний антропологического, этнологического, культурологического, социологического и др. характера, в центре внимания которых находится человек в его соотношении с обществом и культурой.

Характерной с этой точки зрения является позиция А-И. Пигалева, который рассматривает культурную антропологию как предельно обобщающую дисциплину: «В настоящее время социальная (культурная) антропология включает в свой состав большое количество наук, и среди них такие, как биологическая антропология (естественная история человека), палеоэтнология, изучающая происхождение человека и ранние этапы его истории, этнология, изучающая распространение человека на земле, его поведение, обычаи и традиции различных этнических групп, лингвистика, исследующая возникновение, развитие и связь между собой человеческих языков, происхождение и развитие письменности, религиоведение, предметом исследования которого является вопрос о возникновении, истории развития и взаимодействии между собой различных религий, медицинская география, сосредоточивающая свое внимание на влиянии климата и атмосферных явлений на человека, демография, т. е. наука о статистических характеристиках человеческих популяций — о численности, составе, структуре населения, его распределении по территории и в пространстве, и во времени. Следует особо подчеркнуть, что в этом перечислении названы лишь основные научные дисциплины, входящие в состав социальной (культурной) антропологии»³.

Как подчеркивает Э.А. Орлова, в настоящее время социальная и культурная антропология — это область научного познания, предназначенная для изучения содержания совместной жизни и деятельности людей. Ее познавательную направленность можно определить следующим образом:

• изучение созданных людьми артефактов и их порождений, складывающихся вокруг них отношений и взаимодействий;

• построение теоретических моделей для интерпретации фактов, характеризующих активность людей в природном и искусственном окружениях, проявляющуюся в общих (культурно-антропологические универсалии) и специфичных (культурное многообразие) проявлениях и формах;

• построение теоретических моделей макро- и микродинамики культурных процессов¹.

Таким образом, в качестве предмета учебной дисциплины «История социальной (культурной) антропологии» выступает процесс становления и развития подобного рода знаний².

Дальнейшее уточнение предмета исследования истории социальной (культурной) антропологии связано с вопросом о том, развитие знаний о какой культуре предстоит изучить. Иными словами, мы неизбежно выходим на вторичный предмет изучаемой дисциплины и направляем наше внимание на выявление предмета той системы знаний, которая сама выступает в качестве объекта учебной дисциплины «История социальной (культурной) антропологии». В связи с этим необходимо учитывать, что формирование культурной антропологии первоначально происходило в рамках этнологической (этнографической) науки.

В свою очередь, исторически первым предметом этнологии как науки стали народы, уровень культурного развития которых был значительно ниже, чем у европейцев. К концу XIX в. в результате процессов модернизации европейские народы сумели создать качественно новый тип цивилизации. На основе уверенности в безграничности человеческого прогресса они начали считать, что историческое место культурно отсталых народов должно быть далеко позади европейской культуры, а сами эти народы для цивилизованных европейцев стали в некотором роде «живыми предками». Европейские исследователи зафиксировали это различие в самом названии «отсталых» народов, обозначив их словом «primitive», что в буквальном смысле означает «первые».

Примитивные народы и их культуры стали главными объектами формирующейся этнологии, в частности, в работах основоположников этнологии XIX в. — Льюиса Генри Моргана («Древнее общество»), Эдуарда Тайлора («Первобытная культура»). Примитивным народам противопоставлялись имевшие свою историю «культурные народы», прежде всего народы Европы, которые формировали свой исторический облик путем интенсивного покорения природы. Считалось, что примитивные народы были беспомощны перед окружающим их миром из-за своей «лености, инертности, необузданности».

На рубеже XIX — XX столетий этнология становится университетской наукой. В результате приходит новое поколение ученых-теоретиков. Стали меняться представления и о предмете этой науки. Формировалась точка зрения, что так называемые первобытные народы, как и народы Европы, имеют свою историю и так же удалены от первобытности, как и «цивилизованные» народы. Верным является лишь то, что они в ходе своей истории сформировали иное отношение к окружающему миру.

При этом одна часть ученых предлагала сохранить. В этнологии термин «первобытные народы», но понимать под ним такие общества и культуры, которые сохранили социальную стабильность благодаря традиционному, непотребительскому отношению к природе. Другие исследователи выступали против сохранения этого термина. Они полагали, что его употребление неизбежно требует использования противоположного термина — «культурные народы». Противопоставление же этих терминов придает уничижительный смысл понятию «первобытные народы». С их точки зрения, каждый человек, поскольку он человек, предстает перед исследователем как существо, создающее культуру, а поэтому разговор о «бескультурных» и «культурных» народах является бессмысленным. Речь может идти только о разных типах культур, изучение которых и должно стать основным предметом этнологии.

Таким образом, параллельно со становлением самой социальной (культурной) антропологии как относительно самостоятельной системы знаний шло становление и ее понятийного аппарата. В понятийном аппарате этнологии (а затем и культурно-социальной антропологии) появились термины «архаические культуры», «доиндустриальные общества», «традиционные общества», «бесписьменные культуры», «племенной союз», которые выражали соответствующие особенности исторических (этнических) культур, но не заменили понятия «первобытные народы».

В XX в. среди этнологов, антропологов, культурологов господствующим стало убеждение об отсутствии «отсталых» и «передовых» народов. Они пришли к выводу, что все народы равноправны. Культуры народов могут быть оценены лишь с позиций того, насколько эффективно они упорядочивают, направляют, наполняют смыслом существование того или иного народа.

События и процессы XX столетия вновь и вновь заставляют исследователей обращаться к вопросу о предмете социально-культурной антропологии и этнологии. Многочисленные диаспоры мигрантов и беженцев в Европе и Северной Америке, образовавшиеся в результате различного рода конфликтов, привели к образованию устойчивых этнических меньшинств среди коренных этносов. Интеграционные процессы стран Западной Европы делают актуальным исследование таких социально-культурных процессов, как совмещение типов поведения разных народов, взаимодействие и сосуществование различных типов культур, взаимная адаптация психологических особенностей в условиях устойчивых межкультурных контактов, развитие этнического сознания в нетрадиционных условиях, особенности экономического поведения представителей какого либо этноса в другой хозяйственной культуре и т. д.¹ Очевидно, что такого рода исследования особо актуальны для понимания межэтнических процессов в многонациональной Российской Федерации, приобретающей новую форму своей государственности.

Таким образом, с момента формирования социальной антропологии как науки произошло важное содержательное изменение: социальная (культурная) антропология стала изучать не только примитивные и традиционные общества, но и всю человеческую культуру в ее историческом развитии. Ее целью является также полное и исчерпывающее описание самого человека. Ныне, по определению Э.А. Орловой, эта научная программа является одной из наиболее развитых во всем корпусе гуманитарного знания².