Двери и окна

Семиотическое значение входа и окон очень велико. «Наличие входа и выхода — необходимое условие для сохранения домом своего статуса (ср. не дом: гроб — дом, из которого нельзя выйти; яйцо — дом, из которого можно выйти, только сломав его; овощи, особенно бахчевые или плоды, представленные как дом без отверстий, т. е. без окон и дверей)»,² ср. также избушку Яги «без окон и две­рей» в волшебной сказке — жилище «иного мира»;³ так называемые «черные заговоры» с зачином: «Стану я не благословясь, пойду не перекрестясь, ни дверьми, ни воро­тами, а дымным окном...».

Особенность символики дверей и окон объясняется, по-видимому, тем, что содержание, приписываемое им как граничным объектам, осложняется их специфическим назначением: обеспечивать проницаемость границ. Такое парадоксальное сочетание признаков, противоположных по самой своей сути, обеспечило их статус особо опасных точек связи с внешним миром и соответственно их особую семантическую напряженность.

Вслед за Т. В. Цивьян мы различаем два вида связи дома с внешним миром — регламентированную (осуще­ствляемую посредством входа/выхода через двери) и не регламентированную (осуществляемую через окно, дымо­ход и т. д.). Основанием для такого деления служат много­численные тексты, разрабатывающие сюжет проникно­вения или, наоборот, бегства героя через окно, дымоход, с одной стороны, и ритуальная практика. (например, вынос гроба с покойником через окно) — с другой. Поэтому особое значение придается запорам, которые призваны регламентировать связь с внешним миром.

Именно эти эле­менты должны были реализовать функции своеобразного «фильтра»:

Параллельно существует целая система символических способов очищения: окрещивание дверей, дверных кося­ков, порогов, с тем чтобы не проникала «нечистая сила»; ср.: «На ничь треба викна и двери хрестыты, шоб никуды було нечистш сыли ввшты»; «На дверях кладут кресты смолой - все время года»; «Стараются принести из церкви затепленной (четверговую свечу, — А. Б.) и выка­ливают затем ею кресты на верхней дверной перекладине и на сволоке»; прибивают к порогу или косяку с той же целью найденную конскую подкову, нож, обломок косы; «Малоруссы для защиты от ведьм вешают на окнах и поро­гах дверей жгучую крапиву». Для того чтобы избавиться от шалостей домового, нужно воткнуть все «христовские свечки во все дверные косяки и проходы».

Непосредственным выражением противопоставления дом — лес является, например, поверье, зарегистрирован­ное в Тульской губ., согласно которому «девушек и детей лешие могут похищать. Девушек они берут себе в жены. Берут в жены и женщин, живущих распутно». Избавиться от подобных действий лешего можно с помощью чертопо­лоха, который втыкали над дверью (а также держали над постелью, хранили под подушкой), но еще лучшим сред­ством считалась трава «прострел».

Всем действиям у входа/выхода приписывается высокая степень семиотичности. Самая простая их интер­претация связана с пространственно-временным противо­поставлением начало — конец пребывания в жилище, под которым в этом случае понимается особый мир с опреде­ленной системой правил, предписаний, со своей системой ценностей. Характерным способом маркирования начала (входа) и конца (выхода) является остановка перед поро­гом дома, часто сопровождаемая краткой молитвой, особенно при входе в чужой дом («Без бога — ни до по­рога»), обычай присаживания перед дальней дорогой. В ситуации отправления в дорогу регламентируется даже вербальное поведение: «Последние слова путника к остаю­щимся домашним могут быть только перед порогом избы, да с экипажа. Переговариваться же через порог и смотреть по углам он не должен, так как во время пути будут частые остановки для исправления упряжки и экипажа».¹⁶ Велика роль порога в этикетных ситуациях (вырож­денные формы ритуала). Ср.: «Гостя встречай за порогом и пускай наперед себя через порог. Через порог не здоро­ваются. Через порог руки не подают».¹⁷ Несоблюдение этих предписаний может привести к нежелательным последствиям. Например, в Архангельской губ. считалось, что «холостой мужчина, если сядет на порог, то не женится, потому предупреждают севшего на порог сло­вами: „Не садись на порог — невесты уедут"; с девицей же будет то, что у ней женихи уедут, если она сядет на порог».¹⁸

Но если в обыденной жизни многие предписания имеют факультативный характер, то в обрядовой ситуации они становятся обязательными. Вход и выход (начало и конец) приобретают особый смысл. Достаточно указать ₍на довольно-таки сложный церемониал перешагивания; через порог участников свадебного обряда с предвари­тельным испытанием жениха (например, загадками) у порога дома невесты.¹⁹ Сама невеста «входя в дом (же­ниха,—А. Б.), прыгает с порога обеими ногами, говоря про себя: „Кышьте, овечки, волчок идет"»,²⁰ объяснена чему кроется в осознании «чуждости» дома жениха ²¹ (ср. в этой связи приговор дружки при входе в избу неве­сты: «Скок через порог, головой в потолок и насилу ноги переволок».

Так называемый «живой огонь» от «повальных болез­ней» добывали трением бруса о порог избы (Олонецкая губ.).³⁹ Вообще обращает на себя внимание актуализация границ, и в частности порогов, при болезнях, что связано, по-видимому, с представлениями о локализации причины болезней во внешнем мире. Например, один из способов лечения радикулита заключался в том, что рубили березо­вый веник на пороге, говоря: «Рублю тиун»

Как и двери, окна соотносятся с идеей входа, прони­цаемости, связи жилища с внешним миром, но эта связь имеет специфический характер. Окна связывают жилище не просто с остальным миром, а с миром космических явле­ний и процессов, таких, как солнце (луна), стороны света, ландшафт, чередование света и тьмы, дня и ночи, зимы и лета и т. п. Другими словами, символика окна опреде­ляется не только противопоставлением внешнего — внут­реннему, но и оппозицией видимый/невидимый, причем особая роль отводится солнцу, свету и тьме как активным явлениям, которым окна обязаны своим существованием. Отсюда целый комплекс текстов (особенно загадок), обыгрывающих тему этой связи. Ср.: «Красная девушка в окошко глядит»; «На улице станушки, в избе рукава»; «Барыня на дворе, а рукава — в избе»; «Белая кошка лезет в окошко»; «Из окна в окно золото бревно»; «Ни стук, ни бряк к окошку подошел»; «Серое суконце лезет в оконце»; «Что в избе не запрешь»; «Погляжу я за окошко: стоит долгий Антошка» и другие с отгадкой «солнце», «солнечный луч», «месяц». Отсюда и космиче­ская («солнечная») символика в орнаментах наличников.

Через окно осуществляется символическая связь с ми­ром мертвых, ср.: «В окошко вывешивают полотенце, по которому должны подниматься в избу и спускаться родители».⁵ В день поминовения родителей «хозяин от­крывает окно, спускает с него на улицу холст, на котором спускали в могилу какого-нибудь покойника, и начинает провожать невидимых гостей своих с печки: „Теперь пора бы вам домой, да ножки у вас устали: не близко ведь было идти; вот тут помягче, ступайте с богом!"».⁵⁶

Такая связь окон с идеей смерти становится более понятной, если учесть этимологию слова «окно» (окъно — из око, ср.: др.-исл. vindauga, 'ветровой глаз', откуда англ. window 'окно' и т. п.) и представления о смерти (или сне) как о закрывании глаз; ср. игру в жмурки, в основе которой лежит ритуальный образ смерти (ср.: жмурик 'покойник' и производные с близким кругом зна­чений); ⁶⁰ ср. также универсальный мотив слепоты героя и ритуальный запрет смотреть (выглядывать) в окно, нарушение которого приводит героя к гибели,⁶¹ а с другой стороны, мотив смертоносного взгляда, который выво­дится из противоположных соотношений: открывание глаз —- смерть (или сон); закрывание глаз — жизнь,⁶² что объясняется гипотезой В. Я- Проппа о взаимной слепоте живых и мертвых относительно друг друга.⁶³

Непосредственная связь окон с иным пространством утверждается в запретах выливать в открытое окно воду (помои), плевать, выбрасывать кости, кошку и т. п., так как «там нередко стоит ангел господен, который в это время, чтобы ему не плеснули в глаза, уходит; в избе часто случается, что произносят бранные слова, а потому здесь находится чаще черт, а ангелу здесь нет места, и он стоит тогда, у окошка».

Соответствие окно — «глаз» дома — связано не только с темой смерти, но и, что гораздо важнее для понимания семантики окна, с темой проникновения во внешнее про­странство, оставаясь во внутреннем. Таким образом, не только силы внешнего мира могут проникнуть через окно вовнутрь, но и человек, находящийся в доме, может благодаря окну проникнуть во внешний мир, оставаясь в безопасности. Окно обеспечивает визуальный контакт, который в целом ряде ситуаций оценивается как более предпочтительный по сравнению с прямым контактом.

Следует отметить несколько стандартных ситуаций, связанных с окном. Первая — «стоять (снаружи) под окном» — своеобразная формула с вполне определенными значениями, а именно «быть нищим», а также «быть свя­тым», что не противоречит одно другому, ибо нищенство нередко рассматривается как знак святости, а нищие — люди, приближенные к богу. Ср.: «В окно подать — богу подать»; «Бог дает, так и в окошко подает» и многое дру­гое.⁶⁸ Характерно, что пища, подаваемая в окно, всегда обладает сакральным значением (ср. обычай класть пер­вый блин на окно «для родителей»).

С брачными мотивами и их производными связана вторая стандартная ситуация — «сидеть (внутри) под окном», которая чаще всего читается как «быть женщи­ной» («уподобиться женщине»), а в более специальных контекстах (например, в свадебных песнях) — «быть девушкой, невестой».

Связь женщины с окном очень устойчива. По словам О. М. Фрейденберг, «как двери и ворота, так и 'окно', их разновидность, семантизирует в тот период женщину. Сперва заря показывается в окно, затем башня плодо­родия; культ знает многие примеры этой стоящей у окна женщины, которая то воздевает руки кверху, то как бы выглядывает, то особым образом, подобно Гетере, своим взглядом заманивает проходящего».⁶⁹ Соответственно противоположная ситуация — «мужчина под окном дома возлюбленной» (и проникновение к ней через окно) — широко известный мотив, детально разработанный в фольклоре и литературе.

Кратко резюмируя сказанное о внутренних границах, можно отметить, что горизонтальная плоскость жилого пространства восточнославянского жилища была весьма разработанной. Символические границы делили прост­ранство на внутреннее и внешнее, мужское и женское, сакральное и профаническое.

Основной единицей домашнего пространства был угол. В многочисленных описаниях внутреннего устрой­ства, например избы, неизменно подчеркивается, что она как бы состоит из углов. Этот признак, кстати, обыгрывается и в загадках, где под «избой без углов» имеется в виду копна. Каждый угол имел свое название и назна­чение, причем существовала определенная иерархия углов. Старшим, главным, считался красный угол, вторым — бабий угол, третьим — дверной, или задний, угол. В си­стеме ритуально-мифологических представлений особенно отмеченными были два первых угла.