Понятие социального поведения

Понятие «поведение» пришло в социологию из психологии. Смысл термина «поведение» иной, отличающийся от смысла таких традиционно философских понятий, как действие и деятельность. Если под действием понимается рационально обос­нованный поступок, имеющий ясную цель, стратегию, выпол­няющийся с привлечением конкретных осознанных методов и средств, то поведение — это всего лишь реакция живого существа на внешние и внутренние изменения. Такая реакция может быть и осознанной, и неосознанной. Так, чисто эмоциональные реак­ции — смех, плач — также являются поведением.

Социальное поведение — это совокупность человеческих пове­денческих процессов, связанных с удовлетворением физических и социальных потребностей и возникающих как реакция на окру­жающую социальную среду. Субъектом социального поведения может быть индивид или группа.

Если абстрагироваться от чисто психологических факторов и рассуждать на социальном уровне, то поведений индивида опре­деляется прежде всего социализацией. Тот минимум врожденных инстинктов, которым обладает человек как биологическое суще­ство, одинаков у всех людей. Поведенческие различия зависят от приобретенных в процессе социализации качеств и в какой-то степени — от врожденных и приобретенных психологических ин­дивидуальных особенностей.

Кроме того, социальное поведение индивидов регламентиру­ется социальной структурой, в частности ролевой структурой об­щества.

Социальная норма поведения — это такое поведение, которое полностью соответствует статусным ожиданиям. Благодаря суще­ствованию статусных ожиданий общество заранее с достаточной вероятностью может прогнозировать действия индивида, а сам индивид - координировать свое поведение с принятым общест­вом идеальным образцом, или моделью. Социальное поведение, соответствующее статусным ожиданиям, американский социолог Р. Линтон определяет как социальную роль. Такая интерпретация социального поведения ближе всего к функционализму, посколь­ку объясняет поведение как феномен, детерминированный со­циальной структурой. Р. Мертон ввел категорию «ролевого ком­плекса» — системы ролевых ожиданий, определяемых данным статусом, а также понятие ролевого конфликта, возникающего тогда, когда ролевые ожидания занимаемых субъектом статусов несовместимы и не могут реализоваться в каком-то едином соци­ально приемлемом поведении.

Функционалистское понимание социального поведения под­вергалось ожесточенной критике со стороны прежде всего пред­ставителей социального бихевиоризма, считавших, что надо стро­ить исследование поведенческих процессов на базе достижений современной психологии. Насколько психологические моменты действительно упускались из виду ролевой интерпретацией поведе­ния, следует из того факта, что Н. Камерон попытался обосновать идею ролевой детерминированности психических расстройств, полагая, что психическое заболевание — это неправильное испол­нение своих социальных ролей и результат неспособности боль­ного исполнять их так, как это нужно обществу. Бихевиористы ут­верждали, что во времена Э. Дюркгейма успехи психологии были незначительны и поэтому функционалистская парадигма отвеча­ла требованиям времени, но в XX в., когда психология достигла высокого уровня развития, нельзя игнорировать ее данных, рас­сматривая человеческое поведение.

13.1. Концепции человеческого поведения

Человеческое поведение исследуется многими направлениями психологии — в бихевиоризме, психоанализе, когнитивной психологии и др. Термин «поведение» выступает од­ним из ключевых в экзистенциальной философии и применяется при исследовании отношения человека к миру. Методологиче­ские возможности этого понятия обусловлены тем, что оно позво­ляет выявить несознаваемые устойчивые структуры личности или существования человека в мире. Среди психологических концеп­ций человеческого поведения, оказавших большое влияние на социологию и социальную психологию, следует назвать прежде всего психоаналитические направления, развитые 3. Фрейдом, К.Г. Юнгом, А. Адлером.

Представления Фрейда основываются на том, что поведение индивида формируется в результате сложного взаимодействия уровней его личности. Таких уровней Фрейд выделяет три: низ­ший уровень образуют бессознательные импульсы и побуждения, определяемые врожденными биологическими потребностями и комплексами, сформировавшимися под влиянием индивидуаль­ной истории субъекта. Этот уровень Фрейд называет Оно (Ид), чтобы показать его отдельность от сознательного Я индивида, об­разующего второй уровень его психики. Сознательное Я включает в себя рациональное целеполагание и ответственность за свои действия. Высший уровень составляет Сверх-Я — то, что мы на­звали бы результатом социализации. Это совокупность интерио- ризованных индивидом социальных норм и ценностей, оказы­вающая на него внутреннее давление с тем, чтобы вытеснить из сознания нежелательные для общества (запретные) импульсы и влечения и не дать им реализоваться. По мнению Фрейда, лич­ность любого человека — это непрекращающаяся борьба Оно и Сверх-Я, расшатывающая психику и приводящая к неврозам. Ин­дивидуальное поведение всецело обусловлено этой борьбой и полностью ею объясняется, поскольку представляет собой всего лишь ее символическое отражение. Такими символами могут быть образы сновидений, описки, оговорки, навязчивые состоя­ния и страхи.

Концепция КГ. Юнга расширяет и видоизменяет учение Фрей­да, включая в сферу бессознательного не только индивидуальные комплексы и влечения, но и коллективное бессознательное — уро­вень общих для всех людей и народов ключевых образов — архе­типов. В архетипах зафиксированы архаические страхи и цен­ностные представления, взаимодействие которых определяет поведение и мироощущение личности. Архетипические образы фигурируют в базисных повествованиях — народных сказках и преданиях, мифологии, эпосе — исторически конкретных об­ществ. Социально-регламентирующая роль таких повествований в традиционных обществах очень велика. Они содержат идеаль­ные модели поведения, формирующие ролевые ожидания. На­пример, мужчина-воин должен вести себя, как Ахилл или Гек­тор, жена — как Пенелопа и т.д. Регулярные рецитации (ритуаль­ные воспроизведения) архетипических повествований постоянно напоминают членам общества эти идеальные модели поведения.

Психоаналитическая концепция Адлера имеет в своей основе бессознательную волю к власти, которая, по его мнению, является врожденной структурой личности и определяет поведение. Осо­бенно сильна она у тех, кто в силу тех или иных причин страдает комплексом неполноценности. В стремлении компенсировать свою неполноценность они способны достигать больших успехов.

Дальнейшее расщепление психоаналитического направления привело к возникновению множества школ, в дисциплинарном отношении занимающих пограничное положение между психо­логией, социальной философией, социологией. Подробно оста­новимся на творчестве Э. Фромма.

Позиции Фромма — представителя неофрейдизма в психологии и Франкфуртской школы в социологии — точнее можно опреде­лить как фрейдомарксизм, поскольку наряду с влиянием Фрейда он испытывал не менее сильное влияние социальной философии Маркса. Своеобразие неофрейдизма по сравнению с ортодоксаль­ным фрейдизмом обусловлено тем, что, строго говоря, неофрей­дизм — это скорее социология, тогда как Фрейд, безусловно, явля­ется чистым психологом. Если Фрейд объясняет поведение инди­вида комплексами и импульсами, скрытыми в индивидуальном бессознательном, короче, внутренними биопсихическими факто­рами, то для Фромма и фрейдомарксизма в целом поведение ин­дивида детерминируется окружающей социальной средой. В этом его сходство с Марксом, объяснявшим социальное поведение ин­дивидов в конечном счете их классовым происхождением. Тем не менее Фромм стремится найти в социальных процессах место психологическому. По фрейдистской традиции обращаясь к бес­сознательному, он вводит термин «социальное бессознательное», подразумевая под ним психический опыт, общий для всех членов данного общества, но у большинства из них не попадающий на уровень сознания, потому что он вытесняется специальным со­циальным по своей природе механизмом, принадлежащим не ин­дивиду, а обществу. Благодаря такому механизму вытеснения об­щество сохраняет стабильное существование. Механизм социаль­ного вытеснения включает в себя язык, логику обыденного мышления, систему социальных запретов и табу. Структуры язы­ка и мышления формируются под влиянием общества и выступа­ют орудием социального давления на психику индивида. Напри­мер, огрубленные, антиэстетичные, нелепые сокращения и аббревиатуры «новояза» из оруэлловской антиутопии активно уро­дуют сознание употребляющих их людей. В той или иной степени достоянием всех в советском обществе стала чудовищная логика формул типа: «Диктатура пролетариата — самая демократическая форма власти».

Главная составляющая механизма социального вытеснения — социальные табу, действующие, как фрейдовская цензура. То в социальном опыте индивидов, что угрожает сохранению сущест­вующего общества, если будет осознано, не допускается в созна­ние с помощью «социального фильтра». Общество манипулирует сознанием своих членов, внедряя идеологические клише, кото­рые из-за частого употребления становятся недоступными крити­ческому анализу, утаивая определенную информацию, оказывая прямое давление и вызывая страх социальной изоляции. Поэтому из сознания исключается все то, что противоречит социально одобряемым идеологическим клише.

Такого рода табу, идеологемы, логические и языковые экспе­рименты формируют, по Фромму, «социальный характер» челове­ка. Люди, принадлежащие к одному и тому же обществу, помимо своей воли как бы отмечены печатью «общего инкубатора». На­пример, мы безошибочно узнаем на улице иностранцев, даже ес­ли не слышим их речи, — по поведению, внешнему облику, отно­шению друг к другу; это люди из другого общества, и, попадая в чуждую им массовую среду, они резко выделяются из нее благода­ря сходству между собой. Социальный характер — это воспитан­ный обществом и неосознаваемый индивидом стиль поведения — от социального до бытового. Например, советского и бывшего советского человека отличают коллективизм и отзывчивость, со­циальная пассивность и нетребовательность, покорность перед властью, персонифицированной в лице «вождя», развитый страх оказаться не таким, как все, доверчивость.

Свою критику Фромм направил против современного капита­листического общества, хотя много внимания уделял и описанию социального характера, порождаемого тоталитарными общества­ми. Как и Фрейд, он разработал программу восстановления неис­каженного социального поведения индивидов посредством осо­знания того, что было вытеснено. «Превращая бессознательное в сознание, мы тем самым превращаем простое понятие всеобщно­сти человека в жизненную реальность такой всеобщности. Это не что иное, как практическая реализация гуманизма». Процесс де­репрессии — освобождения социально угнетенного сознания за­ключается в устранении страха перед осознанием запретного, раз­витии способности к критическому мышлению, гуманизации со­циальной жизни в целом.

Иную трактовку предлагает бихевиоризм (Б. Скиннер, Дж. Хомане), рассматривающий поведение как систему реакций на различные стимулы.

Концепция Скиннера по сути является биологизаторской, так как в ней полностью сняты различия между поведением человека и животного. Скиннер выделяет три типа поведения: безуслов­но-рефлекторное, условно-рефлекторное и оперантное. Первые два вида реакций вызываются воздействием соответствующих стимулов, а оперантные реакции представляют собой форму адап­тации организма к окружающей среде. Они активны и произволь­ны. Организм как бы методом проб и ошибок отыскивает наибо­лее приемлемый способ адаптации, и в случае удачи находка за­крепляется в виде устойчивой реакции. Таким образом, главным фактором формирования поведения выступает подкрепление, а научение превращается в «наведение на нужную реакцию».

В концепции Скиннера человек предстает как существо, вся внутренняя жизнь которого сводится к реакциям на внешние об­стоятельства. Изменения подкреплений механически вызывают изменения поведения. Мышление, высшие психические функции человека, вся культура, мораль, искусство превращаются в слож­ную систему подкреплений, призванных вызывать определенные поведенческие реакции. Отсюда следует вывод о возможности ма­нипулирования поведением людей путем тщательно разработан­ной «технологии поведения». Этим термином Скиннер обозначает целенаправленный манипуляционный контроль одних групп лю­дей над другими, связанный с установлением оптимального для оп­ределенных социальных целей режима подкрепления.

Идеи бихевиоризма в социологии разрабатывали Дж. и Дж. Бол­дуин, Дж. Хомане.

Концепция Дж. и Дж. Болдуин базируется на понятии подкреп­ления, заимствованном из психологического бихевиоризма. Под­крепление в социальном смысле - это вознаграждение, ценность которого определяется субъективными потребностями. Напри­мер, для голодного человека пища выступает как подкрепление, но если человек сыт, она не является подкреплением.

Эффективность вознаграждения зависит от степени деприва­ции у данного индивида. Под депривацией понимается лишенность чего-то такого, в чем индивид испытывает постоянную потребность. Насколько субъект депривирован в каком-либо отношении, на­столько его поведение зависит от данного подкрепления. От де­привации не зависят так называемые генерализованные подкре- пители (например, деньги), действующие на всех без исключения индивидов в силу того, что концентрируют в себе доступ сразу ко многим видам подкреплений.

Подкрепители разделяются на позитивные и негативные. По­зитивные подкрепители — это все, что воспринимается субъектом как вознаграждение. Например, если определенный контакт с окружающей средой принес вознаграждение, велика вероятность того, что субъект будет стремиться повторить этот опыт. Негатив­ные подкрепители — это факторы, определяющие поведение через отказ от какого-то опыта. Например, если субъект отказывает себе в каком-то удовольствии и экономит на этом деньги, а впо­следствии извлекает выгоду из этой экономии, то данный опыт может послужить негативным подкрепителем и субъект станет по­ступать так всегда.

Действие наказания противоположно подкреплению. Наказа­ние есть опыт, вызывающий желание больше его не повторять. Наказание также может быть позитивным или негативным, но здесь по сравнению с подкреплением все перевернуто. Позитив­ное наказание — это наказание с помощью стимула подавления, например удара. Негативное наказание влияет на поведение через лишение чего-то ценного. Например, лишение ребенка сладко­го за обедом — типичное негативное наказание.

Формирование оперантных реакций имеет вероятностный характер. Однозначность характерна для реакций простейшего уровня, например ребенок плачет, требуя к себе внимания ро­дителей, потому что родители всегда подходят к нему в таких слу­чаях. Реакции взрослых гораздо сложнее. Например, человек, продающий газеты в вагонах электрички, далеко не в каждом ва­гоне находит покупателя, но из опыта знает, что покупатель в ко­нечном счете найдется, и это заставляет его настойчиво ходить из вагона в вагон. В последнее десятилетие такой же вероятностный характер приняло получение заработной платы на некоторых рос­сийских предприятиях, но тем не менее люди продолжают ходить на работу, надеясь на ее получение.

Бихевиористская концепция обмена Хоманса появилась в сере­дине XX в. Полемизируя с представителями многих направлений социологии, Хомане утверждал, что социологическое объяснение поведения должно обязательно базироваться на психологическом подходе. В основе интерпретации исторических фактов также должен лежать психологический подход. Хомане мотивирует это тем, что поведение всегда индивидуально, социология же опери­рует категориями, приложимыми к группам и обществам, поэто­му исследование поведения является прерогативой психологии, а социология в этом вопросе должна идти вслед за ней.

По мнению Хоманса, при изучении поведенческих реакций следует абстрагироваться от природы вызвавших эти реакции факторов: вызваны они воздействием окружающей физической среды или других людей. Социальное поведение — это всего лишь обмен имеющей какую-то социальную ценность деятельностью между людьми. Хомане считает, что социальное поведение можно интерпретировать с помощью поведенческой парадигмы Скинне­ра, если дополнить ее представлением о взаимном характере сти­мулирования в отношениях между людьми. Отношения инди­видов между собой всегда представляют собой взаимовыгодный обмен деятельностью, услугами, короче говоря, это взаимное ис­пользование подкреплений.

Теорию обмена Хомане кратко сформулировал в нескольких постулатах:

• постулат успеха — с наибольшей вероятностью воспроизводятся те действия, которые чаще всего встречают социальное одобрение; постулат стимула — сходные стимулы, связанные с вознагражде­нием, с большой степенью вероятности вызывают сходное пове­дение;
• постулат ценности — вероятность воспроизведения действия за­висит от того, насколько ценным представляется человеку резуль­тат этого действия;
• постулат депривации — чем регулярнее вознаграждался поступок человека, тем меньше он ценит последующее вознаграждение; двойной постулат агрессии-одобрения — отсутствие ожидаемого вознаграждения или неожиданное наказание делает вероятным агрессивное поведение, а неожиданное вознаграждение или от­сутствие ожидаемого наказания приводит к повышению ценности вознаграждаемого поступка и способствует его более вероят­ному воспроизведению.

Важнейшими понятиями теории обмена являются: цена поведения — то, во что обходится индивиду тот или иной по­ступок, — негативные последствия, вызванные прошлыми поступ­ками. Говоря житейски, это расплата за прошлое; выгода — возникает тогда, когда качество и размер вознагражде­ния превышают цену, в которую обходится данный поступок.

Таким образом, теория обмена изображает социальное пове­дение человека как рациональный поиск выгоды. Данная концеп­ция выгладит упрощенной, и не удивительно, что она вызвала критику самых разных социологических направлений. Напри­мер, Парсонс, отстаивавший принципиальное различие между механизмами поведения людей и животных, критиковал Хоманса за неспособность его теории дать объяснение социальных фактов на основе психологических механизмов.

В своей теории обмена П. Блау предпринял попытку своеоб­разного синтеза социального бихевиоризма и социологизма. По­нимая ограниченность чисто бихевиористской интерпретации социального поведения, он поставил целью переход от уровня психологии к объяснению на этой основе существования со­циальных структур как особой реальности, несводимой к психо­логии. Концепция Блау представляет собой обогащенную теорию обмена, в которой вычленяются четыре последовательные стадии перехода от индивидуального обмена к социальным структурам: 1) ступень межличностного обмена; 2) ступень властно-статусной дифференциации; 3) ступень легитимации и организации; 4) сту­пень оппозиции и изменения.

Блау показывает, что начиная с уровня межличностного обмена обмен не всегда может быть равным. В тех случаях, когда индивиды не могут предложить друг другу достаточного вознаграждения, обра­зовавшиеся между ними социальные связи тяготеют к распаду. В та­ких ситуациях возникают попытки укрепить распадающиеся связи иными способами — через принуждение, через поиск другого источ­ника вознаграждения, через подчинение себя партнеру по обмену в порядке генерализованного кредита. Последний путь означает пере­ход на ступень статусной дифференциации, когда группа лиц, спо­собных дать требуемое вознаграждение, в статусном отношении ста­новится более привилегированной, чем другие группы. В дальней­шем происходят легитимация и закрепление ситуации и выделение оппозиционных групп. Анализируя сложные социальные структу­ры, Блау выходит далеко за пределы парадигмы бихевиоризма. Он утверждает, что сложные структуры общества организуются вокруг социальных ценностей и норм, которые служат как бы опосредую­щим звеном между индивидами в процессе социального обмена. Благодаря такому звену возможен обмен вознаграждениями не толь­ко между индивидами, но и между индивидом и группой. Напри­мер, рассматривая феномен организованной благотворительности, Блау определяет, что отличает благотворительность как социальный институт от простой помощи богатого индивида более бедному. От­личие в том, что организованная благотворительность — это социаль­но ориентированное поведение, в основе которого лежит стремление богатого индивида соответствовать нормам обеспеченного класса и разделять социальные ценности; через нормы и ценности устанавли­вается отношение обмена между жертвующим индивидом и социаль­ной группой, к которой он принадлежит.

Блау выделяет четыре категории социальных ценностей, на основе которых возможен обмен:

• партикуляристские ценности, объединяющие индивидов на поч­ве межличностных отношений;
• универсалистские ценности, выступающие как бы мерилом для оценки индивидуальных заслуг;
• легитимный авторитет — система ценностей, обеспечивающая власть и привилегии какой-то категории людей по сравнению со всеми другими;
• оппозиционные ценности — представления о необходимости со­циальных изменений, позволяющие оппозиции существовать на уровне социальных фактов, а не только на уровне межличностных отношений индивидуальных оппозиционеров.

Можно сказать, что теория обмена Блау представляет собой компромиссный вариант, сочетающий элементы теории Хоманса и социологизма в трактовке обмена вознаграждениями.

Ролевая концепция Дж. Мида представляет собой подход сим­волического интеракционизма к изучению социального поведе­ния. Ее название напоминает о функционалистском подходе: ее также называют ролевой. Мид рассматривает ролевое поведение как активность индивидов, взаимодействующих друг с другом в свободно принимаемых и проигрываемых ролях. Согласно Миду, ролевое взаимодействие индивидов требует от них способности ставить себя на место другого, оценивать себя с позиции другого.

Синтез теории обмена с символическим интеракционизмом так­же попытался осуществить П. Зингельман. Символический интер- акционизм имеет ряд точек пересечения с социальным бихевио­ризмом и теориями обмена. Обе эти концепции делают акцент на активном взаимодействии индивидов и рассматривают свой пред­мет в микросоциологическом ракурсе. Согласно Зингельману, от­ношения межличностного обмена требуют умения поставить себя в положение другого, чтобы лучше понять его запросы и желания. Поэтому он считает, что есть основания для слияния обоих на­правлений в одно. Однако социальные бихевиористы критически отнеслись к появлению новой теории.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. В чем различие между содержанием понятий «социальное действие» и «социальное поведение»?

2. Как вы считаете, правы или нет представители социального бихевио­ризма в том, что человеческим поведением в обществе можно управ­лять? Должно ли общество управлять поведением своих членов? Име­ет ли оно право на это? Обоснуйте свой ответ.

3. Что такое табу? Является ли табу, скажем, запрет для посторонних входить на территорию воинской части? Обоснуйте свой ответ.

4. Как вы относитесь к социальным запретам? Должны ли быть какие-то запреты в идеальном обществе или их лучше вовсе отменить?

5. Дайте свою оценку тому факту, что в некоторых западных странах ле­гализованы однополые брачные союзы. Является ли это прогрессив­ным шагом? Аргументируйте свой ответ.

6. Чем, по-вашему, обусловлено агрессивное социальное поведение, например экстремизм разных направлений?

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ

1. Психоаналитические направления в исследовании социального пове­дения.

2. 3. Фрейд и его учение о человеческом поведении.

3. Коллективное бессознательное и социальное поведение в учении К. Юнга.

4. Бихевиористские концепции в социологии.

5. Социальное поведение в рамках теории обмена.

6. Изучение социального поведения в рамках теории символического интеракцион изма.

СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

14.1. Понятие социальной структуры

В статьях социологов и учебной литературе по со­циологии, пожалуй, чаще всего используется поня­тие «социальная структура»^[181]. Когда речь идет о со­циальной структуре, прежде всего имеется в виду то, что общество — это сложное целое, состоящее из ор­ганизованных элементов, между которыми посто­янно существует связь. Термин «структура» (от лат. structura — строение, расположение, порядок) ввел в социологию Г. Спенсер. Термин «структура» к это­му времени уже давно и широко использовался в ес­тественных науках, особенно в биологии и анато­мии, для обозначения постоянных отношений меж­ду отдельными частями организма и его целым. Органицистская направленность социологии Спен­сера требовала соответствующей терминологии.

Однако Спенсер не был изобретателем уже вполне сложившейся к тому времени парадигмы рассмотрения общества как целого, состоящего из взаимосвязанных элементов, каждый из которых приобретает значение и смысл исходя из целого. Такое понимание общества присутствует везде, где идет речь о классах, нациях, социальных слоях, ин­ститутах и других составных частях общества, свя­занных между собой стабильными отношениями. Поэтому определение социальной структуры мо­жет быть только таким: социальная структура — принявшее повторяющиеся и устойчивые формы переплетение взаимоотношений и взаимосвязей между элементами общества.

Социальная структура придает групповому опыту целенаправ­ленность и организованность. Благодаря социальной структуре человек в своем сознании связывает определенные факты опыта, называя их, например, «семья», «церковь», «квартал» (район про­живания). Почти так же человек воспринимает физические аспек­ты своего опыта — части, сведенные в целое, как структуры, а не как изолированные элементы. Например, когда мы смотрим на какое-то здание, мы видим не просто кровлю, кирпичи, стекло и прочие строительные материалы — мы видим дом; когда мы смот­рим на бесхвостое земноводное, мы видим не просто выпученные глаза, гладкую пятнистую кожу и длинные задние лапы, а лягуш­ку. При этом мы соотносим полученный опыт с другим опытом в рамках более обширного контекста.

Именно социальная структура дает человеку ощущение того, что жизнь организованна и стабильна. Например, рассмотрим социальную структуру университета. Каждую осень проводится набор новых студентов, и каждое лето еще одна группа завершает учебу в университете. Деканаты определяют стипендии и управля­ют учебным процессом. Все новые студенты, преподаватели и де­каны проходят через эту систему и в положенное время выходят из нее. Несмотря на то что конкретные люди, из которых состоит университет, со временем меняются, университет продолжает су­ществовать. Точно так же семья, рок-группа, армия, коммерче­ская компания, религиозная община и нация — это социальные структуры. Следовательно, социальная структура предполагает наличие постоянных и упорядоченных взаимосвязей между чле­нами группы или общества.

Социологи рассматривают социальную структуру как социаль­ный факт из тех, которые описывал Э. Дюркгейм. Мы воспринима­ем социальный факт как нечто существующее вне нас, как незави­симую реальность, которая является частью нашего окружения. Можно сказать, социальные структуры ограничивают поведение индивида и направляют его действия в определенное русло. Посту­пив в университет, новичок чувствует себя как-то неловко, потому что еще не вписался в новое окружение. Традиции и обычаи уни­верситета — это социальная структура, форма, которую приняла данная организация за многие годы регулярного взаимодействия между студентами, преподавателями и руководством.

Хотя мы используем статичную структурную терминологию для описания и анализа социальной жизни, это не должно закры­вать динамичные и меняющиеся характеристики социальной структуры. Например, университет — не вечное единообразно и постоянно существующее социальное образование; для того что­бы он существовал как целое, его внутренние отношения и связи должны непрерывно воспроизводиться все новыми и новыми по­колениями студентов и преподавателей.

Социологи не пришли к единому мнению в том, что именно считать «элементами» общества, связи между которыми образуют социальную структуру. Одни полагают, что такими элементами яв­ляются просто люди, другие - что это не люди, а социальные роли, которые они выполняют, а третьи — что это социальные институты.

14.2. Концепции социальной структуры

В социологии понятие социальной структуры явля­ется одним из основных. Однако именно потому, что им пользуются все социологи, оно приобрело многозначность, и различные смы­словые оттенки определяют серьезные концептуальные различия.

В структурном функционализме А. Рэдклифф-Браун, англий­ский антрополог и социолог, связывает по смыслу понятие со­циальной структуры с понятием функции. Для него все компо­ненты социальной структуры выполняют свою необходимую функцию, и непрерывное существование каждого компонента связано функциональной зависимостью с существованием дру­гих. Ученый определяет социальную структуру как соответствую­щие моделям, или «нормальные», социальные отношения, как систему статусных позиций, занимая которые, индивид вступает в конкретные отношения с другими людьми. Т. Парсонс впоследст­вии развил идеи структурного функционализма применительно к крупным и сложным обществам, показав, что социальная струк­тура по своей природе нормативна и ее составляют «институцио­нализированные модели нормативной культуры». Иными слова­ми, структуру образуют именно модели (образцы) поведения, ко­торые, будучи относительно постоянными в данном обществе, обеспечивают единообразие и стабильность социальной жизни.

Структурализм в лице К. Леви-Строса и Ф. де Соссюра пред­лагает нечто аналогичное. Для них структура — тоже модель, пат­терн или тип, но локализованный в бессознательном. Эти неосо­знаваемые людьми и неявные закономерности, проявляющиеся в языке и поведении, объясняют многое в социальной жизни. Ле- ви-Строс считал, что его метод в равной мере применим к анализу мышления, речи и социального поведения. Структурализм пыта­ется объяснять все многообразие социальной действительности бессознательными структурами, или типами, которые обязатель­но проявляются во всех сферах жизни. Таким образом, здесь структура рассматривается в значении, синонимичном значению немецкого «гештальт» или английского «паттерн».

В другом понимании термин «структура» используется для то­го, чтобы отличить главное от второстепенного, существенное от несущественного, первичное от производного. Так, для К. Ман­гейма он имплицитно обозначает совокупность элементов со­циальной системы, которые являются базисными и оказывают определяющее влияние на все остальные. Мангейм определяет как базисные материальные элементы общества, на основе кото­рых должны объясняться его идеальные элементы. Такое деление напоминает схему строения общества, предложенную К. Мар­ксом, где фигурируют базис — экономические (материальные) от­ношения и надстройка — идеальные, духовные отношения. Влия­нием марксистской традиции объясняется тот факт, что социоло­ги до сих пор пользуются понятием социальной структуры как своего рода синонимом термина «социальная стратификация», причем какие-то элементы стратификации рассматривают как главные и определяющие, а какие-то — как производные.

Еще одно значение термина «структура» дает Ж. Гурвич, кото- рый различает группы структурированные и группы организован­ные. Например, социальные классы всегда структурированы, но не всегда организованы. Структура — нечто неизмеримо большее, чем организация, это вся тотальность общества на всех его уровнях.

Отсюда следует, что в любом случае понятие «социальная структу­ра» содержит идею о том, что некоторые комплексы социальных от­ношений являются базисными, необходимыми для существования и функционирования всех форм социальной жизни, пронизывают собой всю реальность общества и выступают для действующих в нем индивидов как неустранимая данность их социального бытия, про­являющаяся в них самих, их поведении, мышлении, понимании се­бя и общества. Эту данность индивиды не могут изменить по собст­венной воле, или по крайней мере изменить ее очень трудно. Соци­альная структура — как бы готовая, но постоянно обновляемая канва всей действительности жизни индивида в обществе.

Само понятие социальной структуры относится преимущест­венно к арсеналу функционализма и соответственно хранит некото­рый след социологического детерминизма: мы понимаем под струк­турой не зависящий от наших действий и воли социальный факт, об­ладающий надындивидуальной устойчивостью и стабильностью.

Рассмотрим, какую роль во всем этом играет индивид? На этот вопрос существуют два традиционных ответа. С точки зрения функ­ционализма (как, впрочем, и исторического материализма), социаль­ная структура является фактором, определяющим и действия, и даже мысли, и настроения людей. Вульгарное понимание этого тезиса зна­комо по событиям из отечественной и иной истории, когда многие были абсолютно уверены в том, что выходцы из пролетарской среды уже только в силу классового происхождения обладают верным зна­нием жизни и лучше ориентируются в социальной действительности, чем представители интеллигенции и других классов.

С точки зрения конфликтологии все в обществе определяют групповые интересы и отношения господства и подчинения; иначе говоря, здесь социальные отношения тоже стоят над индивидом.

Теории взаимодействия отвечают на данный вопрос иначе. Общество и социальные отношения не содержат ничего стабиль­ного; это динамические процессы, каждую минуту творимые ин­дивидами в их взаимодействии друг с другом. В такой парадигме можно говорить о наличии в обществе структуры, только если предварительно воскликнуть: «Остановись, мгновение!»

Попытку найти в этом вопросе «золотую середину» предпри­нял британский социолог Э. Гидденс, соединивший оба подхода в единой логической конструкции. Согласно Гидценсу, структуры не может быть вне действия, как и действия — вне структуры. Структуры творятся человеческими действиями и воспроизводят­ся ими в социальной действительности. Поэтому можно говорить о наличии непрерывного процесса становления структур в дейст­вии, которому Гидденс дает название «структурация». Сама струк­тура характеризуется двойственностью, будучи одновременно и результатом индивидуальных действий, и определяющим их усло­вием. По мнению Гидценса, социальная структура не является чем-то внешним по отношению к индивиду, а существует скорее «внутри» его субъективности — в виде нормативных моделей пове­дения, традиций, сценариев действия и т.д. То, что структура на­ходится вне субъекта, — это всего лишь иллюзия индивидуального восприятия, возникающая в результате наложения друг на друга представлений о стабилБноигогкружающей объективной реально­сти и социальном мире. В действительности, по Гидденсу, именно адекватные действия людей в процессе структурации обеспечива­ют воспроизводимость всего социально позитивного.

Аналогичные попытки интегративного подхода к понима­нию социальной структуры и действия предпринимались также Дж. Александером в теории многомерной социологии, Ю. Хабер­масом в теории коммуникативного действия и т.д.

Оригинальный подход к проблеме предлагает Дж. Хомане, считающий, что не существует независимых и автономных соци­альных структур: «Если вы достаточно долго ищете тайну общества, вы найдете ее... Тайна общества в том, что оно создано людьми, и в нем нет ничего, кроме того, что люди сами в него вложили»^[182]. Хо­мане утверждает, что его анализ «элементарного социального по­ведения», непосредственного взаимодействия включает в себя «субинституциональный» уровень, являющийся основой всех со­циальных институтов. Сложность организации институциональ­ного уровня отражает более опосредованную природу многих от­ношений обмена. Например, служащий в системе бизнеса обме­нивает свое рабочее время на жалованье, которое получает не из рук директора или владельца фирмы, а из рук специального клер­ка в кассе. Вместо непосредственного обмена происходит непря­мой, требующий участия одного или более посредников. Такие формы организации социальной жизни условно называются «со­циальные структуры», а в действительности это всего лишь про­стые цепочки взаимообусловленных индивидуальных действий; это «модели», или «паттерны», возникающие в результате таких действий. Социальная действительность может казаться нам жи­вущей собственной жизнью только потому, что данные цепочки обычно очень длинны. Кук, О’Брайен и Коллок в рамках сетевой теории недавно разработали концепцию, согласно которой со­циальные структуры должны интерпретироваться как цепочки взаимодействий, образующие широкие сети социального об­мена.

Наиболее успешные попытки объяснения присутствия отчет­ливых структурных форм в социальной жизни сводятся к понима­нию таких структур как непланируемых последствий индиви­дуальных действий. Индивиды могут не вполне сознавать, к ка­ким социальным явлениям приводит их собственная практика. Классическим примером здесь могут служить рыночные отноше­ния, когда нужды и потребности населения удовлетворяются сти­хийно складывающимся рынком без централизованного плани­рования и координации. Таков непредвиденный и незапланиро­ванный результат сотен отдельных индивидуальных действий. Однако данный подход отказывает социальной структуре в какой бы то ни было автономии и способности принуждения. В этом смысле подобные теории сталкиваются с трудностями, аналогич­ными затруднениям всех других теорий, фокусирующихся на дей­ствии в ущерб исследованиям социальной структуры.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. В дореволюционной России в церковно-приходской сельской школе в одном классе сидели ученики разного возраста. Сегодня большинст­во школ делятся на классы по году рождения. Таким образом, на про­цессе обучения отражается возрастная структура школьников. Теперь учитель чаще всего имеет дело с учениками одинакового возраста. Он иначе структурирует учебный материал и ход школьных уроков, чем это делал учитель в сельской школе с одним классом.

Установите, где слова «структура» и «структурировать» относятся к «социальной структуре».

2. Структура персонала многих промышленных предприятий в послед­ние десятилетия изменилась. Чаще всего сегодня доля служащих в коллективе больше, чем раньше. Внутренняя структура трудового коллектива тоже претерпела изменения. На некоторых предприятиях выросло число квалифицированных работников, а на других оно снизилось. Иногда это зависит от структурных изменений в произ­водственном процессе. Например, если оказывается, что более целе­сообразно выполнять ремонтные работы силами рабочих, задейство­ванных в производстве, то это может означать, что сократились груп­пы ремонтников, вытесненные квалифицированными работниками, либо теперь все обученные работники также участвуют в производст­ве. Причем интересно, что тогда структура предприятия в меньшей степени отличается специализацией, а структура профессионального обучения не испытывает больше тенденции к поляризации. Разберитесь, где под словом «структура» подразумевается «социаль­ная структура», а где — нет.

3. Для капиталистического общества характерно подчинение относитель­но небольшому классу капиталистов многочисленного класса пролета­риев. Этот антагонизм составляет важную часть классовой структуры та­ких обществ. Возможно, в этом отношении двух классов заключена ди­намика, ведущая к уничтожению капиталистического общества. Так считали теоретики марксизма. Классовая структура такого общества об­ладает определенной стабильностью, несмотря на большие изменения, которые в нем непрерывно происходят. (Иначе обстоит дело с сослов­ной принадлежностью в сословном феодальном обществе.)

Обсудите, какие факторы влияют на поддержание относительной ста­бильности классовой структуры капиталистического общества.

4. Бесспорно, университеты можно рассматривать как «социальные системы». Во многих университетах численность студентов за послед­ние годы резко возросла. Одновременно увеличивается число универ­ситетов, создаются новые факультеты и специальности, например в технических вузах. Этот процесс часто вызывает критику, основным аргументом которой служит идея о том, что так «вся система образова­ния выйдет из равновесия».

Слово «равновесие», как известно, часто используется в социологии, если речь идет о функциональной взаимосвязи социальных систем. Обсудите, что здесь имеется в виду под нарушением равновесия и какими действиями можно было бы способствовать сохранению равновесия?

5. Дайте характеристику общества как системы. В чем специфика сис­темного подхода к обществу? Какими преимуществами он обладает?

6. Как вы полагаете, в чем отличие системного подхода к обществу от органицистского (Г. Спенсер)?

7. В чем смысловое различие между понятиями «система» и «структу­ра»? «Социальная система» и «социальная структура»?

8. Можете ли вы представить себе общество, полностью лишенное структуры? Как бы оно выглядело? Что дает социальная структура для организации нашего опыта жизни в обществе?

9. Как соотносятся, на ваш взгляд, жесткая социальная структура, кото­рую человек, рождаясь, находит уже как бы предзаданной, и индиви­дуальная свобода? Аргументируйте свой ответ.

10. Какие интерпретации понятия социальной структуры вам известны? Охарактеризуйте их. Какая из них кажется вам предпочтительнее? Обоснуйте свой ответ.

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ

СОЦИАЛЬНЫЕ ГРУППЫ

15.1. Понятие и типы социальных групп

Для индивида непосредственный контакт с со­циальной реальностью — это взаимодействие с окружающей его со­циальной группой. Именно группа для индивида является предста­вителем общества в целом, его требований и интересов, именно группа от лица всего общества предлагает индивиду социальные гарантии и блага. Иными словами, на уровне непосредственного опыталичности группа —это и есть общество, «другие люди». Мож­но сказать, «социальная группа — это совокупность индивидов, взаимодействующих определенным образом на основе разделяе­мых ожиданий каждого члена группы в отношении других»^[183].

Группы — это своего рода «связки» людей, соединения индиви­дов в относительно стабильные взаимоотношения. Социальной взаимосвязью будем называть взаимоотношения между людьми, обусловленные наличием общей цели и существующие достаточ­но долго во времени.

Социальная взаимосвязь бывает двух типов: 1) экспрессив­ная — образующаяся на основе эмоционального соучастия в делах других людей. Связи такого рода существуют между теми, кто нахо­дится друг с другом в отношениях эмоциональной значимости, — родственниками, друзьями, товарищами; 2) инструментальная — лишенная эмоционального аспекта и образующаяся в процессе со­трудничества индивидов, направленного на достижение какой-то цели. Такие связи обычно называют чисто деловыми.

В соответствии с этими критериями социальные группы де­лятся на первичные и вторичные.

Первичная группа — это группа, члены которой объединены связью первого типа, т.е. эмоционально окрашенной экспрессив­ной связью. Первичная группа обладает безусловной значимостью

для индивида: в нее входят люди, которые играют неповторимую роль в его жизни.

Вторичные группы — это группы, в которые индивиды вступают для достижения конкретной практической цели, объединенные связью второго типа, т.е. находящиеся между собой в безличных отношениях.

Например, семья — это первичная группа, а школьный класс, студенческая группа — вторичные. Между первичной груп­пой и вторичной возможны взаимопереходы. Нередко люди, пер­воначально собравшиеся для достижения конкретной цели, тесно сближаются в процессе групповой деятельности и становятся не­обходимы друг для друга. Например, в студенческой группе воз­никают дружеские союзы и любовные пары.

Образование первичных групп более вероятно при выполне­нии следующих условий:

чем меньше численно вторичная группа, тем больше вероятность того, что между ее членами сложатся тесные доверительные отно­шения;

частые, регулярные и продолжительные контакты между индиви­дами способствуют углублению их взаимоотношений.

Первичные группы составляют основу социальных отношений.

Во-первых, они играют решающую роль в процессе социа­лизации индивида. Важнейшей из первичных групп является семья, где дети с ранних лет приобретают опыт социальных отно­шений, усваивают социальные нормы и ценности, культурные модели общества, постигают азы социальной солидарности.

Во-вторых, в рамках первичных групп удовлетворяется большая часть потребностей индивида, таких, как потребность в любви, взаимопонимании, безопасности. Поэтому более эффек­тивно функционируют вторичные группы, в рамках которых об­разовались прочные первичные связи. Например, чем крепче первичные групповые связи в воинских частях, тем большего ус­пеха они добиваются в бою.

В-третьих, первичные группы являются мощным инстру­ментом социального контроля. Они добиваются от индивидов по­ведения, соответствующего нормам и ценностям, принятым в группе. Для индивида порицание и санкции со стороны членов первичной группы зачастую более значимы и весомы, чем крити­ка «общества в целом».

Внутренняя группа — это группа, с которой индивид идентифи­цирует себя и к которой он принадлежит.

Внешняя группа — группа, с которой индивид не идентифици­рует себя и к которой он не принадлежит.

Различия между двумя типами групп подчеркиваются с по­мощью личных местоимений «мы» и «они». Поэтому внутренние группы можно определить как «наши группы», а внешние — как «их группы». Понятие внутренних и внешних групп говорит о на­личии границ — социальных демаркационных линий, указываю­щих, где начинается взаимодействие и где оно заканчивается. Гра­ницы групп не являются физическими барьерами, скорее это разрывы в потоке социального взаимодействия. Одни границы основываются на территориальных принципах (квартал, район, община, страна), другие связаны с социальными различиями (эт­нические, религиозные, политические, профессиональные, язы­ковые, кровнородственные группы, социально-экономический класс). Границы не дают «чужакам» проникать в сферу группы и одновременно удерживают членов группы в этой сфере, чтобы те не прельстились возможностями социального взаимодействия с группами-соперниками.

В ситуациях, в которых присутствует элемент соперничества, повышается осознание индивидом внутригрупповой причастно­сти и усиливается антагонизм в отношении внешних групп. Это показал эксперимент, проведенный Музафером Шерифом и его помощниками (1961).

Объектами исследования Шерифа были мальчики 11—12 лет, здоро­вые, хорошо адаптированные в социальном плане подростки из благо­получных семей среднего класса. Эксперимент проводился в условиях летнего лагеря.

Мальчиков разделили на две группы. В первую неделю жизни в лагере мальчики в обеих группах поближе познакомились друг с другом, вы­работали неписаные групповые законы и разделили внутригрупповые обязанности и ведущие роли. В течение второй недели эксперимента­торы сталкивали две группы ребят в разных мероприятиях и играх на соревновательной основе: турнир по бейсболу, по ручному мячу, во­енная игра, поиски клада. Состязания начинались с дружеского спор­тивного настроя, но добрые чувства друг к другу быстро улетучились. В течение третьей недели, так называемой фазы интеграции, Шериф постоянно сводил обе группы подростков в различных ситуациях, включая совместные трапезы, просмотр кинофильмов и запуск шу­тих. Однако эти ситуации не уменьшили напряженность между груп­пами, а только предоставили мальчикам из двух групп дополнитель­ный повод для соперничества, ссор и издевательств друг над другом.

Тогда экспериментаторы организовали ряд чрезвычайных и естест­венных ситуаций, в которых обе группы были вынуждены работать со­обща для достижения одной цели (аварийный ремонт лагерного водо­провода). Если соревнования только усиливали представления маль­чиков о групповых границах, работа для достижения общей цели уменьшила враждебность к представителям внешней группы и сгла­дила межгрупповые барьеры, сделав возможным сотрудничество.

Индивид оценивает себя и задает направление своему поведе­нию в соответствии со стандартами, заложенными в групповом контексте. Но поскольку все люди принадлежат к множеству раз­личных групп, каждая из которых представляет уникальную суб­культуру или контркультуру, стандарты, которыми они пользуются для оценки и организации своего поведения, также различаются.

Референтные группы — это социальные единицы, на которые индивид ориентируется при оценке и формировании своих взгля­дов, чувств и действий. При формировании своих установок и убеж­дений и осуществлении своих действий люди сравнивают или идентифицируют себя с другими людьми или группами, чьи уста­новки, убеждения и действия воспринимаются ими как достой­ные подражания. Именно такие группы называют референтными.

Индивид может не принадлежать к референтной группе, по­этому такую группу следует рассматривать как источник психоло­гической идентификации. Наличие референтных групп помогает объяснить кажущиеся противоречия в поведении, когда индиви­ды берут за образец людей, относящихся к другой социальной группе, отличной от той, членами которой являются сами, на­пример, революционер — выходец из аристократических кругов, католик-вероотступник, профсоюзный деятель — реакционер, потрепанный джентльмен, предатель, сотрудничающий с врага­ми; ассимилировавшийся иммигрант; горничная, стремящаяся достичь высших социальных кругов.

Референтные группы выполняют как нормативные функции, так и сравнительные. Поскольку индивиду хотелось бы видеть се­бя полноправным членом определенной группы (или он стремит­ся к членству в какой-то группе), он принимает групповые стан­дарты и принципы, «культивируя» соответствующие жизненные принципы, политические убеждения, музыкальные и гастроно­мические вкусы, сексуальные нормы и отношение к употребле­нию наркотиков. Поведение индивида задается принадлежностью к конкретной группе. Индивид также использует стандарты своей

референтной группы для оценки самого себя как эталонную отмет­ку, по которой он оценивает свою внешнюю привлекательность, интеллект, здоровье, положение в обществе и жизненный уровень.

Ощущение относительной депривации возникает, если группа, членом которой является данный индивид, не соответствует его референтной группе, и проявляется в неудовлетворенности, обу­словленной разрывом между тем, что он имеет (обстоятельства, сопутствующие его принадлежности к определенной группе), и тем, что, по его мнению, он должен бы иметь (положение, харак­терное для референтной группы). Например, чиновник в боль­шей степени ощущает свою депривированность, когда сравнивает себя с теми из своих коллег, которые получили повышение по службе, и в меньшей, когда сравнение проводится с теми из них, кто остался в прежней должности.

Нередко ощущение относительной депривации приводит к социальному отчуждению и подготавливает почву для коллектив­ных выступлений и революционных общественных настроений. Можно утверждать, что в понятии референтной группы содержит­ся ключ к пониманию социальных изменений. Заметим, что не все референтные группы являются положительными, и сравнени­ем с негативными референтными группами мы стремимся под­черкнуть различия между собой и другими.

15.2. Динамические характеристики социальных групп

Социальные группы обладают динамическими характеристиками, позволяющими рассматривать их в процессе живого социального взаимодействия. К таким характеристикам относят размер группы, ее внутреннюю структуру (лидеры, рядо­вые члены, аутсайдеры), стиль руководства внутри группы, специ­фические феномены социальной жизни, связанные с групповым поведением.

Размер группы сам по себе во многом определяет характер внутригрупповых взаимодействий. Наиболее тесные и значимые отношения возникают в группе, состоящей из двух человек (диа­да), например между мужем и женой, влюбленными, близкими друзьями. В диаде чувства и эмоции, как правило, играют более важную роль, чем в многочисленных группах. Однако отношения в диаде отличаются большей хрупкостью, чем в более многочис­ленных группах, и более подвержены разочарованиям.

Добавление к группе третьего члена - образование триады - в корне меняет социальную ситуацию. Группа приобретает новые возможности — образования внутренних «фракций», союзов двоих против третьего, бойкотов, выделения лидера и аутсайдера и т.д.

Согласно исследованиям психологов и социологов, оптималь­ная численность малой группы составляет пять человек. В такой группе никакая внутригрупповая ситуация не может оказаться ту­пиковой, поскольку всегда легко выделить мнение большинства. Кроме того, быть в меньшинстве в такой группе не означает ока­заться в изоляции. Такая группа достаточно велика для того, что­бы ее члены могли вполне «социально» в ней себя чувствовать - меняться ролями, свободно выражать свое мнение и убеждать в своей правоте остальных, но в то же время достаточно мала и ее члены считаются друг с другом и проявляют взаимное уважение.

Внутренняя структура группы. Без общего руководства люди начинают испытывать трудности с координированием своей дея­тельности, например футбольная команда без тренера, армия без офицеров, предприятие без директора, университет без декана, ор­кестр без дирижера, молодежная группа без вожака. Следователь­но, в групповом окружении некоторые члены группы имеют боль­шее влияние, чем прочие. Таких индивидов называют лидерами. Малые группы способны обходиться без лидера, однако в много­численных группах отсутствие руководства приводит к хаосу.

Для небольших групп, как правило, свойственны лидеры двух типов:

• специалист-производственник — занимается оценкой текущих задач и организацией действий по их выполнению; этот тип руко­водства является инструментальным, направленным на достиже­ние групповых целей;
• специалист-психолог — решает межличностные проблемы, сни­мает напряженность между членами группы и способствует повы­шению духа солидарности в группе; этот тип является экспрессив­ным, ориентированным на создание в группе атмосферы гармо­нии и солидарности.

В некоторых случаях один человек берет на себя обе эти роли, но обычно каждая из них выполняется отдельным руководителем. Ни одна из ролей не может представляться более важной, чем другая, относительную значимость каждой роли диктует конкретная ситуация.

Лидеры используют различные стили руководства для оказа­ния влияния на членов группы.

Классическое исследование стилей руководства провел К. Левин. В ходе этого исследования взрослые руководители, работавшие с группами 11-летних мальчиков, следовали одному из трех стилей ру­ководства — авторитарному, демократическому или стилю невмеша­тельства. Руководитель, реализующий авторитарный стиль, опреде­лял основное направление действий группы, давал поэтапные инст­рукции, так что мальчики имели четкое представление о будущих заданиях, назначал партнеров для работы, давал субъективные поло­жительные и критические оценки и оставался в стороне от участия в деятельности группы. Руководитель, реализующий демократический стиль, разрешал мальчикам участвовать в процессе принятия реше­ний, очерчивал только общие цели работы, предлагал варианты их достижения, позволял членам группы работать совместно с теми, с кем им хотелось, объективно оценивал достижения мальчиков и сам участвовал в деятельности группы. Руководитель, реализующий стиль невмешательства, вел себя пассивно: предоставлял материалы, давал советы и оказывал помощь только по просьбе членов группы, отказы­ваясь оценивать результаты работы.

Исследователи обнаружили, что авторитарный стиль руководства приводил членов группы к полному упадку сил и вызывал у них враж­дебные чувства к своему руководителю; производительность остава­лась высокой только в присутствии руководителя, но с его уходом она значительно понижалась. При демократическом стиле руководства члены группы ощущали большее удовлетворение, были ориентирова­ны на задачи группы и дружелюбны, проявляли самостоятельность (особенно в отсутствие руководителя) и низкие уровни межличност­ной агрессии. Стиль невмешательства привел к низкой производи­тельности и высоким уровням межличностной агрессии.

Подчеркнем, что эксперимент проводился с американскими подростками, воспитанными на демократических принципах. При иных условиях и в другой культурной среде может оказаться более предпочтительным авторитарный стиль руководства. Высо­кий процент авторитарных лидеров в развивающихся странах по­зволяет предположить, что в условиях высокой напряженности население страны может счесть предпочтительным директивное правление. Однако не менее логичным представляется объясне­ние, согласно которому в подобных обстоятельствах авторитар­ным правителям проще захватить и удерживать власть.

15.3. Феномены социальной жизни, связанные с групповым поведением

Согласно старинной пословице, «когда рук мно­го, работа идет легче». Однако, как выясняется, эта пословица не соответствует истине. Например, можно было бы ожидать, что три человека будут тянуть канат в 3 раза интенсивнее, чем один, а восемь человек — в 8 раз сильнее. На деле выходит противополож­ное. Исследования показывают, что если усилия одного человека, тянущего канат, равны 4 кг, то усилия каждого в группе из трех че­ловек составляют 3,6 кг, а в группе из восьми человек — 1,9 кг. В качестве одной из причин можно назвать неправильно скоорди­нированные усилия. Однако, когда участникам эксперимента за­вязывали глаза и убеждали в том, что они тянут канат не в одиноч­ку, а вместе с группой, они тоже не перетруждали себя. Очевидно, когда люди работают группами, они прилагают меньше усилий, чем в процессе самостоятельной работы. Этот феномен называет­ся социальным манкированием и позволяет предположить, что меж­ду размером группы и мотивацией индивидов существует обрат­ная зависимость.

Социальная дилемма — ситуация, в которой члены группы стал­киваются с противоречием между максимальным удовлетворени­ем своих личных интересов и максимальным повышением кол­лективного благополучия. Социальные дилеммы встречаются во многих жизненных ситуациях. Н апример, для каждого солдата, оказавшегося в окопе перед завершающим этапом сражения, представляется разумным оставаться в окопе, чтобы не быть уби­тым, но если такое решение примут все солдаты, сражение будет проиграно и гибель станет общим уделом. Во многих социальных дилеммах существует вероятность того, что какой-то другой член группы сможет и захочет действовать на общее благо и тогда ваш личный вклад не понадобится.

Социальные механизмы контроля способны побудить индиви­дов действовать в духе коллективизма, а не руководствуясь только эгоистичными соображениями. Они ограничивают те действия индивида, которые наносят ущерб общему благополучию. Часто эту функцию берет на себя государство, регулирующее доступ к различным ресурсам. Групповые нормы нередко достигают той же цели посредством неформальных санкций. Однако существу­ют и другие средства, побуждающие людей действовать согласо­ванно и выбирать прообщественные модели поведения. Среди них есть такие, которые подчеркивают групповые границы и спо­собствуют развитию необычайно сильной групповой идентифи­кации. Более того, если индивиды чувствуют, что их сотрудниче­ство с другими людьми вознаграждается (к примеру, равное уча­стие в прибылях или иных благах), они бывают менее склонны к эгоистическому, индивидуалистскому поведению.

Групповое мышление является еще одной стратегией и представ­ляет собой процесс принятия решений в группе с чрезвычайно тес­ными связями, членов которой настолько волнует вопрос сохране­ния консенсуса, что это отрицательно сказывается на их критиче­ских способностях. В случае группового мышления члены группы испытывают иллюзию добровольности принимаемых ими реше­ний, что приводит к гипертрофированной уверенности и большей готовности рисковать. Поэтому данная стратегия может иметь раз­рушительные последствия, что показано ниже на примерах.

В 1961 г. администрация президента США Дж. Кеннеди предприняла неудачное вторжение на Кубу. Большая часть из 1400 наемников ку­бинского происхождения, прошедших специальную подготовку в ЦРУ для вторжения на территорию Кубы, была убита или захвачена в плен войсками Кастро. Этот провал укрепил не только позиции Каст­ро, но и союз Кубы с СССР, и в результате его советское правительст­во предприняло попытку разместить на Кубе ядерные ракеты. Позже президент Кеннеди задавал себе вопрос: «Как мы могли совершить подобную глупость?» Президент и его советники не только недооце­нили размер и мощь армии Кастро, но во многих случаях даже не суме­ли получить необходимую информацию.

Социальный психолог Э. Янис выдвигает предположение о том, что президент и его советники оказались жертвами группового мышле­ния. Они безоговорочно верят в правоту своего дела — в нашем приме­ре в необходимость свержения коммунистического режима Кастро, который американская верхушка считала причиной всех зол. Члены группы требуют единодушия и оказывают давление на тех, кто выра­жает сомнения в предложенном плане действий; они не дают хода соб­ственным сомнениям и выполняют роль цензоров по отношению к самим себе. Действительно, позже выяснилось, что государственный секретарь Дин Раск и министр обороны Роберт Макнамара придержи.