Этическая мысль в России в конце XIX — начале XX в

Заметное влияние на развитие этических воззрений на рубеже XIX и XX в. оказала отечественная философия. Для русской философской мысли свойственно глубокое осмысление как самого предмета этики, так и ряда актуальных нравственных проблем. Она отличалась рядом характерных особенностей. Во-первых, в русской философии того периода были представлены все значительные этические школы и идейные позиции, которые встречались в доминирующих направлениях зарубежной, прежде всего западноевропейской философии. Во-вторых, для этических воззрений русских философов свойственно пристальное внимание к ключевым моральным проблемам, а также стремление синтезировать религиозную этику и философию.

Поэтому русская философия морали оперирует категориями двух уровней: теологическими и собственно метафизическими, — что затрудняет в определенной мере их понимание современным читателем. В-третьих, вопросы моральной регуляции рассматриваются в отечественной философии под углом зрения приоритета роли и значения личности и ее судьбы. Вот почему главным было не построение моральных систем, а вопросы «практической морали». В-четвертых, отечественная этика развивалась на принципах веры в изначально добрую природу человека, в его способность к совершенствованию и нравственному развитию. Отсюда оптимизм, гуманизм русских моральных доктрин. Интересы человека как родового, космического существа выступают здесь критериями при оценке всех областей жизни. Смыслом отечественной философии морали является разносторонний анализ добра.

Заметное воздействие на развитие этических воззрений в России оказали такие известные философы и исследователи, как П. Л. Лавров (1823—1900), П. А. Кропоткин (1842—1921), В. С. Соловьев (1853—1900), Л. Н. Толстой (1829-1910), Б. Н. Чичерин (1828-1904) и др.

П. Л. Лавров конструировал свои этические взгляды на основе критического переосмысления идей И. Канта, Л. Фейербаха, К. Маркса. Свои идеи философского, правового, политологического и этического характера он изложил в трудах «Философия и социология» и «Исторические письма». Он стремился построить свою теорию «долга как религиозного культа». Именно эта идея становится центральной в этической науке русского мыслителя.

Долг проявляется, по его трактовке, как основная этическая категория и в границах индивидуальной жизни, и в границах существования социальной группы и даже всего человечества. При этом долг личности определяется индивидуальным чувством свободы и обусловливает смысл жизни. Цельная личность руководствуется этическими принципами, не сводимыми и не выводимыми из эмпиризма и индивидуального опыта. Долг человека представляет собой реализацию идеала справедливости, братства, всеобщей любви и счастья. Долг социальной группы (класса) определяется его связью с другими социальными группами. Исходя из такого понимания П. Лавров формулирует известный постулат об «уплате долга» народу, который надолго определил отношение российской интеллигенции к массам.

Личность, осознавшая свой долг, — это и есть подлинно свободный человек, ответственный перед собой и обществом. Полагание личностью своей свободы формулируется П. Лавровым как «личный принцип свободы», который имеет отношения в себе самом. При этом свободная личность, по мнению отечественного мыслителя, опираясь на систему знаний, способна повести на борьбу народные массы, и такая борьба оправдана. «Вооруженная знанием, эта личность должна вооружиться решимостью борьбы во имя своих убеждений, и эта борьба будет нравственна[59]».

Чувство свободы, нравственные идеалы создаются в самосознании личности. По мнению П. Лаврова, цельный человек понимается как «единство бытия и идеала», а жить, творить, существовать в истории означает развивать в себе человека, то есть действовать в соответствии с моральным идеалом. Полагая свободу как идеал, человек вносит смысл в историю.

Этические идеи рассматриваются П. Лавровым как материальная сила, способная преобразовать мир на разумных основаниях. Свобода и долг, утверждал он, раздвигают рамки возможного, сообщая индивиду перспективу подлинного существования. Истинно моральный человек способен преобразовать ход истории, продвигая ее по ступеням прогресса. Вместе с тем достижение прогресса в общественном развитии, по взглядам П. Лаврова, представляет собой противоречивый и сложный процесс. Он требует от личности применения интеллектуальных и нравственных сил. Мыслитель в этой связи разъясняет свою позицию следующим образом: «Но лишь тот литератор, художник или ученый действительно служит прогрессу, который сделал все, что мог, и для приложения сил, им приобретенных, к распространению и укреплению цивилизации своего времени; кто боролся со злом, воплощая свои художественные идеалы, научные истины, философские идеи, публицистические стремления в произведениях, живших полной жизнью его времени, и в действия, строго соответственные количеству его сил[60]».

Добру в целом и многим конкретным (прикладным) проблемам этики большое внимание уделял известный русский философ В. Соловьев. В своих трудах «Оправдание добру», «Смысл любви», «Три разговора» он раскрыл важные аспекты философии морали. В первую очередь он интересовался проблемами существования добра и зла в различных сферах бытия[61]. Для В. Соловьева взаимодействие добра и зла определяет характер процессов (созидание или разрушение), происходящих во всех сферах жизни. Зло проявляется в человеческом обществе как бедствие, голод, войны и т. п. А добро связано с развитием человеческого рода. Так, русский философ, размышляя о соотношении мира и войны с точки зрения нравственности, подчеркивает: «Со стороны общенравственной оценки нет и не может быть двух взглядов на этот предмет: единогласно всеми признается, что мир есть норма, то, что должно быть, а война — аномалия, то, что быть не должно[62]».

Другая сфера борьбы добра со злом — жизнь отдельного индивида. Добро же предстает в качестве потенциального бессмертия. Его действие связано с сохранением человеческой жизни. Добро — это божественный замысел мира и потенциальный личностный идеал. В. Соловьев определил это положение в сжатой, лаконичной, но емкой формуле: «Человек в принципе по назначению своему есть безусловная внутренняя форма для добра как безусловного содержания[63]». Вместе с тем добро, содержащееся в историческом процессе как внутренне ему присущее, приведет к победе единства, любви и веры над распадом, враждой и смертью. Нравственный смысл жизни человека «состоит в служении Добру — чистому, всестороннему и всесильному»^[64].

В. Соловьев считал этику автономной наукой, независимой от гносеологии и метафизики. «Создавая нравственную философию, — отмечает он, — разум только развивает на почве опыта изначально присущую ему идею добра (или то же — первоначальный факт нравственного сознания), поскольку не выходит из пределов внутренней своей области»^[65]. Поэтому и моральные ценности русский философ рассматривает в качестве универсальных, абсолютных и всеобщих.

В. Соловьев высказал ряд глубоких идей по вопросу соотношения нравственности, общества, государства. Характерно при этом, что идеи русского философа приближались к пониманию социальной значимости всех ветвей государственной власти, связывая ее с благом всего российского общества. Так, В. С. Соловьев подчеркивает: «Ясно, что эти три различных ветви власти — законодательная, судебная и исполнительная — при всей необходимости раздельности (дифференциации) не могут быть разобщены... так как имеют одну и ту же цель: правомерное служение общему благу»^[66].

Отечественный философ весьма интересно оценивает соотношение общества и личности. С нравственной точки зрения, все общество является объективно осуществляемым содержанием разумно-нравственной личности. «Дело не во внешнем охранении тех или иных учреждений, которые могут быть хорошими или дурными, — считал философ, — а только в искреннем и последовательном старании усовершенствовать внутренне все учреждения и отношения общественности, могущие стать хорошими, все более подчиняющему их единству и безусловному нравственному идеалу свободного единения всех в совершенном добре»^[67].

В. С. Соловьев, отстаивая гуманистическую позицию в области мира и войны, указал на важное методологическое положение о связи государственной политики и морали в обществе. Связанная с насильственными средствами ведения война, по его мнению, противоречит общественной морали. «Над отдельными государствами нет общей власти, и потому столкновения между ними решаются окончательно только насильственным способом — войной. Что этот факт не соответствует безусловному нравственному началу, как таковому, — об этом не может быть и спора», — считал В. Соловьев.[68]

Нравственность не ограничена в своих проявлениях. Она проникает во все сферы человеческой жизнедеятельности. Однако В. Соловьев обращает внимание на то, что она не имеет формально-принудительного характера. В моральном плане высшей инстанцией для человека выступает он сам.

Ряд оригинальных положений по этическим проблемам раскрывается во взглядах П. А. Кропоткина. Следует подчеркнуть, что его этика не является законченной самостоятельной дисциплиной, анализирующей специфический предмет нравственных отношений. Между тем она направлена на общество, его становление и развитие. Не случайно поэтому такие важные понятия гуманитарного значения, как «взаимопомощь», «солидарность», «справедливость», несут в себе значительную нравственную нагрузку. Моральные проблемы через призму общественного развития содержится в таких трудах П. Кропоткина, как «Справедливость и нравственность», «Нравственное начало анархизма», «Мораль, право, политика», «О смысле возмездия», «Этика» (данный труд не был завершен, вышел только первый том).

Раскрывая природу нравственности, он обратил внимание на исторический принцип общительности («закон взаимопомощи») между людьми. Выработанный в ходе эволюции природы и человека, он стал основой появления таких элементов нравственности, как чувство долга, сострадание, уважение к соплеменникам. Поэтому природа, считал П. Кропоткин, может быть названа первым учителем этики, источником нравственного начала в человеке. «Общественный инстинкт, прирожденный человеку, как и всем общественным животным, — вот источник всех этических понятий и всего последующего развития нравственности»^[69]. Взаимопомощь выступает, следовательно, первым и в то же время природным принципом нравственности.

Его развитие и усложнение в процессе эволюции человеческого общества, согласно П. Кропоткину, связано с постепенной выработкой второго основного понятия этики — справедливости. Она одновременно выступает как требование равноправия и равноценности всех членов данного общества. Причем требование справедливости, как считает философ и ученый, — требование одновременно и нравственное, и экономическое, и социальное, ибо предполагает равенство людей в этих областях. Без признания справедливости «общественная нравственность остается тем, — подчеркивает П. Кропоткин, — что она представляет теперь, то есть лицемерие. И это лицемерие будет поддерживать ту двойственность, которой пропитана современная личная нравственность»^[70]. На уровне декларации — «Свобода, равенство, братство», а на уровне реальной жизни — угнетение, неравенство, эксплуатация.

Третьей составной частью нравственности, по взглядам русского исследователя, выступает то, что относится к понятию самопожертвования, великодушия. И не случайно он подчеркивал, что именно с этого принципа начинается действительная нравственность человека. Она начинается тогда, когда человек, чувствуя в себе силу энергии, избыток ума и воли, начинает действовать на благо общества и людей, не задумываясь над тем, получит ли он за это воздаяние или нет. Именно принцип самопожертвования дает жизни наибольшую сумму счастья, полноту ее проявления. «Понятие о добре и зле, — пишет П. Кропоткин, — существует в человечестве. На какой бы низкой ступени умственного развития ни стоял человек, как бы ни были затуманены его мысли всякими предрассудками или соображениями о личной выгоде, он все-таки считает добром то, что полезно обществу, в котором он живет, и злом то, что вредно этому обществу»^[71].

П. А. Кропоткин обратил внимание на весьма важную проблему — связь морали и власти в обществе. Важно подчеркнуть, что отечественный философ, по существу, прогнозировал возрастающую роль моральных ценностей в жизни граждан будущего общества. П. А. Кропоткин отмечал: «Мы чувствуем... что если переворот стал необходим в хозяйственных отношениях между людьми, то он еще более того необходим ради перестройки наших нравственных отношений. Без известной нравственной связи между людьми, без некоторых нравственных обязательств, добровольно на себя принятых и мало-помалу перешедших в привычку, никакое общество невозможно»^[72]. По существу, будучи представителем русского классического анархизма, он склоняется к идее ориентации власти, ее представителей на справедливость и добро в их деятельности, направленности ее на благо народа.

В свою очередь, и сам объект власти — человек — постепенно осознает императивность ценностей общественной морали, ее необходимость в перестройке социальных отношений. «Человек, — указывает П. Кропоткин, — начинает понимать, что счастье невозможно в одиночку, что личного счастья надо искать в счастье всех — в счастье всего человечества. Вместо отрицательных веяний христианской морали — “не убий”, “не укради” и т. д. — появляются положительные требования общечеловеческой нравственности, несравненно более широкие и беспрестанно расширяющиеся...»^[73]

Оригинальные идеи по актуальным проблемам этики были рассказаны великим русским писателем и философом Л. Н. Толстым (1829—1910). В работах «В чем моя вера», «Царство Божие внутри нас», «Исповедь» и др. раскрывается его позиция на сущность морали и этики в преобразовании духовного мира личности, формировании нравственных ценностей у людей. При этом для всего этического учения Л. Н. Толстого свойственны такие особенности, как этический максимализм, определенный рационализм, а также морализаторство.

Замечательный писатель-гуманист пытается обосновать возможность абсолютного добра в повседневной жизнедеятельности индивида. Отсюда стремление Л. Н. Толстого создать такую этическую науку, которая максимально приближалась бы к реальной повседневной практике поведения людей. Центральная заповедь практической этики писателя — непротивление злу. Она направлена на созидание условий самоуничтожения зла в общественных отношениях.

Насилие, по мнению писателя, легко совершается, но его нельзя оправдать. Оно не обосновывается разумом как христианский акт. Рассуждая о возможности существования в обществе права на убийство как вида насилия, Л. Н. Толстой дает категорический ответ: такого права не существует. Если мы признаем общечеловеческую мораль и утверждаем, что люди равны перед Богом, равны в своем нравственном достоинстве, то нельзя обосновывать насилие человека над человеком. Вот как в образной форме русский писатель передает эту мысль: «Если бы я увидел в лесу медведя, который собирается задрать крестьянина, я бы размозжил ему голову топором, но я бы не убил человека, готового сделать то же самое*^[74].

Писатель-подвижник считал, что человек должен руководствоваться в своей жизни как заповедями, так и взаимосвязью теоретических и практических моральных требований. Если моральные нормы не совпадают с поступками, то человек творит зло. Поэтому Л. Н. Толстой отстаивает этический максимализм: добро должно выступать лишь в абсолютном начале, иначе это не добро.

Он настаивал на том, что добро не связано с такими ценностями, как истина и красота. Отсюда — все, что не подчиняется моральным законам, должно быть «сброшено с корабля истории». Искусство, которое создает иллюзии и не приобщает человека к добру, должно подвергнуться этическому диктату. Если наука не подчиняет себя этическому началу, то в таком случае она указывает человеку ложные цели. Смысл истинных наук и философии, обращает внимание Л. Н. Толстой, сводится к тому, чтобы показать, «как человеку самому быть лучше и как ему жить лучше».

Своеобразную концепцию в области этики развивал известный русский философ Я. О. Лососий (1870— 1965). Он был сторонником этической доктрины, утверждающей веру в переселение душ. В работах «Свобода воли», «Условие абсолютного добра: Основы этики» он подчеркивает абсолютный характер этических категорий. Так, добро, справедливость, благо и другие рассматривались им как абсолютные ценности. Являясь абсолютными, моральные ценности познаются исключительно в мистическом опыте, реализующемся в представлениях о всеобщих нравственных идеалах красоты, добра, любви, истины. Для Н. О. Лосского добро является абсолютным. Однако зло проистекает от злоупотребления человеком своей свободой и волей. Эгоизм как аморальность приносит зло в мир, порождает его многообразные проявления — от природных катастроф до революций и бунтов. «Эгоистичность — зло и первоочередной грех, служащий источником всякого рода проистекающего из него зла, связанного по необходимости с относительным отделением деятелей друг от друга и ведущего к разрывам и распадам»^[75], — пишет он.

Моральная деградация и зло, по мнению отечественного философа, связаны не только с эгоизмом, но и с гордыней, которая сопрягается с богоборчеством. Человек, который отошел от моральных ценностей, представляет собой лишь потенциальную личность. Степень постижения абсолютных моральных ценностей связывается Н. О. Лосским со степенью индивидуального совершенства. Отсюда следует, что человек как моральный субъект может быть обожествлен или может быть низвергнут в пучину бессознательного существования. Задача морали — заставить человека поступать в соответствии с абсолютными нравственными ценностями и долгом, что ведет к его духовности. Н. О. Лосский утверждал, что человек становится реальной личностью, когда принимает моральные ценности и делает своей жизненной целью их претворение путем соблюдения долга. В свою очередь, моральная ценность, по его мнению, выступает в виде органического единства существования и смысла.

Заметный вклад в развитие этической мысли в России внес П. И. Новгородцев (1866—1924). Являясь крупным философом и правоведом, особое внимание он уделял роли морали в поведении людей, связи ее норм с правом. Он подчеркивал неразрывную связь личности и общества через правосознание и моральные нормы, регулирующие поведение индивида. При этом, полагал ученый, индивид, включаясь в систему социальных отношений, имеет не только определенные притязания, но и несет перед обществом конкретные нравственные обязанности. Раскрывая соотношение прав и обязанностей личности в обществе, П. И. Новгородцев подчеркнул их связь с господствующей в нем моралью. Именно она сплачивает людей в духе солидарности и единства. Вместе с тем в своем фундаментальном труде «Об общественном идеале» он показывал роль идеала в жизни людей, а также в отстаивании их равенства и свободы.

Для общественного организма идеал как поставленная извне цель развития необходима, чтобы в его перспективе прогнозировать и соблюдать должное направление социального развития. «Речь идет в данном случае, — отмечал П. И.Новгородцев, — очевидно, о том, чтобы обеспечить для каждого возможность человеческого существования и освободить от гнета таких условий жизни, которые убивают человека физически и нравственно»^[76].

Философ отмечает, что между идеалом и самой высокой сущностью социально-политического развития остается огромный разрыв. Во всех случаях, когда ставится вопрос об организации идеального общества, утопическое сознание вступает в сферу естественно-нравственных построений... Оценивая перспективы развития такого идеала общества, П. И. Новгородцев отмечал: «Не вера в земной рай, который оказывается по существу недостижимым, а вера в человеческое действие и нравственное долженствование — вот что становится здесь перед нами»^[77].

Наряду с этими вопросами русский ученый-правовед обратил внимание на проблему построения справедливого правового государства. Согласно позиции П. И. Новгородцева, основой государственного единства выступает национальная культура, а также такие национальные святыни, как идеалы истины, добра, красоты. В этой связи отечественный философ подчеркивает: «Для русского государственного сознания наших дней встает задача огромной жизненной важности: в непосредственном взаимодействии власти и народа осознать и утвердить необходимые основы государственного бытия»^[78].