2017-10-25
9274
Понятие справедливости — одно из центральных в социальной жизни. Современный французский философ Поль Рикер определяет человека как существо, стремящееся к справедливости: главное достоинство мышления — истина, главное достоинство социальных установлений — справедливость.
Рассмотрим общее понятие справедливости и развивавшиеся на протяжении многих столетий представления о ней.
Уже в Античности были предприняты первые попытки определения справедливости. Древнегреческий философ Сократ (V в. до н. э.) высказывал убеждение, что справедливость — это высшее благо, и ничего нельзя ставить выше справедливости — ни детей, ни жизнь, ни что-либо еще. Первая развитая концепция справедливости была предложена учеником Сократа Платоном (V—IV вв. до н. э.). В диалоге «Государство», а затем в диалоге «Законы» Платон изложил свои представления о справедливости и связал их со своим пониманием совершенного государства.
Платон исходит из идеи несовершенства индивида и идеи его подчиненности интересам целого, будь то вселенная, город, род, раса или любой другой коллектив. В противоположность Сократу, Платон полагает, что человек в силу внутренне присущей ему ограниченности не может быть совершенным. Существуют разные степени человеческого совершенства, но даже немногие относительно совершенные люди зависимы от других, менее совершенных, а значит, от общества и государства. Государство следует поэтому ценить выше индивида. Возможность упадка государства коренится не в нем самом, а в индивиде, в несовершенстве человеческой души и природы, в подверженности человеческого рода вырождению. Среди различных форм государственного устройства Платон выделяет «совершенное государство», основной характеристикой которого является якобы справедливость. Подзаголовком диалога «Государство» обычно считаются слова «О справедливости».
|
|
|
В совершенном государстве население подразделяется на три социальные группы: философов, воинов, ремесленников и земледельцев. Эти группы соответствуют трем составным частям человеческой души: разуму, воле и животным инстинктам. Философам принадлежит вся власть в государстве, но о ней нельзя сказать, что она является неограниченной. Во-первых, их управление коллективное, во-вторых, они сами подчиняются важным ограничениям. «Большую часть времени, — говорит Платон, — они станут проводить в философствовании, а когда наступит черед, будут трудиться над гражданским устройством, занимать государственные должности — не потому, что это нечто прекрасное, а потому, что так необходимо ради государства[127]». Законы, устанавливаемые философами, должны исходить не из их интересов, а из интересов всего государства: «Закон ставит своей целью не благоденствие одного какого-нибудь слоя населения, но благо всего государства. То убеждением, то силой обеспечивает он сплоченность всех граждан, делая так, чтобы они были друг другу взаимно полезны в той мере, в какой они вообще могут быть полезны для всего общества.
|
|
|
Платон выделяет следующие ключевые особенности совершенного государства, которое является воплощением справедливости. Во-первых, это единая для всего государства цель, проводимая с жесткой последовательностью и стоящая неизмеримо выше целей и интересов отдельных групп и тем более индивидов. Во-вторых, строгое разделение на классы с ясным отделением правящего класса от всех остальных классов общества. В-третьих, отождествление судьбы государства с судьбой правящей элиты, призванной руководить реализацией стоящей перед государством цели. В-четвертых, борьба с частной собственностью и преобразование семьи с намерением ограничить ее роль в обществе. В-пятых, обеспечение единообразия взглядов граждан, твердость и неизменность той доктрины, которой руководствуется общество и которая определяет и обосновывает его глобальную цель. Отсюда, в-шестых, постоянная цензура убеждений, чувств и действий граждан, непрерывная пропаганда, формирующая их сознание по единому образцу.
Выдвижение в качестве единой для всего государства цели — не допустить никаких перемен и обеспечить простирающуюся неограниченно стабильность государства и тем самым справедливость — несет на себе печать тех античных представлений, согласно которым справедливость означает пребывание на своем месте, а рассудительность — довольство этим местом.
Государство Платона, которое он называет «наилучшим», а потом даже «божественным», исключительно враждебно по отношению к личности. Платон отождествляет индивидуализм с эгоизмом, низменным себялюбием и противопоставляет ему максиму, имеющую, по-видимому, пифагорейское происхождение: «У друзей все общее».
Нужно, однако, заметить, что приравнивание автономии личности к эгоизму неправомерно даже с точки зрения мышления Древней Греции, которое истолковывает присущий человеку индивидуализм как составную часть интуитивной идеи справедливости. Так, по Периклу, законы должны гарантировать равную справедливость в частных делах всем. Индивидуализм следует связывать не с эгоизмом, а с его противоположностью — альтруизмом, утверждает Перикл.
Платон же отстаивает по преимуществу тоталитарное понимание справедливости: все, что содействует интересам государства, есть благо, добродетель и справедливость; все, что ему угрожает, представляет собой зло, порок и несправедливость. Такое узкое истолкование справедливости, делающее интересы государства основным и единственным критерием нравственности, превращает нравственность в своеобразную политическую гигиену.
Совершенно иначе истолковывает справедливость ученик Платона Аристотель (IV в. до н. э.), учение которого о справедливости сохраняет свое значение до нашего времени. Аристотель подверг резкой критике проект идеального государства Платона.
Упразднение семьи и частной собственности, предлагаемые Платоном, насилуют человеческую природу, говорит Аристотель, и потому нереальны. Частная собственность, «мое» — это то, что согревает душу человека и без чего он чувствует себя беззащитным. Аристотель отстаивает естественное происхождение государства и справедливости, подобно происхождению живых организмов.
Аристотель выделял два значения понятия справедливости — широкое и узкое. Думается, это подразделение сохраняет свое значение до настоящего времени. В общем, широком, смысле справедливость — это разумность общественной жизни. Ее можно определить как общий нравственный знаменатель всех социально упорядоченных отношений между людьми, последнюю нравственно-апелляционную инстанцию в общественных делах. Справедливость совпадает здесь с нравственностью в ее проекции на социальную сферу и является основной добродетелью социальных институтов. В специальном, узком, смысле слова справедливость есть нравственно санкционированная соразмерность в распределении выгод и тягот совместной жизни людей, степень совершенства способа кооперирования разных видов деятельности и взаимного уравновешивания конфликтующих интересов в обществе и государстве.
|
|
|
Люди равны в качестве «соучредителей» социального пространства. Но сам акт его учреждения состоит в легитимации неравенства занятий и положений, образующих структуру учреждаемого социального пространства (разделение труда, выделение органов управления и т. д.). Проблема состоит в сочетании равенства и неравенства. Необычайная трудность ее решения составляет основной источник общественных смут, протекающих под знаменем борьбы за справедливость.
Справедливость, по Аристотелю, — это и определенный способ отношения к личности. Можно сказать, что Аристотелем были заложены основы понятия справедливости: чрезмерный эгоизм несправедлив; справедлива забота о чужом и общем благе.
По поводу убеждения Сократа, что нет ничего выше справедливости, Аристотель заметил, что хотя все люди высоко ценят справедливость, каждый понимает ее по-своему. Аристотель не раз обращался к определению справедливости и к уяснению роли этого понятия в теории права. Для Аристотеля важнейший аспект справедливости — общее благо. Наряду с этим он подчеркивает связь справедливости с равенством: справедливость есть некоторого рода равенство — равные должны иметь равное.
Позднее в христианстве это положение было выражено в виде требования «воздаяния каждому в соответствии с тем, что ему надлежит», или «равным — равное».
|
|
|
То, что справедливость вербует себе меньшее число искренних подвижников, чем, скажем, милосердие или великодушие, связано со многими причинами. Главная из них указана Аристотелем: разными людьми и группами людей справедливость понимается по-разному.
Значительно позднее эту мысль выражает французский философ XVIII в. Ж. Ламетри (эпоха Просвещения): «Нет ничего абсолютно справедливого, и нет ничего абсолютно несправедливого: в действительности ни справедливость, ни порок, ни величие, ни преступления не абсолютны... Признайте чистосердечно, что справедливым будет тог, кто, так сказать, измеряет справедливость весом общественного интереса; в свою очередь, философы согласятся с вами (когда они отрицали это?), что всякий поступок относительно справедлив или несправедлив...»
Определенный вклад в решение проблемы справедливости вносит Г. Гегель (XVIII—XIX вв.). «Воздаяние и его соответствие поступку, — пишет он в «Философии религии», — есть священный принцип всякой справедливости, основа любого государственного устройства. Иисус же требует полного отказа от права, возвышения тем самым над всей сферой справедливости или несправедливости посредством любви, в которой вместе с правом исчезает и чувство неравенства, и возможность этого чувства, требующего установления равенства, то есть исчезает ненависть к врагам» [128]. Вряд ли Гегель прав в том, что религиозная проповедь любви требует полного отказа от права и возвышает над всей областью справедливости или несправедливости. К тому же надо учитывать, что учение церкви о том, что проступок требует не кары, а искупления, что ударившему в левую щеку надо подставить правую, заметного успеха не имело. Когда перед государством вставала настоятельная необходимость применения суровых наказаний, случалось, что самые искренние верующие умоляли власти о самых жестоких мерах и испытывали глубокое внутреннее удовлетворение, наблюдая за суровыми актами правосудия. Если согласиться с Гегелем в том, что справедливость как воздаяние забудется только с исчезновением государства и стоящего у него на службе права, то придется признать, что случится это очень нескоро, если вообще когда-либо произойдет.
Английский философ И. Бентам (XIX в.) в своем «Конституционном кодексе» назвал этот принцип «совпадением интересов»: добродетель в государстве должна быть выгодной и гражданам, и в особенности должностным лицам. Учреждения должны быть устроены так, чтобы, стремясь к собственному благу, правители не могли в то же время не служить общему благу. «Общее благо» Бентам понимал как наибольшее счастье наибольшего числа людей.
Неоднозначно оцениваемый немецкий философ XX века Фридрих Ницше дает высокую оценку стремлению к справедливости: «По истине, никто не имеет больших прав на наше уважение, чем тот, кто хочет и может быть справедливым. Ибо в справедливости совмещаются и скрываются высшие и редчайшие добродетели, как в море, принимающем и поглощающем в своей неизведанной глубине впадающие в него со всех сторон реки» [129].
Ницше подчеркивает, что служение справедливости придает твердость и силу даже самому слабому человеку. Справедливость делает понятным и человечным стремление к истине; опирающаяся на истину справедливость заставляет с уважением относиться даже к самому суровому приговору. Стремление к истине имеет свои корни в справедливости: человек должен желать истины «не как холодного самодовлеющего познания, а как упорядочивающего и карающего судьи, он стремится к истине не как к эгоистическому предмету обладания для отдельного лица, но как к священному праву передвигать все грани эгоистических владений, — словом, к истине как к вселенскому суду, а отнюдь не как к пойманной добыче и радости одинокого охотника»[130].
Немецко-американский философ XX века, основоположник неофрейдизма Эрих Фромм выводит страстную тягу к справедливости из анализа всей человеческой истории, как социальной, так и индивидуальной. История показывает, что для каждого бесправного идеи справедливости и истины — важнейшее средство в борьбе за свою свободу и развитие. Большая часть человечества на протяжении его истории была вынуждена защищать себя от более сильных групп, подавлявших и эксплуатировавших ее; кроме того, каждый индивид проходит в детстве через период бессилия.
Есть основания предполагать, пишет Э. Фромм в книге «Бегство от свободы», что стремление к справедливости и истине является неотъемлемой чертой человеческой природы, хотя оно может подавляться и искажаться, так же как и стремление к свободе[131].
Большое влияние на современные моральные и правовые дискуссии о справедливости оказала теория справедливости американского политического философа С. Дж. Ролза, выпустившего книгу «Теория справедливости» (1972)[132]. Мысль о совпадении справедливости и общего блага прошла сквозь тысячелетия. На эту мысль опирается и Ролз. Его интересует справедливость, прежде всего, как политическая и социальная категория, а не как формально-правовая. Теория справедливости зависит, говорит Ролз, от теории общества. Надлежащее распределение тягот и выгод общества — это и есть социальная справедливость, важнейший аспект справедливости вообще.
Нормативной основой справедливости в понимании Ролза являются два принципа:
1) каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее обширной системы равных основных свобод, совместимых с подобными системами свобод для других;
2) социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы они, во-первых, вели к наибольшей ожидаемой выгоде наименее преуспевших и, во-вторых, делали доступ к должностям и положениям, открытым для всех в условиях честного равенства возможностей.
Первый принцип является политическим, второй, говорит Ролз, — социально-политическим. Очевидно, что второй принцип имеет определенное юридическое содержание. Теория справедливости имеет дело, по меньшей мере, с тремя типами вопросов:
1) гражданин должен оценивать справедливость законодательства и социальной политики;
2) гражданин должен решать, какие конституционные механизмы пригодны для примирения конфликтующих представлений о справедливости;
3) учитывая процедурное несовершенство политического процесса, гражданин должен уяснить, когда с решениями большинства надо считаться, а когда они могут быть отвергнуты, то есть определить основания и границы своих политических обязанностей.
В связи с этим Ролз замечает: конституционная теория гражданского неповиновения покоится целиком на концепции справедливости. Не случайно все вопросы, охватываемые первым принципом справедливости, носят ярко выраженный политический характер.
Второй принцип справедливости связан с распределением прибыли и богатства. Неравенство, которое не идет на пользу всем, объявляется несправедливостью. В соответствии со вторым принципом, поясняет Ролз, социальная и экономическая политика должна быть направлена на наиболее полное удовлетворение долговременных ожиданий наименее благополучных людей при условии справедливого равенства возможностей и свобод.
Главная проблема распределительной справедливости, пишет Ролз, — выбор социальной системы. Он констатирует, что выбор между экономикой, основанной на частной собственности, и социализмом остается открытым, ибо разные основные структуры могут отвечать принципам теории справедливости. Но социальная система должна быть такова, чтобы распределение оставалось справедливым, как бы ни обернулись дела. Это требует наличия политических и правовых институтов. В системе власти должна быть особая распределяющая ветвь, которая путем налогообложения и регулирования прав собственности обеспечивала бы приблизительную справедливость распределяемых долей. Справедливость, по мнению Ролза, «исключает различные формы эгоизма».
Таким образом, Ролз представляет справедливость как служение благу всех, или общему благу, примерно равное распределение выгод и тягот, проистекающих из взаимодействия в рамках общества. Эго предполагает регулирование частной собственности и исключение эгоизма при гарантии равенства прав и обязанностей.
Теория Ролза имеет синтетический характер. Она обобщает различные уровни и аспекты справедливости и предлагает идеально-типическую ее модель для современного общества.
Если людям, выбирающим будущее устройство общества, обеспечить свободные и честные условия выбора, они выберут, убежден Ролз, именно указанные им два принципа справедливости.
Вместе с тем теория Ролза является индивидуалистической, поскольку придает особое значение различию между отдельными людьми и подчеркивает принципиальную важность свободы человека формулировать, пересматривать и рационально отстаивать свои представления о добре. Государству отводится нейтральная позиция: оно не должно отдавать никаких предпочтений чьим-либо представлениям о благе. В теории «справедливости как честности»[133] справедливость рассматривается в контексте распределения именно «первичных благ», то есть вещей, необходимых для реализации любого рационального жизненного плана, включая основные права и свободы, доход, возможности самореализации и т. д.
Справедливость представляет собой способ отношения одного человека к другому, опосредованный отношением к благам, на которые они оба претендуют.
Справедливый человек и справедливое общество суть такие, которые могут найти нравственную меру в распределении выгод и тягот. Нравственной может считаться такая мера, которая устраивает всех и на которую получено согласие тех, на чью долю выпадает больше тягот.
Известны два вида справедливости: распределительная и уравнивающая. По Аристотелю, они представляют собой способы распределения благ, которых не хватает на всех тех, кто на них претендует, и которые вообще не могут быть распределены без того, чтобы кого-то не обделить. Такие блага можно назвать «частными», в отличие от «общих благ», которые, напротив, по своей природе не могут быть поделены между индивидами, как, скажем, общественная безопасность или приемлемая экология.
В случае уравнивающей справедливости достоинство отдельных лиц не принимается во внимание. Речь идет в основном о двух типах общественных отношений, названных Аристотелем «произвольным» и «непроизвольным обменом»: об обмене вещей и о наказаниях. Обмен вещей считается справедливым, когда он осуществляется в соответствии с их действительной ценностью. Преимущественным пространством уравнивающей справедливости является рынок, где не важно, кто покупает, а важно лишь то, сколько он платит. Справедливая оценка наказаний, когда предстоит найти адекватную меру нанесенному в результате преступления ущербу, состоит в неотвратимости наказаний — они должны налагаться независимо от того, кто именно совершил преступление.
Распределительная справедливость более сложна и многоаспектна, чем уравнивающая справедливость. Распределительная справедливость есть распределение благ (имущества, почестей и всего прочего), а соответственно и тягот, обязанностей с учетом достоинства лиц, то есть в зависимости от их вклада в общее дело. Здесь учитываются определенные свойства, или достоинства, людей. Нормы распределительной справедливости вырабатываются обществом, и хотя в своей основе они определяются его объективными особенностями, тем не менее они несут на себе очевидную печать субъективности и волевой решимости конкретных народов, поколений, личностей.
Справедливость как равенство имеет, конечно, конкретно-исторический характер: в разные эпохи люди сравниваются (и оказываются равными или же неравными) по разным основаниям. В феодальном обществе люди были равны лишь в смысле происхождения от общего Бога; феодалы строились в иерархию в зависимости от благородства их происхождения и резко противопоставлялись другим слоям общества. Несправедливым считалось лишь неоправданно жестокое обращение с подданными. В капиталистическом обществе равенство людей является уже более широким и включает, в частности, равенство перед законом и «равенство возможностей».
Изменение представлений о справедливости от эпохи к эпохе выдвигает важный вопрос: существует ли общее понятие справедливости, применимое во все времена и ко всем социальным группам? На этот вопрос можно ответить утвердительно, только допустив, что определение справедливости должно включать какие-то переменные факторы, меняющие свое значение от периода к периоду и от одной группы к другой.
Существуют три основных принципа распределительной справедливости:
- каждому то же самое (всем поровну);
- каждому по заслугам;
- каждому по потребностям.
Основным в рамках современных обществ является принцип «каждому — по заслугам»: например, заработная плата в зависимости от количества и качества труда. Другие принципы хотя и важны, сфера их приложения уже: например, распределение так называемых базовых ценностей (прав человека) осуществляется по принципу «всем поровну», а социальная помощь или налоговые льготы в зависимости от числа детей связаны с принципом «каждому по потребностям».
Формальная, или абстрактная, распределительная справедливость может быть определена просто: каждый человек, относящийся к какой-то группе, должен трактоваться как равный любому другому представителю этой группы.
Если, к примеру, речь идет о дворянах, рассматриваемых только в этом качестве, то несправедливо было бы отдавать предпочтение одному дворянину перед другим. Если речь идет о пассажирах общественного транспорта без учета каких-либо дальнейших их различий, то каждого из них справедливо трактовать как равного любому другому.
Понятно, что это именно формальное, то есть лишенное конкретного содержания, истолкование справедливости. Оно не дает никакого критерия, по которому люди могут или должны соединяться в группы и, значит, трактоваться одинаково. Скажем, те же пассажиры во всем равны лишь до тех пор, пока они берутся только в качестве пассажиров. Но их «одинаковость* исчезает, как только принимается во внимание, что среди них есть люди разного возраста, инвалиды и здоровые, женщины и мужчины, взрослые и дети и т. д.
По каким основаниям мы чаще всего объединяем людей в группы, намереваясь относиться одинаково («справедливо») к каждому, кто входит в группу? Рассмотрим вкратце некоторые из возможных оснований[134]. «Каждому одинаково». С этой точки зрения, все рассматриваемые люди должны считаться одинаковыми независимо от того, молодые они или старые, прославленные или безвестные, белые или черные и т. д. Так уравнивает, пожалуй, только смерть, превращающая в ничто и возраст, и известность, и цвет кожи и т. п.
«Каждому по его заслугам». Справедливость, опирающаяся на этот принцип, не требует полного равенства, но в чем состоит мера заслуг, если эта мера должна быть приложимой к рабочему и писателю, актеру и политику, домохозяйке и нобелевскому лауреату?
«Каждому по труду». При всей важности этого принципа в жизни общества нужно признать, что последовательное его проведение связано со многими трудностями. Как сопоставить труд рабочего и инженера, официанта и писателя, художника-реалиста и художника-авангардиста?
«Каждому по его нужде». Здесь принимаются во внимание уже не заслуги или затраченный труд, а степень удовлетворения самых настоятельных нужд, самых неотложных потребностей. Справедливо прежде посочувствовать тому, у кого жидок суп, а не тому, у кого мелок жемчуг; из двух тонущих справедливее спасать первым того, кто плохо плавает, а не того, кто имеет больше наград.
«Каждому по его статусу». Это явно аристократическая формула справедливости, делящая людей на категории и требующая особого подхода к каждой из них. Как говорили в Древнем Риме: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку». В античности по-разному трактовались свободный человек и раб, коренной житель и иностранец. Нельзя, однако, сказать, что эта формула полностью принадлежит прошлому.
Очевидно, что существуют и другие принципы, ориентируясь на которые, мы обычно судим о справедливости. Понятно также, что принцип «каждому по труду», хотя и играет ведущую роль в рассуждениях о социальной справедливости, не является единственным. Во внимание принимается то, что все люди в определенном смысле равны, и было бы несправедливо относиться к ним по-разному (например, в случае болезни или стихийного бедствия), и то, что у разных людей разные прошлые заслуги; и то, что острая нужда, настигшая человека, может заставить забыть о его трудовой биографии; и то, что статус человека, его «социальная роль», даже когда она играется им из рук вон плохо, сказывается на тех благах, которыми он имеет право пользоваться, и т. д.
Принцип справедливости имеет не только идеологическое, экономическое и т. д., но и правовое содержание. В некоторых странах большинство из них является законами права.
Следует обратить внимание на нравственно-правовую ценность справедливости. Справедливость — важнейшая философская и общественная проблема, имеющая особое значение для права. Справедливость — идеал жизни общества, а следовательно, государства и права как его составных частей. Широкое согласие по вопросу справедливости — признак здоровья общества и государства, одно из условий нормального функционирования демократических институтов.
Справедливость является критерием оценки всех политических и государственно-правовых явлений, хотя, разумеется, не единственным. Реальные социально-экономические обстоятельства диктуют свои требования и, выступая по отношению к ним как необходимость, ограничивают применение принципов справедливости. Тем не менее эти принципы задают критический оценочный масштаб политико-нравственной способности правовых суждений.
Справедливость является общей характеристикой совместной жизни людей, рассматриваемой под углом сталкивающихся желаний, интересов, обязанностей. От истолкования справедливости зависит способ обоснования и распределения между индивидами выгод и тягот их совместного существования в рамках единого социального пространства. Для построения теории справедливости существенно признание того, что индивиды рассматриваются в аспекте их совместной жизни как взаимно нуждающиеся друг в друге и в этом смысле как равные между собой. Поскольку индивиды вместе образуют общество, живут сообществами, постольку они имеют нечто общее.
Именно это фундаментальное обстоятельство дает начало справедливости. Как афористично выразил эту идею Аристотель: «Справедливое по отношению к другому есть, собственно говоря, равенство». Это положение можно рассматривать как нравственно-правовое основание справедливости.
В этическом аспекте справедливость выступает как равенство в возможности быть счастливыми и в обладании необходимыми для этого благами (для каждого своими). Поэтому всякая концепция справедливости исходит из основополагающих одинаково доступных всем индивидам ценностей, и всякая социальная практика справедливости предполагает некий, каждый раз исторически конкретный набор материальных и духовных благ (от бесплатной раздачи пищи в античных полисах до блага свободы в современных либеральных демократиях), к которым все граждане имеют изначально равный доступ.
В правовом аспекте справедливость выступает как формальное равенство, одинаковость масштаба (требований, законов, правил, норм), посредством которого «измеряются» индивиды, становящиеся в этом случае лицами, уравненными между собой в качестве субъектов права. И в морали, и в праве справедливость оказывается равенством, но существенно различным. Нравственная (этическая) справедливость есть равенство бесконечностей, люди здесь равны друг другу постольку, поскольку каждый из них является единственным, незаменимым, неисчерпаемым в своих притязаниях и стремлениях. Правовая справедливость подобна равенству единиц, укладывающемуся в каноны арифметического равенства. В известном смысле только ее и можно считать равенством: люди оказываются равными именно как субъекты права, как если бы у них не было иных свойств, интересов, потребностей, целей, кроме как выполнять нормы права.
В отечественной литературе не так давно доминировали две точки зрения. Одна из них отождествляла справедливость и право, другая — сводила все виды справедливости к моральной справедливости.
В соответствии с первой точкой зрения право понимается как равенство, включающее и справедливость. В контексте различения права и закона это означает, что справедливость входит в понятие права, что право по определению справедливо, а справедливость есть внутреннее свойство и качество права. Оно — категория и характеристика правовая, а не вне - правовая (нравственная). Поэтому всегда уместный вопрос о справедливости или несправедливости закона — это по существу вопрос о правовом или неправовом характере закона, его соответствии или несоответствии праву. Право (уже по понятию) всегда справедливо и является носителем справедливости в социальном мире. Справедливо то, что выражает право, соответствует праву и следует праву. Действовать по справедливости — значит действовать правомерно. Справедливость — это самооценка права и потому правовая оценка всего остального, неправового.
Эта точка зрения провозглашает право высшей ценностью, низводя справедливость до уровня одного из его свойств. В ходе дальнейших рас- суждений оказывается, что не только справедливость, но и равенство, и свобода считаются невозможными без права. Право оказывается, таким образом, всем социальным миром[135].
Понятно, что такая позиция не согласуется с реальным положением вещей. В современном мире существует около двухсот государств, каждое из которых имеет свою систему права. Означает ли это, что каждая из них отвечает требованиям справедливости? Нет, конечно. Если бы это было так, ни в каком понятии справедливости не было бы нужды. Более того, с тех пор как стали возникать государства, формировались самые разные правовые системы. Значит ли это, что все когда-либо существовавшие общества являлись справедливыми? Если бы это было так, в представлении о справедливости тем более не было бы никакого смысла.
Представители другого подхода утверждают, что ссылки на моральные категории справедливости, добра, зла важны при определении морали, но не самого права. Справедливость, добро, зло не имеют какого-либо отношения к праву и правовой теории, представляют собой иррациональный идеал. Для права же характерна рациональная направленность. Таким образом, справедливость — требование морали.
Обе эти позиции являются, пожалуй, крайними. Гораздо ближе к истине представители правового морализма, утверждающие, что право должно опираться на справедливость, прежде всего, в ее нравственном измерении.
Долг
Одну из важнейших этических категорий представляет собой категория долга. Она обозначает отношение личности к обществу, другим людям и выражает нравственную обязанность по отношению к ним в конкретных условиях, осознанную человеком и реализуемую в практической деятельности. Отсюда рождается и чувство долга по отношен ию к самому себе как личности.
Во все времена сознание и чувство долга высоко ценилось общественным мнением как весомый стимул, активизирующий человеческую деятельность в самых различных сферах общественной жизни. Он предполагает обязательность выполнения требований, ведущих к достижению нравственных целей. Однако это не означает противопоставления обязанности желанию. В этой связи следует заметить, что наиболее высокой нравственной оценки заслуживает тот поступок, в котором долг и доминирующее желание составляют единое целое.
Вместе с тем важно иметь в виду, что «долг» и «обязанности» хотя и близкие, но не тождественные категории. Во-первых, потому, что определенный круг обязанностей вообще не может быть интерпретирован в категории долга (например, мелкие домашние или специальные технологические обязанности), а, во-вторых, в силу того, что простое исполнение обязанностей не представляет собой долг в этическом смысле слова.
Понятие долга обогащает понятие обязанностей, указывая на осознание личной заинтересованности в их исполнении, на добровольное принятие человеком определенных обязанностей. Поэтому долг выступает в первую очередь как глубокое осознание и принятие той суммы требований, которые предъявляются различными общественными институтами и обществом в целом к конкретным личностям. В связи с тем что эти требования раскрывают не только положение о том, какие обязанности предписываются индивиду, но и как он их должен исполнять, а также то, что эти требования апеллируют к моральному сознанию индивида, они приобретают значение морального долга. Долг более непосредственно, чем другие категории этики, связан с императивной стороной морали.
Между тем необходимо отметить, что понятия «долг» и «должное» не являются равнозначными. Должное в известном смысле шире долга. Любая моральная норма, правило поведения несет в себе должное. Должное — то, что реально еще не существует, но с необходимостью ждет своего осуществления. В свою очередь, долг — это адекватное отношение к должному или требование заинтересованного отношения к обязанностям.
Ценность долга связана с особенностями субъективной деятельности, выводится из специфики моральног осознания. Если субъективная сторона долга детерминирована сознанием необходимости предписываемых обязанностей, то объективная сторона выступает в конкретном содержании самих обязанностей. В результате осуществляется регулятивное воздействие морали на различные области общественной жизни: материально-производственную, социальную, политическую, духовную.
Естественно, между идеальными требованиями долга и его индивидуальным осознанием единство достигается не всегда. Под воздействием различного рода факторов как объективного, так и субъективного характера долг оказывается более-менее осознанным, его требование исполняется при разном уровне добровольности. Еще раз подчеркнем, что ярко выраженная в долге повелительная сторона не противостоит свободе личности, а возможна именно благодаря совпадению внешних требований должного с внутренним желанием личности.
Сложность вопроса заключается в том, что необходимость, выраженная в требованиях долга, не всегда совпадает с социальной потребностью. Нередко в истории наблюдались факты моральные по форме осуществления, но ложные по существу исполнения требуемого долга. Таково, к примеру, отношение к долгу религиозного фанатика, сжигающего себя, или смертника-камикадзе.
Проблемы содержания, особенности и специфика функционирования долга привлекли к себе исследователей различных философских и этических направлений. Уже в древней философии долг раскрывается как исполнение обязанностей в общественных и домашних делах, пренебрежение которыми навлекает на человека позор (Сократ, Платон, Аристотель).
Основательную характеристику долга дает немецкий философ И. Кант. Нравственным человеком, по его мнению, признается только тот, кто действует не по склонности, увлечению или из-за страха, а исходя из чувства долга. «Долг есть необходимость совершения поступка из уважения к закону»[136], — подчеркивал он. Разумеется, эти поступки совершаются не по принуждению, а по доброй воле, сознательно.
В. Соловьев в исследовании долга обращает внимание на то, что благодаря его осознанию человек глубже понимает ответственность за свои поступки перед людьми, обществом в целом. Долг, с точки зрения русского философа, тесно связан с добродетелью, раскрывает степень духовности человека.
Теория долга привлекает внимание современных интуитивистов. Возникшая в рамках этого направления школа деонтологов (от греч. deon — «должное») ставит долг в центр системы этических понятий. Однако ее представители выводят долг не из объективных представлений о нем, а преимущественно из обязанностей, трактуемых нередко односторонне. Они не связывают ценность долга с общественными результатами поступка (Д. Росс, Е. Кэррит и др.).
По сфере своего охвата можно выделить разные виды долга. Во-первых, речь идет о социальном долге, в том числе профессиональном. Это патриотический, воинский долг, долг дипломата, судьи, прокурора и т. п. Во-вторых, о личном: родительском, супружеском, сыновнем, товарищеском и т. д.
При рассмотрении содержания и специфики долга следует иметь в виду один весьма важный аспект. Его сущность такова. Если высшее проявление долга предстает в виде сознательности и добровольности исполнения обязанностей, то в практическом плане это означает, что человек, руководствующийся требованиями долга, призван отдавать себе отчет не только в том, что он должен делать, но и во имя чего он обязан это делать.
В этой связи успешно выполнять свои функциональные обязанности представители, например, отечественных органов юстиции могут только тогда, когда они глубоко осознают социальное значение своей деятельности и обладают высоким чувством долга, готовы вопреки всем трудностям и препятствиям его выполнить. Однако для эффективной деятельности судьи, прокурора, следователя, адвоката недостаточно занимать определенную должность и знать законы. Необходимы еще соответствующие нравственные качества, без которых нельзя твердо стоять на страже справедливости, несмотря на какие бы то ни было внешние влияния.
Совесть
Совесть является одной из наиболее древних и интимно-личностных регуляторов поведения индивида. Нередко совесть называют другой стороной долга. Ярко выраженное в долге внешнее императивное начало в совести представлено как внутренняя самооценка личного отношения к действующим в обществе нравственным нормам.
«Совесть» — категория этики, характеризующая стремление человека к саморегуляции, к самоконтролю, умение самостоятельно и критически оценивать отношение к жизни, вырабатывать нормы и линию поведения на основе общепринятых и индивидуально переживаемых моральных установок.
Разнообразие ситуаций, в которых оказывается современный человек, не позволяет предусмотреть какую-либо конкретную процедуру поведения, поступков в каждом конкретном случае. Как раз именно совесть выступает своего рода моральным саморегулятором поведения личности во всех жизненных обстоятельствах.
Совесть выступает в качестве специфического проводника общественной морали в нравственной жизни отдельного индивида. Олицетворяя обязательность нравственного побуждения, она заставляет человека быть морально последовательным. В рамках духовного мира личности она противостоит эгоизму и аморальным побуждениям.
Совесть представляет собой характерный сплав рационального осознания и чувственного переживания в психике человека. Она наиболее четко выражает ощущение моральной удовлетворенности или неудовлетворенности, выступает в форме глубоких эмоциональных переживаний. При этом люди, нередко обращаясь к собственной совести и к совести других, дают оценки себе и другим, используя такие понятия, как «чистая совесть», «нечистая совесть», «совестливый человек», «бессовестный», «угрызение совести» и др.
Примечательно, что еще Гегель рассматривал «нечистую совесть» как форму крайней субъективности, отступления от объективно установленных нравственных норм в обществе. Правда, последние идут у него в конечном счете от абсолютного духа.
Человек, лишенный совести, нередко выступает в качестве аморальной личности, духовно ущербного типа, тяготеющего при определенных обстоятельствах к насилию, жестоким поступкам. Лицо убийцы и антигероя отчетливо видно в образе Д. Гласса — американского солдата, воевавшего во Вьетнаме. «Меня не мучили угрызения совести, и я действовал хладнокровно, когда вставал вопрос об убийстве»[137], — рассуждает этот злодей.
Честь и достоинство
Весьма важную роль в системе этических категорий играют понятия чести и достоинства. Они фиксируют отношение к человеку как высшей ценности. В своем реальном проявлении честь и достоинство выступают как социально-психологические феномены, чувства, социокультурные аспекты самосознания, формы личного самоутверждения.
«Честь» — этическая категория, выражающая моральную самооценку и общественное признание деятельности личности, ее социально-нравственную ценность в соответствии с благородными делами и поступками.
«Достоинство» — категория этики для обозначения глубоко осознанной моральной потребности личности в признании, уважении со стороны окружающих, в справедливом отношении к ней общества за ее полезную деятельность и высоконравственный образ жизни, потребности в независимом поведении, соответствующем убеждениям, принципам и нравственной чистоте личности.
Человек есть высшая ценность. Однако она раскрывается и обнаруживается только во взаимоотношениях с другими людьми, обществом в целом. Такая двусторонняя ценностная взаимозависимость получает свое выражение в категориях чести и достоинства. При этом в понятии чести выражены общественная оценка человека, признание его достоинства. Достоинство же, в свою очередь, представляет форму индивидуальной оценки собственной ценности на базе сознания.
«Честь» и «достоинство» — категории объективно-субъективного порядка. Объективную сторону в них составляют те реальные качества личности, через которые проявляет себя действительная значимость человека. Субъективную — их оценка, через призму которой раскрывается ценность человека в общественном мнении или самооценка, благодаря которой индивид раскрывает собственное «Я».
Историческое развитие категорий чести и достоинства отражает вполне определенную диалектику взаимосвязи личности и общества. Зарождение понятия чести наблюдается в зрелом родовом обществе. Так, в древности вестники, высланные племенем с целью какого-либо сообщения, наделялись особым знаком (посланническим жезлом). Внутри же племени выделялись особо почетные лица на основе таких личных качеств, как мужество, находчивость, смелость. В эпоху образования древнегреческих государств (полисов) зарождается понятие гражданского достоинства. Ценность человека определялась на основе его принадлежности к государству. Вне Рима, Спарты, Афин и т. д. личность по существу теряла свое значение. Понятие чести было обращено только к свободным гражданам. Раб не считался человеком в собственном смысле слова, он не имел гражданского достоинства, а люди, не принадлежащие к данному полису, считались врагами.
В эпоху феодализма в противоположность античности абсолютизируется личное достоинство, затемняя его связь с общественною ценностью человека. Весьма ярко это проявлялось в кодексе рыцарской чести. Феодальная мораль, окружая ореолом славы и почести знатность происхождения, богатство, отказывала в уважении труженику-крестьянину, добывавшему свой хлеб. Культ сословных привилегий и почестей создавал питательную среду для таких аморальных качеств, как высокомерие, угодничество, низкопоклонство и др.
Капиталистические отношения объективно требовали раскрепощения личности, освобождения ее от феодальных пут. В XVII—XVIII вв. и позже активно разрабатывались идеи о высоком нравственном предназначении человека. Так, И. Кант призывал относиться к человеку как к цели, а не как к средству. Этот призыв, выраженный в общегуманитарной форме, нацеливал на уважение чести и достоинства личности. «Наши действия, — обращал внимание немецкий философ, должны вытекать из любви к чести»[138]. Другой немецкий философ — Г. Гегель — связывал достоинство личности с ее разумом, свободой и обладанием собственностью.
В современных условиях общественного развития честь и достоинство выступают не только как оценка, но и как мотив побуждение, тесно связанные с сознанием общественного долга, совестью, моральной ответственностью. Наиболее рельефно честь и достоинство в наше время реализуются в трудовой общественной деятельности человека. При этом чувства чести и достоинства, освещенные светом разума, с одной стороны, выступают как форма проявления нравственного самосознания и самоконтроля личности; с другой — как один из путей воздействия общества на моральный облик и поведение человека в обществе.
Добросовестное выполнение общественного долга становится необходимым условием утверждения личного достоинства и чести. В свою очередь, сознание чести не позволяет поступиться требованиями общественного долга, стимулирует его исполнение.
Честь как стимул выполнения общего важного долга выступает обычно в профессиональной форме. В этом понятии органически сливается сознание общественной значимости профессии, любовь к ней и профессиональная гордость, побуждающие к высокому мастерству и творчеству. Исходя из такого основания можно различать такие виды профессиональной чести, как честь врача, юриста, военнослужащего, ученого, спортсмена и т. д.
Сознание профессиональной чести стимулирует наиболее эффективного и целесообразного проявления индивидуальных способностей человека. Понятие профессиональной чести нельзя смешивать с понятием «честь мундира», которое обязывает защищать ее даже тогда, когда для этого нет весомых оснований. Профессиональная честь требует от личности добросовестного и ответственного отношения к себе. Например, Кодекс чести судьи Российской Федерации, принятый в 1993 г., обязывает судью в любой ситуации сохранять личное достоинство, заботясь о своей чести и достоинстве.
Следует различать понятия «честь» и «честолюбие». Последнее признается моралью в качестве положительного побудительного стимула, когда способствует максимальному выявлению способностей личности и их общественному целесообразному применению. Например, честолюбие в достижении высокого уровня означает достижение высоких результатов в науке или показателей в спорте и т. д. Честолюбие реализуется как зло, когда оно оказывается самоцелью, преследует эгоистический расчет, не считается с требованиями общественного блага. Например, это проявляется в достижении высоких спортивных показателей любыми средствами, вплоть до применения запрещенных медицинских препаратов; в науке наиболее четкое проявление данного явления обнаруживается в плагиате и т. д.
Сознание личностью собственного достоинства — форма самосознания и самоконтроля. Личность не совершает проступки, полагая, что это «ниже моего достоинства». Достоинство представляет собой реализацию ответственности индивида за свое поведение, прежде всего, перед самим собою. Чувство достоинства, становясь осознанным индивидом, обязывает его совершать нравственные поступки, сообразуясь с требованиями общественной морали.
Вместе с тем достоинство личности требует от других людей уважения к ней, признания за человеком возможностей, соответствующих праву; обосновывает высокую требовательность к нему со стороны окружающих. В этом отношении достоинство зависит от положения человека в обществе, состоянии общества, способности его обеспечить практическое утверждение прав человека, признание самоценности личности.
Понятие достоинства личности опирается на принцип равенства всех людей в моральном отношении, основывается на равном праве каждого человека на уважение, запрете унижать его достоинство независимо от социального положения. Достоинство личности представляет одну из высокозначимых нравственных ценностей.
Близким к достоинству понятием выступает репутация. Репутация представляет собой мнение о нравственном облике человека, сложившееся у окружающих, которое основано на его предшествующем поведении. Репутация определенной социальной группы складывается на основании поведения входящих в нее индивидуумов в течение достаточно длительного периода их деятельности. Известно, к примеру, какой является репутация адвокатов в период первоначального накопления капитала. Вполне естественно, что репутация не остается постоянной, как и сами люди, создающие ее своей собственной деятельностью и поведением.
Нравственный идеал
Конкретный человек в своей повседневной жизнедеятельности с ее противоречиями, а нередко и конфликтами нуждается в ценностных ориентациях — наглядных и привлекательных, эффективно воздействующих на его поступки и действия.
В самом обобщенном виде подобный наглядный пример — образец выражается в нравственном идеале. Идеал (от греч. idea — «понятие», «представление») — это совокупность представлений о желаемом общественном устройстве и облике личности. Он выражает собой конкретизацию для данных исторических, социальных и культурных условий представлений о добре, свободе, ответственности, справедливости, долге, правде, смысле жизни и т. п.
Нравственный идеал — понятие социально-этическое. Оно включает оценку, образец всего самого предпочтительного для людей в социальных явлениях. Если социальным идеалом признаются прогрессивные представления людей о совершенном обществе, то нравственным — те же самые представления, одобряемые передовой моралью.
Идеал и действительность тесно связаны между собой. Во-первых, идеал в конечном счете отражает действительность, ибо она порождает его. В идеале отражается наиболее существенное, закономерное, концентрируются научные представления людей о перспективах общества и личности. В нем воплощаются идеи о новых отношениях, которые выражают надежды и желания людей, проявляется диалектика должного и сущего.
Трактовки такого идеала у разных мыслителей были далеко не одинаковы. Ряд исследователей связывали идеал с особенностями социальной организации в обществе (Г. Спенсер), другие — с развитием промышленного сотрудничества (Э. Дюркгейм); третьи — с установлением справедливых форм собственности (коммунистическая формация) (К. Маркс, В. Ленин).
Идеал как представление о совершенном обществе воодушевляет людей на борьбу за преобразование существующей действительности. Человек, представляя себе определенный образ, видит в нем конкретную цель и средства ее достижения. Происходит, таким образом, органическое переплетение сознания с социальной активностью. Следовательно, в достижении идеала проявляется не только активность самого сознания, но и его связь с деятельностью, преобразующей действительность. «Чем энергичнее борется человек, — писал Г. В. Плеханов, — за осуществление своего общественного идеала, чем большее самоотвержение обнаруживает он в такой борьбе, тем выше поднимается он по лестнице нравственного развития»[139].
Важной философской проблемой является соотношение идеала и реальности. В ее решении можно выделить такие доминирующие подходы, как натуралистический и трансценденталистский[140]. При первом идеал, как и мораль в целом, выводится из природной или социальной реальности. В границах такого подхода можно отметить три трактовки идеала. Во-первых, идеал может рассматриваться как результат синтеза в культуре общества того, что составляет предмет потребностей человека. Например, исчерпывающее удовлетворение его материальных потребностей — образ общества, обращенный в отдаленное будущее.
Во-вторых, идеал может представляться результатом обобщения содержания норм и правил или отвлечения этого содержания от определенных задач действия. Так, индивиды на основании опыта приходят к пониманию того, что в конкретных ситуациях следует поступать определенным образом, что находит отражение в норме. Существованием нормы индивиду вменяется определенное поведение; она же предполагает возможность ее невыполнения (в силу незнания и своеволия). Понятый таким образом идеал представляет собой положение, когда норма исполняется по свободному выбору человека. В этом случае получается, что идеалов столько, сколько норм и нет идеала вообще[141].
В-третьих, идеал может пониматься как вытекающие из социальной или индивидуальной действительности требования или ценности, раскрывающие перед индивидом более обширные перспективы. Идеал сохраняет в таком случае образ совершенства. Это очень важно для миросозерцания личности, ибо предъявляет ей требование самосовершенствования. Однако такой идеал оказывается сведенным к ценностной ориентации или поведенческой установке и остается лишенным универсальных характеристик.
При трансцендентальном подходе к морали идеал рассматривается существующим как бы независимо от реальности и данным человеку непосредственно в его нравственном опыте. Причем то, как он дан человеку, может трактоваться по-разному: как результат божественного откровения или интуитивистского прозрения, как внутренний «голос совести» или сознание безусловного долга. Такая концепция идеала предполагает, что высшие моральные представления противостоят реальности. Речь идет о том, что должное (то есть то, что и как должно быть) противостоит сущему (то есть тому, как обстоят дела в действительности), а ценности противостоят фактам. Характерно, что в русской религиозной философии (конца XIX — начала XX в.) такой точки зрения придерживались, например, В. Соловьев, С. Франк и Н. Лосский.
Так, В. Соловьев подчеркивал связь должного и сущего в человеческом поведении. Он сформулировал следующее положение: «Имей в себе Бога. Относись ко всему по-Божьи»[142].
Наряду с представлениями о нравственно совершенном обществе нравственный идеал выступает и конкретно, чувственно. Он реализуется в этом плане через живую историческую личность (чаще всего идеализированную) или художественный образ. Такому образу приписываются необходимые нравственные качества. В прошлом, но и в наше время немало было сторонников Печорина, Рахметова, Корчагина, 3. Космодемьянской, Бонивура, А. Маресьева, Ю. Гагарина и др.
Важно заметить, что у молодого человека существует острая потребность в достойном, авторитетном идеале, который в определенной мере определяет и содержание нравственных ценностей той или иной личности. Идеал предполагает стремление человека следовать в поведении положительному образу, вобравшему в себе замечательные примеры предшествующих поколений и исторические перспективы будущего.
В этой связи нельзя не учитывать два обстоятельства. Во-первых, по своей природе нравственный идеал представляет собой не только нечто возвышенное, но и недосягаемое. Как только он приземляется, он сразу же перестает играть роль ориентира для человека. Во-вторых, идеал не должен быть совершенно недосягаемым, отчужденным от личности. В этом случае он не в состоянии стимулировать социальную активность индивида, ибо все предпринятое им будет тщетным. Не случайно поэтому нравственным совершенством является Богочеловек — Иисус Христос, в образе которого сочетается божественная (недоступная человеку) природа и природа человеческая.
Идеал выражает собой наиболее отвлеченное и общее нравственное представление. Его императивное и аксиологическое значение довольно велико. Проблема заключается в том, какую роль он играет в жизни индивида. В отличие от многих иных нравственных категорий, в идеале раскрывается завершенный и абсолютный образ добра. Абсолютный в том плане, что его противопоставление злу только предполагается, но на уровне самого идеала четко не раскрывается. Между тем реальная жизнь складывается через соотношение в ней добра и зла, а частные принципы и нормы морали отражают противоположность добра и зла. Вот почему одностороннее упование на непосредственное, а тем более полное воплощение идеала в действительности в значительной степени представляет собой своеобразный «идеализм»[143].
В содержании данного понятия подчеркивается непонимание сложности всей жизни. Идеализму в этом значении слова противостоит материализм, или реализм. Последний тоже признает идеал, но считается с многообразной действительностью. Реальная нравственная жизнь человека состоит не только из добра, справедливости, благородства и чести. В мире немало зла, несправедливости, бесчестия и т. д.
Средоточие нравственно негативного нередко выражается в антиидеалах. В их качестве выступают как конкретные исторические деятели (от Герострата до Гитлера и Пол Пота), так и многочисленные образы произведений Н. Гоголя, М. Салтыкова-Щедрина, М. Булгакова, М. Шолохова и др. Необходимо отметить, что в этом случае реальным историческим личностям, их образам приписываются преимущественно лишь отрицательные качества.
Следует признать, что антиидеалы также могут сыграть определенную ценностную роль: они довольно выпукло, ярко показывают, как не следует чувствовать и действовать, иными словами, они отвращают от зла. Вот почему метафизическая приверженность идеалу как абсолютному добру чревата, с одной стороны, ненавистью к реальной жизни, в которой более или менее относительное добро присутствует наравне со злом, и уходом из активной жизни; а с другой стороны, нигилизмом в отношении самой морали: если жизнь безнравственна, стало быть, в нравственности нет правды. В реальной действительности первая сторона может проявляться в крайнем ригоризме, то есть насильственном понуждении людей к жизни «по идеалу», хотя и лишенному самой жизни. Вторая же сторона — в игнорировании нравственных требований общества, несоблюдении его норм морали.
Таким образом, значимость идеалов для людей в немалой степени зависит от того, насколько они соответствуют фактам действительности, объективным интересам и потребностям каждого индивида.
Категории этики в целом характеризуют собой основные понятия, которые раскрывают наиболее существенные элементы морали. Они представляют собой концентрированные отражения внутренних существенных свойств и закономерностей морали. Категории этики существуют в моральном сознании на теоретическом уровне; это есть субъективное выражение объективного нравственного содержания бытия.
Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что содержание моральных явлений, зафиксированных в категориях, находит свое отражение и на обыденном уровне сознания в форме взглядов, представлений и чувств.
Контрольные вопросы и задания
1. Раскройте философский смысл понятия «категория».
2. Обоснуйте специфику категорий этики.
3. Дайте классификацию этических категорий.
4. Раскройте сущность этической категории «благо».
5. Обоснуйте классификацию категории «благо».
6. Раскройте эволюцию взглядов на этическую категорию «добро».
7. Соотнесите понятия: «добро» и «добродетель».
8. Рассмотрите основные современные аспекты трактовки добра.
9. Дайте характеристику целям и средствам в достижении добра.
10. Раскройте зло как этическую категорию.
11. Правильно ли рассматривать благо как ценности, составляющие положительное содержание добра?
12. Можно ли свести свободу к познанию необходимости?
13. Что происходит, когда свобода отрывается от нравственности?
14. Почему ответственность является оборотной стороной свободы?
15. Свобода, нравственность, право: возможно ли единство?
16. Каковы причины «бегства от свободы» в современном обществе?
17. Какое из современных определений свободы вы разделяете?
18. Можно ли свободу отождествлять со «свободами» и правами человека?
19. Обоснуйте этический смысл категории «справедливость».
20. Рассмотрите эволюцию взглядов на категорию «справедливость».
21. В чем суть платоновской концепции справедливости?
22. Охарактеризуйте два значения понятия справедливости, предложенные Аристотелем.
23. Опишите основные позиции в интерпретации соотношения справедливости и права.
24. Дайте характеристику этической категории долга.
25. Соотнесите понятия «долг» и «должное».
26. Охарактеризуйте категорию долга по сфере охвата.
27. Раскройте сущность воззрения на долг И. Канта.
28. Рассмотрите содержание и специфику этической категории «совесть».
29. Дайте характеристику сущности и эволюции взглядов на этическую категорию «честь».
30. Обоснуйте понятие этической категории «достоинство».
31. Рассмотрите этический смысл нравственного идеала.
32. Дайте соотношение понятий идеала и действительности.
Литература
Апресян Р. Г. Понятие общественной морали. Вопросы философии.
2006. II5.
Аристотель. Никомахова этика // Соч.: в 4 т. Т. 4. М., 1984.
Артемов В. М. Свобода и нравственность. М.: Канон+, 2007.
Вольное В. В. Феномен свободы. СПб., 2002.
Гуревич П. С. Этика: учеб, для вузов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009.
Гусейнов А. А., Апресян Р. Г. Этика. М.: Гардарика, 2006.
Гусейнов А. А. Философия, мораль, политика. М., 2002.
Гусейнов А. А. Золотое правило нравственности. М., 1982.
Гусейнов А. А. Справедливость // Философия: Энциклопедический словарь // под ред. А. А. Ивина М.: Гардарика, 2006. С. 816—817.
Духовная жизнь современного общества: актуальные проблемы теории: учеб, пособие / под ред. В. П. Торукало. М.: РАГС, 2007. Гл. Ill, IV. Золотухина-Аболина Е. В. Этика. Ростов н/Д: МарТ, 1998.
Иванов В. Г. Этика. М., 2009.
История этических учений: учеб. / под ред. А. А. Гусейнова. М.: Гардарика, 2003.
Йонас Г. Принцип ответственности. Опыт этики для технологической цивилизации. М.: Айрис-пресс, 2004.
К справедливому обществу. Идеи, проекты, теории на Западе и в России / авт.-сост. В. В. Мархинин. М., 2011.
Канке В. А. Современная этика: учеб. М.: Омега-Л, 2011.
КаптоА. С. Профессиональная этика. М.; Ростов н/Д: СКАГС, 2006. Кропоткин И А. Этика: Избранные труды. М., 1991.
Новая философская энциклопедия. В 4т. Т. 2. М.: Мысль, 2001. С. 472—477. Освобождение духа / под ред. А. А. Гусейнова, В. И. Толстых. М., 1991. Попов Л. А. Этика. М., 1998.
Прокофьев А. В. Справедливость социальная // Философия:
Разин А. В. Этика: учеб, для вузов. М.: Академический проект, 2003. Семигин Г. Ю. Российские политико-правовые доктрины. М., 2007. Соловьев В. С. Оправдание добра. М., 1996.
Семигин Г. Ю. Российски
