IV. Обстоятельства, устраняющие наказуемость 30 страница

*(1525) Впрочем, ст.645 т. X, ч. I, говорит, что если преступное деяние учинено именно с намерением причинить потерпевшему более важные убытки или потери, то виновный обязан вознаградить не только за убытки, непосредственно происшедшие от сего деяния, но и за все те, хотя и более отдаленные, которые им действительно с сим намерением причинены.

*(1526) Хотя ст.663 т. Х говорит только о праве потерпевшей требовать обеспечения ребенка, но очевидно, что такое требование может быть предъявлено и другими законными представителями ребенка, его опекуном и т.п.в случае, например, смерти матери или нежелания ее вчинить иск, так как право ребенка имеет самостоятельный характер и только совпадает с правом потерпевшей, а потому такое право может быть всегда выделено и осуществлено посредством самостоятельного иска.

*(1527) Эта система сохранилась в постановлениях Военно-уголовных законов, ст.63.

*(1528) Ср. подробный разбор этого вопроса в моей статье о вознаграждении, а также реш. Уголовного кассационного департамента 1875 г. N 209, Гордина.

*(1529) Лица эти отвечали также и в тех случаях, когда виновные в преступлении не обнаружены. Реш. Гражданского кассационного департамента 1880 г. N 73, Тута.

*(1530) Своеобразное правило установляет ст.67 Законов военно-уголовных, на основании которой убытки, причиненные целой командой или частью оной, в случае несостоятельности самих виновных обращаются на состоящего при команде или части начальника, если он будет признан виновным в бездействии власти.

*(1531) Реш. Гражданского кассационного департамента 1880 г. N23, 1884 г. N 59, 1887 г. N 68 и др.

*(1532) Ср. Б. Утин, "Об ответственности железных дорог пред частными лицами", в "Журнале гражданского и торгового права", 1871 г., N IV; П. Деларов, "Об ответственности железнодорожных предпринимателей и их агентов за причинение вреда лицам и имуществу", 1874 г.; Осецкий, "Смерть и увечье при эксплуатации железных дорог", 1886 г.

*(1533) Обстоятельное решение Французского кассационного суда 16 июня 1896 г., установившего исключительно объективное основание ответственности предпринимателя как его законную обязанность, вытекающую из предпринимательского риска безотносительно к виновности, вызвало обширную литературу. Ср. библиографические указания у Saleilles, Accidents.

*(1534) Manns, Die Konventionalstrafe, 1876 г.; его же, Das Poenitenzrecht, 1880 г.; Wendt, Reurecht, 1878 г. Весьма подробный обзор всего этого учения можно найти у Madeyski, Die Conventionalstrafe nnd ihre Anwendungsarten bei Vertragen in allg. цsterr. Gerichtszeitung, 1880 г., N 68-77; Neuenfeld, Ist der Vertragsstrafe Strafe oder Ersatzleistung, 1885 г.; Nettelbladt, Der Strafvertrag nach gemeinem Rechte, 1886 г.; Победоносцев, "Курс гражданского права", ч. III, 1880 г., стр.271-285; Савиньи, "Обязательственное право", перев. 1876 г., стр.538-545; Merlin, Rйpertoire de jurisprudence, t. XII, "peine contractuelle".

*(1535) Иногда к неустойке относят, кроме штрафа или уплаты предполагаемого убытка, и выкуп обязательства (multa poenitentialis, Reuegeld, Wandelpцn), т.е. освобождение от обязательства уплатой известной суммы; но с точки зрения нас интересующей, эта форма должна быть отделена от неустойки. В нашем праве, по ст. 1574 (т.X, ч.I), неустойка полагается за неисправность, а потому имеет несомненно вид пени. Ср. Победоносцев; напротив того, французское гражданское право выставляет на первый план момент вознаграждения, ср. Madeyski, в. с. § 2.

*(1536) Ср. реш. Гражданского кассационного департамента 1875 г. N 881, 1876 г. N 509, 510 и др.

*(1537) Победоносцев полагает, что если неустойка является пеней, то вина будет существенным условием, а если вознаграждением, то несущественным; Савиньи полагает, что всякая договорная неустойка предполагает вменение нарушения в вину.

*(1538) Nachdrucksgesetz 1870 г. - до 6000 марок, Urheberrechtsgesetz 1876 г. - до 6000 марок; Markenschutzgesetz - до 5000 марок; Patentgesetz - до 10000 марок и др.

*(1539) Wдchter, Die Busse, 1874 г.; Dochow, Die Busse, 1875 г.; V. Weinrich, Die Haftpflicht, 1883 г. О юридической природе Busse между германскими криминалистами господствует полное разногласие: одни считают ее уголовным наказанием (Reber, Wahlberg, Heinze), или, точнее, удовлетворением (Genugthuung); другие - вознаграждением (Dochow, Binding, Hдlschner, Geyer, Berner, Lцning, Liszt); третьи - и тем и другим (Wдchter, Schьtze, Schwarze).

*(1540) Более подробно эти последствия будут рассмотрены далее при изложении поражения прав как дополнительного наказания.

*(1541) Французские криминалисты рассматривают учение об издержках в общей части уголовного права. Ср. F. Helie, Theorie, I, N 97 и след.; Blanche, Etudes, I, N 313; Trebutien, I, N 395 и след.; Garraud, Traite, II, 16; Normand, N 383; напротив того, в германской литературе учение об издержках относится безусловно к процессу. Ср. Meves в Holtzendorf's Handbuch des deut. Strafprocesses, II, стр.497-532; Geyer, Lehrbuch des gem. deut. Strafprocesses, 1880 г., § 269 и след.; A. Dochow, Der Reichsstrafprocess, 1880 г., § 97; Н. Meyer, Commentar zu der цsterreich. Strafprocessordnung, III; Vargha, Das Strafprocessrecht, 1885 г., § 199; Friedenreich, Die Lehre von den Kosten im Strafrechte, 1901 г.

*(1542) Ср. Меves, Zachariae, Handbuch.

*(1543) Во Франции постановления о судебных издержках содержатся частью в Уставе уголовного судопроизводства (ст.162, 176,194, 211 и 368), частью в Особом декрете 18 июня 1811 г.; в Германии, кроме Устава уголовного судопроизводства, в Gerichtskostengesetz 18 июня 1878 г. Германский закон представляет наиболее подробные правила относительно вопроса об издержках, различая по делам уголовным два вида судебных издержек - Gebuhren и Ausgaben. По определению Meves, Gebuhren - сборы за действия, произведенные по данному уголовному делу судебными или судебно-полицейскими органами, a Ausgaben - вознаграждение частных лиц за траты, сделанные ими по данному делу. Сборы всегда определяются по заранее определенной таксе, вознаграждение - сообразно с каждым отдельным делом. Относительно допустимости сборов по делам уголовным в германской литературе существует большой спор. В отличие от германского процесса, австрийский 1873 г. проводит (§ 380) то начало, что все уголовно-процессуальные действия должностных лиц "gebьhren und portofrei" ["необлагаемый налогами и сборами" (нем.).].

*(1544) Ст. 22 Закона о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках, изд. 1876 г., говорила еще точнее: следствие в суде по делам уголовным производится безденежно, без взысканий каких-либо пошлин.

*(1545) По делам, подсудным мировым установлениям, к издержкам относится только вознаграждение свидетелей и сведущих людей (ст.192 Устава уголовного судопроизводства).

*(1546) Вознаграждение состоит только в оплате путевых издержек и суточных денег, и притом в весьма небольшом размере, в том соображении, что явка к суду составляет обязанность каждого, а с другой стороны - и в видах необременения подсудимого или казны чрезмерностью издержек.

*(1547) Подсудимый, оправданный во второй инстанции или после кассации первого производства, конечно, также не подлежит уплате издержек.

*(1548) Равным образом по ст.126 Устава уголовного судопроизводства, в случае отсрочки заседания за неявкою одной из сторон уплата судебных издержек по этому заседанию обращается на то лицо, по чьей вине рассмотрение дела отложено.

*(1549) Иное мнение высказано Правительствующим Сенатом в реш. 1875 г. N 209, Гордина.

*(1550) Хотя это положение высказано только относительно мировых установлений, но оно, очевидно, должно быть применимо и к делам, подлежащим рассмотрению общих судебных мест в порядке частного обвинения.

*(1551) Хотя в решениях Уголовного кассационного департамента (1876 г. N 2, Финкельштейна; 1876 г. N 252, Карбеля и др.) и было неоднократно высказываемо, что вознаграждение обвинителю к числу судебных издержек не относится, но этим не разрешается вопрос о вознаграждении за издержки гражданского истца (ср. также решение 1874 г. N 590, Ситникова, а с другой стороны - решение 1876 г. N 189, Красильникова).

*(1552) А. П. Чебышев-Дмитриев, "О преступном действии по русскому допетровскому праву", 1862 г., стр.36. Особенно известен теократический характер мести у греков и римлян: мститель являлся исполнителем воли божества.

*(1553) На этот характер уполномочия указывает и сама форма судебных приговоров; так, например, по нашему Уставу уголовного судопроизводства они пишутся от имени Его Императорского Величества (Устав уголовного судопроизводства, ст.796). Ср. вообще по этому вопросу: И. Фойницкий, "Курс судопроизводства".

*(1554) Bcе эти случаи, относящиеся к нарушениям Уставов таможенного, лесного, почтового, по производству торговли и промыслов и о частной золотопромышленности, перечислены в приложении к ст.1124 Устава уголовного судопроизводства; случаи же нарушений по уставам акцизным, подведомственные казенному управлению, указаны в Акцизном уставе. Эти исключения были характеризованы в объяснительной записке к Уставам 1864 г. следующими общими признаками: "Непосредственному ведению казенного управления предоставлены все те нарушения, которые, не требуя производства каких-либо следственных действий, достаточно доказываются протоколами, составляемыми должностными лицами сего управления, если при том нарушения эти имеют исключительно фискальный характер и наложенное за них по закону взыскание ограничивается как за первое, так и за последующие нарушения одним денежным штрафом или конфискацией известных предметов". Послеуставная судебная практика расширила круг административного разбирательства.

*(1555) Сюда относятся нарушения Уставов: врачебного, карантинного, торгового, мореплавания, биржевого, ремесленного и пробирного, о сословных собраниях и о народной переписи, о содержащихся под стражей и по нарушению правил о надзоре на фабриках.

*(1556) Нельзя не указать также, что, в отличие от системы уставов, по ст.61 Положение о земских начальниках за неисполнение его законных (им же проверяемых с точки зрения законности) распоряжений или требований лицами, подведомственными крестьянскому общественному управлению, он подвергает виновного, без всякого формального производства, аресту до 3 дней или денежному взысканию до 6 рублей. На эти постановления нет жалоб, и земский начальник может отвечать за них лишь в порядке надзора.

*(1557) В первом издании настоящих лекций я высказал по этому поводу: "Практическое значение этой замены покажет, конечно, ближайшее будущее, но нельзя, однако, не вспомнить, что принцип умерения действий власти административной спокойным, закономерным контролем власти судебной, положенный в основу Судебной реформы 20 ноября 1864 г., был вызван всем нам памятными неурядицами смешения властей в доуставном судоустройстве". Теперь, по прошествии десяти лет опыта, можно с несомненностью, ссылаясь даже на отзывы противников Реформы 1864 г., самоизвольно именующих себя охранителями власти, сказать, что надежды, возлагавшиеся ими на Закон 1889 г., не оправдались: правда и справедливость не приблизились к народу, и охрана личности и собственности в уезде не только не окрепла, но едва ли и не ослабла, и притом независимо от общих условий роста преступности; так же беззащитны наши липы и березы от обдирания лыка, наши речки и озера от чужих сетей и бредней. Да это и понятно. Недостаточное развитие сознания о неприкосновенности чужих прав есть необходимое и естественное последствие крепостного быта, как высшего проявления частной личной власти и соответственных ему административных порядков. Расширение усмотрения и произвола государственных органов, конечно, не пригодная для устранения этого зла паллиатива, но всего горше в этом отношении начальническое усмотрение в форме суда и судебного приговора, это обновление народной поговорки: хочу - по нем сужу, хочу - на нем сижу - расшатывает веру в непреложную силу закона как веления верховной власти. Упрочение уважения к правам требует правомерного воспитания народа, развития в нем сознания, что мера и вес государственно-должного лежат в непреложном гласе закона, развития убеждения, что в Московском государстве, говоря словами Уложения 1649 г., "всяких чинов людям, от большого и до меньшого чину, суд и расправа во всяких делах всем равна". Да не упрекнут меня в том, что, говоря таким образом, я забываю, что правоохраненные интересы должны быть признаваемы и уважаемы не токмо за страх закона, но и за совесть, что идеализаторы значения закономерных условий жизни забывают о более важном факторе социальной жизни, о воспитании в народе присущего человечеству чувства долга. Я полагаю, что в настоящем случае лучше удовольствоваться этическим минимумом - страхом закона, что, по народной поговорке, для развития правовой жизни - "лучше синица в руки, чем журавль в небе", а с другой стороны, думается мне, что как ни была бы сильна у данного лица прирожденная способность к плаванию, она замрет, если его поселить в безводной степи.

*(1558) Так называемое в немецкой доктрине учение о Rechtsgrund der Strafe. С. Познышев, указывая, что еще Гуго Гроций высказал, что "qui punit, ut recte puniat, jus habere debet adpuniendum" ["кто наказывает так, чтобы справедливо наказать, должен иметь право наказания" (лат.)], пpибaвляeт, чтo по странной иронии судьбы этот вопрос уцелел и, как видно из дальнейшего его изложения, занимает видное место в науке и до сих пор, не замечая, что самоновейшим проявлением этой иронии оказывается его собственный труд "О праве наказания", правда, пытающийся, прибавлю от себя, заживо похоронить субъекта, не мнимо умершего, даже не находящегося в предсмертной агонии, а жизнеспособного и за последнее время, вследствие подвинувшегося вперед признания негодности априорных методов его лечения и стремления к замене их пользованием на лоне природы, при помощи анализа явлений действительной юридической жизни, значительно окрепшего. Разбору теоретической постановки вопроса о юридической природе права наказывать посвящен интересный труд Netter, Grundlage der Strafrechtsreform, 1901 г.

*(1559) Из новых немецких криминалистов Schutze вовсе исключает из курса уголовного права изложение и оценку теорий наказания, относя их к области философии. Относительно же основания права государства на наказание он замечает, что оно столь очевидно, что и не требует доказательств: само наказание Шютце определяет как отраженное преступление, уподобляя определение меры и объема наказания проявлению закона падения и отражения в механике. С. Познышев предлагает, по-видимому, иное деление уголовных теорий по данному вопросу, различая: теории, признающие существование права государства наказывать в юридическом смысле (jus puniendi [право наказания (лат.)]), и теории, допускающие только нравственное оправдание или необходимость наказания, нравственное, а не юридическое право на карательную деятельность; или, как он выражается (стр.73), на теории, ставящие вопрос о правомерности, и теории, занятые вопросом о нравственном оправдании наказания, хотя, казалось бы, трудно или, во всяком случае, бесполезно делать группировку теорий не по разности воззрений авторов, а по тому, какой стороной вопроса кто из них больше занимался. Отсюда и понятно, что в следующих же за установлением этих двух групп строках автор заявляет, что "наблюдение показывает, однако, что этими двумя группами далеко не исчерпывается все богатое разнообразие уголовных доктрин", и притом по совершенно неожиданному и малопонятному основанию, потому что "единство терминологии, обусловленное двусмысленностью термина "право", не проходит даром, но влечет за собою многочисленные и печальные последствия". Таким последствием в настоящем случае оказалась наличность не двух, а пяти основных групп уголовных доктрин, различия между которыми (хотя и основными), однако, по словам самого же автора, иногда даже трудно уловимы. Н. Сергеевский в пособиях правильно отделяет изложение теорий о праве наказывать, от теорий о содержании наказания; но затем в дальнейшем изложении совершенно забывает об этом различии, входя в первом отделе в рассмотрение различия теорий по цели наказания, в особенности, например, при изложении теорий относительных, а затем по необходимости повторяет сказанное и во 2-м отделе.

*(1560) То же, Кистяковский.

*(1561) Оттого Кистяковский и дает такой отзыв о теориях, сюда относимых: "Теории, которые обыкновенно принято называть отвергающими наказание, в сущности, за исключением некоторых немногих, наказания не отвергают". Но тогда зачем же их так и называть, а между тем, в особенности у нас, клички и прозвища имеют значение: давно ли у нас даже школа Ломброзо признавалась опасной в государственном отношении.

*(1562) Ср. обзор этих теорий в моем "Курсе", 1874 г., I, N 23 и след.

*(1563) К этой группе, собственно говоря, нужно отнести и теорию Е. GirardiN, в его Le droit de punir, 1871 г., хотя по некоторым общим замечаниям о карательной деятельности он как бы примыкает к третьей группе; оценка его теории у Wiruboff, De la penalite, 1872 г. Жирарден, разбирая основания карательного права государства, находит, что их нельзя искать ни в договоре, так как доказать существование такого договора невозможно; ни в праве необходимой обороны, так как это право не общественное, а частное, и осуществление его после того, как нападение совершилось, немыслимо; ни в общественной самозащите, так как защищаться можно предупредительными мерами, а не наказанием; ни, наконец, в идее божеского воздаяния, так как карательная деятельность не имеет с божеским правосудием ничего общего. Следовательно, наказание находит оправдание только в своем осуществлении. Но имеет ли оно какое-либо правовое основание? На это Жирарден отвечает отрицательно, исходя из того положения, что свобода едина и нераздельна: если современная теория, говорит он, признает безусловную свободу мысли, то она должна признать и полную свободу слова, а, признав таковую, она не может не признать и свободы действия. Но что же в таком случае будет делать общество? Жирарден полагает, что: во-первых, от применения наказания вовсе не зависит уменьшение числа преступлений, и во-вторых, что общество терпит еще большее зло в форме войны. Далее Жирарден замечает, что он допустил бы наказание, если бы ему доказали, что оно полезно для общества, что с отменой наказания общество перестало бы существовать, что без него было бы невозможно само его бытие, а в результате приходит к тому выводу, что все наказания должны быть отменены, за исключением смертной казни, как единственного логичного наказания, да и то временно, до XX столетия; все же прочие наказания должны быть заменены занесением проступка в особую книгу (l'inscription de vie), которая должна находиться у каждого гражданина и которую он должен представлять всякому по востребованию; место каторги и ссылки займет надзор семьи и общины, законно ответственных за их членов, а равно и имущественные взыскания.

*(1564) Сочинения Оуэна "Образование человеческого характера", русский перевод 1865 г., первое английское издание - 1812 г.; Das Buch der neuen moralischen Welt, нем. пер. 1840 г.; Добролюбов, "Роберт Оуэн и его попытки общественных реформ". Полн. собр. соч., т. IV, с.24 и след.

*(1565) Своеобразную, но весьма неопределенную попытку отрицания права наказывать дает С. Познышев в указанной выше статье. Он полагает, что попытки обосновать юридическое право наказывать (jus puniendi) несовместимы с элементарными понятиями права, а в особенности права в субъективном смысле, всегда и неизменно основывающегося на норме права или на законе. Право государственной власти наказывать могло бы быть установлено лишь в случае признания реального бытия высшего над национальным правом естественного права, как абсолютного, единого и вечного правопорядка, как объективной основы прав государства, между тем идея о таком праве, как сверхопытная, давно сдана в архив; "основывать же субъективное право наказывать, как делает это большинство писателей, на положительном уголовном праве данного народа, значит впадать в заколдованный круг - уголовное законодательство есть выражение права наказывать, а право наказывать основывается на уголовном законодательстве", вследствие чего, так сказать, получается знаменитый спор о первородстве курицы и куриного яйца. Поэтому можно говорить только о нравственном оправдании или, что то же, о необходимости наказания, о нравственном праве на карательную деятельность, но не о jus puniendi [право наказания (лат.)]. Что касается нравствениого права наказания, то автор признает таковое на том основании, что хотя наказание, как и всякая другая форма принуждения, есть зло, а нравственность требует низведения зла до minimum'a, но так как это зло необходимо, то наказание дозволяется нравственностью и допустимо с нравственной точки зрения лишь постольку, поскольку оно необходимо. Но такое смелое перенесение оправдания карательной деятельности государства из области права в область нравственности возбуждает ряд более чем спорных вопросов и в области этики, и в области права, не затронутых, однако, автором, благодаря чему все построение лишено и ясности, и убедительности, и единоборство автора с communis opinio doctorum [с общественным мнением ученых мужей (лат.)] нельзя признать победоносным. Что понимает автор под нравственностью с ее принципами, утверждая, что нравственное оправдание того, что является злом в смысле нравственном, равносильно с признанием необходимости, и что степень необходимости служит мерилом нравственной оценки? Конечно, с точки зрения утилитарного и эволюционного построения принципов этики, должно признавать, что действиe хорошо или дурно, смотря по тому, увеличивает или уменьшает сумма его последствий счастье или несчастье людей; можно, пожалуй, утверждать, что полезное и необходимое для человечества тем самым становится и нравственным, но и с этой точки зрения нельзя, очевидно, признать, что то, что составляет само по себе этическое зло, может обратиться в нравственное деяние благодаря его необходимости. Отделение нравственной оценки деяния от цели и значения учиненного может при условном понятии "необходимого" привести к признанию одинаково нравственным и убийства, и смертной казни убийцы. Автор утверждает, что всякое принуждение, а следовательно и наказание, есть зло, делающееся нравственным в силу необходимости, - но почему? Если бы нравственным злом признавалось только бесцельное принуждение, то признание необходимого и целесообразного принуждения в виде наказания нравственно дозволенным было бы понятно, но если злом является безусловно всякое принуждение, то не может сделаться нравственным, т.е. добром, и необходимое принуждение в виде наказания. Самое утверждение, что всякое принуждение есть зло в смысле нравственном, казалось бы, требует доказательств: принуждение чуждо царству нравственности, власть правил и принципов морали должна проявляться и осуществляться не принуждением, а иными путями и средствами; но следует ли отсюда, что все, не входящее в область нравственности, есть нравственное зло? Что понимает далее автор под обязанностью и правом в области этики? Могут ли быть нравственные права проявляемы путем судебного иска и осуществляемы уголовным приговором с его последствиями: эшафотом, каторгой, тюрьмами? С другой стороны, неизвестно, как смотрит г-н Познышев на государство и его юридическую организацию, так как он, по-видимому, не отдает себе отчета в том, какой переворот в государственном праве может произвести его идея о юридически пустопорожнем государстве, с государственной властью, лишенной юридических прав, и притом, по тождеству оснований, во всех сферах ее проявления. Отрицая бытие юридического права наказывать - мы отрицаем и юридическое право взимать налоги, требовать отбывания воинской повинности и т.д.

*(1566) Ср. по этому поводу прекрасные замечания у Ortolan, N 171 и след. Он различает в этой группе два оттенка: отмщения частного - удовлетворения инстинкта личной мести, какова теория Юма, и удовлетворения публичного - когда общество берет на себя обязанность отмстить виновному и тем удовлетворить личный инстинкт пострадавшего; сюда Ортолан причисляет теорию Людена.

*(1567) Alexander von Joch, Ueber Belohnung und Strafe nach turkischen GesetzeN, 2-е издание 1772 г. Подробное изложение его теории у Н. Неклюдова "Приложения" и в моем "Курсе".

*(1568) Dankwardt, Psychologie und Criminalrecht, 1863 г. Подробное изложение его учения уН. Неклюдова "Приложения" и в моем "Курсе". Из личного стремления к отмщению за причиненное зло выводят право государства наказывать популярные новые немецкие философы - Duhring, Kursus der Philosophie, 1875 г.; Е. Hartmann, Phдnomenologie des sittlichen Bewustseins, 1879 г.; из новых французских писателей - Е. Mouton, Le devoir de punir, 1887 г., с.65 и след.

*(1569) В особенности см. его Metaphisischen Anfangsgrunden der Rechtslehre, 1797 г. Ср. изложение его теории у Спасовича.

*(1570) Я не касаюсь противоречия учения Канта о праве наказывать с установленным им принципом отделения права и морали и вообще с его учением о праве, так как, повторяю, я имею в виду не разбор отдельных теорий, а различные приемы разрешения разбираемого вопроса. Замечу только, что этими противоречиями объясняется то обстоятельство, что ближайшие ученики Канта - криминалисты - оказались в совершенно противоположных лагерях: стоит вспомнить, например, Фейербаха, с одной стороны, и Карла Цахариэ - с другой.

*(1571) Ср. о теории Гербарта у Ваr; Heinze; Laistner; Geyer, Undег Begriff des Verbrechens in Haimerl's Oesterr. Vierteljahresschr, 1862 г.

*(1572) Grundlinien in der Philosophie des Rechts oder naturrecht und Staatswissen schaft in Grun drisse, 1821 г. Ср. Laistn er.

*(1573) Тренделенбург в N aturrecht говорит, что нигде логический процесс не проявляется с такою поразительностью, как в уголовном праве: дверь тюрьмы замыкается за преступником и топор гильотины падает на шею убийцы в силу логического процесса - in Kraft des Definition und Terminus medius [в силу определения и обыкновенного конца (нем., лат.)].

*(1574) Stahl, Die Philosophie des Rechts, Th. 2, Abt. 2. Из прежних криминалистов этого направления можно указать на Jarcke, Handbuch; Link, Naturrecht, als Grundlage der Strafrechtstheorien, 1829 г.; из новых - Bekker, Theorie des heutigen deutschen Strafrechts, 1859 г.; Walter, Naturrecht und Politik, 1863 г.; отчасти Kitz, Das Princip der Strafe in seinem Ursprung aus der Sittlichkeit, 1874 г. К каким выводам может привести это смешение человеческого и божеского правосудия - свидетельствует один из крупных сторонников этого направления Жозеф де Местр, давший, в его Soirees de St.-Petersbourg, знаменитый апофеоз палача, как опоры власти и исполнителя божеских велений. "Toute grandeur, - говорит де Местр, - toute puissance, toute subordination repose sur lui: il est l'horreur et le lien de l'association humaine. Otez du monde cet agent incomprehensible, dans l'instant meme l'ordre fait place au chaos, les trфnes s'abоment et la societe disparait" ["Всякое величие, всякое могущество всякое подчинение покоятся на нем: это ужас и оковы человеческого общества, - говорит де Местр. - Избавьте мир от этого непостижимого фактора, и в то же самое мгновение порядок уступит место хаосу, троны рухнут, и общество исчезнет" (фр.)]. Можно ли представить ceбе, что эта апология относится к палачу - к тому, кого голос народа считал прокаженным, от исполнения обязанностей коего отказывались даже осужденные к тяжким наказаниям, несмотря на обещанное прощение. Ср. Franck, ch. IV, d'Olivecrona, La peine de mort, рассказывает, что в 1823 г. в Швеции палачу приходилось казнить собственного сына; префект ввиду этого заменил его другим, но первый жаловался, так как этим распоряжением его лишили установленного за каждое обезглавление вознаграждения. Хороша опора тронов и правосудия!

*(1575) Еще нагляднее выражается эта мысль в ветхозаветном представлении о Боге-мстителе: "Мне отмщение и Аз воздам".

*(1576) Hobbes, Elementa philosophica de cive, 1646 г. Leviathan, 1651 г. Ср. Laistner, Bar; В.Вальденберд, "Закон и правo в философии Гоббеса", 1900 г. Сходные с Гоббесом основания права наказывать принимают и другие великие мыслители XVII века - Спиноза и Пуффендорф.

*(1577) Как справедливо замечает Жюль Симон, сама мысль о том, что каждый из нас обладает всеми теми правами, которые принадлежат обществу и которые он ему уступает, есть внежизненная иллюзия.

*(1578) Rousseau, Discours sur l'origine et les fondements de l'inйgalite parmi les hommes [Руссо. Речи об источнике происхождения и основах неравенства среди людей (фр.)], 1754 г.; Du contrat social, 1761 г.; Laistner. Теория договора положена также в основание сочинения Беккариа о преступлении и наказании; о новейшей попытке A. Fouillee, La science sociale contemporaine [Фуйе. Современная социальная наука (фр.)], 2-е изд. 1885 г., воскресить теорию договора не как факт прошлого, а как основание будущего общества и об ее отношении к уголовному праву, ср. Thiry, стр.14; Vidal, De la penalite [Видаль. Карательная система (фр.)].

*(1579) "La nature n'a fait ni serviteur, ni maоtre" ["Природа не рождает ни слугу, ни хозяина" (фр.)], как говорил Дидро.

*(1580) G. Fichte, Grundlage des Naturrechts, 1796 г.; Laistner, в. с., с.113-120; Нерр. К этой же теории примыкает Mereau, Beitrage zum peinlichen Rechte, 1797 г.