В духовной жизни народа на протяжении всего периода зрелого феодализма происходили постепенные качественные изменения

1.

По мнению выдающегося исследователя русского средневековья А.И. Клибанова (1910-1994), осью многосложного культурного развития Руси стал путь становления личности, нарастания и обогащения личностного начала.

Тенденции повышения самосознания развивались неравномерно. В одних случаях они могли опережать историческую последовательность, в других, – напротив, «застревать» на отдельных уровнях духовно-культурного развития. Так, значительное влияние на культуру имел процесс политической концентрации Руси. Она осуществлялась значительно быстрее, чем преодолевалась ее экономическая раздробленность. Образовавшийся «зазор» приводил к возникновению внутренних конфликтов и появлению популярной идеи сильной, ничем не ограниченной власти. Подобная политика самодержавия и церкви вела к подавлению личности и вызывала внутренний протест со стороны мыслящей части общества.

2.

Укрепление феодально-крепостнических порядков, набиравший силу процесс закрепощения крестьян привели к появлению в духовной культуре народа мотива социальной справедливости и правды. А.И. Клибанов писал: «Идейным фокусом, стягивающим все линии развития народной культуры, являлась социальная Правда» [2].

Эта тема все больше выходит на первый план русской духовной культуры. Уже во второй половине XV в. появляется «Слово о правде и неправде» (автор неизвестен), в котором говорится: «К неправде приводят богатство, слава, власть, честь, пища, питие, одежда, раби, села, виногради и добрии храмы, всякие сладости»[3]. В середине XVI в. эта тема разрабатывается русскими мыслителями Ф. Карповым, И. Пересветовым, Я. Шишкиным и др.

3.

Под соборностью обычно подразумевается согласное, единодушное участие верующих в жизни мира и церкви, коллективное жизнетворчество и коллективное спасение.

В период подъема культуры заимствованные элементы христианства на русской почве приобретают черты национального своеобразия («русскости»). Особенно явно они проявились в литературе, архитектуре, фресках, иконописи. В сознании народа формируется образ святой Руси. Основным стержнем культуры становится идея соборности. Подвиг национального возрождения возвеличил и русские храмы, и русский народный тип, и даже русский народный быт. Пытаясь закрепить достигнутые успехи, удержать прочность и единство культуры, правящий класс проводит многочисленные реформы по унификации общественной жизни и культуры. Унификация предполагала в целом одинаковый у крестьянина, купца и дворянина двор и быт (различие только в количестве слуг, в богатстве), единое законодательство, единую денежную систему и пр.

В поисках ключа для системного понимания средневековой культуры, ученые обращаются к субкультурам основных социальных слоев, отличающихся между собой социально-психологической и деятельностной характеристиками. Критерию «необходимости и достаточности», дающему возможность получить наиболее полное представление о средневековом типе культуры, отвечает выделение отечественным исследователем Б.Н. Мироновым четырех сословий средневекового русского общества – дворянства, духовенства, крестьянства и горожан [4].

Обладая своеобразием, культура каждого социального слоя вступает в соприкосновение с тремя другими, сохраняя однако при этом черты, обусловленные интересами, идеалами, потребностями данного общественного класса. Различия в образе жизни, практической деятельности, формах поведения в совокупности формировали многоаспектный характер культуры феодального общества.

А.

Крестьянский труд, связанный с землей, способствовал сохранению чувства единства человека и природы, обусловливал устойчивость традиционных черт русской культуры. В условиях достаточно стабильного феодализма крестьяне слабо и с большим опозданием реагировали на изменения, происходившие в жизни города.

Б.

Городская субкультура в условиях восстановления разрушенных городов и строительства новых расширялась и вширь, и в глубь. Экономические и общественные отношения приводили в городах к зарождению новых ценностей культуры, отличных от религиозных:

Ø преобладающее значение в городах имело ремесленное производство, которое гораздо в меньше степени, чем труд крестьянина, зависело от внешних сил природы;

Ø имея более широкий круг общения, горожанин имел и более широкий кругозор;

Ø обмениваясь продуктами своего труда, ремесленники приобретали новые знания о свойствах материала, технических приемах;

Ø личный опыт, инициатива ремесленников способствовали накоплению знаний, развитию интеллекта;

Ø в городах получает дальнейшее развитие фольклор (новгородские былины о Василии Буслаеве и о Садко, исторические песни);

Ø городская культура несла в себе заряд антицерковных настроений, направленный против идеологии церкви. В Новгороде, Пскове, Москве возникали еретические движения. Как отмечал один пастырь-богослов, «ереси имели весьма сильное влияние на пробуждение у нас умов, произвели заметное оживление и движение в нашей духовной литературе»[5].

 

 

 

Городская и крестьянская культуры имели множество сходных черт, лежащих в основе всей духовной культуры русского народа. Их корни, уходящие в глубокую древность, питали и официальную культуру, придавая ей специфические, присущие лишь данной народности черты.

В.

Мощное охватывающее влияние на субкультуру всех социальных слоев русского средневекового общества, оказывало православное христианство. «Феодальная Россия, несмотря на устойчивость народных верований, была христианской страной с христианским населением, по-феодальному христианским, – пишет А.И. Клибанов»[6].

Христианизация Руси, берущая начало с конца X в., растянулась на пять с половиной столетий. В своем развитии она прошла ряд этапов: в конце XII – начале XIII в. христианство было принято русской знатью, ко второй половине XIII в. оно охватило торгово-ремесленное население городских посадов. В первой половине XIV в. процесс христианизации Руси условно закончился принятием русскими земледельцами из христианского учения того, что отвечало их интересам и потребностям. Осваивая христианский культ, христианский календарь и некоторые мотивы христианской мифологии русский народ насыщал новую веру своими культурными традициями, в результате чего складывалась синкретическая религия – народное православие. В свою очередь, элементы народного православия усваивались официальной церковью, которая, таким образом становилась церковью национальной.

Духовная культура русского народа [7]

 

 

Христианство противостояло «роевому» образу жизни и сознания. Оно не противопоставляло людей друг другу, а взывало их к осознанному (в пределах христианского учения) сплочению. Православная культура была проникнута глубинным соборным нравственным началом – этикой добра, милосердия, чувством любви к ближнему и дальнему, – отличавшемуся от прагматичного индивидуализма Запада. Средневековый человек был всецело публичен, он разделял радости и горе всего коллектива, в который был инкорпорирован (включен). Его внешняя сторона духовного мира была общественным достоянием. Вместе с тем христианство обращалось к человеку как сознательному субъекту действий, поступков, поведения, способному разбираться между «добром» и «злом», обладавшему свободной волей, индивидуально-ответственному за свои поступки. Однако что добродетельно и что греховно устанавливала церковь. «В социальном аспекте деятельность русской церкви, несомненно, несла положительный заряд и находила отзвук в сердцах верующих, поскольку объективное содержание этой деятельности сводилось к тому, чтобы, устранив крайности, созданные светскими правителями, способствовать сохранению социального мира», – пишет В.Г. Власов [8].

Под влиянием христианства культурообразующие процессы в России до середины XVII в. развивались достаточно равномерно, охватывая «сверху вниз» все основные слои общества. Они строились на единой системе вероучения, на схожести семейно-бытовых и трудовых традиций, основанных на едином православном календаре – все это с общностью языка способствовало формированию национально-культурной общности, исповедующих православие народов России[9].

По словам Д.С. Лихачева (1906-1999) средневековым человеком владело чувство значительности всего происходящего. Это чувство не покидало его ни в жизни, ни в искусстве, ни в литературе. Живя в мире, он думал о нем в целом как огромном единстве и ощущал в нем свое место. «Его дом располагался красным углом на восток. По смерти его клали в могилу, головой на запад, чтобы лицом он встречал солнце. Его церкви были обращены алтарями навстречу возникающему дню. В храме росписи напоминали ему о событиях Ветхого и Нового заветов, собирали вокруг него мир святости: святых воинов внизу, мучеников повыше; в куполе изображалась сцена вознесения Христа, на парусах сводов – евангелисты и т.д. Церковь была микромиром и вместе с тем она была макрочеловеком. У ней была глава, под главой шея барабана, плечи. Окна были очами храма (об этом свидетельствует сама этимология слова «окно»). Над окнами были «бровки».

Большой мир и малый, вселенная и человек! Все взаимосвязано, все значительно, все напоминает человеку о смысле его существования, величии мира и значительности в нем судьбы человека»[10].

Обладая большой реальной властью, Русская православная церковь направляла ее на сохранение и укрепление религиозной идеологии. Особенно это сказалось на искусстве, которое служило воплощению мифа и обрядового действа, осуществлявшего прямое общение верующего с Богом. В рамках православной культуры создавались великолепные здания храмов, самобытная агиографическая литература, школы, дававшие религиозное образование и воспитание. Одним из достояний мирового изобразительного искусства стала иконопись.