Ф. Лист. Симфоническая поэма «Прелюды»

Лист – создатель одночастной программной симфонической поэмы, нового жанра, значительно обогатившего симфоническую музыку и получившего развитие у многих зарубежных и русских композиторов – Рихарда Штрауса, Дворжака, Балакирева, Бородина, Римского-Корсакова, Чайковского, Скрябина и других, создавших не только симфонические поэмы, но и одночастные симфонические картины, фантазии, легенды.Опора на программность, как мы уже знаем, была творческим кредо Листа, а стремление к слиянию многочастного симфонического цикла в одночастную поэму отвечало принципам его драматургии. Поэмы создавались в самый плодотворный период творчества композитора – в 50-е годы в Веймаре. Круг образов этих произведений связан с поэтической или философской идеей – здесь и легендарные мифологические темы («Орфей», «Прометей»), и обращение к литературным шедеврам («Гамлет» по трагедии Шекспира), и к творчеству поэтов – современников Листа («Что слышно на горе» и «Мазепа» по стихотворениям Виктора Гюго), и к именам великих творцов Возрождения (поэма «Тассо»); национально-героическая тема, связанная с родиной Листа, получила воплощение в поэме «Венгрия».История создания симфонической поэмы «Прелюды» несколько необычна.Первоначально Лист хотел написать симфоническое вступление к четырем мужским хорам на стихи французского поэта Жозефа Отрана «Четыре стихии», но затем его замысел изменился, и в переработанном виде музыка вступления стала существовать как самостоятельное произведение. Наиболее подходящую программу к содержанию уже сочиненной музыки Лист нашел в стихотворении «Прелюды» из цикла «Поэтические размышления» французского поэта Ламартина. В этом стихотворении жизнь человеческая представлена как ряд прелюдий «к той неизвестной песне, которой первая торжественная нота звучит в минуту смерти». (Здесь и ниже стихотворение Ламартина цитируется в свободном прозаическом пересказе музыкального критика А.Н.Серова).Поэма написана в сонатной форме со вступлением и зеркальной репризой, разделы которой могут быть соотнесены с частями симфонического цикла – характерный листовский прием формообразования, который мы уже встречали в фортепианной сонате h-moll. В поэме очень ярко проявляет себя принцип монотематизма: практически все темы произведения вырастают из короткой интонации романтического вопроса (до-си-ми), появляющейся во вступлении. Образно трансформируясь, она становится основой главной и связующей тем, получает развитиие и в побочной. Главная партия (Andante maestoso, C-dur), вырастающая из темы вступления, торжественная и величественная, является обобщенным образом героя произведения, а, может быть, в более широком смысле – выражением философской идеи предназначения человека.Маршевый характер, изложение темы в насыщенном тембре духовых (фаготов, тромбонов и тубы), усиленных виолончелями и контрабасами, фигурации струнных – все способствует победному, героическому звучанию главной партии.Связующая и побочная переносят слушателя в сферу лирики, которая соответствует срокам стихотворения о зарождающемся чувстве – «очаровательная заря каждого бытия – любовь». Связующая партия (L’istesso tempo), опираясь на тематизм главной, в корне трансформирует ее смысловое содержание: прозрачная оркестровая звучность, певучий тембр струнных, piano, красочная модуляция из до мажора в ми мажор создают образ пленительный и чарующий, который продолжает свое развитие в побочной партии (E-dur), звучащей в ритме баркаролы в мягком тембре четырех валторн, удвоенных струнными. Лейтинтонация появляется в окончании музыкальной фразы, где ее вопросительный характер смягчается фигурациями скрипок. В своем развитии побочная тема, захватывая широкий оркестровый диапазон, достигает лирической кульминации, после чего затухает у солирующих деревянных духовых.Начинается следующий раздел – разработка – состоящий из двух эпизодов. Первый (Allegro ma non troppo) соответствует мысли Ламартина о том, что «в жизни каждого первая сладость счастья бывает часто нарушена грозой, бурей, которой смертельное дуновение разгоняет восторженные мечты, которой громы сжигают самый алтарь счастья». Средства музыкальной выразительности, примененные здесь Листом, весьма характерны для эпизодов такого содержания. Лейтинтонация заметно изменяется: вместо восходящей ч.4 звучит тревожная, как бы «надломленная» ум.4 (фа-ми –ля бемоль). У виолончелей проносятся хроматические пассажи, в гармонии преобладают уменьшенные септаккорды, звучность оркестра прорезают грозные фанфарные возгласы труб и валторн – все эти средства не только отражают смятение в душе героя, но очень живописно изображают картину разбушевавшейся природы. Второй эпизод разработки (Allegretto pastorale, A-dur) передает состояние покоя после пережитых потрясений, когда «душа, глубоко уязвленная, по окончании смертоносных бурь, ищет приюта и успокоения в тихой сельской жизни», а в драматургическом отношении играет роль медленной части симфонического цикла.Здесь царят созерцательность и идиллически-пасторальное настроение. Близкие пентатонике мотивы солирующих валторн, гобоя, кларнета изображают перекличку пастушеских рожков, короткие попевки флейт имитируют птичий щебет. Сочетаясь со свирельными наигрышами, в фактуру эпизода вплетается тема побочной партии, постепенно захватывая все больший диапазон и достигая экстатического звучания в оркестровом tutti. Второй эпизод разработки непосредственно перерастает в заключительный раздел поэмы – зеркальную репризу (Allegro marziale animato, C-dur), где вначале проводятся связующая и побочная, а только потом главная темы. В репризе в смысловом отношении связующая и побочная подчинены главной. Они приобретают маршевый, триумфальный характер, являя собой еще один аспект образной трансформации, чему способствуют фанфарные интонации, чеканный ритм и героическое звучание медных духовых. Как апофеоз поэмы в мощном tutti всего оркестра звучит главная тема, на кульминации завершая произведение. Драматургически реприза соответствует обобщенно-героическому финалу симфонического цикла, который очень ярко отражает содержание последних строк стихотворения Ламартина: «…человек не осуждает себя навсегда оставаться в безмятежности, которая была для него отрадою на лоне сельской природы; по первому призыву трубы мы летим занять свое место в рядах сражающихся, …. и в этой борьбе находим полное сознание себя и полное обладание сил своих».