В международном частном праве

При применении коллизионной нормы необходимо уяснить содержаниеюридических понятий, которые составляют объем и привязку нормы, или провести их квалификацию. Категории «правоспособность», «собственность», «договор», «место совершения сделки» далеко не всегда одинаково понимаются в праве различных стран. Обычно в литературе приводится пример с заключением контракта между российской и английской организациями посредством направления оферты и ее акцепта.

Известно, что в России и странах континентальной Европы местом заключения контракта признается место получения акцепта оферентом. Так, согласно ст. 433 ГК РФ договор признается заключенным в момент получения лицом, направившим оферту, ее акцепта, а в соответствии со ст. 444 ГК РФ договор признается заключенным в месте жительства гражданина или месте нахождения юридического лица, направившего оферту.

В английском праве момент заключения контракта связывается с моментом отправления акцепта (так называемая доктрина «почтового ящика»), а местом заключения договора признается место отправки акцепта. Если, скажем, акцепт был отправлен из России в Англию, то по российскому праву контракт заключен в Англии, а по английскому - в России. Предположим, что стороны связали применимое право к контракту с местом его заключения. Тогда российский суд, установив в соответствии с российской коллизионной нормой место заключения договора, применит право Англии. Однако должен ли российский суд принимать во внимание то обстоятельство, что согласно применимому английскому праву местом заключения договора признается Россия и, следовательно, применимым правом является российское право? Иначе, вопрос заключается в том, по какому праву квалифицировать понятие «место совершения сделки» - по праву страны суда (lex fori) или по тому праву, к которому отсылает коллизионная норма, то есть по праву, регулирующему существо отношения (lex causae)?

Дж. Моррис приводит другой гипотетический пример, связанный с проблемой квалификации. Предположим, в Англии заключается брак между двумя французскими гражданами, домицилированными во Фран­ции. Брак является действительным по английскому праву, но недействи­телен по французскому, поскольку ни одна из сторон не получила согласия на вступление в брак от родителей, как этого требует француз­ский закон. Если это правило французского права относится к форме брака, то оно не будет применяться к браку, заключенному в Англии;о днако если оно отсылает к способности заключать брак, то это приведет к признанию брака французской пары недействительным. Согласно какому праву - английскому или французскому - следует определять природу французской нормы?

В целом современная доктрина и практика международного част­ного права исходят из того, что квалификация юридических понятий коллизионной нормы должна осуществляться по закону суда. Такого же правила придерживается российское право: согласно ст. 1187 ГК РФ «при определении права, подлежащего применению, толкование юридических понятий осуществляется в соответствии с российским правом, если иное не предусмотрено законом». Главным аргументом является то, что коллизионная норма является нормой, которую сформулировал отечественный законодатель, а следовательно, и все понятия этой нормы должны толковаться в соответствии с отечественными правом. Если же производить квалификацию не по закону суда, а по иностранному праву (к которому отсылает коллизионная норма), то право страны суда утратит всякий контроль над применением своих коллизионных норм. Кроме того, квалификация по lex causae является нелогичной, поскольку вопрос о выборе этого права до применения коллизионной нормы еще не решен. В соответствии же с квалификацией по закону суда (lex fori) толкование юридических понятий коллизионной нормы должно осуществляться по закону того государства, в котором рассматривается дело, еще до того момента, как решена проблема выбора права, то есть до при­менения коллизионной нормы (первичная квалификация).

Таким образом, в нашем примере российский суд при квалификации места заключения договора должен руководствоваться только российским правом, не принимая во внимание позицию английского права, хотя бы оно и было избрано применимым, поскольку толкование юридических понятий коллизионной нормы осуществляется в соответствии с российским правом (п. 1 ст. 1187 ГК РФ). Однако после того, как суд установил применимое право, то есть после применения коллизионной нормы, разрешение всех вопросов должно осуществляться в соответствии с избранным применимым правом (вторичная квалификация). Аналогичным образом со своей стороны поступит английский суд: «Место, в котором заключается контракт, определяется в английском суде местом, откуда акцепт был отправ­лен, даже если в соответствии с правом страны, из которой акцепт был отправлен, он вступает в силу лишь там и тогда, где и когда оферент его получил».

Другой пример, который неизменно приводится в литературе по указанной проблеме, - институт исковой давности. Исковая давность по законодательству стран континентальной Европы является институтом материального гражданского права, а по законодательству стран общего права - институтом процессуальным. Поэтому в странах континентальной Европы допускается применение иностранных законов об исковой давности, в то время как в государствах общего права суд (по общему правилу) не вправе применять иностранные сроки исковой давности, поскольку иностранное процессуальное право не действует экстерриториально и судами применяться не может.

В частности, в 1966 г. Внешнеторговая арбитражная комиссия при Торгово-промышленной палате СССР (ВТАК - предшественница МКАС (Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации)) рассматривала дело по иску английской фирмы к советскому внешнеторговому объединению. Контракт был заключен в Лондоне, и, соответственно, к нему подлежало применению английское право как право места совершения сделки. Ответчик (советское внешнеторговое объединение) утверждал, что право истца не подлежит защите, так как по советскому праву истек трехлетний срок исковой давности. Действую­щий же в Англии шестилетний срок исковой давности не должен при­меняться ВТАК (Внешнеторговая арбитражная комиссия при Торгово-промышленной палате СССР), поскольку в соответствии с английским правом исковая давность - институт процессуального права, и советский суд должен всегда применять свои сроки давности. ВТАК не согласилась с доводами ответчика и применила английский шестилетний срок исковой давности. В своем решении ВТАК исходила из того, что квалификация коллизионной нормы должна осуществляться на основании отечественного законодательства, а не английского, к которому отсылает норма.

Вопросы квалификации юридических понятий возникали и в прак­ике зарубежных коммерческих арбитражей.

Так, в деле № 7748, рассмотренном Арбитражем МТП в 1995 г, (за­седание проходило на Кипре), истцом выступала одна из европейских организаций, а ответчиком - государство X. Ответчик ссылался на ис­течение срока исковой давности согласно праву государства ответчика (государства X), поскольку по соглашению сторон оно подлежало при­менению к контракту. В процессе рассмотрения спора и Арбитраж, и представители сторон пришли к общему мнению, что вопросы процес­са должны регулироваться правом страны суда (lex fori), то есть правом Кипра, тогда как вопросы существа отношений по сделке (lex causae) -правом ответчика. Проанализировав кипрское законодательство, Арбит­раж пришел к выводу, что в вопросах исковой давности право Кипра аналогично праву Англии. По мнению Арбитража, правом, на основании которого должна проводиться квалификация исковой давности, является право Кипра, поскольку исковая данность согласно кипрскому законо­дательству - вопрос процессуальный. Таким образом, именно кипрское право (как право места проведения Арбитража), а не право ответчика (как право, применимое к контракту) должно решать спор об истечении срока исковой давности. В другом деле (№ 8175, решение 1996 г.) Арбитраж МТП, заседавший в Париже (Франция), рассматривал спор по контракту, к которому стороны избрали применимым право индийское. В процессе рассмотрения дела возник вопрос о том, по праву какого государства должна быть квалифицирована ответственность: форма уплаты процентов, сам период уплаты процентов и процентная ставка. В частности, должны ли указанные вопросы рассматриваться в процес­суальном или материальном праве. Арбитраж пришел к выводу, что квалификация должна осуществляться в соответствии с французским коллизионным правом (нормами государства местонахождения Арбитража). Согласно французским коллизионным нормам ответственность в форме уплаты процентов, период уплаты и процентная ставка являются материальным правом и, таким образом, должны определяться индий­ским правом.

За рубежом квалификация часто связана с различиями в нормах права семейного законодательства.

Так, А. Джеффи пишет по этому поводу: «Правовые системы часто предусматривают, что лица, не достигшие определенного возраста, долж­ны получить согласие на вступление в брак от своих родителей. Мы стал­киваемся в этом случае с проблемой квалификации (caracterisatiori). Должны ли такие нормы квалифицироваться как нормы о способности на заключение брака, подпадающие под принцип двойного домициля (dual domicile rule), или же они должны быть квалифицированы как нормы, относящиеся к формальной действительности брака? На первый взгляд может показаться, что требование родительского согласия является одним из требований, относящихся к брачной правоспособности; во всяком случае, если брак является недействительным без такого согласия, предполагается, что это происходит вследствие того, что сужде­ния соответствующего лица еще недостаточно зрелы. В Англии согласие родителей, однако, рассматривается английскими судами как требование формы, но не брачной правоспособности. Главная причина такого под­хода заключается в том, что отсутствие родительского согласия согласно английскому праву обычно не влечет недействительность брака. Если врачующиеся все же заключают брак без такого согласия, брак, тем не менее, обычно признается действительным». Автор также приводит некоторые дела, в которых иностранная норма о согласии родителей рассматривается как требование, относящееся к форме брака, и, следо­вательно, может применяться лишь в случаях, когда брак заключается в соответствующем иностранном государстве. Так, в деле Ogden v. Ogden [1908] брак был заключен в Англии между женщиной, имевшей англий­ский домициль, и 19-летним мужчиной, домицилированным во Франции. Согласно французскому праву того времени лицу такого возраста тре­бовалось согласие родителей на заключение брака, и если такое согласие не было получено, брак признавался недействительным. Английский Апелляционный суд (Court of Appeal) признал брак законным. Одна из причин для принятия такого решения состояла в том, что поскольку 1) брак заключался в Англии и 2) женщина была домицилирована там, действительность брака должна определяться исключительно английским правом. Суд, однако, рассматривал требование французского закона о согласии на вступление в брак как требование, относящееся к форме. С этой точки зрения французское право как право, не являющееся lex loci, не было признано применимым. В другом деле - Lodge v. Lodge [1963] брак был заключен в Шотландии между мужчиной, домицилированным в Англии, и 18-летней женщиной, домицилированной во Франции, которая не имела родительского согласия на заключение брака. Английский суд признал данный брак действительным согласно шотландскому праву как праву lex loci. В деле Simonin v. Mallac [1860] пара, домицилированная во Франции, заключила брак в Англии без родительского согласия. Мужу исполнилось 29 лет, а жене - 22 года. Согласно французскому праву лицам такого возраста требовалось согласие родителей на вступление в брак в качестве «уважаемого и формального акта». Если, однако, в таком согласии им было отказано после более чем двукратного обращения с месячным интервалом, такие лица могли свободно заключить брак и без такого согласия. Брак был признан действительным. Французская норма в данном случае рассматривалась как одно из необходимых тре­бований, относимых к форме.

Одним из аргументов против квалификации по закону суда явля­ется то что тот или иной институт, требующий квалификации, может быть не известен lex fori. Поэтому ст. 1187 ГК РФ содержит исклю­чение из правила квалификации по закону суда: если при определении применимого права юридические понятия, требующие квалифика­ции, не известны российскому праву или известны в ином словесном обозначении либо с другим содержанием и не могут быть определены посредством толкования в соответствии с российским правом, то при их квалификации может применяться иностранное право. Например, российскому законодательству не известен институт траста, применя­емый в странах общего права. Поэтому при определении применимого права к договору траста российский суд вынужден будет толковать данное понятие по праву соответствующего государства, применимо­му в силу коллизионной нормы.

Интересный пример приводит Т.Н. Нешатаева. «Согласно мусульман­скому праву внебрачный ребенок считается законнорожденным (рож­денным в браке), если отец-мусульманин признает его согласно догме Корана. Такой институт - «узаконение внебрачных детей в мечети» - не известен российскому праву, но может быть истолкован согласно тем понятиям, которые существуют в мусульманском праве. Предположим, что у российской гражданки и гражданина одного из мусульманских го­сударств родился ребенок вне брака на территории РФ. Женатый мусуль­манин признал в мечети этого ребенка по канонам мусульманского права. При регистрации ребенка в органах записи актов гражданского состо­яния в России возник вопрос: возможно ли регистрировать этого ребенка как рожденного в браке? Поскольку ребенок прошел процедуру узако­нения по мусульманскому праву, он может быть зарегистрирован как рожденный в браке. Очевидно, что в данном случае целесообразно ис­пользовать квалификацию понятий, принятых в иностранном праве, то есть истолковывать понятие «узаконение по Корану» в том же смыс­ле, который имеет этот институт в мусульманском праве, - придание детям, рожденным вне брака, тех же прав, что у детей, рожденных в браке».

Кроме того, исключения из принципа квалификации по закону суда содержатся в отдельных статьях ГК РФ. Так, в соответствии с п. 2 ст. 1205 ГК РФ принадлежность имущества к недвижимым или движимым вещам определяется по праву страны, где это имущество находится. Так, если имущество находится в России, отнесение вещей к движимым и недвижимым должно осуществляться в соот­ветствии со ст. 130, 132 ГК РФ. Если имущество находится в иностранном государстве, российский суд должен руководствоваться при квалификации соответствующим иностранным правом.

Некоторые специалисты обосновывали возможность автоном­ной квалификации, то есть квалификации, не подчиненной праву какой-либо одной страны (в том числе и праву страны суда). Такая квалификация якобы должна осуществляться на основе обобщения понятий разнонациональных правовых систем на основе метода сравнительного правоведения. Основной аргумент сторонников авто­номной квалификации заключается в том, что квалификация поня­тий коллизионной нормы по закону суда предполагает своего рода «тождественность» иностранного права, к которому отсылает колли­зионная норма, закону суда. Скажем, определив, что последним ме­стом жительства наследодателя является Англия, российский суд применяет английское право к отношению по наследованию. При этом вопрос о том, является ли данное отношение наследственным по английскому праву, остается открытым.

Предложение об автономной квалификации выглядит привлекательным, но практически малоосуществимым, поскольку нельзя требовать от суда знания и применения метода сравнительного правоведения. Кроме того, по справедливому замечанию Дж, Морриса, «существует немного принципов аналитической юриспруденции и сравнительного правоведения универсального применения, и к тому же, хотя сравнительное право и способно обнаружить различие между национальными законами, оно вряд ли способно их разрешить. Например, сравнительное право может заключить, что согласие родителей на вступление в брак иногда рассматривается как относящееся к форме, а иногда к брачной правоспособности, или что исковая давность иногда рассматривается как процессуальный вопрос, а иногда - как материальный; но каким образом сравнительное правоведение может определить, как эти вопросы должны квалифицироваться в данном конкретном случае?». И далее автор подчеркивает: «Не существует ни одного дела, в котором бы английский суд применил указанный метод».