Бесконечная полночь

Азарг Кун идет по медленно текущим в упругой биомассе лицам, топча их своими высокими черными сапогами. Вокруг висит влажный, багровый туман, в котором исполинскими силуэтами двигаются существа, чьи уродливые тени похожи на кроны деревьев. Хлюпающая и вязкая жижа из человеческих и нечеловеческих останков, слившихся в отвратительный безбрежный океан, и темно-красная, источающая гниль плоть течет к закрытому туманом горизонту, расползаясь по колоннам и балюстрадам дворца Азарга Куна, что стоит в самом сердце Аэстера, в созданном самим Кристаллом измерении. Азарг Кун идет по кричащим лицам, по бесформенным курганам внутренностей, в которых толкутся жирные, белесые твари, напоминающие клубки свившихся воедино пиявок или червей. Отныне триумф Ур’Ксулта окончателен и уже ничто не остановит падение Вселенной Траг’гонов. Потому что последний из них теперь тут, во Внутреннем Мире. Как и предполагал Азарг Кун, Селкер ударил по Ур’Ксулту всей своей силой, но Праотец Омерзений всегда противопоставлял грубой силе такую же грубую силу. Просто и бездумно. А потом Кристалл Забвения пожрал весь корабль прежде, чем до него смог добраться Ур’Ксулт, растворив всех, кто был на нем в кровавых потоках и паутине биомассы. Кроме тех, кто был наиболее интересен Азаргу Куну. Если бы сила не вернулась к Селкеру, то Хозяин Нааргала вполне мог бы и не заметить проникший сквозь оборонительные рубежи корабль, но траг’гон, восстановивший свою мощь, использовал ее и превратился в лакомый кусок для самого Ур’Ксулта.

Азарг Кун останавливается у заполненного кроваво-красной жижей котлована, куда стекают реки полужидкой плоти и со стенками из липкой, покрытой слизью розовато-белой массы, постепенно сползающей вниз. Он делает знак рукой и на поверхности жижи вздувается множество пузырей. Из мутной глубины поднимается странное сооружение из переплетенных, сросшихся между собой костей и кусков пористой, зловонной мышечной ткани. В сердцевине омерзительного, полуживого образования, опутанный изогнутыми костями, подвешен на железных серпах Селкер. Изгибаясь, расходясь в стороны подобно ветвям, кости медленно прорастают сквозь тело шакала, впиваясь в прогрызенные обитателями омута раны. Среди выступающих из под черной шерсти ребер, видны толстые, белые, плодящиеся в живой плоти лярвы. Воплощение Ур’Ксулта останавливается напротив Селкера и терпеливо ждет, пока пленник не придет в себя, вернувшись из того забытья где он витает в свою новую, кошмарную Реальность.

…Дрожащий свет угасающей лучинки озаряет украшенные картинами и серебристыми гирляндами со статуэтками неведомых богов стены. За закрытым окном накрапывает дождь и шелестят раскачиваемые ветром деревья. Возле резной деревянной колыбельки сидит очень отдаленно напоминающее кошку существо, с костяными наростами на локтях и коленях. Длинные, черные волосы с белыми прядями аккуратно уложены и завиты, а длинные, остроконечные уши украшены рубиновыми сережками. Тихий, ласковый голос мурлычет колыбельную песенку, под которую, закопавшись в теплое одеяло, посапывает маленький, пухленький комочек черной шерсти, с остренькой мордашкой, прижатыми ушками, и небольшой черной гривой с белой прядью. Коротенькие лапки малыша крепко обнимают мягкую, серенькую игрушку.

Мать осторожно гладит сынишку по шелковистой шерстке и маленький комочек ворочается в своей колыбели, еще глубже забираясь под одеяло.

— Скоро Они заберут тебя у меня, Селки, – полушепотом говорит она. – Возьмут тебя на свой сверкающий небесный корабль и увезут далеко-далеко отсюда, к звездам. Пройдет время и ты забудешь меня. Забудешь, что у тебя вообще была мама. Забудешь этот дом и свою колыбельку, игрушки, с которыми ты играл и первое произнесенное тобой слово… Они заберут у тебя все…

Над укутанными мохнатыми, черными тучами склонами гор, рождается странное гудение, ползущее по небу, словно блуждающие над облаками громовые раскаты. Заботливо, нежно, мать накрывает свернувшегося в клубок малыша одеялом и чувствует, как толстенькие лапки обхватывают ее руку. Малыш прижался к ней во сне, и от этого его движения она чувствует, как на глазах наворачиваются слезы. Попытавшись успокоится, она берет себя в руки, снова начиная напевать песню. Но уже совсем не колыбельную…

…Погасло солнце, миром правит ночь

Лишь искры в небе гонят холод прочь.

Сквозь сумрак, к свету вечных звезд,

Река Судьбы нас всех вперед несет.

Среди забвения, в краю бездонной мглы,

Туман развеет свет твоей души.

Исчезнет мрак, навеки сгинет тень.

Наступит новый, светлый день…

Над домом раздается сильный, оглушающий удар грома, перед которым не было никакой молнии. Яркий, слепящий свет озаряет комнату и она видит, что на пороге стоят трое существ, состоящих из сплошного сияния, волнами перекатывающегося под почти прозрачной псевдо-плотью. Их тела похожи на тела представителей ее собственной расы, но головы, это образы неведомых, ужасных зверей, чьи очертания еле различимы в лучах звездного огня. Разбуженный внезапным громом малыш просыпается и усевшись в колыбельке, плачет, прижимая к себе серого игрушечного зверька.

Центральная фигура делает шаг вперед и поднимает руку так, словно хватает в воздухе что-то невидимое. Порыв холодного ветра валит колыбельку, разбрасывая по полу одеяла и маленькие, расшитые забавными орнаментами подушечки. Только малыш остается висеть в воздухе, медленно подплывая к стоящим у порога фигурам. Плача, он протягивает лапки к матери и она успевает схватить его обеими руками.

— Я не отдам им тебя… - шепчет она. – Не отдам…

Холодный ветер усиливается, почти сбивая ее с ног но она приживает к себе своего сынишку, отступая к стене.

— Улетайте прочь… Убирайтесь к себе, в звездные города. Он мой, вы его не получите.

Стоящий справа траг’гон подплывает к ней, то распадаясь, то вновь обретая очертания, подобно легкому туману. В легкой дымке, там, где у всех других существ должны быть глаза, вспыхивают несколько ярких багровых искр. Невидимая сила вырывает малыша из рук матери.

— Мама!! – сквозь плач успевает услышать она, а потом в ее голове взрывается небольшая звезда.

Траг’гон ни проронив ни звука отдает свою добычу стоящему рядом лидеру, и три сгустка холодного тумана растворяются в пропитанном запахом паленой шерсти воздухе, оставив после себя лишь позвякивающие погремушки на поваленной колыбельке да кучу серого, еще дымящегося пепла возле стены…

Селкер с трудом открывает глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в мокром, кровавом тумане. Он пытается вздохнуть, но вместо воздуха рот забивается зловонной жижей, а с выдохом, из горла вываливаются рыхлые, розоватые лярвы.

— Я рад приветствовать у себя в царстве такого гостя как ты. – слышит траг’гон хрипящий тихий голос и только сейчас замечает стоящего посреди бултыхающегося океана красновато-бурой плоти Азарга Куна. – Пророчество свершилось…

— Где я? – шакал с трудом выдавливает из себя слова, в горле ползают мягкие, прохладные личинки.

— К’Сайн. Планета-труп. – отвечает Азарг Кун. – Мир, сотворенный фантазиями Аэстера и служащий пищей для Ур’Ксулта. Ты не одинок в своих страданиях. Здесь, на этих равнинах миллионы таких как ты, кормят своей плотью растущих Омерзений. Из твоих тканей растет Владыка Забвения и чем больше таких как ты попадают сюда, тем быстрее он растет.

Постепенно к Селкеру возвращаются чувства. Боль бесконечным потоком пронзает его тело словно электрический ток, но он не может даже пошевелиться из-за проросших сквозь него костяных отростков. Он может лишь опустить голову вниз, что бы увидеть обглоданные до костей ноги и грудь, где копошащиеся лярвы кормятся постоянно нарождающейся мышечной тканью.

— Добро пожаловать в Вечность. – улыбается Азарг Кун. – Не стоит задавать мне вопросы о том, насколько долго ты пребываешь тут. Здесь нет времени.

— То что я видел… оно не может быть моей памятью... - траг’гон с трудом пытается вздохнуть.

— Здесь – Забвение. – улыбка не сходит с лица Азарга Куна. – Та память, которую ты сам предал ему, или же те моменты твоей жизни, которые ты решил вычеркнуть, найдут тебя здесь. Те, кого ты называешь своими предками, поступали так со всеми полукровками, родившимися на Срединных мирах. Делали их как можно больше похожими на себя… Потому что сами так боялись оказаться здесь.

— Я не ожидал, что ты окажешься таким разговорчивым.

— А куда мне теперь спешить? – Азарг Кун смеется хриплым, надтреснутым, старческим смехом. – Теперь у нас с тобой впереди все время мира. И даже сверх того.

— Где те, кто летел со мной на корабле? – Селкер пытается говорить, но лишь выплевывает из горла червей.

— Они все здесь, – отвечает Азарг Кун. – Каждый в своем Забвении. Смотри, если так этого хочешь.

Селкер видит места, очень далекие от той равнины, где прикован он. Пустыни из зловонных барханов, среди которых на тонких стальных конечностях передвигаются циклопические механизмы, с которых, будто виноградные гроздья, свисают сросшиеся туловища людей. У изрытого котлованами и выгнувшегося зазубренными скалами горизонта, в облака кровавого тумана поднимается строение, похожее на переднюю часть человеческой головы, висящую на растянутой коже. На деле, полоски кожи состоят из неисчислимого множества разнообразных существ, переливающихся, растекающихся, то срастающихся друг с другом, то распадающихся на отдельные части. На мгновение в этом месиве Селкер видит лицо Ксунартуса и видение пропадает.

Страшные процессии ковыляют по окровавленным полям, безмолвно и бесцельно. Вроде бы люди, но в то же время и нет. Лица чудовищ разрезаны проволокой, а под мышцы вставлены стальные бруски. Они волокут на себе железные конструкции, на которых растянута кожа, содранная со спины, а из под ребер, звеня и поблескивая в огненном мареве, свисают цепи с иззубренными, проржавленными крючьями. У некоторых нет ног и они неуклюже переваливаются, подгребая под себя руками розоватое месиво.

— Они все шли с тобой сюда и они все достойны занять свое место тут, – хихикает Азарг Кун. – Что касается твоей любимой… То она здесь, совсем рядом с тобой. Я решил не разлучать вас.

Селкер поворачивает голову в ту сторону, куда указывает Азарг Кун и поспешно отводит глаза. Сира… та путеводная звездочка, которая вела его из мрака, теперь одна из этих отвратных наростов на растекающейся багровой массе. Из сплетения щупалец видно только ее туловище с распоротым животом, откуда, шевелясь в темной жиже вываливается непрерывный поток личинок Омерзений, ползущих к висящим на костяных деревьях пленникам, подобным Селкеру.

— Здесь кладбище вселенных, мой ушастый друг, - разводит руками Азарг Кун. – Никто не избегнет его. Дни вашего мира сочтены и ты ничего не изменишь. Мы поглощаем отжившую свое материю, пространство и время, превращая нечто в истинное непостоянство форм. Здесь всем находится место.

— Но мы еще не погибли.

— Разве это так важно? Не имеет значения, когда мы придем. Забвение всегда бродит среди живых.

— А если это не так? Если вы всего лишь безумные куски псевдо-плоти, а не вершители вселенского замысла? Если ваше измерение это не кладбище вселенных, а просто груда органического хлама, порожденная страхами и фантазиями?

— Этого не может быть, – возражает Азарг Кун.

— Неужели? Тогда почему твои армии проиграли битву под стенами Дома Мертвых? Почему тебе понадобилась марионетка, Скайриус Карн, что бы отправить меня сюда? Может быть потому, что ты сам зависишь от прихоти судьбы, которую не в силах сожрать никакой Ур’Ксулт?

— Какая разница, что предшествовало падению Вселенной Смертных, – чуть замявшись говорит Черный Владыка. – Важен итог. Скоро твой разум поглотит Великий Неименуемый и на потоках твоей памяти мы ворвемся в Йякан.

— Так вот что вам нужно…

— Почему нет? Йякан создан из энергий гибнущей Вселенной. Он ее отпрыск и тоже должен отправится за ней в Небытие.

— Твое тело тоже рождено Вселенной Смертных, Азарг Кун.

— Да, но ведь оно давно уже в Забвении. Знаешь, мне хочется столько всего рассказать и показать тебе, но увы… Меня ждет твой мир. Я буду навещать тебя раз в тысячу лет.

Азарг Кун уходит в кровавый туман, оставляя Селкера в одиночестве, посреди равнины из ползущих внутренностей, из которых поднимаются к небу темные строения из черного базальта и старого, зеленого камня.

Если бы он мог в одночасье спалить всю эту мерзость и все эти отвратные равнины из плоти и гниющих останков… Но тут, в самом средоточии власти Ур’Ксулта нет более иной власти, нежели власть Хозяина Забвения. Здесь его прародина, закрытая, словно щитом, непроницаемыми стенами Аэстера. Мир в мире, запертый в гигантском кристалле словно в коробке. Вот, собственно и конец истории. Не пошевелиться, ни вздохнуть, хотя воздух тут и не нужен, лишь вечно кормить копошащихся в теле маленьких зародышей Омерзений, да наблюдать за тем, как все новые и новые костяные наросты прорастают сквозь тебя… Селкер закрывает глаза, предпочитая полную темноту этим равнинам, по которым кочуют деформированные, изуродованные существа. И сейчас он хочет только одного – что бы темнота наступила навечно.

Эскадра за эскадрой проносятся над Домом Смерти, отправляясь к месту сбора, определенному Шейлом. Голос Ангела Хаоса звучит из систем связи и его слышат все пилоты ирфийских звездолетов.

— …за Главным Разломом ориентироваться только на скопление энергий, визуального контакта с противником не допускать. Штурмовым отрядам подготовиться к возможным планетарным операциям. Точка и время сбора для прыжка в зараженную зону остаются неизменными…

В тронном зале Иркастана, возле проекции Срединных Миров стоят все три Ангела и даже Древний Космограф, покинул свой таинственный Маяк, который подобно путеводной звезде освещает расам путь из одних пространств в другие.

— Я тоже могу помочь вам, при условии, что мне найдется место на одном из кораблей, – говорит Космограф и искры под его капюшоном начинают перемигиваться быстрее.

— Каким образом? - недоверчиво смотрит на Космографа Шейл. – Вы, мудрое создание, к которому прислушивался даже наш Создатель. Но сейчас не время для мудрости. Идет война, которую мы, совершенно очевидно, проигрываем.

— Возможно тем, что я могу указать вам путь к тому месту, где сейчас находится Селкер, если конечно он еще не трансформировался в одно из порождений Внешних Реальностей, – с поклоном отвечает Космограф. – Вашим солдатам останется лишь провести спасательную операцию. Ты прав, Ангел Хаоса, я не воин. Но весь мой опыт, сейчас на вашей стороне.

— Ты чувствуешь Селкера? – недоуменно смотрит на Космографа Шедо.

— Да. Даже из Забвения. Его разум пока не искажен. И я могу привести вас к нему. Так же могу посоветовать, не в слепой гордыне атаковать Врата Небытия, а попросить помощи у Младших и Старших Рас.

— Они не отзовутся, – жестко обрывает речь Космографа Шейл.

— Но вы ведь даже не пытались их об этом попросить. Вы не входите в контакт с ними и они бояться вас. Обратитесь к ним. Сейчас Азарг Кун пользуется тем, что силы этого мира раздробленны.

Трагониды молчат, и тогда тишину нарушает Анганадон.

— Я обращусь к ним, если вы так настаиваете.

— Это пустая трата времени, не говоря уж о том, что придется перенести дату контрудара, – рычит Шейл. – Смертные и Старшие не смогут реально помочь нам. Их флоты погибнут в первые же минуты сражения. Азаргу Куну наплевать, объединимся мы или нет. Объединение под одним знаменем, это не более чем условность, которая потешит разве что нас самих. Не более того.

Космограф поворачивается к Ангелу Хаоса и словно в бессилии склоняет безликую голову:

— Ваш Создатель понял, что это не так. Поэтому он и принес себя в жертву. Он всегда хотел, что бы все расы Вселенной могли сосуществовать друг с другом. И не его вина, что изначально, путь, по которому он шел, был далек от истины. Он хотел, что бы все смотрели друг на друга не как на представителей того или иного народа, а как на жителей одной, единой Вселенной, которым нечего делить. Если вы соберете флот из всех расовых сообществ, то я, вполне возможно, приведу помощь и из миров Окраинной Сферы. Местным Высшим тоже угрожает Забвение и они выступят на вашей стороне против воплощения Ур’Ксулта.

Шейл испепеляющим взглядом смотрит на Космографа, но в конце концов машет рукой:

— Пусть будет по-твоему. Но тогда, может быть, раз ты такой всезнающий, скажешь и как все это закончится?

Космограф вздыхает и холодные искры гаснут под его капюшоном:

— В огне.

Больше он не говорит ни слова и покидает тронный зал, возвращаясь на свой Маяк.

— Вдохновляет, нечего сказать. – фыркает Шедо. – Ладно, Анганадон, попробуй собрать всех Старших, Младших, Высших… всех, кого сможешь. Я тоже не в восторге от этой идеи, но может быть Ур’Ксулт просто подавиться нами всеми. Как координировать действия такого флота я тоже не знаю.

— Боюсь, что придется лететь всем нам, – отвечает Шейл. – Оставить Дом Мертвых без прикрытия. Впрочем, он все равно нас не спасет, если вылазка не удастся. Если же мы разрушим Аэстер и вытащим из Забвения Селкера, то даже если армии Карна займут Иркастан, мы вышибем их из него.

…Над Домом Мертвых, зарождаясь в безоблачной высоте, сверкают голубоватые молнии и порывы яростного ветра гонят песчаные смерчи по равнинам Каир-Ворга. Среди черного космоса и далеких, серебристых галактик Срединных Миров уже невооруженным глазом видна страшная прореха в ткани мироздания, окутанная ореолом мертвенного свечения и расползающимися фиолетово-туманными разводами.

— …всех, кто нас слышит. Всех, кто способен держать в руках оружие и кому не безразличен завтрашний день, мы просим откликнуться на этот призыв… - разносится в пространстве голос Анганадона и системы связи Иркастана отсекают все прочие эфирные волны, прерывая любую связь и любые трансляции в мирах развитых рас и на звездолетах Старших. – Пробил час, когда мы стоим перед лицом всеобщего уничтожения. Враг, пришедший из иного мира угрожает всем нам, и глупо надеется, что он не обратит внимание на ту или иную планету. Там, где проходят войска Забвения живых не остается. И поэтому мы просим вас о помощи. Просим поддержать нас в час последней битвы, когда решается судьба нашей Вселенной…

На своем звездолете, в центре боевых порядков звездного флота Йосса эти слова слышит Мерканос и он замечает, как мрачнеют лица его генералов.

— …никогда доселе мы не обращались к вам, но никогда доселе и не было столь явственной угрозы, которую способны отрицать разве что безумцы. Взгляните на небо своего мира, где бы вы ни были. Врата в иную Вселенную уже видны отовсюду и они растут, расползаясь по нашему пространству. Если мы не уничтожим их, то рано или поздно они поглотят все, что мы знаем. Не будет больше солнца, звезд, ветра, воды и травы. Не будет ни дня, ни ночи. И поэтому мы просим всех, кто может помочь нам, прекратить свои войны и забыть распри. У нас всех сейчас есть только один-единственный враг.

Генералы флота Ассамблеи Высших смотрят на Мерканоса и тот чувствует неуверенность и растерянность. Он давно не получает известий от Скайриуса Карна и не знает, какое распоряжение дать в подобной ситуации. Слабым голосом он просит переключить каналы связи, но кремниевый воин Йосса, следящий за информационными системами лишь качает головой:

— Передача идет на всех известных нам частотах. Они транслируют ее по всем радиодиапазонам и даже вставили трансляционный код в электрические волны. Достаточно просто включить любой электроприбор, что бы получить сообщение. Их не заглушить.

Мерканос сидит обхватив голову руками и смотрит прямо перед собой, на звездное небо, расколотое и вывернутое словно наизнанку, со странными, студенистыми образованиями, протягивающимися от планеты к планете, от галактики к галактике. В голове звучат стоны и крики, гипнотизирующий, манящий шепот с ТОЙ стороны, сводящий с ума любое живое существо. Расползающиеся от Разлома волны провоцируют войны и массовые психозы на ближайших планетах, к которым уже тянутся страшные лапы-отростки, оплетающие само пространство черной сеткой. Кармические выбросы, боль смерть, страдания, все это сливается в один гигантский вихрь разрушительной энергии, разрывающий ткань Реальности все больше и больше…

— Генерал Капранус, установите связь с источником радиосигнала, – наконец нарушает болезненную тишину Мерканос. – Установите, где будет назначено место встречи объединенного флота.

Гуманоид с вытянутой головой и синей кожей недоуменно смотрит на Мерканоса:

— Милорд, я не совсем понимаю ваш приказ. Вы отменяете распоряжение Лорда Скайриуса?

— Я отменяю все его приказы. Да, мы будем атаковать Главный Разлом. Или у вас есть идеи получше?

Флот Ассамблеи Высших разворачивается, меняя боевые порядки и гигантские звездолеты один за другим исчезают в гиперпространстве, направляясь к тем секторам Космоса, которые проглотила Ночь…

По извилистым тоннелям, похожим на муравьиные ходы, вырубленные в складках ползущей влажной плоти, одну за другой гонят колонны пленников. Стражники, чьи получеловеческие тела перекручены проволокой и стальными скобами размахивают витыми кнутами, сдирая кожу до костей и неустанно вопят на диком, непроизносимом языке. Часть пленников гонят дальше, к гигантскому залу, где их перетирают между механизмами и вращающимися шестернями, а получившуюся массу сливают в котлы и отвозят куда-то вглубь сочащихся кровью катакомб, где из полученной биомассы создают все новые и новые образцы жутких тварей и заливают ей каркасы звездолетов Внешних Сфер. Другую часть загоняют в глубокие колодцы, где находясь в гнилой и горячей воде они кормят собой извивающиеся корневища, дающие жизненную силу самому Аэстеру. Грубые лапищи вырывают Шейри из толпы пленников и однорукое создание, из груди которого выдвигается стол с набором хирургических инструментов, вонзает ему в горло длинную и проржавленную иглу. Сыворотка введена и существо спихивает Шейри в черный, зловонный омут, в котором подобно студенистым пиявкам бултыхаются корневища Кристалла Забвения. Он падает в горячую воду и почти сразу его обвивают богомерзкие щупальца. Он видит, как многие пленники пытаются взобраться по стенкам ямы, но их спихивают вниз длинными баграми. В ушах стоит невообразимая какофония непрерывных криков, визга и рева. Шейри выпустив когти пытается разорвать обвившее его щупальце, отчасти ему это удается, но заметивший сопротивление феррани стражник, бьет его своим багром, разрывая щеку и чуть не выбивая глаз. Щупальце утаскивает Шейри под воду, в легкие хлещет мутная гниль, но феррани не захлебывается – здесь нельзя умереть просто захлебнувшись. Он чувствует, как корневище запускает в его тело десятки игл и начинает высасывать кровь. Странная сыворотка, введенная ему воином Забвения, заставляет костный мозг пополнять запасы крови намного быстрее и феррани начинает понимать, что кормежка закончится лишь для введения ему новой порции раствора.

Рано или поздно, этот момент наступает, Шейри вскрикивает, когда крюк багра цепляет его за ключицу и громадный стражник вытаскивает его наверх. Шейри падает на колени и согнувшись выплевывает набившуюся в легкие воду. Мутная жидкость течет изо рта и носа, но со временем легкие вычищаются. Существо, с обрубленными руками, сшитыми вместе железными скобами пинает Шейри в живот и феррани, на мгновение поперхнувшись воздухом, пошатываясь и едва не падая, медленно встает в шеренгу грязных, измазанных созданий, бредущих за новой порцией иньекции. На мгновение, феррани замечает среди тех, кого тоже подводят к однорукому чудовищу за очередной порцией инъекции существо, очень похожее на Селкера, только у этого шакалоподобного создания нет белой челки, у волос странный, изумрудный оттенок, а глаза мерцают словно зеленоватые искорки. Вот только в глазах этих не осталось уже никаких мыслей или эмоций. Феррани пытается протиснуться к этому необычному созданию, ему почти не препятствуют стражники, видя, что пленник не собирается никуда бежать. Шейри оказывается возле шакала, но лишь успевает схватить его за руку. Морщинистая груда плоти с шестью лапами оттаскивает так похожего на Селкера узника к краю ямы и бросает вниз. Шейри следует за ним почти сразу же, не успевает огонь от сыворотки разойтись по жилам. Он старается не терять это существо из виду и надеется на то, что у него будет хотя бы пара минут на разговор. В воде этого сделать нельзя. Тех, кто всплывает, пытаясь вдохнуть воздух, стражники бьют баграми прямо в рот.

Неизвестно сколько проходит времени. Может быть час, может быть и год. Наконец, пленников вытаскивают из омута и уводят длинными коридорами к скальным кельям, где их приковывают к стене и оставляют на некоторое время для отдыха. Шейри неотступно следует за черным шакалом, стараясь оказаться в соседней с ним келье, разделенной разве что решеткой с ржавыми железными прутьями. Ему это удается без особого труда, ведь тюремщики не могут думать так, как способно думать разумное существо. Феррани Дожидается пока стражники не отойдут подальше, к своим котлам, где для них приготавливают жуткое варево и тихонько окликает своего соседа:

— Ты меня слышишь? Понимаешь? Ты не траг’гон?

Шакал поворачивает свою голову, смотрит на Шейри тусклым взглядом и снова отворачивается.

— Здесь есть такие же как ты?

Опять молчание. Но должен же быть способ его разговорить? Феррани пытается придумать как бы завязать разговор, но ноющая боль во всем теле и жжение там, куда впивались шипы корней мешают ему сосредоточиться.

— Я пришел сюда с существом, очень похожим на тебя. Оно хотело уничтожить Аэстер, Кристалл Забвения, что бы остановить вторжение в нашу Вселенную. Оно сказало, что его зовут Селкер.

Никакой реакции.

— Он нечто вроде бога в нашем мире. Его цитадель, Иркастан…

При слове «Иркастан» глаза шакала вспыхивают ярким пламенем. Он поворачивает голову и смотрит на Шейри холодным, безжизненным взглядом.

— Откуда ты знаешь это название? – спрашивает он.

— Какая разница? Его многие знают. Это Дом Смерти, где сейчас правит… правил, последний из траг’гонов по имени Селкер.

Шакалоподобное существо облегченно вздыхает:

— Значит Иркастан не разрушен. Мне приятно это слышать. Значит, вторжение было отбито…

— Какое вторжение? – ничего не поняв осведомляется Шейри.

— Из Внешних Реальностей.

— Не понимаю. Вторжение идет сейчас, Забвение поглощает мир за миром…

— Где сейчас основные силы крэллов? – задает вопрос собеседник и в этот момент до Шейри начинает доходить что он имеет ввиду.

— Так ты не траг’гон? Ты крэлл?

— Да, нас называли именно так. До тех пор, пока не рухнул установленный нами Купол.

— Купол Крэллов стоит и сейчас. Но Забвение нашло способ просочиться под него. Я понял, о чем ты говоришь. Мне жаль, но то Вторжение остановили Высшие расы нашей Вселенной, а крэллы… они все… погибли. Или попали сюда. Сейчас К’Лаан начал новую атаку, куда более страшную, чем тогда!

Крэлл молчит и сложно сказать, о чем он думает в этот момент.

— Ты говоришь, что во Вселенной сейчас снова правят траг’гоны? – произносит наконец он голосом, очень похожим на голос Селкера.

— Нет. Траг’гон только один, да и тот, если верить легендам, полукровка. И он уже не правит Вселенной. Он полетел сюда, что бы разрушить сердце Внешних Реальностей, но у него… у нас… ничего не получилось. Это была единственная надежда, ведь сейчас силы Забвения возглавляет воплощение самого Ур’Ксулта.

— А кто ты такой? Бог?

— Да нет. Мое имя Шейри и всего лишь из Старшей Расы, которую называли феррани.

— Наверное, стоит представиться и мне. Некогда я был Зором, одним из тех, кого траг’гоны оставили после себя в качестве наместников. Но, боюсь, Зор уже в прошлом. Если ты не лжешь, а скорее всего ты не лжешь, то наше королевство пало…

— Но трагониды, пусть уже совсем иные, все еще удерживают контроль над Вселенной. Разве тебе не хочется вернуться туда?

Зор молчит, перебирая длинные, слипшиеся и свалявшиеся волосы когтистыми пальцами. Даже сквозь слой грязи и крови Шейри замечает изумрудный блеск на волосах.

— Вернуться назад? – переспрашивает крэлл. – Как? Над нами почти семьсот миль коридоров и залов, наполненных порождениями Аэстера. А потом, даже если мы выберемся на поверхность… Там еще хуже… Мы внутри этого проклятого Кристалла, как муравьи в банке, кормящие собой раздувшуюся, титаническую матку. Мы ползаем по тоннелям, вырытым прямо в плоти Ур’Ксулта и питаемся его экскрементами. А ты говоришь вернуться…

— Наверняка есть те, кто попробует спастись, если представится такая возможность. – предполагает Шейри.

— Может быть и есть. Но какой в этом смысл? Кто поможет нам извне? Допустим, мы спасем этого… Селкера, который настоящий траг’гон, но что нам это даст? Он же лишен силы.

— Нет. Он вернул ее себе уже после того, как попал в Забвение. И он, наверное, может разломать Аэстер изнутри, если у него будет возможность применить свою мощь.

Зор погружается в раздумья и изумрудный огонь в его глазах не гаснет.

— Они все, - он обводит рукой стонущую и заляпанную грязью толпу пленников, - почти все, хотят отсюда выбраться. Даже если находятся тут дольше, чем мы можем себе вообразить. Их разум не изменился, хотя и исказился. Чем более могущественным было существо, тем дольше изменяет его Забвение. Они способны устроить в этих катакомбах полный хаос, но помогать нам они не будут. Только мешать. Возможно, найдутся сотни из сотен миллиардов, что еще совсем недавно находятся тут. Да, они могут быть полезны. Осталось лишь их найти.

— А твои сородичи?

— Я больше не видел тут ни одного крэлла. Забвение большое, кто знает, где сейчас мои братья и сестры.

Над катакомбами разносится протяжный, трубный вой. Отдых заканчивается, и раздувшиеся, неуклюжие чудовища из перетянутой проволокой кровоточащей розоватой плоти снимают с пленников цепи и гонят их обратно, к ямам с ожидающими свежей пищи корневищами. Шейри уже осознанно старается держаться как можно ближе к крэллу.

— Ты уверен, что у траг’гона действительно сохранились все способности? – улучив момент спрашивает Зор.

— Уверен. По крайней мере, в тот момент, когда нас захватили, он пользовался ими.

— Тогда может, что и выйдет, если мы точно будем знать, где нам найти Селкера. А вот это уже проблема из разряда неразрешимых.

От ям с хищными кореньями до небольших передышек в каменных кельях, от келий до ям с кореньями. Шейри понимает, что потерял счет подобным переходам. В моменты отдыха он рассказывает крэллу о том как изменилась Вселенная, о том, как они с Селкером встретились в Керешкихале и о своем перелете сюда, в центр Дальнего Забвения. Зор по большей части молчит, покусывая нижнюю губу, и лишь однажды говорит:

— А у нас просто не хватило сил сражаться. Я помню, что был приказ от Старейшин уходить за Грань Миров. Наша эскадра уже готовилась к отступлению, когда на нас напали. Твари Внешней Тьмы появились словно из ниоткуда, вылезая прямо из стен звездолета. Они уничтожили всех, кто был на борту. Вернее, не уничтожили, а забрали сюда. А вот вы оказались сильнее. У вас хватило сил сопротивляться и вполне возможно, что война идет и сейчас.

— Я более чем уверен в этом, – кивает в ответ Шейри. – Ни Высшие нашей Вселенной, ни Трагониды не сложат оружие перед Забвением. Вопрос лишь в том, не бесполезно ли это сопротивление.

— Может статься, что и бесполезно, – пожимает плечами Зор. – Но думаю, считай ты так на самом деле, не пытался бы вырваться из этой тюрьмы.

Высокий, стройный илкани, внешне похожий на крупную кошку с бледно-серым, почти белым лоснящимся мехом, длинными черными волосами и большими, серыми глазами под которыми черной краской выведены завораживающие узоры, входит в тронный зал Иркастана. Он неуверенно останавливается в дверях, заметив собравшихся вокруг динамической карты Срединных Миров ангелов Триумвирата. Но Шедо делает знак рукой и илкани входит в полутемный зал.

— Я рад, что ты пришел, Шеки. – говорит он. – У меня будет небольшая просьба к тебе.

Шеки подходит к Ангелу Жизни и говорит тихим, мягким, чуть мурлыкающим голосом.

— Я слушаю.

— Ты наверняка знаешь, что основная часть наших войск выдвигается в район Главного Разлома, что бы нанести удар в самое сердце врага, – рассказывает Шедо и Шеки становится не по себе оттого, как на него смотрят Шейл и третий Ангел Триумвирата, Анганадон.

— Знаю, отец.

— Тогда послушай меня. Я не могу доверить это задание кому бы то ни было, а потому и позвал тебя. Я отправляюсь вместе с одной из групп армий к разлому… и нам необходимо, что бы Азаргу Куну как можно позднее стало известно о нашем продвижении.

— Понимаю.

— А значит его внимание надо отвлечь. Как показал анализ действий армий Внешних Сфер, они не используют оружие массового поражения против населенных миров. Они предпочитают высаживаться на них и поглощать их целиком, создавая на них репродуктивные центры, с которых плоть Ур’Ксулта распространяется дальше по нашему миру.

— Ты хочешь, что бы наш клан взял это на себя? – все так же тихо спрашивает Шеки. – Поверь, я сделаю все, что в моих силах. Илкани и Скалани из числа Звездных Охотников соберутся уже завтра. Еще через день, эскадра «Полночное Солнце» готова будет выдвинуться к указанной цели. Просто дай координаты планеты, на которой мы должны будем принять бой.

Шедо через силу заставляет себя поднять руку и приблизить динамическую карту на уровень отдельных систем.

— Это система Шад’ди, вторая ее планета, которая значится на звездных картах под именем Гесперон. Население почти восемь миллиардов человек. Гуманоиды. Уровень развития – индустриальный, начальные космические технологии. Они даже не смогли принять наш сигнал…Армии Забвения будут там через одиннадцать стандартных суток.

— В нашу задачу входит спасение населения?

— Увы… Нет, – вступает в разговор Анганадон. – Только оказать войскам Азарга Куна настолько мощное сопротивление, что бы они перебросили в тот район отряды обороняющие Разлом. Я думаю, что население в подобном сражении сохранить не удастся. Если задействовать эскадру в эвакуационной операции, то отвлекающий маневр можно будет считать заведомо провальным.

— Но восемь миллиардов… - Шеки пораженно смотрит на зеленоватый диск планеты.

— У нас нет выбора, Шеки. – отвечает Шедо. – Планета очень плотно населена и именно поэтому она притянет к себе силы Вторжения. Я не могу просить многого, просто дай нам хотя бы пару дней.

— Можешь на меня полностью положиться отец. Я могу идти?

— Да. – Шедо спешит отвернуться, что бы не смотреть в глаза сыну.

Шеки выходит из тронного зала и лишь по прижатым к голове ушам можно понять, что он напуган

— У тебя что, не нашлось другого командира? – скалится Шейл. – Все-таки Шеки твой сын и в случае чего может занять место тебя в Триумвирате.

— Если бы у нас была хоть какая-то надежда на возвращение стой стороны Разлома, то поверь, я полетел бы на Гесперон сам. Но там будет куда безопаснее чем в сердце Нааргаля. У эскадры Шеки есть шанс уцелеть. О наших шансах, ты, братец, очень неплохо осведомлен.

Шейлу нечего возразить. Он смотрит вслед удаляющемуся Шеки и видно, как выскочившие из подушечек на пальцах когти царапают базальтовую основу проектора.

— Сколько своих соплеменников мы еще должны вот так вот послать на смерть? - его голос похож на стон.

— Крэллы погибли все, – мрачно отвечает Шедо. – И Забвение они так и не остановили. Кто у нас будет отвечать за оборонительные системы Иркастана? Есть варианты?

— Сехтет. Он лучше всех изучил их еще при Селкере. – предлагает Шейл.

— Хорошо. – Шеки отключает проектор и тронный зал Иркастана погружается во тьму. – Тогда пусть он нанесет несколько ударов в полную силу по окраинным секторам Разлома. Хотя бы немного рассеем армии вторжения и облегчим задачу Шеки.

Ангелы расходятся по своим комнатам, где вскоре соберутся все генералы йяканского флота. Сегодня заканчиваются последние приготовления к походу. Уже завтра, передовые отряды выступят к месту всеобщего сбора…

…Пронзая космическую пустоту, от звезды к звезде летит радиосигнал, ворвавшийся в Инфосеть Высших рас. Он не ослабевает, и он лишь первый из многих сотен таких же сигналов, которые пеленгуют приемные станции Йосса, Иркастана, Нил-Макора и многих, очень многих планет… Последний, самый отчаянный сигнал, после которого в эфире остается лишь пустота…

— …всем кто меня слышит… Помогите, прошу вас… Я Заман Хальдил с планеты Карам’Наш… Я не знаю что происходит. Мы фиксируем множественные пространственные аномалии по всей системе. Связи с другими секторами нет…Солнце исчезло, небо меняет оттенки и чернеет на глазах… Мы не знаем что происходит, прошу, если кто меня слышит, помогите…

А потом наступает тишина…