double arrow

Нет возврата

— 11 стандартных суток до Нулевого Дня —

Эфир Инфосети разрывается мольбами о помощи, криками и странным, все нарастающим гудением, словно над планетами вьется гигантский пчелиный рой. То и дело, в эту какофонию пробивались сводки, видимо с Йосса, сообщавшие неутешительный список тех секторов, что перестали выходить на связь. Вот и сейчас, Шеки сидит у себя в комнате и с отсутствующим видом переключает каналы на приемном кристалле.

— … внимание, сектора 24, 76, С-078 больше не отвечают. Повторяем, связи с ними нет. Всем спасшимся кораблям направляться в регионы Нарганда, Венда Тиркриссиани и Пелорада, там, по распоряжению Президиума Йосса созданы пункты приема беженцев… Довожу до сведения всех военных формирований, что вчера Президиум объявил о введении чрезвычайного положения, однако это явно не совсем точное отражение ситуации. Катастрофа достигла пангалактических масштабов…

Шеки проводит ладонью над кристаллом и приемник отключается.

— Ты слышала? – спрашивает он.

— Да, – на большой кровати, укутавшись в одеяло лежит черная илкани. – Беженцы, приемные пункты, катастрофа…

— Не только. Они все боятся, Ванри. – Шеки садится на кровать и обнимает илкани. – Сильнейшие существа этого мира напуганы, словно дети. Они уже ни во что не верят. И в нас тем более.

— Вроде бы до меня дошли слухи, тебя посылают куда-то в Срединные миры? – не вылезая из-под одеяла интересуется Ванри.

— Да. Это совсем ненадолго. Всего на пару стандартных недель. А потом я вернусь.

— Солнце мое, почему я тебе не верю? – несмотря на игривый тон Ванри, Шеки чувствует что и она боится. За него.

— Но это действительно не так страшно. Ничего серьезного. Я улечу, а когда вернусь, мы вместе отправимся в Йякан. – успокаивает ее он. – Там будет светить солнце, не то что здесь, и уже не будет того холода и того снега, что лежит сейчас.

— Говорят, что в Преддверие Йякана отправляют целые караваны с беженцами из этого мира.

— Да, я тоже слышал об этом. Мой отец позволил уцелевшим после нападений армий Внешних Сфер укрыться за нашими Вратами. Может быть рискованное решение, но, как мне кажется, очень правильное. Что если эта Вселенная погибнет и ее жителям просто некуда будет идти?

— Мне страшно, Шеки. Страшно за нас всех, – признается Ванри. – Их ведь пока еще никто не остановил. Я вчера выходила на галерку, ту, что над тронным залом и… и я видела черное пятно, расползающееся среди сверкающих галактик. Они ведь не придут в Йякан?

Шеки проводит рукой по ее волосам и ложится рядом с ней, касаясь передней частью мордочки нежного меха под ушками Ванри.

— Не придут. Мы не пустим их туда. Но что бы вышвырнуть их из этого мира, мне надо будет улететь. Совсем ненадолго, так что не волнуйся.

Он дожидается, пока Ванри не уснет, и тихо, стараясь ее не разбудить, выходит из комнаты. Его эскадра, уже почти сформировавшая отдельные боевые группы практически готова к вылету, из Йякана не прибыли только подразделения Звездных Охотников, тех, кому предстояло встретить армии Забвения на поверхности планеты. Некогда, они охраняли Дом Жизни, но Нил-Макор опустел с тех пор, как весь Триумвират собрался в Иркастане. Шеки включает закрепленный на своем костюме портативный телепортатор и оказывается на заснеженных лугах Инриссидара. Серые, низкие облака плывут к далеким горам, скрывая от глаз небо. Ноги Шеки по колено погружаются в холодный снег, илкани недовольно морщится, но все же идет по белому насту к наполовину занесенному снегом дому с хрустальной крышей, поникшими деревьями в саду, засохшими клумбами когда-то многоцветных, мерцающих по ночам отраженным светом цветов. Он покинул это место всего несколько стандартных месяцев назад, но все уже настолько изменилось, что Шеки с трудом узнает свое жилище. Тот сад, в котором он встретился с Ванри, теперь лишь бесформенные сугробы, с торчащими из-под снега пожухлыми листьями. Хрустальный купол дома потрескался в нескольких местах, деревянная дверь скособочилась и поскрипывала на холодных порывах ветра. Органические структуры дома, наращенные поверх кристаллического каркаса, отслоились, превратившись в хрупкую субстанцию. Шеки заглядывает внутрь и видит, как ветер гоняет по полу сухие листья, а снежинки оседают на покрытом ледяной коркой бассейне, в котором они с Ванри так любили купаться. Забвение уже пришло в Йякан, хотя и не так явно. Холодное, заснеженное Забвение, превратившее некогда теплые, цветущие миры в промороженную пустошь, где не слышно голосов зверей и пения птиц. Этой Вселенной уже не нужен Разлом, она погибнет сама, превратившись в калейдоскоп ледяных планет, на которых вымрет все живое. Вечная, угрюмая зима, когда нет ни дня, ни ночи, лишь серые сумерки, накрыла не только Инриссидар, ныне она правит всем Йяканом.

Шеки входит в дом, от его прикосновения дверь жалобно скрипит и подается в сторону оставляя глубокую борозду в снегу. Светоносные кристаллы давно уже не излучают свет, застыв, они просто болтаются на стенах бесполезными стекляшками. Некогда красочные, с узорчатым орнаментом, полы теперь припорошил снег, органические части потемнели и где-то даже обвалились. Кто знает, если им удастся закрыть Главный Разлом, сможет ли Йякан возродится? Или же он гибнет лишь потому, что его создатель сгинул в безднах Нааргаля и даже победа во Вселенной Смертных ничего не изменит?

— Ты думаешь о том же, о чем и я? – слышит Шеки голос Шедо.

— Наверное да. О том, что наш мир все равно умрет без Создателя. Закроем мы Врата Забвения или нет. Не наша сила и власть поддерживала жизнь в планетах Йякана. И никто не сможет остановить это увядание, пока не вернется Селкер.

Шедо возникает из густого снегопада, внезапно обрушившегося на илканский город. Он весь облеплен снегом, пропитавшиеся влагой полы его полупрозрачного плаща волочатся по снегу и выступающей из-под него грязи.

— Я уже понял, что нам придется не просто атаковать Аэстер, но и искать там Селкера. Это осложняет задачу, вполне возможно, что своего мы так и не добьемся.

— И тогда Йякан погибнет?

— Вероятнее всего, да. Видишь, даже нашей с Шейлом силы не хватает на поддержание жизни в целом измерении. Даже если мы сможем остановить увядание мира, то не сможем вернуть все назад.

— Ты тоже летишь за Разлом?

— Да. Я не могу остаться в стороне.

— Тогда позволь и мне лететь туда. Мои командиры, Нирг или Скайр вполне смогут взять на себя командование обороной той планеты о которой ты говорил.

— Исключено, Шеки. Я не могу препоручить отвлекающий маневр кому бы то ни было другому. Надеюсь, ты понимаешь почему.

— Если ты просто боишься за меня…

— А почему нет? В привычном нам понимании, жизнь за Порталом невозможна. Я не знаю, с чем мы столкнемся там. А у тебя будет шанс отступить.

— Куда? В Иркастан, который рано или поздно падет? В умирающий Йякан? Нам некуда отступать, отец. Наверное, остается сделать то, что сейчас и произойдет. Взяться за оружие всем, даже детям и женщинам.

— Ты злишься на меня за то, что я даю тебе шанс остаться в живых?

— Нет наверное… Просто… Да нет, не обращай внимания, – махает рукой Шеки. – Наверное мне просто становится страшно, если я начинаю вдруг думать о будущем.

— Когда я о нем думаю, мне тоже не по себе. – признается Шедо.

Они выходят из дома, где раньше жил Шеки и идут вдоль пустынной улицы Инриссидара. Порывы холодного ветра все усиливаются, а метель постепенно превращается в настоящий буран. Длинные сосульки свисают с потрескавшихся величественных монументов. Все городские пруды, в которых еще совсем недавно журчала зеленоватая, теплая вода, промерзли до самого дна и в прозрачном льду застыли замерзшие золотистые рыбки. Над роскошными домами, больше похожими на дворцы, проносятся небольшие снежные вихри. Ветер тоскливо воет в сером полумраке и срывает с крыш пожухлые вьюны, с так и не успевшими раскрыться этой весной цветочными бутонами…

Скайриус Карн поднимается по бесчисленным черным ступеням, вырезанным из мерзостной биомассы, к скрытому в фосфоресцирующих облаках трону властителя Внешних Реальностей. Азарг Кун скрыт черной пеленой мутного тумана и лишь хриплое дыхание выдает его присутствие.

— Зачем ты пришел, Скайриус Карн? – произносит он и отзвуки его голоса многократно повторяются в фиолетово-черном мареве свернувшегося в жгут пространства.

— Вы хотели знать о действиях Высших рас этой Вселенной и о трагонидах.

— Да. Я удивлен, что они до сих пор не смирились со своей участью. Их упорство достойно лучшего применения.

— Я получил сведения, из которых могу сделать вывод, что оставшиеся Ангелы Триумвирата готовятся нанести контрудар. Мы перехватили несколько сообщений и переговоров Старших Рас, в которых обговаривается точка сбора объединенного флота всех флотов Срединных Миров.

— Надеюсь, ты выяснил и направление этого удара? – Азарг Кун выходит из клубящихся облаков, черный капюшон опущен на лицо настолько низко, что виден лишь костистый подбородок и бледные, бескровные губы.

— Информации пока слишком мало, Ваше Величество, – отвечает Карн. – Я не знаю, насколько может быть реален контрудар в такой ситуации…

— Если ты все сделал правильно, то Трагониды никогда не соберут объединенный флот. А даже если и соберут… - из-под черного капюшона раздается отрывистый, сдавленный смех. – Пускай летят. Покончим со всеми разом. Им надеяться не на что…

— Какие будут ваши приказы?

— Пусть верные тебе армии присоединятся к войску трагонидов. Когда начнется битва, им придется выступить на нашей стороне. Если они, конечно, хотят себе достойного посмертия.

— Хорошо, Ваше Величество. Я отдам им необходимые распоряжения.

Скайриус спускается по огромной лестнице туда, где его ждет небольшой челнок. Вот и настал тот день, когда ему придется отдать этот приказ… Почему все получилось именно так? Скайриус вспоминает, как поднимался на трибуну Ассамблеи на Арконисе. Да, он клялся самим Забвением, что остановит Шакала, вернув свободу Срединным Мирам. И Забвение забрало его. Изначально, Азарг Кун доверял ему разные поручения, но сейчас всегда держит подле себя. Боится предательства? Наверное. Ведь и сам нарушил все возможные договоры. Отдав Забвению Селкера, Скайриус верил, что остановит вторжение… но все стало еще хуже. Теперь он должен убедить верных ему Высших выступить на стороне Азарга Куна, ударить в спину не только трагонидам, но и тем, за кого Высшие сражались все это время. Пошли ли Младшие и Старшие расы на эту войну добровольно? Или быть может, Ангелы Триумвирата гонят их с собой как пушечное мясо? Надо улетать с этого проглоченного ужасом и гнилью Текаля. Но куда, если Азарг Кун может оказаться в любой момент где угодно, если только твой разум открыт для Забвения?

Космический челнок уносит Скайриуса Карна к его флагманскому крейсеру, построенному еще давным-давно, в те дни, когда наследник траг’гонов был лишь Протектором Ассамблеи Высших. Этот корабль - единственный звездолет Срединных Миров, которому позволено находится возле Главного Разлома и которого не атакуют создания Забвения, кишмя кишащие на планете и вокруг нее. Лидера Высших встречает почетный караул из кремниевых воинов и несколько высокопоставленных дипломатов из Президиума Йосса. Однако Карн даже не смотрит в ту сторону. Он запирается в командной рубке и только оттуда дает приказ звездолету лететь на Йосс. Сверкающий куполами защитных полей шестимильный колосс медленно разворачивается и уходит в гиперпространство, спугнув дремавших возле него полупрозрачных, фосфоресцирующих каракатиц

Карн садится в капитанское кресло и подключается к общей Инфосети Высших. На него обрушивается шквал голосов, новостей, больше похожих на сводки о катастрофе и переговоров между галактическими правительствами.

— …список доступных для беженцев баз за последние три часа изменился. Сектор Нарганда больше не отвечает, только что нам сообщили, что и связь с Пелорадом прервалась. Несколькими минутами позже, мы передадим обновленный перечень секторов, способных оказать помощь беженцам…

Карн раздраженно отключает общий канал и настраивается на сеть Йосса и союзного флота.

— Запрос на связь с Глашатаем Ассамблеи Высших Мерканосом. – говорит он в парящий напротив его лица шар.

Сквозь треск, визг помех и странные, призрачные голоса, заполняющие эфир, Скайриус слышит голос Мерканоса:

— Лорд Скайриус? Я рад вас приветствовать. О вас давно не было ничего слышно и мы уже начали волноваться.

— Со мной все в порядке. Как дела на фронтах?

— Лорд Скайриус, я взял на себя смелость заключить перемирие с Триумвиратом, по крайней мере от своего имени. Они хотят атаковать армии Забвения и я не могу не пойти в бой вместе с ними. Я не могу позволить себе остаться в стороне, когда все будут сражаться против того врага, которому мы так и не бросили открытый вызов.

— Мерканос, ты в своем уме? Где Таларнус?

— Владыка Таларнус умер. Он убил себя, что бы попасть в Дом Мертвых и теперь тоже ведет свои силы к месту встречи флота Альянса.

— Вы не иначе как с ума там сошли!

— Не говори так, Скайриус. Мы пошли за тобой, когда ты повел нас против Триумвирата, но сейчас Триумвират не угрожает Вселенной. Он никогда ей не угрожал. Может быть, лишал нас свободы, но не желал уничтожить бесследно!

— Это означает предательство, Мерканос!

— Это не предательство. Совсем недавно я сказал такие же слова Таларнусу и думал, что он предает нас. Но это не так. Мы сражаемся не за Триумвират и не на его стороне. Мы сражаемся за жизнь во всем Мироздании. Вспомни, Скайриус Карн, ведь тебе уже приходилось делать это после того, как ушли крэллы. И мы тогда победили. Победим и сейчас. Поздно цепляться за собственные распри. Враг моего врага – мой друг. А Забвение общий враг.

— Триумвират хорошо промыл тебе мозги, Мерканос. – жестко говорит Скайриус.

— Никто не промывал мне мозги. Я просто оглянулся, посмотрел на то, во что превратились сейчас звезды. Раньше, я любовался их прекрасным светом, а сейчас они несут смерть. Нету ничего, кроме нас и вечной ночи… И я не хочу, что бы солнце нашего мира зашло навеки. Посмотри в глаза правде и ты, Скайриус.

— Значит, Президиум Йосса более не идет по избранному пути. По тому, пути, по которому вы обещали следовать.

— Селкер мертв. Все, за что мы хотели отомстить – отомщено. Теперь остались лишь те, кто живет и те, для кого слово «жизнь» не более чем странное сочетание звуков. И мне жаль, что я понял это слишком поздно.

Карн отключает связь. Ситуация вышла из под контроля… Нет, конечно не из под контроля Азарга Куна, а из под его собственного контроля. Карн понимает, что Мерканос прав… тысячу раз прав. Но Скайриус не хочет ни возвращаться к Азаргу Куну, ни попасть в руки трагонидов.

— Всему экипажу, приготовится к свертыванию пространства – отдает Карн команду по внутренней связи. Капитан Энцелаг, проложите курс на Окраинную Сферу. Мы уходим…

Проходит всего несколько минут и корабль Карна вспыхивает подобно сверхновой звезде и исчезает среди черного, безмолвного космоса…

Но уже мгновением позже, Мерканос на своем флагмане получает закодированное сообщение от Скайриуса Карна. Он читает его и страх вползает в его сердце.

«Когда ваш флот приблизится к Разлому, помни о секторе, который раньше значился как регион Аврены. Центр вторжения находится на планете Текаль, там же расположен и центральный командный пункт сил оккупации. Разумнее всего будет уничтожить эту планету сразу, при подлете, потому как существо, управляющее силами Забвения обладает мощью, превосходящей даже силу траг’гонов. Не наделай ошибок, Мерканос. В этот раз они могут очень дорого обойтись нашей Вселенной». Мерканос перечитывает сообщение несколько раз и с каждым разом ему все больше кажется, что это сражение действительно скорее всего станет последним.

…Азарг Кун сидит на своем троне и спокойствие покидает его. Он чувствует движение некой силы, которую он помнил, но о которой уже давно ничего не было слышно. Настораживается не сам Азарг Кун, а его чудовищный кукловод – растекшийся в бурлящей бездне Султан Забытых Древних Ур’Ксулт. И эта сила, что коснулась Черного Владыку подобно легкому дуновению свежего ветерка, оказалась совсем не к месту и не ко времени…

В безбрежном море света двигаются состоящие из голубоватого сияния фигуры. Одна из них проходит по тоннелям из растекающейся энергии, держа на руках маленькое черное существо, прижимающее к себе серенького игрушечного зверька. Траг’гон останавливается в просторном отсеке, словно воздушный пузырь висящим в центре колыхающихся энергетических построек. Он ждет пока вокруг него не материализуются несколько конструкций из кристаллов и плотных потоков антиматерии. Малыш, которого траг’гон держит в руках начинает плакать, дрожа от холода. Светящиеся конструкции поднимаются все выше, покидая безымянную планету, до названия которой Властелинам Мироздания нет никакого дела. Воздух становится все более разреженным и скоро у маленького черного существа уже не хватает сил на плач и он дрожа всем телом сворачивается в пушистый комочек. Он дышит тяжело, с хрипотцой, все сильнее прижимая к себе свою игрушку, словно она может его согреть.

Траг’гон закрепляет над малышом странный, мерцающий бледно-фиолетовым огнем символ, который генерируют два необычных, наполовину органических прибора. Полупрозрачная, будто обтянутая слюдой рука касается малыша и начинает подниматься вверх, вытягивая из свернувшегося в клубочек зверька субстанцию, похожую на расплывающуюся, постоянно меняющую очертания газообразную амебу. Тонкие лучи антиматерии сразу впиваются в сгусток концентрированной энергии и не дают ему растечься по окружающему пространству. Малыш заходится в отчаянном, пронзительном крике, но ненадолго. Газообразное создание, обитавшее в нем, уже бьется в руках траг’гона, словно пытаясь вырваться из невидимого сосуда. Лапки малыша разжимаются, отпускают игрушку, и она летит вниз, к скрытой облаками земле, пролетая сквозь эфемерные конструкции звездолета траг’гонов. Маленькое существо дышит все тяжелее и реже. Оно еще тянется к траг’гону слабеющими ручонками, словно пытаясь что-то сказать или прося взять его на руки. Но траг’гон отворачивается и уходит прочь. Свечение тускнеет и малыш проваливается под ставшие вдруг неосязаемыми потоки свитых в диковинные сооружения фотонов. Он снова кричит, но слабый писк заглушает вой ветра, который неустанно гонит по небу грозовые тучи. Всего мгновение видно черное тельце, падающее к темным горным отрогам, но густая вуаль облаков быстро скрывает его из виду.

…заунывный, протяжный вой несется над кровавыми равнинами Внутреннего Мира, и деформированные твари, кочующие среди холмов вяло текущей плоти, оглядываются в недоумении. Вой постепенно стихает, переходя в жалобный стон. Ему вторят удары грома и пронзающие багровый небосвод огненно-рыжие ветвящиеся молнии.

Селкер просыпается и почти человеческие слезы текут по его щекам. Если бы он знал раньше… Те, кого он почитал как предков, перед кем почти преклонялся, на самом деле были совсем иными. Чем они лучше тех, кто бродит сейчас по этим равнинам? Они убили его мать, которая пыталась спасти своего единственного сына, а вырвав из тела малыша н’кро, разумный энергетический организм, убили и самого ребенка. Тело было им не нужно. Они выращивали из этого н’кро того, кто должен был стать нынешним Селкером. Спрятав, затерев, все воспоминания о детстве, какие оставались в подсознании и сохранились в душе. Что бы новый траг’гон никогда не вспомнил, кем он был раньше. Не вспомнил того, как стал траг’гоном. И лишь милосердное Забвение вернуло ему эту память.

Селкер попытался пошевелиться, но проросшие сквозь его тело кости сжались, точно чувствовали движения попавшей в их капкан жертвы. Шакал вскрикнув, вздрогнул от боли, но в ответ на резкое движение ростки костяного дерева сомкнулись еще сильнее.

…Они все лгали ему с самого детства. Придумывали сказочные истории о неведомых мирах и таинственной родине, откуда Селкера привезли на кафедральную планету траг’гонов Каран-Шер. Отцом Селкера был траг’гон, но он никогда не рассказывал о матери. Да и вопросов о ней у молодого Селкера тогда и не появлялось. Но сейчас шакал был благодарен Азаргу Куну за ту часть памяти, что Владыка Забвения подарил ему. Так вышло, что только воплощение Ур’Ксулта сказало ему всю правду. Теперь он знает, с чего все началось и ничего не может сделать. Он заперт тут навеки и эти сны все, что у него осталось…

— 10 стандартных суток до Нулевого Дня —

Древний Космограф сидит в своем доисторическом Маяке и дрожащий огонь свечи прыгает по древним, полуистлевшим страницам фолиантов, что написаны во времена, о которых сейчас не осталось даже легенд. На прочном столе из темного дерева стоят две статуэтки – бронзовая фигурка вставшего на колени шакала, держащего на вытянутых вперед руках солнечный диск, и странное, безобразное изваяние, с переплетенными щупальцами, свитыми в узел хоботами и длинными костяными наростами. В неровных отблесках пламени, обе фигурки отбрасывают неровные, словно живущие сами по себе тени.

Темнота в углах пыльной и заваленной книгами каморки сгущается и в помутневшем воздухе возникает закутанная в черный балахон фигура, испускающая бледное свечение. Белесым пятном выступает из мрака костистое, бескровное лицо.

— Опять плетешь свои интрижки, старикашка? – звук хрипящего голоса Азарга Куна заставляют замереть пламя свечи, а книги покрываются тонким слоем инея. – Думаешь, я забыл, что ты постоянно лез в наши дела еще при крэллах?

Космограф молчит, даже не повернув голову в сторону Владыки Забвения.

— Что молчишь? – усмехается Азарг Кун. – Не ожидал увидеть меня тут, у себя в келье? Ты же вроде заперся в этом каменном мешке, так зачем вылез снова? Сиди тут и сгнивай дальше вместе со своими бесполезными книжонками.

Космограф медленно поднимает невидимую голову и пристально смотрит на Азарга Куна россыпью холодных искорок-звезд.

— Возвращайся обратно, – спокойно произносит звездочет Иркастана. – Ты не сможешь раскачать весы настолько, что эта Вселенная погибнет. Потому что если ты сделаешь это, то сгинет и Забвение.

— Что за чушь ты несешь? – огрызается Темный Лорд. – Забвение вечно, а все остальное станет лишь материалом для нашего пути к высшей цели – к слиянию всех форм в единое создание. Рано или поздно, ты тоже станешь крохотным кирпичиком в этом строении.

— Аэстер напитал тебя силой, Ур’Ксулт, но он не дал тебе и толики разума. Без Вселенной Смертных, вас ждет коллапс.

— Много же ты знаешь… Никакая сила не способна одолеть Забвение. Кристалл К’Рал-Назха развеет в прах любого врага!

— Я не был бы в этом так уверен, – отвечает Космограф. – Я еще раз говорю, возвращайся обратно на Текаль. А еще лучше, уводи свою армию и закрой Врата. Чем дольше ты будешь продолжать войну, тем страшнее будет ее финал. Для всех нас.

— Вот именно, что для всех вас! – Азарг Кун вскидывает вперед руки и с пальцев срываются источающие мрак молнии.

Разряды темной энергии перебегают по столу, сжигают древние фолианты одним свои касанием, но бессильно опадают с плаща Космографа.

— Я не могу использовать свою силу во зло кому-либо ибо такова цена абсолютной власти, – спокойно говорит Космограф. – Но я могу защитить себя самого.

Азарг Кун отступает во тьму и гримаса ярости застыла на его лице. Он незримым фантомом перемещается по неосвещенным углам комнаты, и всю каморку заполняют черные, корчащиеся словно в мучениях тени.

— Кто ты такой, звездочет? – спрашивает он. – Я не помню твоих следов в Забвении и не чувствую тебя здесь. Ты говоришь, что не можешь использовать силу ни на что, кроме защиты самого себя, но ты закрываешь мне путь в Дом Мертвых.

Владыка К’Лаана берет со стола Космографа статуэтку бронзового, стоящего на коленях шакала.

— Что ты увидел в нем? Почему ты помогаешь ему? Почему просто не забудешь его душонку, которая давно ввергнута в Небытие?

— Я не могу его забыть. Как не могу забыть всех, кто жил в этой Вселенной с того самого момента, когда сюда пришли траг’гоны. Тебе не понять этого, Хозяин Забвения. Я вижу в нем тот слабый лучик надежды для этой Вселенной, надежды на будущее без войн и на всеобщее единение во вселенский монокосм. Когда всем, даже самой младшей из рас, отводится своя роль и свое предназначение. Когда у всех есть свое место в мире и оно уникально. А чего хочешь ты? Что ты принесешь сюда, Ур’Ксулт?

Азарг Кун не удостаивает Космографа ответом. Он безмолвно растворяется в холодном тумане, и бронзовая статуэтка с глухим стуком падает на пол. Ее металл настолько остыл, что раскалывается от удара и бронзовые обломки с жалобным звоном разлетаются по комнате Космографа.

— Кем бы он для тебя ни был, ты его уже не получишь. Он навеки мой. Через него я проберусь в разум остальных траг’гонов, где бы они не находились… - доносится уже из пустоты хрипящий голос.

Космограф все так же недвижно сидит за столом. Он опускает голову и лишь книги слышат его тихий шепот:

— …еще одна из моих ошибок. Из слишком многих…

Ванри стоит у прозрачной стены и смотрит на стартующие с плато Каир-Ворга звездолеты. Их много, очень много, большинство из них везут на себе лишь десантные капсулы, остальные вооружены только легким вооружением и должны прикрывать высадку групп. Высоко над Иркастаном плывут в холодной пустоте ударные линкоры высшего класса, входящие в состав эскадры Дома Жизни. «Полночное Солнце» - так вроде бы называли ее в Нил-Макоре. Вместе с ними улетает и Шеки. Странно, но его путь лежит совсем не вместе с маршрутом основного флота, собирающегося наносить удар по какой-то важной базе Забвения. Это вроде бы успокаивает, но и настораживает Ванри.

Шеки появляется в дальнем конце коридора. Он одет в боевой костюм из анти-лучевой керамики и черного, эластичного материала, способный погасить удар почти всех известных видов энергии, на руках поблескивают кристаллы, генерирующие световые лезвия и небольшие модуляторы портативного Поля Отрицания, обволакивающего своего носителя куполом, практически отрезающим владельца от всей реальности.

— Зачем ты пришла? – еще издалека спрашивает Шеки. – Я же просил оставаться у себя в комнате.

— Я просто хотела повидаться с тобой напоследок. Неужели, ты откажешь мне в этой маленькой прихоти?

— Прости, но сейчас совсем не время. Наша эскадра улетает с минуты на минуту. Я должен быть там…

Ванри повисает на шее у Шеки, несмотря на острые грани его костюма.

— Не лети туда… Я не знаю в чем дело, но у меня такое чувство, что мы видимся в последний раз.

— Да брось ты. Все это просто обычные для таких случаев предчувствия. Мы только проводим небольшой караван в захваченную область Срединных Миров и вернемся назад. Мы не участвуем в атаке Разлома, так что можешь успокоиться.

Как-то очень неуверенно говорит это Шеки и Ванри все сильнее сомневается в его словах.

— Извини, но мне действительно пора. Поговорим потом, когда я прилечу.

Шеки осторожно отстраняет Ванри. Она не сопротивляется, но в ее взгляде сквозит обреченность.

— Никакого «потом» уже не будет… - шепчет она. – Ты уже не вернешься…

Она провожает взглядом Шеки, который вскоре скрывается среди целой толпы илкани и ирфов, спешащих на плато Каир-Ворг, к ожидающим их звездолетам.

Трубный, гортанный вой раскатывается по влажным и потонувшим в горячем, темно-красном тумане подземельям. Шейри с трудом открывает глаза, тщетно пытаясь разглядеть что-то в темных тоннелях, куда после очередного дня согнали живой корм. В голове все звенит, каждое движение вызывает ноющую боль. Свалявшиеся, повисшие грязными лоскутьями волосы прилипают к кровоточащим ранам на плечах и груди. А разорванная ударом багра щека под самым глазом, похоже начинает воспаляться. Такими темпами, недалеко и до гангрены… интересно, что с ним станет тут, в Забвении, когда рана начнет гнить? Ведь умереть тут нельзя. С каменных стен и изогнутых, скрученных сталактитов капает вонючая, едкая жидкость, стекая по постоянно мокрой шерсти. Лучше бы он не спал… Шейри со сдавленным стоном поворачивается на бок. Сон заставил организм расслабиться и теперь он уже не мог сопротивляться усталости и накатившей волне боли.

Прямо перед феррани появляется массивная туша, человеческое тело на четырех мясистых ногах, с выкрученными за спину руками, сросшимися вместе у ладоней и стальным, приваренным прямо к позвоночнику каркасом. Длинная цепь проходит по спине, исчезая в основании черепа и выходит изо рта создания, удерживая болтающуюся почти у самого пола чугунную гирю. Чудовище издает низкий, скрипучий рык, и младшие миньоны начинают расталкивать спящих.

Костистая лапа хватает Шейри за загривок и рывком ставит на ноги. Мощный удар в спину толкает его вперед, к стоящим поодаль пленникам. Зор остается среди тех, кто продолжает спать и Шейри осознает, что сейчас останется один. А это не сулит ему ничего хорошего. Стражники выкрикивают гортанные команды и процессия начинает свое неторопливое движение в глубокие катакомбы Внутреннего Мира. Куда на этот раз? Шейри пытается оглянуться по сторонам, но кругом лишь липкий, густой сумрак, в котором двигаются фигуры стражников. Все охранники вооружены массивными, четырехствольными самострелами, с длинными лентами, уходящими к ящикам, которые висят у стражников за спиной. В пазах лент вложены длинные, проржавевшие штыри, а может и гвозди. Шейри вздрагивает от одной мысли о действии этого оружия.

Спереди, мрак начинает разгонять багровое свечение, и спертый, влажный воздух становится горячим, с приторно-сладким привкусом. Шейри слышит приглушенные толщей камня и слоями биомассы крики, настоящую какофонию воплей и стонов, перемежающихся с металлическим скрежетом и гудением моторов. Вот еще несколько поворотов и процессия входит в огромный зал, уходящий вверх и спускающийся вниз на тысячи футов. По подвесных мостам движутся бесконечные колонны обреченных, которых подталкивают к неторопливо вращающимся жерновам, перемалывающим человеческие тела в темно-красную биомассу. Из резервуаров с плотью и кровавой жидкостью в затуманенную высоту тянуться железные трубы, безостановочно откачивающие материал для биомассы и органическую материю для звездолетов. И точно так же, не останавливаясь, идут по залу страшные процессии.

От открывшегося ему зрелища, у Шейри подкашиваются ноги, голова идет кругом, и феррани с трудом подавляет тошноту. Подобно бездумному стаду, толпы пленников, основная часть из которых были привезены скорее всего со Срединных Миров, ковыляют по навесным мосткам и там порождения К’Лаана спихивают их вниз. Феррани не может понять, как столько народу позволяет гнать себя на смерть. Ответ приходит сам собой. Шейри замечает двигающиеся в воздухе тени – парящих безо всяких крыльев созданий, напоминающих округлый, колыхающийся мешок плоти, с громадным, раздувшимся мозгом, скрытым под розовато-белой кожей. Над каждым из входящих в зал отрядом пленников повисает одно из таких созданий и даже те из обреченных, кто пытался сопротивляться или упираться, покоряются судьбе. Простой псионический контроль, который в родном мире Шейри отразил бы шутя, тут позволяет гнать на смерть сотни тысяч существ, среди которых могли быть и Высшие, и Старшие. Но на смерть ли? Вряд ли, подручные Властелина Забвения позволят себе расходовать столько так нужного им биологического материала… Шейри со всей очевидностью понимает, что в скором времени, если ничего не изменится, он это узнает.

К только что вошедшей в зал толпе подплывает пси-контроллер и Шейри чувствует явственный, ничем не скрытый удар по сознанию. Все-таки какие-то рудиментарные способности, оставшиеся в нем, позволяют поставить слабую, защиту, встретившись с которой воля пси-контроллера отступает. Почти сразу же, мешок плоти издает пронзительный визг и удар прикладом четырехствольного гвоздомета в грудь сбивает феррани с ног. Шейри падает на колени, пытаясь вздохнуть, левую часть груди сдавливает словно тисками и каждая попытка сделать вдох причиняет невыносимую боль. В полном безмолвии охранник со всего маху бьет его ногой под нижнюю челюсть и в голове Шейри словно взрываются сотни огненных шаров. Зажимая разбитый рот руками и выплевывая хлынувшую из него кровь, феррани извивается на полу пещеры, не в состоянии даже закричать. Бредущая на смерть толпа, попавшая под псионический контроль, не останавливается. Кто-то проходит мимо Шейри, кто-то наступает прямо на него, кто-то спотыкаясь падает, навалившись всем весом на феррани, взвывшего от новой боли в переломанных первым ударом ребрах. Двое охранников, взяв его за руки, одним рывком поднимают Шейри с влажных камней. В левый бок словно вонзают раскаленный шип и феррани едва не теряет сознание.

Два охранника, перекинув гвоздометы за спину, волокут Шейри следом за толпой. Феррани слабо пытается высвободиться, вонзая когти в теплую, беловато-розовую плоть, но стражи не чувствуют боли. Когда им надоедает то, что жертва пытается сопротивляться, одно из существ хватает Шейри за волосы и бьет головой о каменную стену пещеры. Феррани в последний момент, уже когда перед глазами мелькает базальт, чуть отворачивается, что бы удар был скользящим. Конечно, намного легче от этого не стало. Удар оглушает его, содрав шерсть и кожу со лба. Тьма проглатывает Шейри, а когда он вновь приходит в себя, то видит перед собой лишь решетчатый стальной пол мостка. Внизу, среди конвейеров и проржавленных жерновов текут потоки биомассы и перемалываются куски плоти. Каждый крик бьет по голове Шейри как молотом. Рот наполнен кровью, она же течет из носа и ушей, мех на щеках и плечах полностью пропитался ей… Шейри поднимает голову и впервые за всю свою прошлую жизнь по-настоящему чувствует страх. От скрежещущих жерновов его отделяют всего два пленника. Вот одного сталкивают с помоста и он, нелепо взмахнув руками падает между вращающимися блоками. В воздух взлетает небольшой фонтанчик крови и ошметков тела. Второй пленник вопит и пытается вырваться, но его бьют по коленям и точно так же спихивают в покрытые красной жижей жернова.

Шейри точно так же старается высвободиться, но он настолько ослабел, что все его попытки похожи на беспомощное трепыхание. Ему выкручивают руки и сильным пинком отправляют вниз…

…было же время, когда такое могло показаться лишь дурным сном. Когда еще не сгинули во тьме белые, пушистые облака в лазурных небесах, когда вокруг пели птицы, и теплый воздух был наполнен ароматом причудливых соцветий. Было время, когда журчали ручьи в лесной чаще, и небольшие, мохнатые насекомые стрекотали в высоких кустарниках у опушки. Было время, когда все это еще не исчезло… Детский смех, долгие вечера на берегу реки, свет луны, серебривший плавные изгибы двух изящных обнаженных тел в мягкой траве, ее урчание, которым она так его убаюкивала… и теперь лишь одна черная, мутно-кровавая бездна, без просвета, без какой-либо надежды…

Шейри последним, отчаянным усилием изворачивается в воздухе так, как могут, наверное, только те, в чьих жилах есть что-то от кошачьей крови, и цепляется за железные решетки пола. Чуть качнувшись вперед, он все-таки срывается вниз, когда левую сторону тела прошибает словно электрическим током. Боль заставляет разжать пальцы, но траектория падения уже все-таки изменилась. Падает он недолго, врезаясь в какие-то металлические конструкции, скатываясь по узким лесенкам, протянутым над заполненной биомассой трещиной. Толстая железная труба бьет его в живот, феррани пытается судорожно, несмотря на вылетевший из легких воздух, ухватится за гладкий металл, но неудачно, и падение продолжается. На короткое мгновение, он повисает на стальном брусе, соскальзывая по его шершавой, искореженной поверхности, разорвав спину от плеч до ягодиц и располосовав весь правый бок, и еще спустя несколько мгновений падает на мокрый, теплый базальт…

Неужели он еще жив?.. Шейри приподнимается на локтях, но из-за закрывшей глаза мути ничего нельзя разобрать. Повезло… Что, впрочем, отнюдь не очевидно. Где-то наверху раздаются беспорядочные крики и тихие хлопки с необычным металлическим звуком. Что-то со звоном ударяется в скальную породу рядом с Шейри, и феррани видит вонзившийся почти по самое навершие стальной кол, длинной с ладонь. Шейри кубарем откатывается в сторону, и вовремя – по камням замолотил град стальных кольев. Он успевает залезть в какой-то узкий тоннель, хотя один из кольев все-таки задевает его плечо, к счастью, как понял Шейри, просто пролетев насквозь, не сломав костей. Базальтовый уступ, на котором он только что находился, обстреливают теперь со всех мостков.

Шейри заползает в тоннель еще глубже. Надо просто скрыться, пересидеть тут, говорит он себе, но тут же выкидывает такие мысли из головы. Освободившись лишь от одной напасти, но все равно он в лапах Забвения. Зор, единственный, с кем за все это время Шейри мог поговорить, да и единственный, кто мог бы помочь выбраться наверх, теперь неизвестно где, и не ждет ли его такая же судьба? А в одиночку подняться из катакомб Шейри даже не надеялся. Он еще чуть углубляется в тоннель, и его рука хватает пустоту. Проход заканчивается пропастью. В кромешной тьме невозможно различить почти ничего, но своими кошачьими глазами Шейри видит влажно поблескивающие стены громадной пещеры, идущие в скрытую во мраке глубину, откуда тянет гнилостными испарениями и прохладной сыростью. Неужели опять падать? Кто знает, что там, внизу… Но может все же лучше, чем сидеть скрючившись в каменном проходе без какого-либо пути назад… Шейри вздыхает настолько глубоко, насколько позволяют сломанные ребра. Он не спустится по отвесной скале, как бы не старался. Это тяжело и здоровому, а уж ему-то… Феррани тихонько застонал от боли и страха. Нет, какой из него герой или там спаситель Вселенной… Да он и не стремился к этому. Он просто загнан в угол, напуган, да вообще еле жив. Сзади зал с кровавыми жерновами, спереди мрак и неизвестность… только выхода нет. И даже смерть не выход – неизвестно, что будет после нее… Впервые за всю свою жизнь Шейри ощущает себя настолько беспомощным и не властным над своей судьбой. Он чувствует как из глаз покатились слезы, и сразу защипало в рваной ране на щеке. Дрожа всем телом от страха, он подползает к краю пропасти и бросив последний взгляд назад, прыгает во тьму.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: