Н. А. Бердяев 19 страница

Философский пессимизм. Альтернативой позитивизму оказывается наметившийся интерес к философии пессимизма, системам Артура Шопенгауэра и Э. фон Гартмана. Увлечение пессимизмом происходит под знаком восстановления в правах метафизики. Именно оправдание «метафизической потребности» человека дает Вл. Соловьеву повод увидеть в системах философии пессимизма первые признаки выхода из «кризиса западной философии». В 1874 г. «Философию бессознательного» Гартмана переводит А. А. Козлов, в 1881 г. появляется перевод книги А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление», выполненный поэтом А. А. Фетом. Этика Шопенгауэра, основанная на идее сострадания, оказывает сильное влияние на Л. Н. Толстого. Чтение «одинокого мыслителя» Гартмана вносит свои нотки в «оптинское христианство» К. Н. Леонтьева, ставшего в своей критике европейского эгалитарного прогресса одним из выразителей и непризнанных идеологов контрреформ эпохи Александра III.

«Эстетическое понимание истории», фундирующее по меткому замечанию В. В. Розанова, леонтьевский взгляд на историю и толстовский этический ригоризм, сводящий христианство к постулатам общечеловеческой морали, могут представляться двумя односторонними рецепциями шопенгауэровского пессимизма. Через философию пессимизма зарождается интерес общества к буддизму и восточной философии. В этом контексте отнюдь не случайным видится замысел Вл. Соловьева «с логическим совершенством западной формы соединить полноту духовных созерцаний Востока», высказанный им в завершении магистерской диссертации «Кризис западной философии».

Наука и религия. Культ науки, содержащийся в позитивистском идеале, оказывает определенное влияние и на религиозных мыслителей. Это выражается в философии «общего дела» библиотекаря Румянцевского музея Η. Φ. Федорова, в которой поставлена задача победы над смертью и «воскрешения отцов» путем «регуляции природы» и усиления власти человека над ней. Учение Федорова привлекает к себе внимание ряда последователей — Кожевникова, Петерсона, Циолковского, Горского, Сетницкого, Чижевского, которых принято объединять в направление «космизма». Значение идей Федорова признавали деятели «русского религиозного ренессанса» С. Н. Булгаков, В. Н. Ильин и пр. Для мыслителей, прошедших через школу марксизма, федоровство было своеобразной альтернативой Марксовой философии, в силу его подчеркнутого этицизма и требования от философии не ограничиваться сугубо теоретическими достижениями, но активно воплощаться в социальной практике. (В первые годы советской власти были даже попытки «скрестить» Федорова с Марксом — примером тому харбинские «Письма из России» Н. А. Сетницкого, написанные в 1928 г.). Отчасти под влиянием Федорова, но в большей степени в перспективе платоновской философии Эроса складывается теургический проект Вл. Соловьева, оказавший серьезное влияние на символистов и религиозную философию начала ХХ в. В начале 80-х гг. XIX в. Соловьев намечает план работы об «истинной науке», которая мыслится им как цельное знание и реальная сила, с помощью которой возможно преобразование мира.В том же десятилетии появляется книга уездного учителя истории и географии В. В. Розанова «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания», вдохновленная тем же идеалом систематизма, корни которого уходят к научным «органонам» Аристотеля и Ф. Бэкона. Значимые философские, труды оказываются подчас плодом любительской или околопрофессиональной деятельности ученых, получивших естественно-научное образование. Философская и психологическая проблематика проникает и в труды ученых-естественников: биологов И. М. Сеченова и И. И. Мечникова, химика Д. И. Менделеева, математика Н. В. Бугаева.

Университетская философия в конце XIX в. Если 60 —70-е гг. XIX в. в университетском преподавании философии преобладает позитивизм (преподавательский дебют Вл. Соловьева в Московском университете является недолговременным исключением, на кафедре закрепляется сторонник английского эмпиризма М. М. Троицкий), то к 80-м гг. превалирующей оказывается спиритуалистическая линия, отмеченная влиянием Г. В. Лейбница, Р. Г. Лотце и Г. Тейхмюллера. Братья Сергей и Евгений Трубецкие, увлекавшиеся чтением философской классики еще в гимназические годы, были поистине удручены положением дел с преподаванием философии в университете в начале 80-х гг. XIX в. E. H. Трубецкой вспоминал позднее: «Философия в то время для меня и для брата была все, поэтому университет вообще сразу произвел на нас удручающее, даже преувеличенно плохое впечатление. Мы сразу почувствовали, что философии учиться нам не у кого. В то время в Московском университете не было профессора, который бы знал Канта, Шопенгауэра и Платона лучше нас двух — первокурсников». Но вскоре положение дел заметно меняется к лучшему. Вернувшийся из Европы в 1889 г. Вл. Соловьев пишет в письме философу Д. Н. Цертелеву, что нашел в Москве «целую философскую плантацию». В 1886 г. на кафедру философии Московского университета из Одессы приглашается Н. Я. Грот, давший мощный импульс институциональному бытию философии в России. С 1885 г. в качестве приват-доцента лекции по философии в университете читает Л. М. Лопатин, сохранивший за собой кафедру до 1919 г. Через школу философа-спиритуалиста прошло целое поколение деятелей Серебряного века: Лопатин принимал экзамены по философии у Г. Г. Шпета, А. Ф. Лосева, В. Я. Брюсова и др. В центре внимания Лопатина — вопросы о причинности и свободе воли, которые решаются им в рамках спиритуалистической метафизики. С учением Лопатина о «творческой причинности», коренящейся в субстанциальности человеческой души полемизирует Вл. Соловьев, чья позиция к этому времени склоняется к своеобразному переосмыслению кантовского трансцендентализма, выступлению против психологизации человеческого сознания (тенденция, сходная с той, что практически в то же время проявится у основателя феноменологической школы Э. Гуссерля). В 1885 г. окончил историко-филологический факультет и был оставлен для подготовки к профессорскому званию С. Н. Трубецкой. Начиная свою деятельность в русле славянофильства и соловьевской софиологии, руководствуясь идеей создания «православного гнозиса», вскоре он сосредоточивает свой интерес на истории античной философии, читает курсы лекций по Античности, издает монографии «Метафизика в Древней Греции» (1892) «Учение о Логосе в его истории» (1900). В своих статьях он продолжает развивать метафизику всеединства Соловьева, его учение об истине как сущем-всеедином. Важное значение имел университетский историко-философский семинар С. Н. Тру-бецкого, который в марте 1902 г. перерос в Студенческое историко-филологическое общество, в работе которого принимали участие как профессора — П. И. Новгородцев, Л. М. Лопатин, так и студенты, некоторые из них — П. А. Флоренский, В. Ф. Эрн, В. П. Свенцицкий, А. В. Ельчанинов — станут делателями русской религиозно-философской школы. В пору революционных событий 1905 г. C.H. Трубецкой стал первым избранным ректором Московского университета. Университет был для философа воплощением той «соборной природы человеческого сознания», о которой написана одна из лучших его философских статей.

В Петербургском университете значительный след в преподавании философии оставляют психолог и философ М. И. Владиславлев, а в 80-е —90-е годы — философ-неокантианец А. И. Введенский, уделявший большое внимание построению гносеологии на базе кантовского критицизма.

Философские журналы и общества. Институциональное бытие философии закрепляется в конце в XIX в. в создании в России профессиональной философской среды, имеющей свое общество и свои периодические издания. В 1879 г. ряд философов и публицистов, в числе которых были А. А. Киреев, Т. И. Филиппов, Н. Н. Страхов, Вл. Соловьев, Д. Н. Цертелев, М. И. Каринский решают основать в Петербурге философское общество, в числе задач которого было бы и расширение философского образования в стране, но они получают фактический отказ от министра внутренних дел. Первая попытка создания периодического философского журнала предпринимается в Киеве А. А. Козловым: в 1885 —1887 гг. он издает «Философский трехмесячник», а затем, после переезда в Петербург, в 1888—1898 гг. философский сборник «Свое слово». В 1885 г. при Московском университете по инициативе М. М. Троицкого создается Московское психологическое общество, существенную роль в котором практически с момента его основания играют философы: с 1887 по 1899 г. Общество возглавляет Н. Я. Грот, с 1899 по 1920 г. Л. М. Лопатин, с 1920 по 1922 г. И. А. Ильин.

При этом обществе выходит серия «Изданий» и «Трудов», появляются переводы значительных произведений философской классики. С 1889 г. при участии Московского психологического общества издается журнал «Вопросы философии и психологии» (первый ред. — Н. Я. Грот), который становится регулярным периодическим изданием, единящим вокруг себя в основном философов идеалистического направления. Журнал становится трибуной для публикации протоколов заседаний Психологического общества, большое место в нем занимает отдел рецензий на новейшую философскую литературу, выходящую на Западе, появляются публикации некрологического характера, дающие развернутую оценку философским заслугам уходящих мыслителей. Во многом благодаря журналу складываются каноны философской полемики (полемика Вл. Соловьева с Б. Н. Чичериным и Г. Ф. Шершеневичем по вопросам этики, вызванная публикацией книги Соловьева «Оправдание добра», полемика С. Н. Трубецкого с Б. Н. Чичериным об основаниях идеализма и пр.). В 1898 г. докладом А. И. Введенского «Судьбы философии в России» начинает свою работу философское общество при Петербургском университете. Философское общение продолжается и в неформальной, салонной среде, где встречаются философы, психологи, юристы, представители различных культурных слоев. К таким собраниям относятся «среды» в доме Лопатиных, «среды» в квартире преподавателя Катковского лицея философа и психолога П. Е. Астафьева, в Петербурге «пятницы» у поэта К. К. Случевского. За рамками университетской философии оказываются целые пласты философской культуры.

Для конца XIX в. весьма характерным остается тот факт, что значимые философские труды оказываются плодом любительской или околопрофессиональной деятельности ученых, получивших естественно-научное образование. Так, оригинальную теорию культурно-исторических типов на российской почве создают биолог Н. Я. Данилевский и медик по образованию К. Н. Леонтьев. Близкий Данилевскому идейно H. H. Страхов, литературный критик, автор сочинения «Борьба с Западом в нашей литературе», в котором выразилась идеология «почвенничества», также получивший естественнонаучное образование, стал философом-гегельянцем и написал сугубо философский труд «Мир как целое». Именно в качестве философа под покровительством Страхова вступает в литературу В. В. Розанов.

Переводы. Во 2-й половине XIX в. начинается систематическая работа по переводу на русский язык философской классики: Платон переводится В. Н. Карповым (2-е изд., т. 1 —6, 1863- 1879), Вл. С. и М. С. Соловьевыми («Творения Платона», т. 1—2, 1899—1903), Аристотель — В.Снегиревым («О душе», 1885), В. В. Розановым и П. Первовым (1 — 5-я книги «Метафизики», 1890— 1895), Плотин — М. И. Владиславлевым (1868) и Г. В. Малеванским (1898-1900), Ф. Бэкон — П. А. Бибиковым (1874), Декарт («Рассуждения о методе») — М. Скиадом (1873) и Н.А.Любимовым (1886), Лейбниц — К.Истоминым («Теодицея», 1887 — 1892), Кант — Владиславлевым («Критика чистого разума», 1867) и H. M. Соколовым («Критика чистого разума» «Критика способности суждения», 1896— 1898), Вл. С. Соловьевым («Пролегомены к «Критике чистого разума», 1874), Гегель — В. П. Чижовым («Курс эстетики, или Наука изящного», 1859—1860; «Энциклопедия философских наук», т. 1—3, 1861 —1868). С 1860-х гг. появляются в русском переводе тома «Истории новой философии» К. Фишера, с которой многие интеллектуалы начинали свое знакомство с философией.

Русская литература и философия. Два литературных гиганта XIX в. Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский воспринимаются уже не просто как учителя общества и «светские богословы», но и как мыслители (под этим словом в истории русской культуры подразумевают как правило человека, чьи философские взгляды не вылились в академическую, построенную по определенным профессиональным канонам систему, но оказали большое воздействие на современников). Романы Ф. М. Достоевского по своему влиянию на мировую и русскую философию отнюдь не уступают произведениям наиболее крупных философов-системосозидателей. По словам Г. Флоровского, Достоевский «широко раздвинул и углубил метафизический опыт». Философский фатализм и провиденциализм, выразившийся в романном творчестве Л. Н. Толстого, но главным образом его этические сочинения и его полемика с православной церковью оказали большое влияние на формирование общественного сознания в России и за ее пределами. Поставленные русской литературой проблемы добра и зла, личности и социума, отношения мира и Церкви, смысла истории, социализма и новых форм общественной организации, социального насилия и квиетизма, свободы и ответственности, веры и неверия, постепенно формируют метафизику свободы и человеческой личности — ядро русской религиозной философии.

Для конца XIX в. свойствен феномен философского прочтения литературных текстов. Традицию закладывают еще В. Г. Белинский и И. В. Киреевский в первой половине XIX в.: у них литературная критика становится философ-ским жанром. Философски начинает осмысливаться поэзия А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева. С другой стороны, поэзия А. К. Толстого, А. Н. Майкова, гр. А. А. Голенищева-Кутузова, К. К. Случевского активно питается философскими мотивами. Статьями В. С. Соловьева, К. К. Случевского, В. В. Розанова продолжается заложенная критиками 30-х —40-х гг. традиция, согласно которой литературная критика в России становится особым жанром философствования. В статьях В. В. Розанова намечается полемика, продолжившаяся в контексте «нового религиозного сознания», о творчестве Н. В. Гоголя и последних годах его жизни, отмеченных религиозным обращением. Русская философия становится литературоцентричной, что не только находит свое отражение в творчестве мыслителей ХХ в., но и способствует — через распространение русской философской литературы в диаспоре — всемирной славе русской литературы в ХХ в.

Философия марксизма. Общественная мысль конца XIX в. в ее либеральных и радикальных направлениях характеризуется непоколебимой верой в социальный прогресс. В вопросе о методах исторического познания субъективизму народников противостоит исторический детерминизм марксистов. Русский перевод 1-го т. «Капитала» К.Маркса, выполненный Г.А.Лопатиным, появляется в России в 1872 г., а распространение марксизма в России и расширяющаяся с середины 80-х гг. деятельность марксистских кружков связаны с литературной деятельностью Г. В. Плеханова и женевской группы «Освобождение труда» (1883), члены которой перевели к 1900 г. около 30 крупных работ основоположников марксизма. Первоначально марксизм воспринимается как «экономизм», как своего рода социально-догматическая религия, дающая универсальный ключ к решению социальных вопросов. Марксистская мысль начала ХХ в. весьма неоднородна. Попытка увидеть в марксизме «религию без Бога» характерна для т. н. богостроителей (А. В. Луначарский, В. А. Базаров, П. С. Юшкевич). Стремясь приспособить эмпириокритицизм и эмпириомонизм Э. Маха и Р. Авенариуса для нужд социальной философии марксизма, А. А. Богданов создает «всеобщую организационную науку», «тектологию», видя в ней научную идеологию будущего общества. Против эмпириомонистов выступил В. И. Ульянов (псевд. — В. Ленин, В. Ильин), утверждая в книге «Материализм и эмпириокритицизм» (1909) диалектический материализм в качестве единственной философии марксизма. Г. В. Плеханов отстаивал идею философии как методологии частных наук, объединяющей совокупность человеческого опыта.

«От марксизма к идеализму». Идущий в Европе процесс «кантизации марксизма» — у Штаммлера, затем в социал-ревизионизме, например у Бернштейна, направленный на осознание гносеологических предпосылок социального познания и практики, на различение социальной необходимости и этического долженствования, которое имеет источник в человеческой воле и в котором присутствует сознание человеком своей собственной свободы, оказывает влияние и на развитие т. н. «легального марксизма» в России. Этика, как наименее разработанная в марксизме тема, требует для своего разрешения обращения к философскому идеализму — неокантианского типа, с идеей нормативности и ценности моральных суждений (Н. А. Бердяев), имманентистскому (В. Шуппе), обосновывающему моральные нормы в духовной субстанции (П. Б. Струве), или к религиозной метафизике в духе Вл. Соловьева, видящей в царстве нравственных целей — добре — выражение единого абсолютного первоначала, иными модусами которого являются истина и красота (С. Н. Булгаков).Первоначально марксизм воспринимается как универсальное учение, дающее ключ к решению всех социальных вопросов. Однако «философская нищета марксизма» (выражение Б. П. Вышеславцева) и его несоответствие духовным запросам эпохи приводит ряд т. н. «легальных марксистов» под влиянием Канта и Вл. Соловьева на позиции философского идеализма. В 1902 г. под маркой Московского психологического общества выходит сборник «Проблемы идеализма», задуманный первоначально его редактором П. Б. Струве как издание, посвященное проблеме свободы совести. Основная задача этого сборника — дать новую, идеалистическую программу освободительного движения в России, показывает, насколько тесно была связана философия в России с попытками ее современной исторической импликации. Как констатировал в 1904 г. публицист А. С. Глинка-Волжский, «понимание философии в России этическое по преимуществу». Полемика П. Б. Струве и Н. А. Бердяева по вопросам этики, которая выразилась как в предисловии Струве, в прошлом автора первой политической программы марксистской партии в России, к книге Бердяева «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии Н. К. Михайловского», так и в статьях «Проблемы идеализма» утверждала позицию «этического индивидуализма», духовной автономии личности, в то время как Н. А. Бердяев видел ценность человеческой личности в том, что она выражает в себе некие универсальные принципы, следуя логике Вл. Соловьева, полагавшего в своей «органической логике», что наиболее индивидуальное является в то же время наиболее универсальным. «Проблемы идеализма» осмыслялись современниками как «расширение союза между идеализмом философским и идеализмом практически-политическим», начало которому положил своей публицистикой Вл. Соловьев.

В сборнике «Вехи» (1909), явившемся важным событием в поляризации общественного сознания России, выступление против утилитаризма, экономизма и эвдемонистической этики сочеталось с резкой критикой социалистического идеала. Авторы «Вех», объединенные общим пафосом критики радикальной интеллигенции за ее «отщепенство» и «беспочвенность», за отрыв от защищаемого ею народа и его религиозной веры, занимали весьма неоднородные позиции в социально-этическом смысле: от чаяния нового религиозного коллективизма и христианской общественности у Бердяева и Булгакова до проповеди «творческого самосознания» и личной ответственности человека перед обществом у Струве и М. О. Гершензона.

На основании этики и социальной философии Вл. Соловьева, его критики национализма (сб. «Национальный вопрос в России», вып. 1 — 1-е изд., 1884; вып. 2— 1891) формируется социальная философия русского либерализма и либеральная школа философии права, связывающая право с моралью, а проблему общественного идеала — с самореализацией человеческой личности (П. И. Новгородцев, E. H. Трубецкой, А. С. Ященко). В эмиграции исследование «духовных основ общества», религиозно-моральных оснований права и государства продолжают С. Л. Франк, И. А. Ильин, H. H. Алексеев и др.

Влияние Ницше. Особое место в общественном сознании начала века занимает имморализм Ф. Ницше, его учение о «переоценке ценностей», выразившаяся в идее «сверхчеловека». Начало знакомства с идеями Ницше в России относится к 1891 г., их значимость и опасность сумел констатировать еще Вл. Соловьев. Однако пик его влияния относится к первым годам ХХ в. Сторонников идеалистического направления привлекала абсолютность этического идеала Ницше, провозглашение самоценности идеальной личности, бунт против измельчания человека и его умаления, критика лицемерия буржуазной мо-рали. Этикой «любви к дальнему» Ф. Ницше дополнялась кантовская автономная этика, «этика долга». Эсхатологически-окрашенное религиозное сознание выходящего на культурную авансцену декаданса воспринимает Ницше подчас и как религиозного пророка, бичующего грехи исторического христианства, задающего новый трансцендентный идеал. Таким во многом было восприятие Ницше творцами философско-поэтического символизма (А. Белый, Вяч. Иванов). Ницше становится парадигматической фигурой, русский аналог Ницше пытаются отыскать в К. Н. Леонтьеве или В. В. Розанове, Л. Шестов предпринимает сравнение моральной философии Ницше и Л. Н. Толстого.

Религиозно-философские собрания и общества. Общественный статус философии в начале ХХ в. значительно повышается, обсуждение философских вопросов выходит за пределы философских кафедр и салонных кружков, публичных лекций и страниц специализированных изданий. В 1901 — 1903 гг. в Петербурге проходят религиозно-философские собрания, санкционированные обер-прокурором Св. Синода К. П. Победоносцевым и петербургским митр. Антонием (Вадковским). На фоне большого общественного резонанса, вызванного отлучением от Церкви Л. Н. Толстого 20 февраля 1901 г., собрания становятся форумом, на котором ставятся вопросы о свободе совести, семье и браке, отношении Церкви и государства, поле и «святой плоти». Собрания оказываются первым опытом встречи светской интеллигенции и представителей клира. Несмотря на то, что собрания были прекращены (прошло 22 заседания), они стали поиском общего поля для светской и религиозной культуры при обсуждении насущных общественных вопросов. Инициаторами собраний оказываются философствующие писатели Д. С. Мережковский, Д. В. Философов, 3. Н. Гиппиус, В. В. Розанов, В. А. Тернавцев. Для публикации протоколов собраний создается журнал «Новый путь» (1901 — 1904), трансформировавшийся затем в журнал «Вопросы жизни», ставший трибуной идеологов идеалистического направления в год Первой русской революции. Следуя Вл. Соловьеву, особенно его ранней метафизике, ими вырабатывается идеология «нового

религиозного сознания», в котором хилиастическое ожидание новой общественности, основанной на принципах христианской общественности, сочетается с чаянием новой Пятидесятницы, особого раскрытия в истории Св. Духа, третьей ипостаси Троицы. В этом учении в очередной раз выражает себя идея о третьем, «вечном» завете, который должен воспоследовать Ветхому и Новому Заветам, присутствующая к Вл. Соловьева и восходящая к хилиастическому толкованию Апокалипсиса у калабрийского монаха XII в. Иоахима Флорского.

Триадические схемы истолкования истории, где на смену всеобщему обособлению и эгоизму приходит общество, основанное на «всемирной любви» и иератическом принципе, восходят в русской философии, начиная с Соловьева, отнюдь не только к триадизму гегелевской философии или соответствующим моделям немецкой классики. Подобного рода утопии, на которых пытаются строить конкретные общественные проекты в духе соловьевской «свободной теократии», носят опять-таки подчеркнуто этический характер. Один из идеологов «нового религиозного сознания» Н. А. Бердяев предвидит, что на смену этике закона и этике любви должна прийти этика творчества. Профетизм становится одной из функций религиозно-философской публицистики, ищущей для себя оснований в философских метафизических построениях. Метафизика всеединства, вбирающая в себя опыт западной философской традиции от Парменида до Шеллинга, снова оказывается востребованной.Весной 1905 г. в Москве начинает работу религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева. Особую роль в его создании сыграли члены Христианского братства борьбы В. Ф. Эрн и В. П. Свенцицкий, при активном участии П. А. Флоренского и А. Белого. Общество пыталось организовать свою деятельность на протяжении всего 1905 г., однако тогда не было получено официального разрешения. Официально оно было открыто 5 октября 1906 г. докладом С. Н. Булгакова (его фактического председателя) «Достоевский и современность». Хотя в уставе общества было записано, что оно «имеет целью всестороннюю разработку вопросов религии и философии», первоначально в обществе превалировали социально-политические дебаты, использующие религию как один из инструментов политической борьбы с самодержавием. Тем не менее значение Московского религиозно-философского общества для философской жизни страны было огромно. Просуществовав до 1918 г., оно сумело стать объединительной и питательной средой для московских философов отнюдь не только религиозно-философской направленности. Во многом своим успехом общество было обязано меценатке М. К. Морозовой, на дому у которой проходила большая часть заседаний. Религиозно-философские общества возникают в Санкт-Петербурге (там существовали две секции: секция по изучению вопросов истории, философии и мистики христианства и секция по изучению истории и философии религии), в Киеве, Харькове, Тифлисе, Рыбинске. В отличие от Московского РФО, не издававшего своих протоколов, в Петербурге публиковались Записки РФО (1908—1916). В Москве религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева действовало параллельно с активно работающим Московским психологическим обществом, отличаясь от него большей независимостью (МПО, существующее при университете, зависело от решений ученого и попечительского совета, кроме того в силу личных философских убеждений Л. М. Лопатина в нем не приветствовалась религиозная философия и отдельные направления современной западной философии, к примеру неокантианство).

С 1909 г. в Москве существует Кружок ищущих христианского просвещения, который называли еще Новоселовским кружком, по имени одного из его членов — издателя «Религиозно-философской библиотеки» М. А. Новоселова, отошедшего от толстовства православного писателя. Хотя круг участников кружка пересекался с РФО памяти Вл. Соловьева, он был более узок и деятельность их в рамках Братства осуществлялась на более конфессиональной, т. е. православной, основе. Членами Братства являлись Н. Н. Арсеньев, С. Н. Булгаков, С. Н. Дурылин, В. А. Кожевников, А. А. Корнилов, Ф. Д. Самарин, Л. А. Тихомиров, кн. Е. Н. и С. Н. Трубецкие, свящ. П. А. Флоренский, прот. И. Фудель, С. А. Цветков, В. Ф. Эрн и др.

Издательства и издания. При финансовой и идейной поддержке Морозовой в Москве было создано книгоиздательство «Путь» (1910— 1919). В числе 45 книг, выпущенных этим книгоиздательством собрания сочинений И. В. Киреевского, П. Я. Чаадаева, серия

«Русские мыслители», в которой вышли интеллектуальные биографии Г. С. Сковороды, А. С. Хомякова, А. А. Козлова, переводы католической литературы и французских сочинений Вл. Соловьева, ряд сочинений философов, входивших в издательскую группу «Пути» — С. А. Аскольдова, Н, А. Бердяева, С. Н. Булгакова, М. О. Гершензона, Н. О. Лосского, Е. Н. Трубецкого, свящ. П. А. Флоренского, В. Ф. Эрна, сборники статей о Вл. Соловьеве и Л. Н. Толстом, изданные С. Н. Булгаковым мистические рукописи А. Н. Шмидт. Издательская программа «Пути» былапопыткой выявить национальную философскую традицию, возродить в русской философской мысли славянофильский элемент.

Своеобразной альтернативой «Пути» выступает круг издательства «Мусагет», а также издающийся при нем в 1910—1914 гг. журнал «Логос», который выходит под редакцией С. И. Гессена, Ф. А. Степуна, Э. К. Метнера, при участии Б. В. Яковенко, В. Э. Сеземана. Издание было русским вариантом «Международного издания по вопросам культуры», выходившего также в немецком и итальянском изданиях. Издатели журнала прошли философскую школу в Германии, в Гейдельберге. Они рассматривали философию как рациональное, научное знание, свободное от внефилософских влияний. В «Логосе» была опубликована статья основателя феноменологической школы Эд. Гуссерля «Философия как строгая наука», однако феноменология как общее направление не была характерна для журнала. Руководствуясь неокантианской парадигмой философии, издатели «Логоса» весьма критически относились как к народнической, позитивистской традиции, так и к соловьевской, религиозно-метафизической линии в философии, видя в обеих зависимость от внефилософских элементов. Тем не менее «Логос» предоставлял свои страницы для публикаций представителей противоположного лагеря, сторонников интуитивистской философии Н. О. Лосского и С. Л. Франка, гегельянца И. А. Ильина. Полемическая схватка двух направлений в самом общем виде символизируемых именами «Логоса» и «Пути» выразилась в сборнике В. Ф. Эрна «Борьба за Логос». Влияние немецкой философии на общество заметно спадает с началом Первой мировой войны и ростом антигерманских настроений.

Увеличивается число периодических изданий, регулярно предоставляющих свои страницы для философских публикаций. Наряду с продолжающими систематически издаваться «Вопросами философии и психологии» к таким журналам относится «Мир Божий», «Критическое обозрение», «Русская мысль», «Вестник Европы», «Русское богатство», повременные издания «Вопросы теории и психологии творчества» (Харьков, 1907 — 1923), «Новые идеи в философии» (С.-Петербург, 1912— 1914; вышло 14 выпусков). В начале ХХ в. предпринимаются первые опыты издания собраний сочинений русских философов: двумя изданиями — в 1901 — 1903 и 1911 — 1914 гг. выходит собрание сочинений Вл. С. Соловьева (в 8 и 10 т. соответственно), незавершенное из-за начала войны собрание сочинений К. Н. Леонтьева (1911 — 1914; в 9 т.), собрание сочинений Л. И. Шестова (1911; в 6 т.). Последнее издается при жизни автора, находящегося только на середине творческого пути. Все это свидетельствует о том, что философия постепенно, но прочно включается в России в общий культурный процесс.