Крестьянские войны в России 5 страница

Уголовный суд по Царскому судебнику в главных своих ос­нованиях одинаков с тем, какой был по Судебнику 1497 г., только в Царском судебнике он развит подробнее. Важным но­вовведением Царского судебника относительно уголовного суда было разделение между разбойными, душегубными и татебными делами и назначение для двух первых особых судей, называвшихся губными старостами. Относительно суда над та­тями Царский судебник предписывает, что если тать будет приведен с поличным в первый раз, то его судить обыкновен­ным судом, т. е. гражданским, но в то время, когда наместник будет производить суд, сделать повальный обыск о тате, т. е. расспросить о нем у того общества, к которому он принадле­жит. Если общество на повальном обыске называло татя лихим человеком, то его подвергали пытке и если под пыткой он со­знавался в преступлении, то его казнили, а если не сознавал­ся, то сажали в тюрьму и держали в тюрьме до смерти, а иск доправляли из его имения. Если же при повальном обыске об­щество называло уличаемого в краже добрым человеком и по­казывало, что он не бывал уличаем в краже прежде, то его били кнутом на торгу и отдавали на поруки, а ежели порук у него не было, то его сажали в тюрьму до тех пор, пока не на­ходились поруки. Если же тать будет пойман с поличным в дру­гой раз, то его подвергали пытке, и если он под пыткой созна­ется во взводимом на него преступлении, то его казнить смер­тью, а ежели не сознается, то о нем также производить повальный обыск. Если по повальному обыску вор оказывался добрым человеком, то его казнили торговой казнью и отдавали «на крепкие поруки» или же сажали в тюрьму, если у него не было порук; а если общество называло вора лихим человеком, то его казнили смертной казнью. Относительно суда над раз­бойниками, душегубцами, крамольниками, поджигателями и прочими Царский судебник узаконяет: ежели разбойник, ду­шегубец, ябедник, подделыватель монет и актов и проч., огла­шенные в обществе ведомыми лихими людьми, будут судиться в Москве, то по боярскому суду, без выдачи их истцу головой, казнить смертью при тиуне и дворском, а иск доправить из их имущества. В других же городах суд над такими преступниками принадлежал губным старостам, которые судили по особым губным грамотам. Наместники обязаны были отсылать подоб­ных людей к губным старостам. Если убийца своего господина, обвиненный в сдаче города неприятелю, крамольник, святота­тец, головной тать (т. е. тот, кто крадет свободу другого, прода­ет другого в неволю обманом или насильно) и зажигалыцик по повальному обыску оказывались ведомыми лихими людьми, то их казнили смертной казнью, а из имущества их доправляли иск.

Во второй половине Судебника царя Ивана Васильевича были помещены узаконения: о холопстве, поземельном владе­нии, о крестьянском выходе, о найме, о купле и о наследстве.

Узаконения о холопстве представляли много новых правил и форм. Царский судебник прежде всего делал строгое разли­чие между полным, или обельным, холопом и кабальным и представлял ряд узаконений об обоих видах холопства.

Полными холопами Судебник 1550 г. признает тех же, кото­рые признаны таковыми и в Судебнике 1497 г., т. е.,по полной и по докладной грамотам, по сельскому ключу и тиунству, по рождению, по браку, по духовной и по приданому. Но Цар­ский судебник вводит много нового относительно полного хо­лопства: дети, рожденные до холопства родителей, признава­лись свободными; по тиунству и по сельскому ключу холопство признавалось только с полной грамотой или докладной; холо­пам не дозволялось продавать детей своих, рожденных до хо­лопства; при написании полной или докладной грамоты непременно должны были находиться свидетели, преимуще­ственно близкие родственники того, на кого писалась полная или докладная.

Царский судебник требует, чтобы отпускная холопу, напи­санная рукой его господина и подписанная дьяком, выдавалась только в трех местах: в Москве, в Новгороде и в Пскове; в Москве отпускная выдавалась боярами и дьяками приказов, управлявших разными городами, а в Новгороде и Пскове — та­мошними наместниками.

Если на одном холопе положат две полные или докладные (т. е. если два господина заявят свои права на одного и того же холопа и представят крепости), то холоп признавался принадле­жавшим тому, кто представил старшую полную или докладную, а чей документ моложе, тот не только лишался холопа и денег, заплаченных за него, но сверх того если первый владелец холопа говорил, что холоп убежал, обокрав его, то приговаривался еще к плате всего того, что украл холоп. Царский судебник запрещал принимать в холопство служилых боярских детей и их детей, не бывших еще в службе, но не препятствовал принимать в холоп­ство отставленных от службы боярских детей.

Царский судебник отличал кабалу заемную от служилой. Служилыми холопами назывались те, в кабале которых прямо прописывалось, что они взяли у заимодавца столько-то денег с обязательством служить ему за проценты; они по уплате долга становились свободными, точно так же, как по Русской Прав­де закупы, а по Псковской грамоте — серебряники. Это было de jure, a de facto они оставались несвободными до самой смерти своего заимодавца. Кабальные по заемной не обязывались служить заимодавцу; они считались полусвободными, а по уп­лате долга делались вполне свободными. По Царскому судебни­ку не дозволялось писать кабалы на сумму свыше 15 руб. на од­ного человека. Служилая кабала считалась действительной только тогда, когда она была скреплена боярской печатью и подписью дьяка; кабалы дозволялось брать только на вольных людей, а отнюдь не на холопов, а кто возьмет кабалу с холопа, тот не только лишается денег, отданных ему, но и обязывается уплатить господину холопа все иски, если он покажет, что хо­лоп убежал, обокрав его.

Узаконения о наймитах Царского судебника сходны с по­добными же статьями Судебника 1497 г. Наймит, оставивший своего господина, не дослужив срока или не исполнив услов­ной работы, лишался найма. Но Царский судебник к этому прибавляет, что если господин по окончании работы наймита не захочет заплатить ему условленной платы, а наймит уличит его в этом, то хозяин обязан выдать ему двойную наемную плату.

Царский судебник оставил неприкосновенными все те уза­конения о поземельном владении, какие имелись в Судебнике 1497 г., и только прибавил одно важное узаконение о праве выкупа вотчин родственниками. В прежнем Судебнике также было узаконение о праве выкупа вотчин, но там не были опре­делены ни срок выкупа, ни условия его. В Царском судебнике это установление приведено к возможной ясности и определен­ности — для выкупа вотчин родственникам назначался 40-лет­ний срок. Чтобы обеспечить покупателей и во избежание раз­личных споров, Царский судебник узаконяет:

внучата и дети не имеют права выкупать вотчин, проданных их дедом и отцом; право выкупа имеют только родственники по боковой линии родства;

братья и племянники не имеют права выкупа вотчины, если они подписались свидетелями при совершении купчей на нее;

выкупать вотчину можно только за ту сумму, за которую она продана;

братья и племянники продавшего вотчину не имеют права выкупать ее, если она была у продавца не родовая, а куплен­ная;

выкупивший вотчину в законные 40 лет должен держать ее за собой и продавать ее может только тем из своих родственни­ков, которые не подписывались свидетелями при первой ее продаже, но продавать ее в чужой род он не может, а иначе вотчина возвращается первому ее покупателю;

если кто выкупит вотчину на чужие деньги с тем, чтобы держать ее на свое имя, и если об этом узнает первый покупа­тель вотчины, то она возвращается ему, а выкупивший лиша­ется своих денег; если кто хочет заложить свою вотчину сто­роннему человеку мимо своих вотчичей, то этот может принять ее в залог, но только по той цене, какой стоит вотчина, а не давать за нее более чем стоит, в противном случае при выкупе родственники заложившего выкупали ее по настоящей цене, а не по закладной; если кто при обмене родовой вотчины на вотчину у стороннего человека брал земли меньше, а за остальное получал деньги, то в случае выкупа родственники мог­ли требовать всю вотчинную землю, не касаясь денег.

Царский судебник назначает для крестьянского выхода тот же срок, какой положен и в Судебнике 1497 г., но дополняет прежние узаконения: повышает цену за пожилое на 2 алтына; лесными местностями он называет те, от которых до строевого леса не более 10 верст расстояния; узаконяет брать за пожилое с ворот, т. е. с целого двора, а не с каждого строения; прибав­ляет пошлины 2 алтына «за своз» (т. е. когда сбежал крестьянин с земли) и говорит, что «других пошлин нет», т. е. что госпо­дин по уплате этих двух пошлин не мог удерживать у себя крес­тьянина, хотя бы имел на нем другие какие-либо иски; кресть­янский хлеб, посеянный на земле владельческой, оставался за крестьянином, который мог сжать его после ухода с земель владельца в свою пользу, а владельцу земли заплатить за это «боран в два алтына». Относительно казенных податей Царский судебник узаконяет, что крестьянин должен платить подати только до тех пор, пока у него есть рожь в земле. По уходе с земли владельца крестьянин прекращает все свои обязатель­ства относительно его. Крестьянин с земли во всякое время мог продать себя в холопство, для этого не полагалось никакого определенного срока; хлеб же, посеянный им на земле владельца, оставался за ним, если только крестьянин оплачивал его казенной податью, а иначе он лишался посеянного хлеба в пользу казны.

Займы по Царскому судебнику, во-первых, допускались с кабалой и без кабалы; в случае бескабальных исков кредитор должен был представить свидетелей в доказательство своего иска, а иначе такой иск не допускался. В кабальной прописыва­лась как заемная сумма и проценты, так и срок платежа займа и процентов. Если же кредитор и должник захотят сделать от­срочку по займу, то эта отсрочка непременно должна быть сде­лана с боярского доклада и за подписью дьяка, а иначе она те­ряла свое значение; во-вторых, в займах между купцами и в случае несостоятельности должника Царский судебник следует тем же правилам, какие узаконены в Судебнике 1497 г., т. е. он делит несостоятельных купцов на несчастных и виноватых и определяет, чтобы первым выдавалась полетная грамота, по которой рассрочивалась уплата долга по годам и без процентов. Срок уплаты долга определялся в полетной грамоте сообразно с оставшимся капиталом должника; в случае утраты занятых денег в разбое полетная грамота не должна иметь силы, когда разбойник будет пойман и с него взыщутся отнятые им деньги.

Относительно купли-продажи Царский судебник требовал, чтобы при покупке поношенного платья на торгу или в лавке покупатель брал поруку на продавца, что это не краденое, и если кто купит без поруки, то в случае иска тем и обвиняется, что купил без поруки.

Царский судебник излагал правила покупки и продажи ло­шадей. При покупке лошадей на Москве и в Московском уезде клеймить их на Москве у государевых пятенщиков, а пятенщи-кам записывать лошадей в книги и брать за пятно пошлину по старине; при покупке или мене лошадей по городам и волос­тям пятнать лошадей у наместников и волостелей; записывать в книги продаваемых или промениваемых лошадей земскому дьяку, а книги хранить у целовальников; а пятенщикам за пят­но брать по деньге с купца и продавца, целовальнику же и дьяку в предупреждение споров образчик клейма записывать в книгу; если кто купит или променяет лошадь в своей волости и в тот же день не запишет ее в книге и не заклеймит, а в том его уличат, то наместнику или волостелю и пятенщику взять с него пропятенье 2 руб. «А ежели бы кто стал предъявлять свои права на лошадь, которую покупатель не заклеймил у пятен-щика, и стал бы искать других пропаж при лошади, то покупа­тель, не заклеймивший лошадь, признавался виновным и не только лишался лошади, но и уплачивал весь иск, предъявлен­ный на него»; боярские дети точно так же, как и прочие жите­ли, должны пятнать покупаемых и промениваемых лошадей, но во время военного похода они могут покупать лошадей и без клейменья, а в случае иска на купленную лошадь представ­ляют только свидетелей пять или шесть человек; если кто ку­пит лошадь не в своем присуде, т. е. не в своем уезде или волос­ти, то должен пятнать ее там, где купил, а если приведет ее домой не пятненную, то должен платить пропятенье.

Все эти правила были известны на практике еще гораздо ра­нее издания Царского судебника, они встречаются в уставных грамотах XIV и XV столетий. Царский судебник только дал больше форм и определений пятненью и предоставил его или царскому пятенщику, или наместникам и волостелям, тогда как прежде право пятненья принадлежало нередко частным землевладельцам, монастырям и знатным вотчинникам.

Законы о наследстве в Царском судебнике оставлены те же, какие были и в Судебнике 1497 г., т. е. после умершего без заве­щания наследниками были сперва сыновья, потом дочери, а потом и другие родственники, по степеням родства.

10.3. Стоглав.

Стоглав был издан на Московском соборе 1551 г. Царь Иван Васильевич, узаконив суд в делах светских, вслед за тем обратился и к устройству церковных дел. С этой целью он созвал в Москве Собор духовных властей и просил, чтобы члены Собора составили необходимые узаконения для руководства на последующее время, а также занялись бы раз­решением других вопросов, которые найдут нужными для луч­шего гражданского устройства церкви и для единообразного порядка в церковных делах.

Собор был открыт 23 февраля 1551 г. в царских палатах в присутствии самого царя и бояр.

Собор преимущественно состоял из духовных лиц; предсе­дателем его был митрополит Макарий, а среди его членов были: 3 архиепископа, 6 епископов и многие архимандриты, игумены и другие значительные духовные лица. Источником для своих решений Собор принял правила апостольские и пра­вила святых отцов, греческий Номоканон и правила прежних русских соборов, правила русских митрополитов и других русских учителей церкви, в особенности преподобного Иосифа Волоцкого, митрополитов Петра, Киприяна и других.

В разрешение же тех вопросов, которые не были известны прежде, Собор составил свои правила. Сборник правил, состав­ленных на Московском соборе 1551 г., известен под именем Стоглава, потому что его узаконения разделены на 100 глав. Вопросы, урегулированные в Стоглаве, по существу своему разделялись на чисто церковные и церковно-гражданские. Пер­вые из них были разрешены частью на основании правил апос­тольских и отеческих, как греческих, так и русских, а частью их решения были составлены самим Собором; вторые же — час­тью на основании греческих законов, находящихся в Кормчей, частью по русским древним уставам, частью же представлены были на разрешение государя. Церковно-гражданские узаконе­ния Московского собора 1551 г., церковно-гражданские узако­нения Стоглава касались положений: о святительском суде и управлении; о поповских старостах; о священниках и притче; о монастырях; о монастырских имениях; о писании святых икон и книг; об училищах; о делах благотворительности; о праздни­ках; о прекращении разных суеверий в народе.

Собор 1551 г. требовал, чтобы никто не вступался в святитель­ский суд, и в подтверждение этого приводит как греческие узако­нения о неприкосновенности суда святительского, так и русские. Из последних особенно ссылается на устав Св. Владимира и по­слание митрополита Киприана в Псков о святительском суде.

Собор отменил все прежние царские грамоты, так называе­мые судильные, по которым разные архимандриты, игумены и попы освобождались от подсудности своему епископу, и под­чинил всех церковных людей суду местного епископа по всем делам, кроме татебных (с поличным), разбойных и душегуб-ных, подлежащих светскому суду. «Если же духовного чина бу­дут искать обид на мирских людях, то им взять у своего епис­копа судью духовного и с ними судиться у мирского судьи по Судебнику. А ежели мирские люди будут чего искать на монас­тырских слугах и крестьянах, то им судиться у государевых бояр (т. е. в приказе Большого дворца, который заведовал все­ми делами по монастырским имуществам)».

Московский собор разделил святительский суд на церков­ный и мирской. Церковному суду подлежали все дела церковные или, как сказано в Стоглаве, «греховные», как церковных людей, так и светских. Этот суд производил сам святитель ар­химандритами и игуменами по церковным правилам, и к нему не допускался никто из светских, за исключением истцов. Мирскому суду святителя подлежали все гражданские дела ду­ховных и других лиц, подведомственных церкви, а также дела по духовным завещаниям всех лиц, как церковных, так и свет­ских. Первоначальное производство этих дел принадлежало святительским боярам. Кроме бояр на мирском святительском суде присутствовали: поповские старосты и пятидесятские свя­щенники, которые исправляли свои судейские обязанности по двое или по трое понедельно, а также и городские старосты, и целовальники, и земский дьяк. Руководством для этого суда слу­жил Судебник. В тех городах и волостях, где искони были установ­лены святительские десятильники, этот суд принадлежал им.

Относительно управления епископом своей епархией Сто­глав узаконил: чтобы каждый епископ своей области избирал по городам и селениям поповских старост и десятских священ­ников; для Москвы Стоглав назначает семь поповских старост, а для других городов — по надобности. Поповские старосты обязаны были смотреть за церковным порядком и за поведени­ем священников и причта. А для надзора за поповскими старо­стами и наблюдения за порядком и правильностью священно-служения епископы должны были время от времени посылать доверенных соборных священников с духовными поучениями причту и народу. Сверх того епископы по Стоглаву должны были писать грамоты к местным архимандритам, игуменам и протопопам, чтобы они также надзирали за поповскими старо­стами и причтами их местности.

Епископы, каждый в своей области, должны были наблю­дать, чтобы мирские люди без нужды не строили новых церк­вей, чтобы старые церкви не оставались в небрежении, строи­тели церквей не оставляли их без содержания и обеспечивали бы содержание причта.

Епископы должны были наблюдать, чтобы затворники и пу­стынники не скитались по городам и селам, «а если где оты­щутся таковые, то отсылать их в монастыри и затворы; чтобы обители и пустыни учреждались с разрешения государя и бла­гословения епископа и чтобы мелкие скиты и пустыни, построенные без разрешения, сносились в одну пустынь, церкви же в таких пустынях уничтожать или приписывать к монастырям и приходским церквям, или обращать в погосты и приходы, а монахов из них переводить в более устроенные монастыри».

Епископы своих бояр и дьяков, уличенных во взятках три раза, сами отставляют от должности, лишают поместий и от­сылают от себя, а неуличенных во взятках не могут отсылать без разрешения государя.

Поповских старост епископы избирали по своему усмотре­нию. Поповские старосты, каждый в своем ведомстве, должны были наблюдать за церковным порядком благочинием; они должны были наблюдать, чтобы священники во всех церквях после заутрени читали народу поучения из «толкового Еванге­лия» (так называется сборник поручений, написанных на тек­сты всего Евангелия), поучения Иоанна Златоуста, жития свя­тых и т. п. Они должны были наблюдать, чтобы в подведом­ственных им церквях иконы, священные сосуды, книги и другие принадлежности богослужения были исправны и старое обновлялось. Поповским старостам вменялось в обязанности смотреть за поведением священников и причта, а также осмат­ривать, у всех ли подведомственных им священников и дьяко­нов есть необходимые документы на право их службы, как-то: ставленные, благословенные, отпускные, переходные и другие грамоты, а у кого не окажется этих документов, тем запрещать священнодействовать и отсылать их к святителю. Старосты за­ведовали сбором пошлин от браков в пользу епископа. Для это­го они выбирали искусных священников «в заказчики», кото­рые смотрели, чтобы не было противозаконных браков, выда­вали так называемые «знамена» (т. е. свидетельства о браке) и заведовали венечными пошлинами.

В священники и дьяконы, согласно Стоглаву, следовало вы­бирать «людей искусных и грамоте гораздых и житием честных и непорочных». Избранного для церковной службы приводили к епископу, и если епископ по испытании находил его достой­ным, то посвящал и выдавал ему ставленную грамоту. При пе­реходе священника или дьякона из одного прихода в другой им выдавались от епископа переходные грамоты.

Вдовые священники и дьяконы по Стоглаву лишались права священнослужения, если они не поступают в монастырь. Оставаясь при прежних церквях, они уже не могли совершать та­инств, а только исполняли различные церковные требы: молебны, панихиды и т. п. и за это пользовались четвертой частью доходов. На право этой службы они получали от епископа так называемые благословенные грамоты: священники — эпитра-хильные, а дьяконы — орарьные. Этот порядок существовал в России еще с XIV в., об этом свидетельствуют правила митро­полита Алексея; в XVIII в. он был изменен.

По Стоглаву управление монастырями предоставлялось ар­химандритам, игуменам, настоятелям и строителям, которые должны были управлять вместе с соборными старцами по об­щему монастырскому уставу (т. е. по уставу Василия Великого) и по уставу отценачальника или основателя монастыря.

Относительно монастырских и церковных вотчин собор по­становил: монастырские власти в каждом монастыре должны строго обыскивать, кто давал какие вотчины монастырю, и, обыскав, должны записывать имена вкладчиков и их родствен­ников для поминовения в дни их памяти.

Те вотчины, которые даны монастырям и церквям «в прок», т. е. без выкупа и без права отчуждения, епископы и мо­настыри не должны продавать, закладывать, вообще отчуждать каким-либо образом, а кто из епископов и настоятелей дерз­нет продавать те вотчины, тот лишался сана.

Если вкладчик в своем завещании или другом каком акте напишет, что он отдает вотчину монастырю или церкви до вы­купа, и назначит при этом и выкупную цену вотчины, то мо­настырские власти и епископы не должны отказывать род­ственникам в выкупе, если они принесут ту сумму, которая назначена вкладчиком.

По соборному приговору постановлено: епископам и монас­тырям новых монастырских и святительских слобод в городах не учреждать, а если учредят, то этим слободам тянуть во всякое городское тягло и судиться городским судом; старые же слободы во всех городах держать и судить о всех делах по старине.

Собор запрещает епископам и монастырям отдавать деньги в рост, а хлеб «в присып», а повелевает эти деньги и хлеб. употреблять на вспомоществование монастырским крестьянам; хлеб и деньги выдавать им за поруками и без процентов. Это постановление исполнялось во многих отношениях довольно точно, и вследствие этого крестьяне в монастырских и епископских вотчинах, по свидетельству современников, были са­мые богатые из всех вотчинных сел.

Относительно книг Стоглав установил, чтобы в церквях все богослужебные книги были исправны. Наблюдать за исправнос­тью книг было поручено поповским старостам, которые долж­ны были осматривать и исправлять книги и наблюдать за пис­цами, чтобы они списывали книги исправно с верных образ­цов и только правильно списанные книги могли продавать.

Относительно иконописи Собор постановил: писать иконы с древних переводов и образцов, как писали древние греческие иконописцы и как писал Андрей Рублев и другие известные иконописцы. А чтобы сообщить больше правильности иконо­писному делу, Собор постановил: избирать лучших людей по своему мастерству и доброй жизни и объявлять их иконопис­ными мастерами, дать им разные привилегии и дать им учени­ков, чтобы они учили их, а по выучении — представляли к ме­стным епископам. Если епископ находил работу учеников удовлетворительной и согласной с церковными подлинника­ми, а поведение их незазорным, то объявлял их мастерами, которым предоставлялось право писать иконы; а если работа учеников оказывалась неудовлетворительной, несогласной с древними греческими образцами, то епископ запрещал им пи­сать иконы и приказывал заниматься каким-либо другим мас­терством. Лучших иконописных мастеров епископы должны были назначать начальниками над другими мастерами и пору­чать им смотреть как за работами мастеров, так и за их поведе­нием.

По царскому предложению Собор постановил: завести учи­лища по всем городам и поручить это дело духовенству. По со­борному приговору в Москве и других городах протопопы, свя­щенники, дьяконы и все духовные должны были избирать, по благословению святителя, из среды своей добрых священни­ков, дьяконов и дьяков, способных учить грамоте, церковному пению и письму. В домах своих эти, способные учить, должны были устраивать училища. В эти училища священники, дьяконы и все православные крестьяне должны были отдавать своих де­тей в обучение. Священники, дьяконы и дьяки, избранные в учителя, должны были обучать своих учеников Закону Божию, читать, петь, а в особенности они должны были хранить чис­тоту нравов в своих учениках.

Собор 1551 г. не оставил без внимания дела благотворитель­ности. По определению собора святители должны были смот­реть, чтобы церкви не оставались в запустении и без службы, а если где окажутся церкви бедные, то позаботиться удержать тут священников и причт и для этого давать им разные льготы и привилегии, освобождать на некоторое время от разных даней и пошлин и наделять их землями и пашнями. За исключением немногих привилегированных, тогда все церкви платили все подати и пошлины епископу; отсюда деление церквей на тяг­лые и нетяглые.

Собор постановил, чтобы святители, каждый в своей облас­ти, брали скитающихся по городам и селам чернецов и чер­ниц, записывали их и отсылали в монастыри.

Собор обратил внимание на пленников: он требовал, чтобы русских пленников, приводимых гостями в Москву и другие города, выкупали за счет царской казны. Для этого государь должен был наложить на народ, по сохам, особую подать (из­вестна под названием полонянечных денег).

Относительно нищих Собор постановил, чтобы государь строго запретил возить по городам и селам и класть на улицах для мирского подаяния больных, калек и т. п. и приказал бы по всем городам записывать их в особые книги и устраивать для них богадельни мужские и женские, а в богадельнях кормить и одевать их за счет подаяний и боголюбцев, а ходить за ними приставить из нищих же здоровых мужчин и женщин. Надзор за такими богадельнями был предоставлен священникам и осо­бым целовальникам из лучших городских людей.

Собор обратил внимание на тех странников, которые ходи­ли по городам и селам с иконами для сбора подаяния на пост­роение церквей, и строго запретил ходить по городам и селам таким странникам.

К праздникам были причислены: семь дней до Святого Вос­кресения и семь дней после Святого Воскресения, т. е. страст­ную и пасхальную недели, день Рождества Христова, день Бо­гоявления, день святых апостолов Петра и Павла и каждый воскресный день в неделе. В эти дни «суды не судятся, людской долг не истязуется, позорища не творятся».

На суеверия обратил внимание сам государь.

Царь спрашивал соборного мнения о тех людях, «которые знают разные еретические хитрости: Рафли, Воронограй, Шестокрыл, Астрономию, Зодию, Альманах, Звездочет, Аристо-телевы Враты и иные составы и мудрости еретические и кобы бесовские и ими прельщают людей и от Бога отлучают». Собор решил относительно людей, занимающихся еретическими мудростями, так: он предложил государю назначить таковым по мирским законам казнь, а епископам предписал преследо­вать их церковным отлучением и проклятием.

Собор на основании церковных правил определил отлучать от церкви тех христиан, которые будут «призывать волхвов, плескать и плясать под бочками, призывать духов над корчага­ми, веровать в получай, т. е. в роженицу, в обавников, кобни-ков, волховать в марте месяце и при зарождении каждого меся­ца, раскладывать огни в воротах своих домов и перед торгови-щами и, волхвуя, с женами и детьми проходить сквозь тот огонь». Собор определил просить государя, чтобы он указал по всем городам убеждать народ оставить подобные игры и обычаи.

Устав о разбойных и татебных делах относится к царствова­нию Ивана Васильевича, но он постоянно пополнялся в пос­ледующие царствования и к XVII в. состоял из следующих от­делов: об управлении и судопроизводстве по разбойным делам; о порядке судопроизводства по разбойным делам; о наказаниях за уголовные преступления; и об удовлетворении обиженного.

Главным управлением по разбойным и татебным делам был Разбойный приказ, который назначал всех судей по разбой­ным делам и делал все распоряжения относительно суда по этим делам; местное же заведование разбойными делами при­надлежало выборным губным старостам.

Относительно губных старост устав требует, чтобы губные старосты по городам были выборными от всяких людей, т. е. от всех классов. Предписывалось губным целовальникам с губны­ми старостами «у дела быть выборным только от сошных лю­дей»; губным дьякам «у дела быть по выбору всяких людей». «В губной избе и при тюрьмах сторожам быть у дела по выбору от сошных людей и за круговой порукой их. Губным старостам, целовальникам и дьякам без крестного целования у дела не быть. Судом губным старостам, целовальникам и дьякам ве­даться в Разбойном приказе. Ежели истец будет бить челом на губного старосту в его недружестве к нему или в том, что его противник родственник губному старосте, то при деле его быть еще губному старосте из другого города».

Губным старостам в городах и в губах вменялось в обязанность ежегодно сзывать обывателей или ездить к ним и произ­водить опрос, не знают ли они «какого татя или разбойника или чего-либо про разбой, чтобы таким образом нигде не было притона для лихих людей. Если же обыскные люди ска­жут, что У них татей и разбойников нет, а после у них найдут­ся тати И разбойники, то с обыскных людей брать выти в пользу обиженных, а двух или трех лучших людей из обыскных бить кнутом. Ежели в какой-либо общине пойман будет тать или разбойник, а та община не ловила его, не представляла в суд и не объявляла, то на ней взыскивать выти в иск истца и настрого приказать ей, чтобы впредь не укрывала татей и раз­бойников.