Крестьянские войны в России 10 страница

— 2 апреля 1695 г. был издан указ, по которому в Москве по всем слободам и сотням, по проезжим улицам и переулкам на перекрестках предписано держать караулы с дворов всяких чинов людей, с десяти дворов по человеку; а сторожам быть с ружьями или с копьями, бердышами и рогатинами и смотреть накрепко, чтобы воровским людям приходу и приезду не было. А улицы и переулки, где довелось быть надолбам, переписать, и те надолбы сделать из Стрелецкого приказа, а деньги на них взять с жителей тех слобод.

Глава 8. РОССИЯ В КОНЦЕ XVII - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII в. ОБРАЗОВАНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

§ 1. Предпосылки абсолютизма

В науке истории Русского государства вопрос о времени возникновения и становления абсолютизма до сих пор являет­ся проблемой.-Большое разнообразие мнений, нередко проти­воположных друг другу, и отсутствие фундаментальной моно­графической работы, всесторонне рассматривающей эту форму государства, свидетельствуют о необходимости вести дальней­шее исследование.

Буржуазная наука истории и правоведения, хотя и имела представление об «абсолютной монархии»[112] и связи государства первой четверти XVIII в. с предшествующей ему эпохой, но исходила при этом из надклассовой теории государства[113], рас­сматривала абсолютизм в отрыве от социально-экономических явлений[114].

Отечественное правоведение понимает абсолютизм как форму управления феодального государства. В. И. Ленин опре­делял абсолютизм как неограниченную власть самодержавного правительства, что означает принадлежность власти «всецело и нераздельно (неограниченно) царю», который издает по свое­му усмотрению законы, обязательные для всего населения, собирает и расходует народные деньги и назначает чиновни­ков, которым исключительно принадлежит право исполнения законов[115]. Политический режим абсолютизма — полнейшее бес­правие граждан и безответственность чиновников, которые об­разуют как бы особую касту, поставленную над гражданами. В. И. Ленин вскрывал социальную сущность абсолютизма. Юридическое положение царя (неограниченная его власть по закону) порождает видимость независимости царской власти от каких-либо классов и сословий: «...кажется, что в России царь и царское правительство не зависит ни от каких классов и заботится о всех одинаково. На самом деле правительство не стоит выше классов...». Эксплуататорское государство по своей сущности является диктатурой определенного класса. В фео­дальном государстве, несмотря на большое разнообразие его форм, всегда господствующими признавались единственно только помещики-крепостники.

В. И. Ленин подчеркивал, что самодержавная монархия свя­зана с определенными формами классовой борьбы и проходит через различные этапы развития ее классового содержания, при этом переход от одного этапа развития самодержавной мо­нархии к другому «нисколько не устраняет (сам по себе) гос­подства прежних эксплуататорских классов при иной оболоч­ке». Так, чиновничье-дворянской империи XVIII в. предше­ствовала самодержавная монархия XVII в. с Боярской думой и боярской аристократией[116].

Установление марксистского понятия «абсолютизма» важно для выяснения предпосылок и времени утверждения абсолю­тизма в России. Ряд авторов (В. И. Пичета, К. В. Базилевич, Н. П. Ерошкин и др.) полагают, что в России абсолютная мо­нархия утвердилась в первой четверти XVIII в., и рассматрива­ют вторую половину XVII, в. как эволюцию в сторону абсолю­тизма. По мнению других (С. В. Юшков, С. В. Бахрушин), абсо­лютизм в России утверждается в середине XVII в.

С. В. Юшков, однако, отмечал, что абсолютизм второй по­ловины XVII в. был незавершенным в силу сохранен-ия остат­ков сословно-представительной монархии[117]. Л. В. Черепнин в своем исследовании о земских соборах пришел к выводу, что «конец 40-х — начало 50-х гг. — решающая грань в истории земских соборов как сословно-представительных учреждений» и что «во второй половине столетия идет уже их умирание в.связи с переходом государственного строя России от сословно-представительной монархи к абсолютизму»[118].

Своеобразна, но необоснованна позиция А. А. Зимина, ко­торый считает, что предпосылки абсолютизма в России появи­лись еще в конце XV в. (имеется в виду борьба с пережитками феодальной раздробленности), а Иван Грозный заложил фун­дамент абсолютной монархии[119].

Предпосылки абсолютизма можно рассматривать только от­носительно предшествующей формы государства, т. е. сослов-но-представительной монархии. Сословно-представительная монархия является переходной к абсолютизму формой. Значе­ние переходных форм государства отмечалось классиками мар­ксизма-ленинизма. Так, Ф. Энгельс в работе «К критике проек­та социал-демократической программы 1891 г.» писал, что в Германии «союзное государство есть уже переход к вполне еди­ному государству»[120].

В. И. Ленин особо подчеркивал необходимость «с чрезвы­чайной тщательностью анализировать именно переходные формы, чтобы учесть в зависимости от конкретно-историчес­ких особенностей... переходом от чего к чему данная переход­ная форма является».

Историческая миссия сословно-представительной монархии состояла в том, что она, с одной стороны, втягивала в орбиту государственного управления дворянство и верхи торгово-по-садского населения, а с другой стороны, деятельность цент­рального органа сословного представительства — Земского со­бора, где встречались и работали вместе представители различ­ных слоев класса феодалов, способствовала осознанию ими классовых интересов, их сближению.

Предпосылки возникновения абсолютизма в России выра­жаются в развитии трех факторов: экономического, социального и политического. Следует также указать и на влияние внеш­него фактора — международной обстановки, В. И. Ленин гово­рил о новом периоде русской истории, который «характеризу­ется действительно фактическим слиянием всех... областей, зе­мель и княжеств в одно целое. Слияние это... вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно расту­щим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок... создание этих национальных связей было не чем иным, как созданием связей буржуазных»[121].

Отмеченные В. И. Лениным новые явления хозяйственной жизни XVII в. подтверждаются конкретными исследованиями. Установлено, что в XVII в. производительные силы страны дос­тигли значительных успехов по сравнению с предшествующим столетием. В сельском хозяйстве и ремесле происходит специа­лизация районов на производстве определенного продукта. Увеличивается значение товарного производства и товарного обращения.

Возрастание торговой роли Москвы и расширение межго­родских связей свидетельствовало о формировании в XVII в. всероссийского рынка.

На базе ремесла и в связи с ростом производительности тру­да в XVI — первой половине XVIII в. создаются мануфактуры. В русской мануфактуре XVII—XVIII вв. преобладали крепост­нические элементы[122].

Важным фактором экономического развития Русского госу­дарства была внешняя торговля, которая способствовала втяги­ванию России в систему складывающегося мирового капиталис­тического рынка. Русские торговые люди наживали на внешней торговле с западноевропейскими странами крупные денежные суммы[123].

Таким образом, мы видим завязку новых «буржуазных свя­зей». Но натуральная основа феодального общества в XVII в. еще оставалась прочной. Представляется весьма убедительным мнение А. М. Панкратовой о том, что в XVII в. и в XVIII в. (за исключением двух-трех последних десятилетий) ни о капита­лизме, ни о пролетариате, ни о буржуазии в марксистском по­нимании не может быть и речи. Неправильная оценка Б. И. Сы-ромятниковым явлений социально-экономической жизни XVII в. как «антифеодальных тенденций» привела его к извра­щению классовой сущности абсолютизма, к утверждению, что абсолютная монархия как бы «сидит на 2-х стульях или, говоря иначе, одной ногой опирается на феодальное дворянство, на­ходящееся в процессе своего разложения, но стоящее еще у власти, другой — на буржуазию, находящуюся в процессе сво­его формирования и идущую к власти»[124]. Наличие в XVII в. «буржуазных связей» говорит о том, что русский феодализм вступил в позднюю стадию своего развития, для которой ха­рактерно усиление крепостнического строя, выразившееся в ряде социальных изменений. Эти изменения в России были не такими, как в странах Западной Европы, где развитие капита­листического способа производства шло более интенсивно. К. Маркс так охарактеризовал условия возникновения абсолю­тизма в странах Западной Европы: «Абсолютная монархия воз­никает в переходные эпохи, когда старые феодальные сосло­вия разлагаются, а средневековое сословие горожан складыва­ется в современный класс буржуазии, и ни одна из спорящих сторон не взяла еще перевеса над другой». Ф. Энгельс говорил, что «абсолютная монархия XVII и XVIII вв....уравновешивает друг против друга дворянство и буржуазию».

В отличие от западноевропейских стран в России в момент перехода к абсолютизму развитие «буржуазных связей» не дос­тигло еще такого уровня, когда начал складываться «современ­ный класс буржуазии», отношение которого к разлагающемуся дворянству уравновешивает абсолютная монархия.

Правда, царское правительство привлекало верхи торгово-посадского населения к участию в отправлении функций госу­дарства, в финансовом управлении в особенности. Со времени Филарета усиливается привлечение гостей и гостиной сотни торговых людей в качестве дьяков и на Казенный двор, ведав­ший царской вещевой казной. Но города как центры торгово-промышленной жизни и городские сословия — купечество и ремесленники — только оформлялись в новую общественную силу. Классовой опорой государственной власти, завершающей свое оформление в абсолютную монархию, оставались дворя­не-крепостники. Поэтому мнение Н. И. Павленко[125], усматриваю­щего главные условия возникновения абсолютной монархии в России в складывании буржуазии и разложении дворянства, является исторически необоснованным.

Социальные предпосылки абсолютизма в России выражались прежде всего в росте феодального землевладения (к концу первой четверти XVII в. в 20 центральных уездах почти полнос­тью были розданы дворцовые и черные земли, а к концу XVII в. феодальное землевладение распространилось далеко на юг) и в некоторых изменениях его структуры за счет расшире­ния земельных владений дворянства (в конце XVII в. оно уже опередило землевладение боярства и дворцового ведомства и стало владеть больше чем половиной закрепощенного кресть­янства)[126]. Дворянство стремилось к расширению своих прав на земельные владения. Правительство шло навстречу требовани­ям дворянства о сближении вотчины с поместьем. Ряд указов в этом направлении был обобщен в Уложении 1649 г.; в 70-х гг. правительство фактически разрешило продавать поместья. К концу XVII в. разница между вотчиной и поместьем местами совсем исчезла, и Указ о единонаследии 1714 г. лишь узаконил сложившееся к тому времени положение. Это стирало различия между боярством и дворянством, меняло структуру господству­ющего класса в сторону его «одворянивания». В то же время дворянство отмежевывалось от людей, получавших землю за службу и не имевших крестьян, оно превращалось в привиле­гированное замкнутое сословие. Указ 1675 г. запрещал «вер­стать» в дети боярские лиц, происходивших из крестьян, холо­пов, посадских людей, а также из числа низших, служилых чи­нов. В 1649 г. по Соборному уложению дворянство добилось осуществления своей программы по крестьянскому вопросу — окончательного закрепощения крестьянства.

Экспансия феодализма имела своей закономерной целью и последствием усиление феодальной эксплуатации, что вызыва­ло обострение классовой борьбы. После издания Уложения в 1650 г. вспыхнули восстания в Пскове и Новгороде. Ответом на законодательное закрепление системы крепостничества была крестьянская война под предводительством Степана Разина (1669-1671 гг.).

Консолидация господствующего класса явилась результатом почти непрерывной полосы антифеодальных движений. Если в начале XVII в. отдельные представители дворянства еще уча­ствовали в народных восстаниях, стремясь использовать их в своих узкосословных интересах, то в середине века этого уже нет.

«Одворянивание и консолидация господствующего класса неминуемо должны были отразиться на системе служебных от­ношений, что в свою очередь сказалось в развитии института местничества: в XVII в. понятие «чести» и практика местниче­ства распространяются не только на боярскую аристократию, но и на городовое дворянство и даже на дьяков и гостей. Если раньше в местничестве были заинтересованы группировки вер­хов самых крупных феодалов и отчасти центральная власть, то в XVII в. оно утратило свой политический смысл: боярство фактически лишилось своего привилегированного положения, что нашло отражение в решении участников собора 1682 г., от­менившего «богом ненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество»[127]. Отмена местниче­ства явилась важным шагом к укреплению царской власти, по­скольку она ограничивала царя в подборе должностных лиц. Она способствовала бюрократизации государственного аппара­та, созданию «особой касты» людей (назначаемых формально царем и только перед ним отвечающих), сферу деятельности которых составляет государственное управление (т. е. чиновни­чество). В XVII в. нарождающаяся бюрократическая группа была неразрывно связана со служилым сословием в целом, о чем свидетельствует обеспечение службы поместьями.

Таким образом, в XVII в. происходило укрепление позиций дворянства, падало значение феодальной аристократии, разру­шались внутренние перегородки в правящем классе. Это яви­лось важнейшей предпосылкой эволюции от самодержавной монархии с Боярской думой и боярской аристократией к дво-рянско-чиновничьей монархии. В итоге этой эволюции не изменялась сущность русского феодального государства. Оно по-прежнему оставалось диктатурой класса феодалов-крепостни­ков, но изменилось содержание этой диктатуры в том смысле, что в осуществлении управления государством стал принимать непосредственное участие весь класс феодалов. Социальное развитие XVII в. создавало необходимость (для укрепления по­зиций феодалов перед лицом нараставшей классовой борьбы) и основу (консолидация господствующего класса) государ­ственных преобразований в направлении абсолютизма.

Известно, что события, предшествовавшие воцарению Ро­мановых, привели страну в состояние полного социально-эко­номического расстройства. Очевидно, что уже тогда у господ­ствующего класса появилась потребность представить свою власть как соответствующую интересам всего феодального об­щества. Видимо, не случайно в грамоте об избрании Филарета на патриаршество говорится, что он «будет царствию помогатель и строитель, и сирым заступник и обидимым предста­тель»[128]. Точно так же определял свою политику и сам Филарет в окружной грамоте 1619 г. о присылке выборных в Москву и в позднейших грамотах[129].

Одновременно с претензиями на надклассовость верховная власть обнаруживает стремление к укреплению своих позиций, к юридической неограниченности и независимости. Это нашло отражение, с одной стороны, в утрате прежнего значения органами, ограничивающими царя, а с другой стороны, в раз­витии в государственном управлении принципов абсолютистс­кого государства.

Итак, тенденции к развитию абсолютизма в России намети­лись еще во второй четверти XVII в., более же интенсивно они стали проявляться во второй половине XVII в. в связи с пре­кращением деятельности Земских соборов. Это период склады­вания абсолютной монархии в России. Но остатки сословно-представительной монархии продолжали существовать (Боярс­кая дума, Земские соборы, губное и земское самоуправление). До 1682 г. царь был ограничен в выборе советников традицион­ным местничеством, которое практически оставалось вплоть до реформ Петра в этой области. Фактически до Петра сохраняла независимое положение духовная власть: Освященный собор 1666—1667 гг. отстранил Никона от патриаршества, но оставил незыблемым и подтвердил принцип, по которому светский го­сударь не должен был вмешиваться в дела церкви, — «священ­ство выше царства».

Государственный аппарат в целом не приобрел еще вида, присущего абсолютизму.

Только преобразования первой четверти XVIII в. полностью завершили становление неограниченной самодержавной царс­кой власти[130], и весь государственный аппарат был приведен в соответствие с принципами абсолютизма. Следовательно, к первой четверти XVIII в. абсолютная монархия в России полу­чила свое окончательное утверждение.

§ 2. Социально-экономическое развитие в первой четверти XVIII в.

Экономическая политика правительства Петра I обеспечи­вала рост промышленности и торговли. Много железа, меди, сукна, кожи требовалось для вооружения и снабжения армии. Правительство не только поощряло строительство фабрик и за­водов, но и само занималось предпринимательством. Наиболее развитой отраслью была тяжелая промышленность. Если в 1700 г. выплавка чугуна составляла 150 тыс. пудов, то в 1725 г. — 800 тыс. пудов.

Развивалась легкая промышленность — суконные, парусно-полотняные и кожевенные мануфактуры.

Всего в конце первой четверти XVIII в. насчитывалось около 190 мануфактур.

Происходили изменения в ремесле и крестьянских промыс­лах. В городах и селах развивалась металлообработка. Ремеслен­ники изготовляли из железа топоры, замки, сошники, косы, серпы, ножи. Возникают новые виды ремесел — шляпное, ка­ретное, парикмахерское и др.

Некоторый прогресс наблюдался и в сельском хозяйстве. Осваивались новые районы Поволжья, Сибири, пристенной полосы на юге. Расширялись посевы льна и конопли для нужд полотняного и канатного производства. Получили распространение новые культуры (лекарственные травы, виноград, та­бак), разводились новые породы скота (овцы мериносы, хол­могорский рогатый скот).

Наряду с развитием промышленности и ремесла наблюдал­ся подъем внутренней и внешней торговли. В торговом обороте большой удельный вес занимали города, население которых было занято промышленным производством и нуждалось в продовольствии.

Оживлению торгового обмена способствовало устройство первых в России каналов. Вы.шневолоцкий канал связал бас­сейн Волги с северо-западными областями России и Петербур­гом. Строительство канала Волга—Дон не было завершено, так как в 1711 г. пришлось возвратить туркам Азов. В 30-х гг. XVIII в. было закончено строительство Ладожского канала.

Росту внешней торговли России благоприятствовало присо­единение Прибалтики[131]. Помимо сельскохозяйственного сырья (пенька, лен, нефть, сало, смола, мачтовый лес) Россия вы­возила железо и полотна. Среди предметов импорта необходи­мо назвать как предметы потребления (шерсть, шелк, сахар, кофе и др.), так и материалы, необходимые для русской про­мышленности. В 1726 г. торговый оборот России с европейски­ми странами составлял 6,3 млн. руб. Торговала Россия и со странами Азии (Турция, Иран, Китай).

Экономическая политика, проводимая правительством Пет­ра I, известна под названием меркантилизма. Она способство­вала подъему промышленности и торговли. Государство давало предпринимателям экономические льготы, стремилось огра­дить отечественную промышленность от иностранной конку­ренции, регламентировало производство, давая предписания о качестве и количестве изделий.

Во времена правления Петра I феодализм в России продол­жал свое поступательное развитие. Вместе с тем шел процесс складывания буржуазных связей, выразившийся в росте про­мышленности, товарного производства, специализации райо­нов, развитии всероссийского рынка. Дворянское правительство должно было в интересах сохранения господства своего класса принимать меры к развитию торговли и промышленности.

В конце XVII — начале XVIII в. был осуществлен ряд меро­приятий в целях поощрения предпринимательства: предостав­ление финансовых субсидий, освобождение промышленников от служб, податей, налогов, обеспечение рабочей силой. Пра­вительство стремилось прежде всего обеспечить интересы фео­дально-крепостнического государства, его финансовые нужды, потребности в ремеслах, торговле, промышленности.

Однако для периода окончательного оформления абсолю­тизма характерны изменения в политике правительства по от­ношению к городам. Если в XVII в. правительство во многом шло навстречу требованиям посадов, то в первой четверти XVIII в. оно больше учитывало интересы господствующего класса дворян-крепостников.

Политика феодально-абсолютистского государства, направ­ленная на развитие торговли и промышленности, привела к расширению крепостничества за счет приписки крестьян к за­водам и предоставления права фабрикантам и заводчикам не­дворянского происхождения приобретать крепостных. Исполь­зование обязательного труда было необходимым элементом в заводской практике того времени. В условиях господства крепо­стного хозяйства основным источником обеспечения мануфак­тур рабочей силой была покупка и продажа крепостных.

Все это определяло классовую сущность абсолютной монар­хии как прямой диктатуры помещиков-крепостников.

Продолжительные войны, сооружение городов, каналов, строительство флота, заводов, реформы управления вызвали огромный рост государственного бюджета, что достигалось главным образом путем увеличения налогов. Решающее значе­ние имело введение подушной подати. Финансовая политика являлась источником эксплуатации трудящихся масс, на плечи которых ложилась основная тяжесть всех финансовых меропри­ятий. Непрерывные рекрутские наборы изымали из деревень большинство трудоспособных мужчин, что также отрицательно сказывалось на положении крестьянства.

Протесты трудящихся масс против усиливавшегося крепос­тнического гнета выливались в широкие народные движения: восстание в Сибири в конце XVII в., Ржевский бунт 1701 г., Астраханское восстание 1705—1706 гг., восстание на Дону 1707—1708 гг. под руководством К. Булавина, борьба крестьян на Украине 1701 — 1710 гг. Крестьянское движение 1709—1710гг., охватившее около 60 уездов, сопровождалось разгро­мом помещичьих усадеб, избиением помещиков, порубкой, потравой, посечением ржи, захватом и запахиванием земли.

Для подавления антифеодальных движений абсолютистское государство использовало вооруженную силу, государственный аппарат, а также духовенство.

§ 3. Государственная власть при Петре I

Государство времен Петра I устанавливало произвольно не только критерии принадлежности к дворянству, но и критерии принадлежности к патрициату городов. Оно вмешивалось не только в аграрную, но и в городскую социальные субструктуры. Пирамида власти подавляла и ту и другую.

Для русского ремесла и торговли характерно отсутствие цехов, присущих обществам Запада. Такая специфика была обус­ловлена контролем государства над городами. Цеховая органи­зация обладает тенденцией к монополизации производства и сбыта, образуя предпосылку автономных социальных связей, независимых от государственной власти. Русское государство с самого начала предотвратило эту тенденцию. Уже в XVI— XVII вв. ремесленники и торговцы становятся разновидностью государственных крестьян, из-за чего ни о какой цеховой орга­низации по типу западной не могло быть и речи. Более богатые представители городского хозяйства тоже подвергаются контро­лю государства. Самым богатым купцам присваивался титул гостя. Получивший этот титул обязан был переехать в столицу и нести службу в государевой казне. Причисление к одной из «со­тен» — организаций привилегированных групп городского насе­ления — тоже влекло переезд в столицу и службу в казенных органах. Тем самым государство преобразовывало богатых горо­жан в собственных чиновников, сообразуясь со своими интереса­ми, а не классовыми интересами возникающей буржуазии.

Государственный интерес привел к созданию многочислен­ных монополий и сделал невозможной автономную организа­цию городских цехов. Власть всегда стремится расширить сферу регуляции до крайних пределов и этатизировать всю соци­альную жизнь. Когда на Западе возникали абсолютные монар­хии, ведущие политическую игру с прежними и новыми клас­сами собственников, в России социальные и политические процессы пошли в совершенно противоположном направле­нии.

Табель о рангах не случайно была установлена после самого длительного в истории России периода социальных и револю­ционных движений. Эта Табель обязывала родовое дворянство служить государству до самой смерти и готовить своих детей к государственной службе. С 10 лет дворянин обязан был учить своих детей читать, писать и считать, а специально назначен­ные комиссии устраивали постоянные смотры. Уклоняющихся от государственных экзаменов секли розгами и лишали части имущества. Государство попыталось подчинить родовое дворян­ство абсолютной власти. Учеба дворянских детей с социальной точки зрения ничем не отличалась от истязаний непокорных бояр в застенках. Единственно надежным средством подчине­ния общества для государства-собственника является террор. Для массового террора государство Петра I было слабым. Вре­мена опричнины прошли. Иван Грозный опирался на двойной класс помещиков. На протяжении более ста лет этот класс рас­пылился на громадном пространстве России. Поэтому Петр вы­нужден был искать нового союзника в своей борьбе с дворян­ством.

Таким союзником Петра I в реализации интересов россий­ского властно-собственнического государства стала промыш­ленность. На нее опиралось государство-собственник в своей борьбе с феодалами. В допетровской России не существовало крупных фабрик, а в год смерти Петра I действовало 233 госу­дарственных фабрики и завода. В России такое общество было создано государством. Из существовавшего принципа «право на обладание подданными имеет только дворянин» Петр сделал единственное исключение: в 1721 г. лицам недворянского про­исхождения было предоставлено право покупать крестьян для работы на фабриках и заводах. Буржуазия становилась соперни­ком помещиков-дворян и союзником государства царей. По­этому нет ничего удивительного в том, что организация про­мышленности в России того времени не может считаться капи­талистической[132].

Если Иван Грозный хотел лишить общество определенного класса, то Петр I пытался создать новый класс. Подобно многим сильным людям, Петр связывал страсть к реформам с не­ограниченной верой в собственные силы. Если надлежащих средств не хватало, он полагал, что нет ничего проще, чем их создать. Русская власть взяла на себя инициативу ликвидации и создания классов и групп и от этой модели уже не отступала на протяжении всего последующего развития.

Петр I поступал так, как будто бы понимал, что история образует классы и группы материалистическим способом: вначале надо построить верфи и гавани, фабрики, заводы и города; а классы появятся в процессе строительства. Шансы реализации идеи вытекали из силы государства-собственника. Главная причина заключалась в государственном надзоре над промышленностью. В 1736 г. к фабрикам и заводам были при­писаны все работающие в них ремесленники вместе с семья­ми. Принуждение государства распространялось даже на про­цесс управления фабриками и заводами. Служба на фабрике рассматривалась как публичная обязанность, и она была при­соединена к военной и гражданской административной служ­бам.

Государство при Петре I нисколько не отступило от прису­щих ему методов. Оно сохранило за собой монополии, посто­янно осуществляло надзор за деятельностью фабрик и произ­вольно использовало свою власть над промышленностью. Осо­бенно это относится к самому Петру. Он не разрешал, чтобы хоть что-то делалось без его определенной директивы, однако безразличие, равнодушие и нечестность его уполномоченных, несмотря на строгость кар, которые он применял, едва обнару­живал их нечестность, привели к громадным потерям в людях, материалах и деньгах. В результате деятельности Петра всякая частная инициатива была уничтожена, а частные капиталы подверглись государственному устрашению. Тем самым даль­нейшее развитие промышленности и буржуазии было затормо­жено.

Роль Петра заключалась в том, что он выражал материаль­ные интересы государства-собственника, которое вторично, после Ивана Грозного, попыталось сделать русское общество тоталитарным. Иными были только средства, направленные на формирование новой социальной силы, из которой государ­ство-собственник хотело создать себе союзника в борьбе с час­тными собственниками-феодалами.

Что должен был сделать царь, чтобы ликвидировать класс частных собственников-феодалов, когда нельзя применить к ним всем непосредственное насилие? Он должен сделать этот класс зависимым от государства. Так и поступил Петр, учре­див Табель о рангах, введя обязанность пожизненной государ­ственной службы и тем самым практически ликвидировав дворянство как политически значимую силу. Он должен также ограничить экономические права класса, с которым вступает в борьбу. Петр так и поступил. В 1714 г. были введены ограни­чения на наследование земельной собственности. Появлялась возможность возрождения поместной системы. Однако ни Петр, ни его наследники на троне не смогли быть последова­тельными в проведении такой политики. В 1734 г. эти ограни­чения были отменены.

Главная политическая проблема заключалась в соотноше­нии сил и интересов между государством и феодалами, а про­явлением этих интересов служили инициированные тенденции. Государственная тенденция ограничения прав частной соб­ственности проявилась совершенно определенно. Петр ликви­дировал также Боярскую думу, заменив ее Сенатом, целиком зависимым от царя. Он создал также альтернативную собствен­ность (по сравнению с собственностью класса феодалов) го­родской торговой и промышленной буржуазии, сделав ее це­ликом зависимой от государства. Петр создал также альтерна­тивную форму земельной собственности, наделяя ею людей из социальных низов. Эти люди должны были служить живым примером того, что верность и преданность царю не будет не­замеченной. И действительно, при Петре появилась «новая аристократия»: Петр I принял в ряды правящей элиты большое число людей, происходящих либо из низших уровней государ­ственной службы, либо из обедневших ветвей древних родов, у которых раньше не было почти никаких шансов пробиться на­верх. Он без всяких ограничений принимал и щедро вознаграж­дал иностранцев и даже людей из социальных низов. Наиболее известным представителем этой категории был Александр Меншиков, поднявшийся до ранга второго лица в государстве. О фактическом значении «новой аристократии» свидетельству­ет период после смерти Петра, когда она смогла захватить власть в государстве. Потребовалось не одно десятилетие, а так­же период хаоса в государстве, прежде чем древняя аристократия смогла посадить на трон верных ей людей, а не петровских «выдвиженцев».