Образовательный потенциал и особенности бытования

Загадки

Т.С. Троицкая

Способность видеть и воспринимать мир в образах, свойственная ребенку, развивается и культурно насыщается в процессе общения ребенка с искусством. Метафора является простейшим и одновременно основным тропом, связанным с отражением мира в образах. В то же время загадка представляет собой самый элементарный жанр художественной словесности, в котором метафора не только воплощается во всей полноте, но и составляет ядро жанра.

Более того, загадка активна по отношению к метафоре. В отличие от стихотворения, построенного на метафоре, загадка настоятельно требует расшифровки метафоры: в этом и состоит процесс разгадывания. Перечисленные свойства делают жанр загадки незаменимым в процессе литературного развития младших школьников.

Загадки очень разнообразны по структуре, по способам представления загадываемого предмета. Дети уже до школы встречаются с разными типами загадок, их жанровыми разновидностями: загадки с перечислением признаков, с отрицанием, с именем собственным и т. д.[1] Дети безусловно объединяют все эти типы текстов, относя их к загадкам. Таким образом, к моменту прихода в школу они обладают неосознанным опытом знакомства с неоднородностью жанра, с жанровыми разновидностями. Подобная неоднородность свойственна большинству фольклорных и литературных жанров[2]. Наблюдения над жанровыми разновидностями загадок (в опоре на неосознанный опыт знакомства с этим материалом) помогут заметить и осознать явление жанровой неоднородности в процессе работы с другими фольклорными и литературными жанрами.

С точки зрения обыденного сознания текст неразгаданной загадки представляет собой своего рода парадокс — «изречение и суждение, резко расходящееся с общепринятым, традиционным мнением или (иногда только внешне) здравым смыслом»[3]. Из опыта известно (а также подтверждено экспериментально), что дети легко распознают загадки, отличают их от любых других высказываний. Это говорит об их чувствительности к парадоксу, а опыт разгадывания загадок, имеющийся у каждого 6—7-летнего ребенка — об опыте распознавания парадоксальных высказываний и практике преодоления их несообразности (разгадывание). Осознание и расширение этого опыта будет способствовать актуализации парадокса как элемента художественного языка в учебной и читательской деятельности младших школьников.

Если открыть любой сборник народных загадок[4], нетрудно увидеть, что у одного народа существует немало произведений этого жанра, посвященных одному и тому же предмету. Причем существуют предметы, которым посвящено немного загадок (зонт, палка деньги и др.), но есть и особо любимые загадками предметы (свеча, комар, курица, яйцо, улей и пчелы и др.).

Внимательно присмотревшись к «любимым» загадками предметам, можно увидеть, что загадку привлекают объекты одновременно и обыденные, и странные, чреватые парадоксом. Так комар маленький, но его все боятся; комара убивают, но при этом проливается не его кровь, а того, кто убил; летящий комар гудит, сидящий — молчит: все эти «странности» обыгрываются в загадке. «Странным», излюбленным загадками предметом является, например, яйцо — из неживого яйца появляется живой цыпленок; в яйце, не смешиваясь, находятся две жидкости (белок и желток) и др.

Если сравнить загадки, посвященные одному «популярному» в рамках этого жанра предмету, то мы не только увидим множество художественных перевоплощений одного объекта, множество направленных на него и всегда особых углов зрения, но и сможем восстановить актуальной для данной национальной культуры видение этого предмета, представление о нем (приходится только удивляться тонкости и многообразию наблюдений, заключенных в народных загадках).

Считая одним из важнейших аспектов литературного развития школьников преодоление наивно-реалистического отношения к художественному произведению (говоря языком П. Рикера, отмену обыденной референции) [5] и освоение поэтической функции языка, я вижу в загадке, «семантический вызов», которой может быть преодолен исключительно поэтическими средствами, значительный образовательный потенциал. Однако совершенно очевидно, что современная школьная практика не использует обучающие возможности этого жанра.

Богатая исследовательская традиция, связанная с жанром загадки, никак не коснулась современной школы[6]. По сей день школьная система работы с загадками исходит из априорной уверенности в возможности и педагогической пользе их логического «решения», игнорирует образную природу загадки. Несмотря на очевидность положения о том, что загадка и отгадка представляют собой единый текст[7], работа с загадкой практически сводится к простому отгадыванию и моментально прекращается, как только отгадка извлечена из памяти. Между тем именно в этот момент загадка только «открывает» детям метафору, образ.

Как показывает опыт и специальные исследования[8], без предыдущего знания отгадки попытки отгадать народные загадки как правило оканчиваются неудачей — как для детей, так и для взрослых. Когда учитель предлагает отгадать загадку, успешными оказываются дети, которые знали эту загадку раньше, познакомившись с ней в детском саду или в семье. Такие дети легко припоминают отгадку и получают одобрение учителя. Совершенно очевидно, что в этой ситуации эксплуатируется (тренируется) память и востребуется готовое (полученное вне процесса обучения) знание. Метафорический образ в этой ситуации не работает или работает в очень слабой степени (в том случае, если дети, не знавшие отгадки, после ее предъявления самостоятельно воспримут загадку и отгадку как единое целое).

Между тем представляется крайне важным приблизить школьный процесс работы с этим фольклорным жанром к естественной ситуации его бытования. Для этого необходимо понять, как ведет себя ребенок, которому загадали новую, то есть незнакомую загадку (в случае знакомой загадки процесс отгадывания носит чисто репродуктивный характер и не представляет интереса с точки зрения развития ребенка).

Мы все не раз слышали, что дети, как, впрочем, и люди любого возраста, находясь в естественной ситуации (не на школьном уроке), услышав незнакомую загадку, предлагают собственные (чаще всего не совпадающие с правильной) разные отгадки. Причем высказываются обычно не все участники отгадывания, а только часть. Это происходит до тех пор, покане прозвучит отгадка, совпавшая с исходной — той, которую имел в виду загадывающий. Назвавший точную отгадку воспринимается как победитель. Но чаще всего отгадку отыскать не удается. В этом случае отгадчики чувствуют себя побежденными, а загадывающий — победителем[9]. Далее обычно звучит новая загадка; процедура повторяется.

Так выглядит внешняя сторона процесса отгадывания.

Однако за этими привычными и знакомыми каждому человеку действиями, которые каждый из нас не только множество раз наблюдал, но и переживал сам, скрываются некоторые, беремся утверждать, неведомые нам процессы.

Рассмотрим сначала распределение ролей в процессе «игры в загадки»[10].

Прежде всего, для загадывания/отгадывания требуется некоторое количество людей, публика. И хотя главные роли принадлежат загадывающему и отгадчику (назовем так игрока, предложившего точную отгадку), без публики «игра в загадки» оказывается лишенной многих актуальных для нее «течений» и процессов. Действительно, центральным звеном «игры в загадки» является перебирание образов (отгадок), которые порождаются участниками игры; перебирание образов складывается из порождения образов, их проверки и критики.

Перебирание образов начинается после того, как прозвучал первый ответ, претендующий на отгадку. Участники игры начинают «подставлять» отгадку: полученный эффект приносит удовлетворение (положительный результат проверки) или разочаровывает. Результаты подстановки частично вербализуются (междометные реплики), частично проявляются в мимике, возгласах, жестах. В любом случае «последней инстанцией» остается тот, кто загадал загадку и знает правильную отгадку. Если правильный ответ не назван, перебирание образов продолжается.

Этапы перебирания, проверки и критики образов вызывают к жизни роли авторов образов-отгадок и критиков. Своего рода экспериментаторами, проверяющими эффект, производимый подстановкой каждого нового образа-отгадки, являются все участники игры, включая загадавшего загадку.

После того, как найдена (или предъявлена) отгадка и проведен эксперимент по ее проверке, обычно происходит перераспределение ролей (появляется новый загадывающий, новые авторы образов-отгадок и т. д.).

Можно упомянуть здесь еще один — предваряющий — этап процесса отгадывания загадок, хотя он и не всегда открыто представлен в игровой практике. Речь идет о распознавании загадки (оказывается, совсем не обязательно говорить «отгадай загадку!»: «публика» сама в состоянии разобраться, как поступить, если прозвучал говорящий сам за себя текст). Подчеркнем, что даже если призыв «отгадай!» прозвучал, распознавание все же присутствует, принимая форму проверки соответствия требованиям жанра (если загадка оказывается ложной, дети ее отвергают, говоря, что это не загадка).