Нарратив как диалогический жанр

Исследование коммуникативного строения форм диалогической речи заложило основы текстового подхода к интерпретации разговорных речевых произведений. Н.Ю. Шведова впервые выделила разговорный монолог как особый тип диалогической речи: “Разговорный монолог — это форма непринужденного рассказа, непосредственно обращенного к слушателю или слушателям” [Шведова 1956: 68]. Е.Н. Ширяев описал структуру разговорного повествования как одного из видов монологической реализации разговорной речи, установив, что рассказ и повествование в диалоге всегда характеризуются “открытостью монологического текста для слушателей” [Ширяев1982: 113], адресованностью речи и активным участиемслушателя, располагающего для “достраивания” текста широким репертуаром диалогических реакций. Е.В. Красильникова выдвинула тезис о двух типах структурного строения разговорной речи: собственно текстовом в монологе и нетекстовом в диалоге [Красильникова 1996: 140].

В описании диалогических текстовых структур мы исходим из традиционной концепции, согласно которой повествование делится с точки зрения содержания на собственно повествование (нарратив), описание и рассуждение, а тип повествования характеризует соответствующий фрагмент текста с точки зрения формы.

По типологии А.Г. Баранова функционально-смысловые типы текстов являются вторичными (простыми) речевыми жанрами: “1) первичные (простые) РЖ близки речевым актам; 2) первичные (сложные) РЖ равны диалогическому тексту; 3) вторичные (простые) РЖ — функционально-смысловые элементарные тексты — описание, повествование и др.: 4) вторичные сложные РЖ — тексты, включающие низшие РЖ в трансформированном виде” [Баранов 1997: 8]. Мы считаем описание, повествование и рассуждение видами содержательно-композиционной целостности, абстрактными образцами типов текстовой организации речевых структур (речевых жанров). Функционально-смысловые типы текстов были выявлены и традиционно изучались на материале монологической речи. Мы видим свою задачу в описании способов речевой манифестации этих прототипических текстов в разговорном диалоге.

Речевые партии, организующие диалог в реплицирующем и нарративном режимах, делятся по содержанию и композиционно-речевой структуре на два типа: событийные и несобытийные. Событийные речевые партии характеризуются изложением хода, динамики событий или их эпизодов во временнóй последовательности. К событийным речевым партиям относим нарратив. Одним из функционально-смысловых типов текстовой организации речевой партии в диалоге является собственно нарратив, рассказ, повествование.

Нарратив в непринужденном общении реализует фатическую функцию: времяпрепровождение в беседе, развлечение собеседника забавными историями, артистическое представление необычных ситуаций. “Иногда монологизирование осуществляется благодаря особой интересности, захватываемости своего содержания”, — отмечал Л.П. Якубинский [Якубинский 1986: 32]. Особенность семантики нарратива состоит в том, что в нем повествуется о “неповседневных состояниях и действиях” [Арутюнова 1999: 84], о событиях, отклоняющихся от обычного, рутинного хода жизни, “составляющих «фигуру» на ее монотонном фоне” [там же: 85], о ситуациях, характеризующихся, с точки зрения рассказчика, некоторой аномалией, отклонением от нормы и тем самым способных вызвать интерес со стороны слушателя.

“Повествовательная фабула” (по В.В. Виноградову [1980: 49]) нарративной речевой партии формируется хронологической последовательностью действий персонажа (персонажей). Содержательная и модальная целостность текстовой структуры создаются за счет единства авторской точки зрения, организующей замысел нарративной речевой партии диалога. Для разговорного диалога первичной формой нарратива является повествование от первого лица, в котором в роли рассказчика выступает один из участников диалога. Это тип субъективного авторского повествования, организованный точкой зрения рассказчика [Кожевникова 1994: 75].

Выделяются две разновидности композиционной организации субъективного авторского повествования, которые Ц. Тодоров связывал с повествовательным залогом: “рассказ о себе”, в котором рассказчик одновременно исполняет роль одного из действующих лиц нарратива и для которого характерно “отождествление я персонажа-рассказчика с настоящим субъектом повествования” [Тодоров 1975: 75], и “рассказ о других”, в котором рассказчик не фигурирует как персонаж нарратива.

Виды нарративных речевых партий группируются по признаку позиции рассказчика, его роли по отношению к описываемым событиям. Позиция рассказчика связана с представлением в нарративе категории точки зрения [Успенский 1970]. В субъективном авторском повествовании возможны три “точки зрения”, понимаемые как коммуникативный модус рассказчика по отношению к событийному содержанию нарратива. Коммуникативный модус задает соответствующие формы повествования: 1) Участник (модус “я делал”) — нарратив-воспомининие или рассказ “о своём” (см.: [Китайгородская, Розанова 1999: 40-49]); 2) Свидетель (модус “я видел”) — мемуарный нарратив, или рассказ “о чужом” [там же]; 3) Реципиент (слушатель или читатель: модус “я слышал” или “я читал”) — нарратив-пересказ (репродуктив). Эти формы повествования некоторые исследователи называют нарративными жанрами [Китайгородская, Розанова 1999].

Наблюдения над большим массивом нарративных диалогических текстов позволило нам разграничить коммуникативное строение и конструктивную схему нарратива. Коммуникативное строение описывает динамику речевого поведения рассказчика и ее отражение в организации нарративной речевой партии. Мы выяснили, что коммуникативное строение нарративной речевой партии трехчастно: в ней выделяются метатекстовый ввод, корпус нарратива и метатекстовая концовка [Борисова 2001].

Конструктивная схема[32] описывает композиционную структуру корпуса нарративной речевой партии — собственно нарратива. Конструктивная схема нарратива представлена типизированными функциональными компонентами его содержания, имеющими текстовое воплощение.

Собственно нарратив строится как последовательность функционально-семантических фрагментов текста. Каждый фрагмент в терминах функционально-структурного анализа может быть описан как композиционно-семантическая функция, играющая особую роль в структуре повествования (см.: [Дейк 1989; Пропп 1928;Тодоров 1975]). Семантические функции текстовых фрагментов трактуются как “устойчивые элементы”, которые “образуют основные составные части” [Пропп 1928: 31] повествовательной структуры, прототипическая последовательность которых всегда одинакова. В содержательной структуре нарратива выделяются следующие компоненты: действующие лица (персонажи) — протагонист (рассказчик и главное действующее лицо), антагонист (или неперсонифицированная антагонистическая сила, создающая протагонисту препятствия); помощники. Выделяются их действия, помогающие или препятствующие главному персонажу рассказа выйти из необычной ситуации и восстановить нормальный ход вещей. Событийная фабула развертывается в пространственно-временных координатах конкретной обстановки.

Для субъективного авторского нарратива, в содержательной структуре которого рассказчик выступает как участник событий (“рассказ о себе”, основанный на личном опыте), характерно совмещение субъективной точки зрения рассказчика и персонажа, что проявляется в едином модусе всего текста “я рассказываю тебе о своих действиях и состояниях” и в единой направленности вектора оценки.

Последовательность изложения обычно соответствует временнóму развертыванию события, которое отражается в прототипическом порядке следования фрагментов повествования: Пресобытие → Эндособытие → Постсобытие (см.: [Шабес 1989]). Событийная структура фабулы отражается в речевых фрагментах с инвариантными текстовыми функциями. В роли таких фрагментов выступают различные наборы эпизодов события, выполняющих в структуре повествования одинаковые функции: Резюме, Описание окружающей обстановки или Расположение, Осложнение, включающее “характеристику основных «катастрофических» событий” [Дейк 1989: 195], Развязка и Кода. Т.А. ван Дейк подчеркивает особую роль в нарративе эпизодов с функцией Оценки [Дейк 1989: 194, 211, 255]. Последовательность речевой реализации функционально-семантических фрагментов — это композиционная структура собственно нарратива как типа повествовательного монологического текста. Анализ композиции разговорных нарративов позволяет выделить базовые инвариантные компоненты ее прототипической структуры: Зачин, Экспозиция, Осложнение, Развязка, Кода.

Следует учитывать, что членение нарратива на реплики происходит спонтанно, из-за вмешательства слушателя в ход повествования, и не имеет композиционной релевантности. Дискретность реплик рассказчика отражает коммуникативное, но не композиционное членение нарратива: границы реплик ситуативны. Они не совпадают с границами грамматических предложений: 9. А я же пошла на почту от машины не взяла 10. ключи. Границы реплик не совпадают с границами речевых поступков: 16. Я думаю / <нет / ну нельзя так / 17. его оставлять-то> / ← Рп репродуктив (передача мыслей персонажа) — Рп репрезентатив (комментарий-обоснование) → он ещё напереживается что его одного тут привязали / 18. ещё от стресса что-нибудь с ним случится. Членение нарратива на композиционные части также не совпадает с границами реплик коммуникантов: 11. Ну я и думаю <что делать?> //← (конец Осложнения║начало Развязки) → я говорю охране / <Знаете что / мужики / я его привяжу тут / > [33].

Опишем репрезентированность конструктивной схемы нарратива в развернутом диалогическом нарративе коммуниканта А. из диалога, приводимого целиком в приложении.

Зачин — представление исходной ситуации и действующих лиц — реплики 3-4 (Пошли с Герасимом платить за телефон //4. Вот.)

Экспозиция — описание обстановки и нормального хода события — реплика 4 (На поводке / всё как положено // Пошли через дворы / гуляем / всё хорошо / дорогу перешли / к этой / к нашей почте)

Осложнение — введение аномальной девиации, отклонения от обычного (планируемого) хода событий — с реплики 4 (и он у меня бегом на стоянку / 5. удержать-то не могу ведь /) до середины реплики 11 (Ну я и думаю <что делать? >)

Развязка — “описание действий, предпринятых для преодоления препятствий, возникающих в результате этих событий” [Дейк 1989: 195]: реплики с 11 по 34.

Кода — вводит результирующую ситуацию, положение дел, достигнутое в результате предпринятых персонажем действий — конец реплики 34 (довёз нас до входа во двор / до ларька //), за которой следует метатекстовая концовка-вывод (35. Вот так мы славно погуляли /(С УСМЕШКОЙ) заодно и за телефон заплатили //)

Оценка передает мнения рассказчика о событиях и его роли в них: реализуется в оценочных фрагментах реплик 4, 5, 17, 21, 22 и др.

Особенность оценочного компонента заключается в том, что он может выражаться на различных стадиях повествования и формирует как целые текстовые фрагменты (компоненты) с оценочной доминантой самоиронии (я как баба с холодильником / с этой собакой / и с собой не возьмёшь и тут не оставишь /; у меня ещё видок соответствующий / знаешь / эта куртка / юбка цыганская цветастая / какие-то кроссовки /; вышла погулять с собакой называется /), так и отдельные оценочные вкрапления (элементы) на уровне лексики и фразеологии (пасть крокодилья; кабан такой; ласковый как котёнок), экспрессивного синтаксиса (например, особенности передачи чужой речи) и интонации (небольшая собачка (ИРОНИЧНО) и др. паралингвистические пометы в тексте). Совокупность оценочных компонентов и элементов формирует интегральную модальность текста.

Семантически и композиционно акцентированной позицией нарратива являются Зачин и Осложнение. Функция Зачина (Пошли с Герасимом платить за телефон //) — экспликация отправной точки, введение ситуации. Зачин стратегически значим для овладения вниманием слушателя, для получения его согласия на длительное удержание коммуникативной инициативы. Приведем несколько примеров зачинов нарратива, следующих после метатекстового ввода нарративной речевой партии: Наша бабушка / Афанасия Кирилловна… осталась сиротой трёх лет // [ЖР: 12]; В деревню люблю ездить / отдыхать и душой и телом // [ЖР: 17]; Как-то поехали мы на Вятку / рыбы нет [ЖР: 17]; С дедушкой я поехала / три года ездила на плуге с ним / вот он рассеет а я пашу // [ЖР: 36]; Дика // прекрасный пёс / причём пёс такой такой / ну-у… крупная лайка / очень / совершенно не боящийся собак // [ЖР: 112]; А мы ездили к Ириным родственникам // [ЖР: 128]; Приехали мы в Южу / а Южа — сосредоточие Иркиных родственников // Южа / городок совершенно классный / самый классный человек там была бабушка // бабушка эта значит /[ЖР: 132]; Ну пошла заставать телёнка // телёнка застала вышла и / запнуться не за что / раскатиться негде и вот / упала / [ЖР: 165]; [ Наталья ] бегом / утром на работу прибежла / значит / ну и вот у неё значит перерыв с 12 до часу //[ЖР: 191].

Особая значимость для композиции нарратива функции Осложнения подчеркивается регулярностью ее отражения в метатекстовом вводе нарратива в качестве его темы. Возникает своеобразный “заголовок” текста, задающий проспективные отношения внутри него: А с чего всё началось / к нам лезли в квартиру / когда я была в квартире // (РТ); Много помидор пропало у меня так-то // [ЖР: 48]; Вот такая штука была / вот когда у нас пса-то съели на охоте [ЖР: 112]; Мне больше всего понравилось как к нам полиция в Париже пристала (РД-2). Можно утверждать, что отсутствие в композиционной структуре нарратива Осложнения, отражающего отклонение от нормы, некоторую неожиданную девиацию в развитии события, ведет к утрате кульминативности; это осознается слушателем как отступление от канона и коммуникативная неудача рассказчика.

Типы нарративов в диалоге отличаются по форме речевого воплощения. Можно выделить диалогические нарративы и монологические нарративы. Диалогические нарративы порождаются в нарративном режиме диалоговедения, монологические нарративы — преимущественно в реплицирующем.

Развернутый диалогический нарратив — “текст в тексте” (Ю.М. Лотман) диалога: он имеет текстовые показатели единства хронотопа, отдельности, отграниченности, завершенности, содержательной и модальной целостности и может быть квалифицирован как цельный тематический диалогический фрагмент. Нарративный режим диалоговедения с установкой коммуниканта на развитие фабулы повествования при длительном удержании коммуникативного хода благоприятен для текстовой манифестации композиционной схемы нарратива в условиях диалога. Очевидно, развернутый нарратив является наиболее полной реализацией замысла повествования. В нарративной речевой партии повествовательная текстовая структура получает законченное содержательное воплощение.

Опишем распределение функционально-семантических фрагментов нарратива-унисона между рассказчиками А. и И. (см.: [ЖР: 128-130]. Для полноты анализа укажем и компоненты метатекстовой рамки нарративной речевой партии. Цифра в скобках обозначает порядковый номер реплики в речевой партии данного рассказчика.

Метатекстовый ввод: А. (1): Можно про Город Горький историю рассказать? (ОБРАЩАЯСЬ К И.) Расскажи про Кремль // <…> Про город Горький история // рассказывается восемнадцатый раз //

Экспозиция — А. (2-5); И. (1-9).

Зачин: А.(5) Мы пошли гулять вечером / уже темнело //

Осложнение — А. (10) Ну и с двух сторон идут / большое довольно расстояние /; И. (10) и мы / уже спускались / и тут шла какая-то компания подростков / ну не знаю кому они… Аня меня давай дёргать / <пошли обратно>// А. (12) Они кричат <Девчонки! Девчонки!>// что-то там такое / Осложнение включает кульминативный пуант: И. (13а) и эти значит люди / они сверху уже шли и говорят <девчонки/ у вас с головой-то всё в порядке?> (ОБЩИЙ СМЕХ)

Развязка — А. (13, 14); И. (11-13). И мы опять вскарабкались на (СМЕЕТСЯ) такую высоту / на кремлёвскую эту стену / и вокруг вот так обошли почти бегом / там спустились и идём //

Кода — А. (13а) и эти значит люди / они сверху уже шли и говорят <девчонки/ у вас с головой-то всё в порядке?> (ОБЩИЙ СМЕХ)

Метатекстовая концовка-резюме с оценкой — А. (15) Это правда было очень смешно; И. (13б) Так стало неудобно!

В композиционной структуре рассматриваемого нарратива-унисона имеется осложняющий компонент — ассоциативно связанный с темой вводный нарративный эпизод — компрессированный нарратив А. (5а): Миша Симаков там оказывается работал// а я и не знала// работал там на сварочном производстве целый год/ представляешь? (НРЗБ).

Количество и функции компонентов композиционной структуры нарратива не зависят от количества сорассказчиков. Функционально-семантические фрагменты нарратива-трио распределены между тремя речевыми партиями рассказчиков.

Речевая партия А.: метатекстовый ввод (Я помню/ Кирюха мне сказал тут / <двадцать пять тысяч> понимаешь / <на меня стали дело шить>//); оценка и зачин (нормально / пропало двадцать пять штук!); Экспозиция (Я прихожу к Олегу / Олег говорит / <денег нету>/); Осложнение (думаю / <что может быть? ну некому взять кроме ребенка>//); Развязка (А на следующий день / на работе / я сижу-сижу / грю / <ты (НРЗБ) давал Сереге-то?>/); Кода (он чуть не до потолка от радости подпрыгнул / грит <да! понял! ну точно! есть!>//).

Речевая партия О.: Экспозиция (Ну нету дома! Ну нету и всё //); оценка (Это самое страшное); Осложнение (Причем его прямо-то не обвиняли / ну не-ет / спросили просто / говорит <не брал>/ и не верить-то ему не могу //); метатекстовая концовка-резюме с оценкой (Да уж / не дай Бог такое опять пережить //)

Речевая партия И.: Оценка (Ой / это был ужас вообше!); Экспозиция (А я ему говорю / <склеротик старый/ у тебя деньги четвертый раз пропадают>/ (ОБЩИЙ СМЕХ) причем ему кажется что вот / всё он / всё записал / что на что пошло / что кому выдано / всё //); Осложнение (Нет и всё // мы просто убиты были / во-первых ребёнок / а потом деньги-то ладно бы свои / тогда наплевать / они ж конторские //); Кода (У нас вообще национальный праздник был в семье!).

В нарративе-унисоне один функционально-семантический фрагмент может разрабатываться несколькими рассказчиками с различных точек зрения: например, осложнение как основной компонент нарратива проходит через все три речевые партии. Последовательность функционально-семантических фрагментов в композиции интегративной нарративной речевой партии обнаруживает повторы и сдвиги, обусловленные множественностью точек зрения: Метатекстовый ввод (А.) — Оценка (А.) — Зачин (А.) — Экспозиция (О.) — Оценка (И.) — Экспозиция (А.) — Осложнение (А.) — Оценка (О.) — Осложнение (А.) — Осложнение (О.) — Экспозиция (И.) — Экспозиция (О.) — Осложнение (И.) — Развязка (А.) — Кода (И.) — Метатекстовая концовка (О.). Композиционно и содержательно акцентированной является позиция Осложнения (кульминативный пуант), которое разрабатывается всеми рассказчиками в этическом оценочном ключе.

Итак, постоянный набор функционально-семантических компонентов и их регулярная последовательность в разговорном нарративе — инвариантные параметры текстовой структуры, которая остается неизменной и в нарративном и в нарративно-унисонном диалоге.

Рассмотрим композиционно-содержательное варьирование прототипической нарративной модели.

Речевые реализации нарративной текстовой структуры в диалоге имеют различные формы, задаваемые режимом диалоговедения. Выше мы описали диалогический нарратив, существующий в сочетании двух речевых партий коммуникантов. Речевая партия рассказчика (сорассказчиков) в развернутом диалогическом нарративе является текстоструктурирующей: она развертывается в рамках композиционной структуры собственно нарратива.

Диалогические нарративы по степени развернутости, распространенности, по речевому объему нарративной партии делятся на развернутый нарратив (повествование) и компрессированный нарратив (рассказ). Исследователи выделяют ряд различий, связанных с прагматическими условиями реализации этих нарративных жанров, содержательно-тематическими характеристиками текста и его структурно-композиционной организацией [Китайгородская, Розанова 1999: 43-44]. Нам кажется, что, помимо этих особенностей, различие повествования и рассказа заключается в слабой акцентуации, сюжетной размытости в последнем композиционных компонентов Осложнения и Развязки, как в следующем примере из речевой партии А. (механика, 35 лет):

А. – (1) А ещё рыбачить люблю // я часто ходил рыбачить на озеро / на Старицу // <…> там всегда рыбы много было / щук навалом. Один раз клевало хорошо / и день был / и я просидел до вечера / а вечером хотел искупаться / думал сначала вода холодная / а зашёл / она как молоко парное. (2) Ага / случай смешной вспомнил. Как-то поехали мы на Вятку / рыбы нет / я одну случайно поймал / да здоровая оказалась / а по дороге нас дождик застал / а у нас даже рыбу девать некуда // мы ведь просто так поехали / не знали что случайно рыбу поймаем // так я её за хвост и бежать // ну и картина (СМЕЁТСЯ) мы все бежим под дождём / впереди я с огромной рыбой за хвост / прямо по лужам. (3) А потом помню на свадьбе у сестры побывал. Мне в армию уже вот-вот / а она приглашение прислала / <выезжай мол/ замуж выхожу>/ ну я прикинул / успею / и поехал // прилетел к ним / из самолёта прямо в ЗАГС / а сестра удивилась / <ой> говорит <мы тебя не ждали>. Сумку в квартиру / меня в машину и поехали. Стол был очень красивый / а я сделал две фотографии / цветные обе // значит одна фотография стол только накрыт / другая стол после обеда // уже никакой симметрии // [ЖР: 17-18].

Речевая партия рассказчика А. содержит три нарративных эпизода, границы которых обозначены в тексте цифрами. Эти эпизоды могут быть квалифицированы как рассказы, поскольку в их композиции слабо выделено Осложнение (а вечером хотел искупаться / думал сначала вода холодная /; а по дороге нас дождик застал / а у нас даже рыбу девать некуда //; Мне в армию уже вот-вот / а она приглашение прислала /), вследствие чего кульминтивность сюжета ослаблена и Развязка лишается функции разрешения осложнения. Кроме того, повествование тяготеет к жанру беседы, а рассказ — к жанру разговора, хотя это различие не абсолютно. Думается, что не последнюю роль в разграничении нарративных жанров рассказа и повествования играет фактор коммуникативной и жанровой компетенции рассказчика. Хороший рассказчик даже незначительному событию может придать напряженность и кульминативность и умело поддерживать интерес слушателя собственно текстовыми нарративными приемами: красочным описанием обстановки, живой характеристикой персонажей, гиперболизацией необычного и комического, организацией кульминативного пуанта и неожиданностью развязки — всем тем, что считается принадлежностью интересного рассказа. С этой точки зрения характерна реакция Б. (студентки, 21 год) на рассказ А.:

А. – <…> Вот. И это все было на майские праздники // <конец рассказа. – И.Б. >

Б. – (НЕДОВОЛЬНО) Все?

А. – Все / а че те еще //

Б. – (С УПРЕКОМ) Я же серьезно попросила рассказать //

А. – Дак я же серьезно и рассказывал // не веришь? Чес-слово это было! [ЖР: 18].

Диалогическим формам противопоставлены монологические формы нарратива, включенные в структуру диалогического взаимодействия. В них нарративная текстовая структура развертывается в пределах одной реплики-высказывания, не прерываемой вмешательством второго коммуниканта. Монологические формы нарратива характерны для реплицирующего режима диалоговедения. В них границы реплики-высказывания, композиционно иррелевантные в диалогических нарративах, выполняют функцию текстового ограничителя и задают коммуникативное пространство речевой реализации нарративной текстовой структуры.

Имеющиеся в нашем распоряжении записи разговорных диалогов позволяют помимо рассказа и повествования выделить компрессированный рассказ как свернутую форму нарратива в функции отдельной диалогической реплики.

К. – а… вчера с утра / где-то в “Тканях” / я в “Юности”-то была / столько выбросили / говорит ситцу и вот народу было мало / а потом как узнали и набежали / и магазин-то всё / закрыли на переучёт //

О. – Я сегодня тоже утром пошла / говорю яблоков-то может нет ли / были яблоки / я купила / пошла кверху / мыло там было // грю / за апрель-то куплю хоть мыла // а мыла-то уж нету / а верх-то ещё был закрыт // [ЖР: 63].

Перед нами обмен компрессированными нарративными репликами в бытовом разговоре. В отличие от развернутого диалогического нарратива (рассказа и повествования), компрессированный рассказ выполняет информативную, а не фатическую функцию в общении. Для него также характерна событийность, изложение действий во временнóй последовательности, но он лишен нарративной рамки, в нем отсутствует или минимально выражены композиционные компоненты нарратива (Экспозиция, Осложнение, Развязка и Оценка). Небольшой объем реплики исключает вмешательство слушателя, его поддерживающие реплики не разрывают микромонолог рассказчика. Содержание компрессированного рассказа сводится к цепочке ключевых слов, обычно глагольных лексем, описывающих последовательность действий (состояний) одного действующего лица или последовательных стадий ситуации: пошла (в магазин) — купила (яблоки) — пошла (дальше) — не купила (мыло); была (в магазине) — выбросили (ситец) — было мало (народу) — узнали — набежали — закрыли (магазин).

Степень компрессии рассказа определяется двумя факторами: 1) количеством выраженных функционально-семантических компонентов нарративной структуры; 2) объемом речевой продукции рассказчика. Максимальная компрессия нарратива сводит его событийное содержание к усеченной структуре. Варианты усеченных структур компрессированного нарратива различны.

Экспозиция (с элементами Осложнения) + Развязка: Вишню хотела замороженную / на пирог / вчера все магазины обежала / так и не купила // (РТ); Л. — вот в зимние каникулы я ходила на массаж / подружки мама туда устраивала (ВЗДОХ) массаж воротниковой зоны / как раз для людей занятых сидячей работой / и-и / значит / там мне посоветовали / у меня солевые отра… отложения на лопатках / и-и специальный комплекс упражнений чтобы это как-то улучшить // Ты знаешь / улучшается / вообще даже заметно / как-то становится легче… [ЖР: 92]; Мы как-то значит / познакомились / что-то познакомились днём / зашли в “Метро” / в бар / около ЦУМа / взяли по коктейлю / с Ленкой вдвоём сидим / и два парня значит подсели / <девочки> / туда-сюда познакомились / потом значит пошли / Ленка с одним пошла гулять / я с другим // [ЖР: 93]; Мы когда тут спать легли / как раз телефон зазвонил / я быстро открыла / а Володя за мной шёл / тот дверь закрыл / естественно / а изнутри не закрыл / а утром ищу свой ключ / куда я могла свой ключ деть / выхожу / так мысль проскочила / не может быть // а ключ там вставлен // и всю ночь проспали / пожалуйста // [ЖР: 135].

Экспозиция + Развязка + Оценка: Зашла сейчас в хозтовары / в нашу “Хозяюшку” / продавали эти / знаешь / даже не порошок / паста чистящая / ну вот / сказали людям <можно брать неограниченно> / так готовы на голову себе наставить там этого порошка… / массовый психоз //[ЖР: 91]; Вчера видел / в ЦУМе продаётся индивидуальный компьютер / семь тысяч сто тридцать рублей / производство / город Качканар. Я вообще выпал // очереди нет почему-то // [ЖР: 144];

Все приведенные выше примеры компрессированных рассказов характеризуются размытостью Осложнения: его ослабленные элементы входят в Экспозицию: много помидор пропало; у меня солевые отложения на лопатках; два парня подсели; сказали людям <можно брать неограниченно>; тот дверь закрыл / а изнутри не закрыл. Все приведенные примеры объединяются акцентуацией категории действия и временнóй последовательности действий при минимальной речевой разработке Оценки и Обстановки (характеризации места, персонажей, их состояний, внешности и под.). Можно констатировать, что компрессированный рассказ представляет собой перечисление действий в их временнóй последовательности. Он лишен фабульной рельефности: все действия в нем композиционно равнозначны, он лишен кульминативности.

Объем речевой партии рассказчика в компрессированном рассказе задается, с одной стороны, узким диапазоном вербализуемых событий, а с другой, отсутствием “содержательной или экспрессивной доминанты” [Винокур 1993: 26] нарратива: ты знаешь / Карл Маркс тоже ходил / он не один ковёр истоптал / и Женни Маркс не знала что с ним делать / вытопчет посреди главное ковра / по бокам-то хороший ковёр / а середину хоть выбрасывай // да пивка любил / а сигары курил / [ЖР: 149]. При этом фактором, увеличивающим речевой объем нарратива, становится установка на поддержание контакта, придающая фатическую речевую модификацию содержательно-фактуальному (событийному) плану содержания высказывания. Рассмотрим фатическую модификацию компрессированного нарратива на следующем примере речевой партии:

А. – 1. Много помидор пропало у меня так-то// 2. Я/ алоем-то наполивала/ сначала я марганцем полила/ а потом алоем/ там напоила/ напоила// 3. Да-да-да/ развела его водичкой/ он у меня сутки постоял/ вот сегодня сделала/ а назавтра/ и полила/ процедила и полила/ вот они и успокоились// [ЖР: 48].

Модель приведенного компрессированного нарратива укладывается в схему: Экспозиция с элементом Осложнения (болезнь помидоров) + Развязка (полив и выздоровление помидоров). Фатическая модификация речевого развертывания модели определяется неадекватной подробностью Развязки, выраженной в излишней детализации действия (полив) и лексико-синтаксическим повтором репрезентирующих действие компонентов: алоем-то, марганцем, алоем, водичкой; наполивала, полила, напоила, развела, постоял, сделала, полила, процедила и полила.

Максимальная компрессия нарратива сводит его к “вырожденным” формам, каковыми являются констатирующие сообщения о событии или факте его существования в отнесенности к его участникам и пространственно-временным координатам (репрезентатив или констатив): А когда я училась в музыкальной школе у нас был класс контрабаса / или виолончели / забыла уже //[ЖР: 54]; Вот я всё своё детство простояла за хлебом в очереди // огромные очереди / вот у меня и воспоминания моего детства // [ЖР: 111]; А у меня когда Володя дежурит / я все форточки закрою / а потом спать лягу // [ЖР: 135]; Кадочникова не выбрали / и там не выбрали / Кадочников вроде как без места / взяли и назначили [ЖР: 147]; у нас в райкоме / в райкоме / работает завотделом / зав по идеологии / мы с ним вместе жили / почти что в одной комнате // [ЖР: 147].

Структурно-сематическим критерием разграничения компрессированного рассказа и сообщения является количество пропозиций в реплике-высказывании и семантика предиката: сообщение — пропозиция факта (см.: [Арутюнова 1999]), рассказ — последовательность пропозиций, организованных предикатами действия или состояния.

На размытость границы между нарративом и сообщением обращали внимание многие лингвисты [Кожин и др. 1982: 158; Одинцов 1980: 93-94].

Степень структурной развернутости или сжатости нарративной структуры на фоне диалогической или монологической формы ее реализации в речи дает четыре основных разновидности реализации нарративной структуры в разговорном диалоге. Соотношение этих разновидностей может быть представлено в форме таблицы.

Разновидности нарратива в диалоге

Форма речевой реализации	Речевой объем
Развернутый	Компрессированный
Диалогическая	Повествование	Рассказ
Монологическая	Компрессированный рассказ	Сообщение

Однако следует учесть, что при компрессии изменяются не только структурно-композиционные свойства нарратива, но и его коммуникативные функции: соотношение фатики и информатики смещается в сторону преобладания информатики в ряду повествование → рассказ → компрессированный рассказ → сообщение к правым членам ряда. Наш материал показывает, что компрессированный рассказ, кроме функции информирования, может выступать во вторичных функциях, связанных с реализацией ненарративных интенций говорящего: обоснование мнения или оценки, возражение, иллюстрирование, ответ на вопрос, вывод, шутка и др., что также является свидетельством сублимации жанра.