Жанровое многообразие
Раздел I
Более двух с половиной тысяч лет философия занимает одно из важнейших мест в духовной жизни людей. За это время было создано множество текстов, к которым, каждый раз заново, обращались и обращаются все новые поколения людей, перечитывая эти тексты ради того, чтобы восстановить в памяти духовную связь времен и гармонию общечеловеческих отношений. Среди философских текстов, сыгравших наиболее заметную и значимую роль в становлении духовной культуры, особо выделяются тексты, ориентированные не столько на знание, сколько на саму реальную жизнь людей. Такие тексты обладали и обладают уникальной притягательностью не только потому, что внутренний мир людей включает, наряду со знанием, и веру, и подсознательные влечения, и богатую чувственность, но и потому ещё, что новизна философских идей в этих случаях каждый раз сочеталась с поражающей воображения людей необычной формой.
Судьба таких текстов, а таковых за всю историю развития философии было создано не слишком много, была тоже необычной. Философские идеи, сыграв свою роль, порожденную духом того времени, в котором жили их творцы, неразличимо сплелись с множеством других идей. Имена творцов остались в исторической памяти и, прежде всего в памяти самих философов. А те формы, которые (вместе с идеями) были поначалу сугубо авторскими «изобретениями», стали «всеобщим» достоянием, то есть формами с л о в е с н о с т и, доступными для всех других людей. Для мыслителей, творчески работающих в иных сферах знания, они стали подлинными образцами и ориентирами, для эпигонов - всего лишь предметом слепого подражания, а иногда и формальной маской, скрывающей истинные намерения. Эффект самобытности и неповторимой оригинальности той или иной впервые найденной формы философствования стал забываться и понемногу изгладился из людской памяти.
Понять людскую забывчивость можно. Каждая эпоха требовала в первую очередь смены идей, смены духовных ориентиров. На этом социально детерминированном фоне смена форм философствования происходила гораздо медленнее. На обновление и выработку образцов словесности стихийное влияние оказывали и искусство, и религия, и наука, и политическое сознание. До поры до времени сама тема организации мыслительных процессов, тема образцов и стандартов словесности, в том числе и форм философствования, оставалась невостребованной.
Все изменилось в ХХ веке. Во второй половине и, особенно в последние десятилетия этого века в культурном сознании эпохи начинает складываться и все более основательно определять собою общую атмосферу духовной жизни широкое интердисциплинарное идейное течение, захватившее практически все виды гуманитарного знания. На этой общей основе что-то совсем необычное стало происходить и в философии. Возникла и все более утверждается специфическая философия постмодернизма, базирующаяся на основе сложного комплекса постструктуралистских представлений и установок. В резко обострившемся споре об отношении традиции и современности, классической и постклассической философии проблема соотношения «старых» и «новых» форм философствования, казалось бы, должна была выйти на первый план. Но настоящей, корректно поставленной и концептуально продуманной дискуссии не получилось. Спор между «новой» и «старой» философией до сих пор происходит скорее на интуитивном, а потому и наиболее неконструктивном уровне.
«Новая» форма философствования рождается спонтанно, будучи озабочена в первую очередь поиском своей сущностной о п р еде л е н н о с т и в качестве "неклассической философии», «модернизма», «деконструктивизма», «постмодернизма», «постструктурализма», «постнеклассической философии» и т.д. Этот поиск, как очевидно из самих способов именования новых форм дискурсивных практик, негативен по отношению ко всей прежней традиции философствования и, хотя явно непродуктивен в осознании своих дальнейших перспектив, тем не менее, становится все более привлекательным.
Напротив, «старая» философия, то есть традиционный («классический») способ содержательного мышления, выработавший «массовую привычку» извлекать «готовые формы» для философствования из наличной словесности и потому утративший заботу о п о и с к е н о в ы х ф о р м, столь же спонтанно теряет притягательность и медленно угасает. Новые (постмодернистские) формы «философствования» изначально воспринимаются здесь в качестве чужеродного, что мысль о продуктивном сопоставлении старых и новых форм философствования просто не возникает.
Позитивный диалог между старой философской традицией, накопившей огромный опыт, и новыми дискурсивными практиками, дерзновенно, а иногда и «безрассудно» (в буквальном смысле этого слова) вступившими на путь движения по целине, стал требованием современной эпохи в целом и конца ХХ века, в частности. В этих условиях одинаково неприемлемыми являются и непродуктивная защита философской классики, и безоглядное погружение в постмодернистский п о т о к. Основной целью в постановке и решении всего комплекса назревших проблем является ныне обнаружение того «места», где произошел разрыв нити, соединяющей творческие традиции философии и сохраняющей ее способность возрождаться в обновленных формах духовных устремлений людей.
Чтобы приблизить реализацию этой цели, необходимо в первую очередь извлечь из забвения феномен жанрового многообразия философии н его исторически детерминированных практиках. Пoд историческими практиками философствования мы понимаем те спонтанные авторские дискурсы, конкретным результатом которых являлось и является рождение эталонных, творчески самобытных, философских текстов, отвечающих запросам своего времени. Все эти тексты необходимо «высвободить» из чужеродных языковых сплетений и детерминаций; отличить от исходных по внешнему виду, но иных по сути, нефилософских, текстовых форм; и, наконец, осознать в их собственной вариативности и порожденных временем модификациях.