Древний Рим. Эту сферу сущего, ценностно определяемого с позиций правового долженствования,составляют — в рамках либер-тарно-юридической аксиологии (с учетом специфики ее

Эту сферу сущего, ценностно определяемого с позиций правового долженствования,составляют — в рамках либер-тарно-юридической аксиологии (с учетом специфики ее пред­мета, профиля и задач) — закон (позитивное право) и госу­дарствово всех их фактических проявлениях и измерениях, во всем их реальном существовании, а также юридически значимое фактическое поведение субъектов права.

Вболее развернутом виде определение общего понятия права(правового закона, т.е. позитивного права, соответству­ющего объективным требованиям права) можно сформулиро­вать так: право — это соответствующая требованиям прин­ципа формального равенства система норм, установленных или санкционированных /государством и обеспеченных воз­можностью государственного принуждения.

Вконтексте различения и соотношения права и закона об­щеобязательность законаобусловлена его правовой природой и.является следствием общезначимости объективных свойств права,показателем^ социальной потребности и необходимости властного признания, соблюдения, конкретизации и защиты принципа и требований права в соответствующих официальных актах и установлениях. И именно потому, что, по логике вещей, не право — следствие официально-властной общеобязатель­ности, а наоборот, эта обязательность — следствие права(го­сударственно-властная форма выражения общезначимого соци­ального смысла права), такая общеобязательность выступает как еще одно необходимое определение права (а именно — права в виде закона)— в дополнение к исходным определени­ям об объективных свойствах права. Смысл этого определения состоит не только в том, что правовой закон обязателен, но и в том, что общеобязателен только правовой закон.

Двуединая задачаздесь состоит в том (в достижении та­кого состояния и результата), чтобы только праву придава­лась законная (официально-властная, общеобязательная) сила и вместе с тем чтобы закон был всегда и только право­вым.

В общеобязательности закона (позитивного права) есть два различных, но взаимосвязанных момента — официаль­но-властный и правовой.

Правовое равенство и правовое неравенство (равенство и неравенство в праве) — однопорядковые (предполагающие и дополняющие друг друга) правовые определения, характери­стики и понятия,в одинаковой степени противостоящие фак­тическим различиям и отличные от них. Принцип правового равенства различных субъектов предполагает, что приобрета­емые ими реальные субъективные права и юридические обя­занности будут неравны. Благодаря праву хаос фактических различий преобразуется в правовой порядок равенств и нера­венств, согласованных по единому основанию и общей норме.

ЩИ1иальнопротивополагаемой искусственности и субъектив-С'Я&ети позитивного права(а вместе с тем — его произвольно-!**ти.и т.д.).

&' л Наряду с этим естественноправовое различение естествен-. него права и позитивного права одновременно включает в себя } -ИХ противоположную ценностную оценку: положительную — ' естественного права, отрицательную — позитивного права. '[ • ■ Из сказанного можно сделать вывод, что обращенное к = сфере права принципиальное противопоставление "есте-, ственного" "искусственному", соединенное с их противопо-' ложной нравственной оценкой, составляет смысл и суть по-, аятия естественного права в его различении и соотношении с позитивным правом.

Постоянным компонентом этой естественноправовой схемы ж вместе с тем смысловой основой традиционных представле­ний о естественном праве (в отличие от изменчивого позитив­ного права) является именно принцип противопоставления в области права "естественного" "искусственному", включаю­щий в себя их ценностную оценку и приоритет "естественного" над "искусственным".

Это и есть всеобщий (универсальный) принцип есте­ственного права.

В рамках этого принципа "искусственное" уже дано в виде позитивного права, поэтому "естественное" (естественное право) трактуется как предданное (богом, разумом, природой вещей, природой человека и т.д.), предпозитивное (допозитив-яое, надпозитивное) право. Причем предданность (той или иной безусловно авторитетной, надчеловеческой инстанцией) "есте­ственного" в пространстве и времени мироздания имеет одно­временно онтологическое, гносеологическое и аксиологичес­кое значение: "естественное" (естественное право) изначально, безусловно правильно и нравственно, словом, хорошо, а "ис­кусственное" — плохо и как отклонение от "естественного" (в еилу присущих людям ошибок, произвола и т.д.) подлежит вытеснению или исправлению и приведению в соответствие с "естественным".

< Смысловое содержание универсального принципа есте­ственного права, а вместе с тем и общего понятия естествен­ного права включает в себя следующие моменты.

Во-первых, данный принцип, определяя право как сферу своего применения и действия, отрицает правовой смысл прин­ципа позитивного права и утверждает наличие естественного йрава как собственно права в исходном, безусловном и подлин­ном смысле этого явления и понятия.

42 Раздел II. Сущность, понятие и ценность права и государства

Во-вторых, этот принцип — в своем противопоставлении естественного и позитивного права — обозначает противопо­ложность двух качественно разных сфер — противоположность "естественного" (включая естественное право) и "искусственно­го" (включая позитивное право). Причем "естественное" (вклю­чая естественное право), согласно такой положительной каче­ственной оценке, — это нечто по своему бытию, смыслу и значению исходное, объективное, безусловное, подлинное, не зависящее от человека, а "искусственное" (включая и позитив­ное право) — нечто вторичное, производное, субъективное, условное, неподлинное, зависящее от человеческого усмотре­ния и в целом негативное по качеству (как уклонение, отрыв и противоположность "естественному").

В-третьих, естественное право (как правовое выражение "естественного") и позитивное право (как правовое выражение "искусственного"), согласно естественноправовому принципу, выступают как взаимосвязанные противоположности (и как подразумевающие друг друга парные категории). В этом пла­не естественное право — в его соотношении с позитивно дан­ным правом — представляет собой предданное (препозитивное, допозитивное и надпозитивное) право, которому (в силу безус­ловного примата и определяющего характера "естественного" в его соотношении с "искусственным", включая и правовой аспект такого соотношения) должно соответствовать позитив­ное право, чтобы иметь правовой характер.

В-четвертых, универсальный естественноправовой прин­цип (й соответственно — универсальное понятие естественного права):— это принцип (и понятие) универсальной модели ес­тественного права, которая выступает как универсальный об­разец для всех отдельных видов естественного права.

Обозначаемая универсальным естественноправовым прин­ципом общая модель естественного права (в его различении и соотношении с позитивным правом) является исходно объек­тивной, абсолютной, безусловной ценностной моделью, а не только объяснительной схемой и конструкцией долженствова­ния. Однако конкретное содержание ценностей этой ценност­ной модели (т.е. какие именно конкретные ценности составляют содержание этой модели — справедливость, равенство, досто­инство человека, истина или что-то другое), а вместе с тем и определение конкретной границы (линии раздела) между цен­ностями естественного права и антиценностями позитивного права остаются за рамками универсального естественноправо-вого принципа (и, следовательно, вне общего понятия есте­ственного права).

|- Глава 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 43

Все эти аспекты, остающиеся за рамками универсально­го естёственноправового принципа (а вместе с тем и вне обще­го понятия и общей формы естественного права), относятся к "сфере того или иного отдельного (особого) естественного права и зависят, следовательно, от усмотрения автора соответству­ющей концепции этого отдельного естественного права.

Отдельное естественное право при этом представляет со­бой частный вариант реализации универсальной модели есте­ственного права, ее воплощение в виде особенного естествен­ного права.

Универсальный естественноправовой принцип (и равным образом — универсальное понятие и универсальная модель ес­тественного права) в силу своей абсолютной ценностной приро­ды воплощает собой всеобщую абстракцию ценности, а не ту или иную определенную ценность (например справедливость, равенство, разумность, истинность, достоинство человека и т.д.) или какую-то их определенную совокупность.

Выбор определенной ценности (например справедливости, если брать самый распространенный случай) и содержательная трактовка ее правообразующего смысла (как господства силь­ных — у Фрасимаха и Калликла, как той или иной формы ра­венства,— у Платона, Аристотеля, римских юристов и т.д.) осуществляются на уровне отдельной концепции естественно­го права.

Если бы, гипотетически говоря, справедливость была уни­версальным принципом естественного права, тогда все другие ценности (равенство, истинность, разумность, свобода, досто­инство человека и т.д.) необходимо было бы трактовать как мо­дификации (формы выражения и проявления) той же самой справедливости, а не как равноценные принципы того же са­мого естественного права, у которого по определению не мо-ясет быть двух принципов и двух понятий. Последовательное продвижение в этом гипотетическом направлении привело бы, как об этом свидетельствует изложенная нами либертарно-юридическая общая теория различения права и закона, к пре­одолению самого естёственноправового подхода как частного случая (теоретически неразвитого, искаженного исходными ценностными оценками, отягощенного своими архаичными ис­токами и т.д.) такого различения.

Резюмируя изложенные положения о специфике и сущ­ности естественного права, можно сформулировать следующее определение общего (универсального) понятия естественного права. Естественное право — это везде и всегда наличное, извне предданное человеку, исходное для данного места и

44 Раздел П. Сущность, понятие и ценность права и государства

времени право, которое как выражение объективных ценно­стей и требований человеческого бытия является единствен­ным и безусловным первоисточником правового смысла и абсолютным критерием правового характера всех человечес­ких установлений, включая позитивное право и государство.

Данное определение подразумевает и охватывает все вер­сии естественного права — как традиционные, так и совре­менные, как представления о вечном и неизменном естествен­ном праве, так и концепции естественного права с меняющимся содержанием, словом, абсолютистские и релятивистские, со­держательные и формальные конструкции естественного пра­ва.

Можно, конечно, памятуя об уже сказанном, сформули­ровать и более краткие дефиниции общего понятия естествен­ного права. Так, можно сказать, что естественное право — это право, извне предданное человеку и приоритетное по отношению к человеческим, установлениям. Или: естествен­ное право — это правовая форма выражения первичности и приоритета естественного над искусственным в человеческих отношениях.

Типичное и существенное для любого естественноправо-вого подхода различение "естественного" и "искусственного" (с безусловным возвышением первого над вторым) своими корня­ми уходит в архаическое отрицание культуры, недостаткам и опасностям которой (антитрадиционность, новизна, чреватость ошибками и заблуждениями, динамичность, условность, зави­симость от человеческой воли и произвола, постоянная измен­чивость и т.д.) противопоставлялись достоинства традиционно­го, раз навсегда данного человеку природой (т.е. невыдуманного человеком, неискусственного, докультурного) порядка жизни.

Эти архаические представления^ в которых "естественное" и "искусственное" символизировали соответственно положи­тельное ("хорошее") и отрицательное ("плохое") начала в по­рядке человеческой жизни, были отражением (и остатком) огромной силы естественного притяжения (влияния природы на весь строй социализировавшейся жизни людей) в трудном и долгом процессе выделения и отделения социального от при­родного. Возникновение и становление социума — в его раз­личении и соотношении с природой — не было и не могло быть простым отрывом или прямым переходом от одного к другому. Этот стихийный и опасный путь к неизвестному буду­щему мог и должен был (уже в силу инстинкта самосохране­ния) протекать лишь с преодолением тотального сопротивления уже известного прошлого, испытанного на выживаемость, а

Глава 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 45

потому хорошего и правильного. От добра же, как говорится, добра не ищут.

Архаическое противопоставление идеализируемого "ес­тественного" произвольному "искусственному", продиктован­ное потребностями выживания социализируемого (т.е. денату-рализируемого, культуризируемого, "искусственного") челове­ка, тем самым предстает как объективно необходимая форма защиты (своеобразные "сдержки и противовесы" природы про­тив культуры) "естественного" (вне человека и в нем самом) от опасностей и угроз "искусственного". Эти представления, вос­принятые и трансформированные в естественноправовых воз­зрениях, в различных модификациях сопровождают всю исто­рию человечества. Они заметно актуализировались в XX в., когда вновь, но уже на перезрелой стадии цивилизации, все "естественное" (природа и человечество) оказалось перед смер­тельной угрозой со стороны "искусственного" (опасности тота­литаризма, глобальной ядерной и экологической катастрофы и т.д.).

Причина живучести и приспособляемости к различным эпохам и ситуациям архаичного по своим истокам естествен-ноправового принципа противопоставления "естественного" и "искусственного" в сфере права кроется в конечном счете в том, что эта противоположность (и вместе с ней диалектика "естественного" и "искусственного") внутренне присуща все­му процессу формирования и развития человечества. Хотя со­держание и конфигурация этих противоположностей (и смысл того, что "естественно", а что "искусственно" в ту или иную эпоху, в том или ином социуме и т.д.) социально-исторически изменяется, однако сама противоположность (как факт и прин­цип) остается.

Таким образом, между естественноправовой и реально-ис­торической формами соотношения "естественного" и "искусст­венного" имеется заметное соответствие и сходство, можно сказать определенная изоморфность. Поэтому естественнопра­вовой принцип противопоставления (соотношения и т.д.) "есте­ственного" и "искусственного" затрагивает противоречивую суть человеческого бытия и цивилизации, по-своему выража­ет одно из существенных противоречий в развитии человече­ства. Этим, кстати говоря, обусловлен тот значительный вклад, который естественноправовая мысль (с характерной для нее разработкой проблем права в глобальном контексте человечес­кого бытия в мире, назначения и судеб человечества и т.д.) внесла в становление и развитие не только юриспруденции, но также социальной^философии и философии истории.

Раздел II. Сущность, понятие и ценность права и государства Процессы "возрождения" и модернизации естественно­го права в XX в. вновь продемонстрировали большой обновлен­ческий потенциал естествённоправового подхода.

Одним из важных (в социально-политическом и идейно-ми­
ровоззренческом отношениях) направлений такого обновления
естественного права, во многом содействовавшего его после­
военному "ренессансу", стала антитоталитарная переинтерп­
ретация естествениоправовых идей и ценностей. Ведущая
роль представителей естественного права в правовой критике
тоталитаризма и тоталитарного законодательства, активная
разработка с таких антитоталитаристских (во многом — с ли­
берально-демократических) позиций проблем естественных и
неотчуждаемых прав и свобод человека, ценности права, дос­
тоинства личности, правового государства и т.д. заметно под­
няли престиж естественноправовой идеологии в широком обще­
ственном мнении послевоенной Европы, усилили ее теоретичес­
кие позиции и практическое влияние во многих сферах поли­
тической и правовой жизни (конституционное и текущее
законодательство, правоприменительный процесс, правосудие
и т.д.). '.

В целом для "возрожденного" естественного права харак­
терен заметный поворот к реальным и конкретным аспектам
правовой практики, свидетельствующий о чуткости естествен­
ноправовой мысли к актуальным проблемам действительности
и способности предложить свои ответы и решения, в которых
традиционная ориентация на апробированные ценности гибко
сочетается с новейшими веяниями, ожиданиями и тенденция­
ми, с духом времени. _v
В этом плане сформулированная неокантианцем Р. Штам-
млером концепция "естественного права с меняющимся содер­
жанием" была конгениальна двойственной традиционалистско-
обновленческой (охранительно-критической, архаично-модерни­
стской, консервативно-прогрессистской) ориентации естествен-?
ноправовой мысли с ее глубинными представлениями о
развитии как постоянном процессе (и человеческом призвании
и долге) актуализации вечного и неизменного в этом преходя­
щем и изменчивом мире.:
Концепция "естественного права с меняющимся содержа­
нием" (непосредственно и в различных последующих вариациг
ях) содействовала существенной методологической, гносеологи­
ческой и общетеоретической модернизации естествённоправо­
вого подхода в XX в., особенно во второй его половине.

Заметный вклад в послевоенный "ренессанс" естественно-правовых идей внес и другой влиятельный неокантианец — из-

Глава 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 47

весгйый немецкий юрист Г. Радбрух. Право (в его различении и соотношении с законом) у него представлено в понятии "идея права", "надзаконное право", а не посредством понятия "ес­тественное право", как у некоторых других кантианцев. Но его философско-правовая критика юридического позитивизма и на­стойчивые призывы к восстановлению в юриспруденции кон­цепций "надзаконного права" существенно содействовали пос­левоенному "ренессансу" естественного права в Западной Ев­ропе.

В этом плане особую роль сыграла работа Радбруха "За­конное неправо и надзаконное право" (1946), которая вызвала широкую дискуссию в ФРГ и ряде других стран, способство­вала консолидации идей и усилий всех тогдашних противников юридического позитивизма и дала заметный толчок активиза­ции естественноправовых исследований.

Юридический позитивизм, подчеркивал Радбрух в этой своей работе, ответствен за извращение права при национал-социализме, так как он "своим убеждением "закон есть закон" обезоружил немецких юристов перед лицом законов с произ­вольным и преступным содержанием"¹. Трактовка юридическим позитивизмом власти как центрального критерия действитель­ности права означала готовность юристов к слепому послуша­нию в отношении всех законодательно оформленных установ­лений власти. Правовая наука тем самым капитулировала пе­ред фактичностью любой, в том числе и тоталитарной, влас­ти.

Такому подходу Радбрух противопоставляет неокантианс­кую трактовку справедливости как элемента идеи права и сущ­ности понятия права. "Так как справедливость, — писал Рад­брух, — указывает нам именно на то, чтобы обходиться так: "равное равно, неравное неравно", но ничего не говорит нам о точке зрения, по которой ее следует охарактеризовать как равное или неравное, она определяет лишь отношение, но не способ обхождения"². Отличие права от "законного неправа" он определяет следующим образом: "Установление, которому не присуща воля к тому, чтобы обходиться так: "равное равно, неравное неравно", может быть позитивным, может быть це­лесообразным, даже необходимым и поэтому также и абсолют­но законно признанным, но ему должно быть отказано в име-

¹ Radbruch G. Gesetzliches Unrecht und iibergesetzliches Recht (1946) // In:
Radbruch G. Rechtsphilosophie. Heidelberg, 1983. S. 352.

² См.: Luf G. Zur Verantwortlichkeit des Rechtspositivismus fur "gesetzliches
Unrecht"// Nationalsozialismus und Recht. Wien, 1990. S. 22.

48 Раздел И. Сущность, понятие и ценность права и государства

ни право, так как право есть лишь то, что по меньшей мере имеет своей целью служить справедливости"¹.

Позитивное право, которое расходится со справедливос­тью, не является действительным правом, поэтому ему, со­гласно Радбруху, надо отказать в послушании. "Если зако­ны, — подчеркивал он, — сознательно отрицают волю к спра­ведливости, например произвольно отказываются от гарантий прав человека, то такие законы не имеют.действия, народ не обязан, к послушанию им, и юристам тоже надо найти муже­ство отрицать их правовой характер"².

Для "обновления права" и возрождения юридической на­уки, подчеркивал Радбрух, необходимо вернуться к идее над-законного (надзаконодательного) права. "Юридическая на­ука, — писал он в работе "Обновление права", — должна вновь вспомнить о тысячелетней мудрости античности, хрис­тианского средневековья и эпохи Просвещения, о том, что есть более высокое право, чем закон,— естественное право, божественное право, разумное право, короче говоря, надза-конное право, согласно которому неправо остается неправом, даже если его отлить в форму закона"³.

Эта идея "надзаконного права" как отрицание юридичес­кого позитивизма для.многих была идентична признанию есте­ственного права и существенно содействовала расширению круга сторонников его "возрождения".

В аксиологической плоскости естественное право (и тра­диционное, и "возрожденное") трактуется его сторонниками как воплощение объективных свойств и ценностей "настояще­го" права, как должный образец, цель и критерий для оцен­ки позитивного права и соответствующей правоустанавлива­ющей власти (законодателя, государства в целом), для опре­деления их естественноправовой значимости, ценности. При^!. этом естественное право понимается как уже по своей приро­де нравственное (религиозное, моральное и т.д.) явление и^; исходно наделяется соответствующей абсолютной ценностью.

В понятие естественного права, таким образом, наряду с теми или иными объективными свойствами права (принципом равенства людей, их свободы и т.д., которые, правда, тракту­ются не формально-юридически, а фактически-содержатель*

¹ Luf G. Zur Verantwortlichkeit des Rechtspositivismus fur "gesetzliches
Unrecht"// Nationalsozialismus und Recht. Wien, 1990. S., 22.

² Radbruch G. Rechtsphilosopie. S. 336.

³ См.: Luf G. Zur Verantwortlichkeit des Rechtspositivismus fur "gesetzliches
Unrecht". S. 25.

Гдвва 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства '49

но) включаются и различные моральные (религиозные, нрав­ственные) характеристики. В результате такого смешения права и морали (религии и т.д.) естественное право предста­ет как симбиоз различных социальных норм, как некий ценно­стно-содержательный, нравственно-правовой (или морально-правовой, религиозно-правовой) комплекс, с позиций которо­го выносится то или иное (как правило негативное) ценност­ное суждение о позитивном праве и позитивном законодателе (государственной власти).

При таком подходе позитивное право и государство оце­ниваются (в ценностном плане) не столько с точки зрения соб­ственно правового критерия (тех объективных правовых свойств, которые присутствуют в соответствующей концепции естественного права), сколько по существу с этических пози­ций, с точки зрения представлений автора данной концепции о нравственной (моральной, религиозной и т.д.) природе и нравственном содержании настоящего права. Совокупность по­добных нравственно-правовых свойств и содержательных ха­рактеристик естественного права в обобщенном виде тракту­ется при этом как выражение всеобщей и абсолютной (также и в аксиологическом плане) справедливости естественного пра­ва, которой должны соответствовать позитивное право и дея­тельность государства в целом. -

Понятие'естественноправовой справедливости наполняется при таком подходе определенным, особым для каждой концеп­ции фактически-материальным и, следовательно, ограничен­ным и частным нравственным (или смешанным нравственно-правовым) содержанием. Иначе говоря,, здесь мы имеем дело с материально-содержательной, фактически-содержательной (т.е. на уровне эмпирических явлений и фактического содержа­ния), а не с формально-содержательной, формально-логичес­кой (на уровне теоретических абстракций принципов, норм и форм долженствования) трактовкой понятия и смысла справед­ливости и права в целом.

Уже в силу такого совмещения (и смешения) в естествен-ноправовой (и в любой нравственно и вообще фактически-со­держательно трактуемой) справедливости формальных и содер­жательных (материальных, фактических) компонентов она —-по определению — не является принципом в специальном смысле этого понятия как теоретической категории и формаль­ного предмета. Поэтому различные естественноправовые кон­цепции справедливости — вопреки их претензиям на нрав­ственную (или смешанную нравственно-правовую) всеобщность и абсолютную ценность — на самом деле имеют относительную

ценность и выражают релятивистские представления о нрав­ственности вообще и нравственных ценностях права в частности. Таким образом, в рамках естественноправового подхода, включая сферы юридической онтологии и аксиологии, смеше­ние права и морали (нравственности, религии и т.д.) сочета­ется и усугубляется смешением формального и фактическо­го, должного и сущего, нормы и фактического содержания, идеального и материального, принципа и эмпирического яв­ления. При этом трактовка понятия права и правовой ценнос­ти закона (позитивного права) и государства подменяется их нравственной (моральной, религиозной) оценкой с позиций того или иного (неизбежно релятивного, частного, особенного) нрав­ственного или смешанного нравственно-правового представле­ния о смысле естественного права. Подобные представления в наиболее концентрированном виде представлены в конструк­циях естественноправовой справедливости как выражения нравственных или нравственно-правовых начал, свойств и цен­ностей "подлинного" права.

Эти недостатки, разумеется, не умаляют такие несомнен­ные заслуги и достижения естественноправового подхода в области правовой теории и практики, как постановка, и раз­работка проблем юридической аксиологии (в тесной связи с вопросами юридической онтологии и гносеологии), идей свободы и равенства людей, естественноправовой справедливости, при­рожденных и неотчуждаемых прав человека, господства пра­ва, правового ограничения власти, правового государства и т.д. Что же касается отмеченных недостатков естественнопра-г вового подхода, то они присущи не только концедциям тради­ционного и современного юснатурализма, но и различным соб­ственно философским учекшоА. о та^ЭкВ^ "О^оишгкъ vi. швремен-"нЪЕТи, которые в своем правопонимании так или иначе исхо­дят из идей и конструкций естественного права. В этой связи можно назвать учения Канта, Гегеля, B.C. Соловьева, Р. Март чича и других представителей морально-нравственного учения о праве, в которых содержатся трактовки права как "нрав>-ственного минимума", части морального порядка, выражения нравственной (моральной, религиозной) справедливости и т.д. Так, в моральном учении Канта о праве, находящемся еще под заметным влиянием естественноправовых представле­ний, речь идет именно о моральной, а не о правовой ценно­сти позитивного права и государства. Сама идея республиканиз­ма (этой кантовской версии правового государства) обосновы­вается Кантом как максима морального сознания, как требова­ние морального категорического императива.

' Глава 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 51

^ Нравственная трактовка права и государства содержится и в философии права Гегеля, которая мыслилась им как пос­ледовательная философская разработка естественного права. При этом примечательно, что мораль трактуется Гегелем как некое особенное право, а позитивное право ("право как за­кон") и государство относятся им к сфере нравственности, т.е. рассматриваются как нравственные явления, как формы объективации нравственной идеи¹. Три раздела "Философии права" Гегеля посвящены соответственно абстрактному праву, моральности и нравственности. Причем свою трактовку нрав-

; ственности, включая позитивное право и государство, Гегель характеризует как "этическое учение об обязанностях, т.е. такое, как оно объективно есть, а не такое, как оно якобы содержится в пустом принципе моральной субъективности, который ничего не определяет"².

В конечном счете Гегель характеризует государство и по­зитивное право, соответствующие понятию права (представля­ющие собой формы объективации понятия права), как действи­тельность нравственной идеи.

В естественноправовых концепциях основные теоретико-познавательные усилия направлены на утверждение той или иной версии естественного права в его разрыве и противосто­янии (в качестве "подлинного" права) действующему позитив­ному праву.

При таком подходе вне поля зрения остаются сама идея правового закона (как мы ее понимаем и трактуем с позиций либертарного правопонимания и общей теории различения пра-г ва и закона) и в целом аспекты взаимосвязи естественного и позитивного права, проблемы приведения действующего права в соответствие с положениями и требованиями естественного права и т.д. В этом смысле можно сказать, что представите­лей юснатурализма интересует не столько действующее пра­во и эмпирически существующее государство, их совершен­ствование в соответствии с требованиями естественного права, сколько само естественное право и его утверждение в каче­стве исходно данного природой (божественной, космической, физической, человеческой и т.д.) "истинного права", которое,

I по такой логике, также и действует естественно.

¹ См.: Гегель. Философия права. М., 1990. С. 90, 247, 279. Показательно, что
это произведение Гегеля было опубликовано в 1820 г. под следующим
названием: "Естественное право и наука о государстве в очерках. Осно­
вы философии права".

² Там же. С. 202.

54 Раздел И. Сущность, понятие и ценность права и государства

ется исторически более поздним и производным от идеи пра­вового равенства. Последующее, более интенсивное (чем в праве) развитие и научная разработка начал равенства в ма­тематике породило представление, будто идея равенства при­шла в право из математики.

Подобная трактовка встречается уже у пифагорейцев, чьи серьезные занятия математикой сочетались с увлечениями цифровой мистикой и экстраполяцией математических пред­ставлений о равенстве на общественные явления, включая и право. Сущность мира (физического и социального), согласно пифагорейцам, есть число, и все в мире имеет цифровую ха­рактеристику и выражение. Трактуя равенство как надлежа­щую меру в виде определенной (числовой по своей природе) пропорции, они в духе своей социальной математики выражали справедливость (т.е. право с его принципом равенства) числом четыре.

Такая экстраполяция числовых (математических) представ­лений о равенстве на общественные отношения отражала не­развитые воззрения о праве и по существу игнорировала спе­цифику равенства в социальной жизни людей как именно формально-правового равенства свободных людей. Обладая этим принципом формального равенства, право само по себе является специфической социальной математикой (в смысле учения о равенствах и неравенствах в общественных отноше­ниях).

В социальной сфере равенство ■— это всегда правовое ра­
венство, формально-правовое равенство. Ведь правовое равен­
ство, как и всякое равенство, абстрагировано (по собственному
основанию и критерию) от фактических различий и потому с
необходимостью и по определению носит формальный харак­
тер... ■ •.

По поводу равенства существует множество недоразуме­ний, заблуждений, ошибочных и ложных представлений. В их основе, в конечном счете, лежит непонимание того, что равен­ство имеет рациональный смысл, логически и практически возможно в социальном мире именно и только как правовое (формально-правовое, формальное) равенство.

Так, нередко (в прошлом и теперь) правовое равенство смешивается с разного рода эгалитаристскими (фактически уравнительными) требованиями, с уравниловкой И т.д. или, напротив, ему противопоставляют так называемое "фактичес­кое равенство". Подобная путаница всегда так или иначе носит антиправовой характер. Ведь "фактическое равенство" имеет рациональный смысл лишь как отрицание (а именно — как

Глава 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 55

отрицание формального, правового равенства), но как утвер­ждение (как нечто позитивное) оно, "фактическое равен­ство", — величина иррациональная, "фантазм" типа "дере­вянного железа", вербальная конструкция, подразумевающая нечто совершенно иное, чем равенство.

"Фактическое равенство" — это смешение понятий "фак­тическое" и "нефактическое" (формальное) и противоречие в самом понятии "равенство". Ведь "равенство" имеет смысл (как понятие, как регулятивный принцип, масштаб измерения, тип и форма отношений и т.д.) лишь в контексте различения "фак­тического" и "формального" и лишь как нечто "формальное", отделенное (абстрагированное) от "фактического" — подобно тому, как слова отделены от обозначаемых вещей, цифры и счет — от сосчитываемых предметов, весы — от взвешиваемой массы и т.д.

Именно благодаря своей формальности (абстрагированно-сти от "фактического") равенство может стать и реально ста­новится средством, способом, принципом регуляции "фактичес­кого", своеобразным формальным и формализованным "язы­ком", "счетом", "весами", измерителем всей "внеформальной" (т.е. "фактической") действительности. Так обстоит дело и с формально-правовым равенством.

История права — это история прогрессирующей эволю­ции содержания, объема, масштаба и меры формального (пра­вового) равенства при сохранении самого этого принципа как принципа любой системы права, права вообще. Разным эта­пам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отношений свободы и права, словом, свое содержание принципа формального (правового) равенства. Так что принцип формального равенства представляет собой посто­янно присущий праву принцип с исторически изменяющимся содержанием.

В целом историческая эволюция содержания, объема, сферы действия принципа формального равенства (и его осу­ществления в действующем праве и государстве) не опровер­гает, а, наоборот, подкрепляет значение данного принципа (и конкретизирующей его системы норм) в качестве отличи­тельной особенности права в его соотношении и расхождении с иными видами социальной регуляции (моральной, религи­озной и т.д.). С учетом этого можно сказать, что право — это нормативная форма выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общественных отношениях.

56 Раздел II. Сущность, понятие и ценность права и государства

Исходные фактические различия между людьми, рассмот­ренные (и регулированные) с точки зрения абстрактно-всеоб­щего правового принципа равенства (равной меры), предстают в итоге в виде неравенства в уже приобретенных субъектив­ных правах (неравных по их структуре, содержанию и объе­му прав различных индивидов — субъектов права). Право как форма отношений по принципу равенства, конечно, не унич­тожает (и не может уничтожить) исходных различий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядочивает эти различия по единому основанию, трансформирует неопре­деленные фактические различия в формально-определенные неравные субъективные права и юридические обязанности свободных, независимых друг от друга, равных личностей. В этом, по существу, состоит специфика и смысл, границы и ограниченность, цель и ценность правовой формы опосредова­ния, регуляции и упорядочения общественных отношений.

Признание различных индивидов формально равными — это признание их равной правоспособности, возможности при­обрести те или иные права на соответствующие блага, конк­ретные объекты и т.д., но это не означает равенства уже приобретенных конкретных прав на индивидуально-конкретные вещи, блага и т.д. Формальное право — это лишь правоспособ­ность, абстрактная свободная возможность приобрести — в согласии с общим масштабом и равной мерой правовой регуля­ции —свое, индивидуально-определенное право на данный объект..

При формальном равенстве и равной правоспособности различных людей их реально приобретенные права и юриди­ческие обязанности неизбежно (в силу различий между самими людьми, их реальными возможностями, условиями и обстоя­тельствами их жизни и т.д.) будут неравными: жизненные раз­личия, измеряемые и оцениваемые одинаковым масштабом и равной мерой права, дают в итоге различия в приобретенных, лично принадлежащих конкретному субъекту (в этом смыс-

1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 57

Щ субъективных) правах и юридических обязанностях. Та-f $906 различие в приобретенных правах и обязанностях у раз-

х лиц является необходимым результатом как раз соблюде- а не нарушения принципа формального (правового) равен- этих лиц, их равной правоспособности. Различие в приоб-;$*етенных правах и обязанностях не нарушает и не отменяет принципа формального (правового) равенства. "■ ■ Сравним для иллюстрации три разные ситуации. Допус­тим, в первой ситуации право приобрести в индивидуальную собственность землю или мастерскую имеют лишь некоторые (докапиталистическая ситуация), во второй ситуации -— все (капиталистическая ситуация), в третьей ситуации — никто в отдельности (социалистическая ситуация). В первой и второй ситуациях все, кто наделен соответствующим правом, являют­ся формально (юридически) равными, обладают равной право­способностью независимо от того, приобрели ли они в действи­тельности право собственности на соответствующие объекты, стали ли они реально собственниками какого-то определенного участка земли, конкретной мастерской или нет. Одно дело, конечно, иметь абстрактное цраво (правоспособность) что-то приобрести, сделать и т.д., другое дело — реализовать такую формальную, абстрактно-правовую возможность и приобрести реальное право на определенное благо. Но объективное пра­во ■— это лишь равный для различных людей формализован­ный путь к приобретению прав на различные вещи, предметы, блага, а не раздача всех этих вещей и благ поровну каждому. Но в правовом упорядочении различий по единому осно­ванию и общему масштабу как раз и присутствует признание формального (правового) равенства и свободы всех тех, на кого распространяется данная правовая форма отношений. Так, во второй ситуации все формально равны и свободны, хотя реаль­но приобретенные права на соответствующие объекты (сред­ства производства) у разных лиц различны. В первой (докапи­талистической) ситуации в соответствующую сферу правового равенства и свободы допущены лишь некоторые; отсутствие же у остальных соответствующего права (правоспособности) означает непризнание за ними формального (правового) равен­ства и свободы. Здесь, в первой ситуации, само право (фор­мальное равенство, правоспособность, пользование правовой формой и т.д.), а вместе с ним и свобода представляют собой привилегию для некоторых индивидов против остальной части общества.

В третьей. (социалистической) ситуации нет ни правовых привилегий (права-привилегии) первой ситуации, ни различий

58 Раздел II. Сущность, понятие и ценность права и государства

в правах на соответствующие объекты, поскольку в отношении к этим объектам как средствам производства никто вообще не имеет права (ни правоспособности, ни тем более реально при­обретенного права) на индивидуальную собственность. Отсут­ствие у индивида определенного права — это вместе с тем отсутствие и соответствующей индивидуальной свободы. Здесь, следовательно, в рассматриваемом отношении вообще отсут­ствует правовой принцип формального равенства и свободы индивидов, и общество в данной третьей ситуации не конкре­тизируется на индивидов — субъектов права. Общественные (в том числе и хозяйственные) отношения регулируются здесь иными (неправовыми) средствами и нормами.

Формы проявления равенства как специфического принципа правовой регуляции носят социально-исторический харак­тер. Этим обусловлены особенности таких форм в различных со­циально-экономических формациях, на разных этапах истори­ческого развития права, изменения объема и содержания, мес­та и роли принципа правового равенства в общественной жизни.

Вместе с тем данный принцип — при всем историческом
многообразии и различии его проявлений -— имеет универсаль­
ное значение для всех исторических типов и форм права и го-
сударства и выражает специфику и отличительную особенность
правового способа регулирования общественных отношений
свободных индивидов. Везде, где действует принцип формаль­
ного равенства, там есть правовое начало и правовой способ
регуляции общественных и государственных отношений: где
действуют право и государство, там есть данный принцип ра­
венства. Где нет этого принципа равенства, там нет права и
государства как таковых. Формальное равенство свободных
индивидов тем самым является наиболее абстрактным опре­
делением права и государства, общим для всякого права и
всякого государства и специфичным для права и государства
вообще..

С принципом формального равенства связано и понимание права как формы общественных и государственных отноше­ний.

Специфика правовой формальности обусловлена тем, что право выступает как форма общественных и государственных отношений независимых субъектов, подчиненных в своем по­ведении, действиях и взаимоотношениях общей норме. Незави­симость этих субъектов друг от друга в рамках правовой формы их взаимоотношений и одновременно их одинаковая, равная подчиненность общей норме определяют смысл и существо правовой формы бытия и выражения свободы.

► Глава L Основные концепции правопонимания и понимания государства 59

» Правовая форма свободы, демонстрируя формальный ха-' рактер равенства, всеобщности и свободы, предполагает и вы- \ ражает внутреннее сущностное и смысловое единство право-'' вой формальности, всеобщности, равенства и свободы. [' Для всех тех, чьи отношения опосредуются правовой фор-[,- мой, — как бы ни был узок этот правовой круг, — право вы­ступает как абстрактно-всеобщая форма, как общезначимый и _; равный для всех этих лиц (различных по своему фактическо-' му, физическому, умственному, имущественному положению I и т.д.) одинаковый масштаб и мера. В целом всеобщность пра-!• ва как единого и равного (для того или иного круга отноще-^; ний) масштаба и меры (а именно — меры свободы) означает утверждение справедливости и отрицание произвола и приви-* легий (в рамках этого правового круга).

Необходимая внутренняя взаимосвязь правового равенства и всеобщности правовой формы очевидна: правовая мера все­обща лишь в тех пределах и постольку, пока и поскольку она остается единой (и, следовательно, равной) для различных объектов измерения (регуляции), в своей совокупности образу­ющих сферу этой всеобщности, т.е. круг различных отношений, измеряемых общей (единой) мерой. Всеобщность эта, следова­тельно, относительна, — она ограничена пределами действия единой меры в различных отношениях. Само равенство здесь состоит в том, что поведение и положение субъектов данно­го общего круга отношений и явлений подпадают под действие единой (общей; равной) меры.

Такая формальность — внутренне необходимое, д не слу­чайное свойство всякого права. Форма здесь не внешняя обо­лочка. Она содержательна и единственно возможным способом, точно и адекватно выражает суть опосредуемых данной фор­мой (т.е. охватываемых и регулируемых правом) отношений — равную, одинаково справедливую меру свободы индивидов по единому масштабу. Своим всеобщим масштабом и равной мерой право измеряет, "отмеряет" и оформляет именно свободу ин­дивидов, свободу в человеческих взаимоотношениях — в дей­ствиях, поступках, словом, во внешнем поведении людей. Дозволения и запреты права как раз и представляют собой нормативную структуру и оформленность свободы в обществен­ном бытии людей, пределы достигнутой свободы, границы меж­ду свободой и несвободой на соответствующей ступени истори­ческого развития.

Свобода индивидов и свобода их воли — понятия тож­дественные. Воля в праве — свободная воля, которая соответ­ствует всем сущностным характеристикам права и тем самым

,,_^.-~ш, иишш и ценность права и государства

отлична от произвольной воли и противостоит произволу. Во­левой характер права обусловлен именно тем, что право — это'форма свободы людей, т.е. свобода их воли. Этот волевой момент (в той или иной, верной или неверной интерпретации) присутствует в различных определениях и характеристиках права в качестве волеустановленных положений (Аристотель, Гроций и др.), выражения общей воли (Руссо), классовой воли (Маркс и марксисты) и т.д.

С позиций излагаемого либертарно-юридического правопо-нимания очевидно, что свобода индивида, свобода его воли подразумевает свободу и той воли (всеобщей воли свободных индивидов — граждан государства), которая представлена в правовом законе (позитивном праве). Индивид, по логике правового типа отношений и смыслу правовой формы свободы, Свободен и обладает свободой воли не только как адресат дей­ствующего права, но и как его творец (совместно с другими свободными индивидами). Действительная и полная правосубъ­ектность индивидов предполагает и их государственную, пуб­лично-властную, законотворческую правосубъектность, их со­участие (в той или иной форме) в законотворчестве, их право на участие в установлении правового закона. Свобода возмож­на лишь там, где люди не только ее адресаты, но и ее твор­цы и защитники, где они одновременно и субъекты права, и субъекты государства. Там же, где люди — лишь адресаты принудительных норм, там вместо права как формы свободы людей действуют навязываемые им свыше силовые установ­ления и приказы отчужденной от них насильственной (антипра­вовой и антигосударственной) власти деспотического толка (ти­рания, диктатура, тоталитаризм и т.д.).

Свобода, при всей кажущейся ее простоте, -— предмет сложный и для понимания, и тем более для практического воп­лощения в формах, нормах, институтах, процедурах и отноше­ниях общественной жизни.

В своем движении от несвободы к свободе и от одной сту­пени свободы к более высокой ступени люди и народы не име­ют ни прирожденного опыта свободы, ни ясного понимания предстоящей свободы.

Поскольку свобода всегда связана с борьбой за освобожден ние от прежнего гнета, она прежде всего ассоциируется у большинства с самим процессом высвобождения от прошлого, со свободой от чего-то (или свободой против чего-то). При таком негативном восприятии свободы кажется, будто освобож­дение от некоторого известного по прошлому опыту гнета — это освобождение на все будущее от всего негативного и до-

§. Глава 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 61

снижение абсолютной свободы и счастья. Подобные иллюзии,
абсолютизирующие некую относительную ступень и форму
будущей свободы, не только типичны, но, видимо, и социаль­
но-психологически необходимы для надлежащей мотивации
| активной борьбы за нее против прошлого.
| При этом даже среди участников процесса освобождения

г от старого царит разнобой в представлениях о позитивном Ег смысле грядущей свободы, в ответах на вопросы типа: Свобо-I' да для чего? Свобода к чему? Какая именно свобода? Конкрет-|. ные представления по этому кругу проблем формируются поз-| же, так сказать, постфактум.

; Отмечая различные значения, придаваемые слову "свобо-

», да", Ш.Л. Монтескье в работе "О духе законов" писал: "Нет? слова, которое получило бы столько разнообразных значений!' и производило бы столь различное впечатление на умы, как;' слово "свобода". Одни называют свободой легкую возможность!. низлагать того, кого наделили тиранической властью; дру­гие — право избирать того, кому они должны повиноваться; третьи — право носить оружие и совершать насилие; четвер-, тые — видят ее в привилегии состоять под управлением чело- [ века своей национальности или подчиняться своим собственным Законам. Некий народ долгое время принимал свободу за обы­чай носить длинную бороду. Иные соединяют это название с ' известной формой правления, исключая все прочие"¹.

Тем, кто высвободился из тисков прежней несвободы, сво-. бода кажется вольницей, мягким податливым материалом, из которого можно лепить все, что душа пожелает и воображе­ние подскажет. Пафос такого настроения удачно выражен в поэтической строчке В. Хлебникова: "Свобода приходит нагая". Но такой она только грезится. На самом деле свобода прихо­дит в мир и утверждается в нем в невидимом, но прочном одеянии права. Это, конечно, более скучная материя — пра­восубъектность, правопорядок, дозволения и запреты, право­нарушения, ответственность и т.д. Но такова действительность свободы.

Какой-либо другой формы бытия и выражения свободы в общественной жизни людей, кроме правовой, человечество до сих пор не изобрело. Да это и невозможно ни логически, ни практически.

Люди свободны в меру их равенства и равны в меру их свободы. Неправовая свобода, свобода без всеобщего масштаба

¹ Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 288.

62 Раздел II. Сущность, понятие и ценность права и государства I

и единой меры, словом, так называемая "свобода" без равен­ства — это идеология элитарных привилегий, а так называемое "равенство" без свободы — идеология рабов и угнетенных масс (с требованиями иллюзорного "фактического равенства", под­меной равенства уравниловкой и т.д.). Или свобода (в правовой форме), или произвол (в тех или иных проявлениях). Третье­го здесь не дано: неправо (и несвобода) — всегда произвол.

Отсюда и многоликость произвола (от "мягких" до самых же­стких, тиранических и тоталитарных проявлений). Дело в том, что у права (и правовой формы свободы) есть свой, только ему внутренне присущий, специфический принцип — принцип фор­мального равенства. У произвола же (И нормативного, и власт­ного) нет своего принципа; его принципом, если можно так вы­разиться, является как раз отсутствие правового принципа» отступления от этого принципа, его нарушение и игнорирова­ние. Бесправная свобода — это произвол, тирания, насилие.

Фундаментальное значение свободы для человеческого бытия в целом выражает вместе с тем место и роль права в об­щественной жизни людей. Наблюдаемый в истории прогресси­рующий процесс освобождения людей от различных форм лич­ной зависимости, угнетения и подавления — это одновременно правовой и государственный прогресс, прогресс в правовых (и государственно-правовых) формах выражения, существова­ния и защиты этой развивающейся свободы. В этом смысле можно сказать, что всемирная история представляет собой прогрессирующее движение ко все большей свободе все боль­шего числа людей. С правовой и государственной точек зрения этот процесс означает, что все большее число людей (предста­вители все новых слоев и классов общества) признаются фор­мально равными субъектами права и государства.

Историческое развитие свободы и права в человеческих отношениях представляет собой, таким образом, прогресс ра­венства людей в качестве формально (юридически) свобод­ных личностей. Через механизм права — формального (право­вого) равенства — первоначально несвободная масса людей постепенно, в ходе исторического развития преобразуется в свободных индивидов — субъектов права и государства. Пра­вовое равенство делает свободу возможной и действительной во всеобщих нормативно-регулятивных и властно-организаци­онных формах, в виде определенного общеобязательного пра­вового закона и правопорядка.

Об этом убедительно свидетельствует практический и ду­ховный опыт развития права и государства, прогресса свободы, равенства и Справедливости в человеческих отношениях.

Глава 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 63

Между тем повсеместно довольно широко распростране­ны представления о противоположности права и свободы, пра­ва и справедливости, права и равенства. Они обусловлены во многом,тем, что под правом имеют в виду любые веления вла- сти, законодательство, которое зачастую носит антиправовой, произвольный, насильственный характер. _#

Нередко свобода противопоставляется равенству. Здесь можно выделить несколько направлений критики равенства (по сути дела — правового равенства) с позиций той или иной концепции свободы.

Так, уже ряд софистов младшего поколения (Пол, Кал- ликл, Критий) отвергали правовое равенство с позиций ари- стократических и тиранических представлений о свободе как праве "лучших" на привилегии и произвол, как праве сильных господствовать над слабыми и т.д. Аналогичный подход в XIX в. развивал Фр. Ницше. Религиозно-аристократическую концеп­цию "свободы личности" (в духе апологии неравенства и кри­тики равенства) обосновывал в XX в. HJV. Бердяев¹.

В отличие от аристократической критики правового равен­ства "сверху" (в пользу элитарных версий свободы) марксист­ское отрицание правового равенства и права в целом идет "снизу" (в целях всеобщего прыжка в коммунистическое "цар­ство свободы", утверждения "фактического равенства" и т.д.).

В наши дни широко распространено представление, буд­то "суть перемен, которые идут в России и в посткоммунис­тических странах" (т.е. их "модернизация"), состоит "в перехо­де от логики равенства к логике свободы"². Тут социализм с его уравниловкой (т.е. антиподом права и равенства) предстает как царство равенства, от которого надо перейти в царство сво­боды без равенства.

s В этих и сходных противопоставлениях свободы и равен­ства данным явлениям и понятиям, по существу, придается (в силу ошибки, социальных интересов и т.д.) произвольное зна­чение.

Если речь действительно идет о свободе, а не о приви­легиях, произволе, деспотизме, то она просто невозможна без принципа и норм равенства, без общего правила, едино­го масштаба и равной меры свободы, т.е. без права, вне пра­вовой формы. Свобода не только не противоположна равен­ству (а именно — правовому равенству), но, напротив, она

¹ См.: Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 68, 75, 128, 131.

² Козловский В. В., Уткин А. И., Федотова В. Г. Модернизация: от равен­
ства к свободе. СПб., 1995. С. 3.

64 Раздел.П. Сущность, понятие и ценность права и государства

выразима лишь с помощью равенства и воплощена в этом равенстве.

Свобода и равенство неотделимы и взаимно предполага­ют друг друга. С одной стороны, исходной и определяющей фигурой свободы в ее человеческом измерении является сво­бодный индивид — необходимая основа правоспособности и правосубъектности вообще; с другой стороны, эту свободу ин­дивидов можно выразить лишь в форме правосубъектности и государствосубъектности — через всеобщий принцип и нормы равенства этих индивидов в определенной сфере и форме их частных и публично-властных взаимоотношений.

Право не просто всеобщий масштаб и равная мера, а все­общий масштаб и равная мера именно и прежде всего свобо­ды индивидов. Свободные индивиды — "материя", носители, суть и смысл права и государства. Там, где отрицается свобод­ная индивидуальность, личность, правовое и государственное значение физического лица, там нет и не может быть права и государства, там не может быть и каких-то индивидуальных и иных (групповых, коллективных, институциональных и т.д.) субъектов права и государства, действительно правовых норм, институтов и отношений в социальной жизни людей.

Эти положения в полной мере относятся и к такой суще­ственной сфере жизнедеятельности общества, как экономика и производство, как отношения собственности в целом. Сама возможность наличия начал свободы, права, равенства людей в сфере экономической жизни общества с необходимостью свя­зана с признанием правоспособности (а следовательно, и сво­боды, независимости, самостоятельности) индивида в отноше­ниях собственности, т.е. признания за индивидом способнос­ти быть субъектом права собственности на средства производ­ства.

Здесь особо следует подчеркнуть то обстоятельство, что именно отношения по поводу средств производства образу­ют содержание, смысл и суть экономических отношений. Там, где сложились и действуют правовые формы экономических отношений, где, следовательно, признано и функционирует право собственности индивида на средства производства, там и другие (непроизводственные), объекты, включая предметы личного потребления, вовлекаются в сферу правовых отноше­ний собственности, становятся объектом права собственности. Но собственность на предметы потребления носит вторичный, производный характер, зависящий от наличия или отсутствия в соответствующем обществе права собственности индивидов на средства производства.

■ Глава 1. Основные концепции правопонимания и понимания государства 65

Индивид как субъект права собственности (и прежде всего на средства производства) — исходная база и непремен­ное предварительное условие для возможности также и дру­гих,.неиндивидуальных (групповых и т.д.) субъектов права соб­ственности ("юридических лиц").

В целом право собственности —' это свобода индивидов и других субъектов социальной жизни, причем свобода в ее адек­ватной'правовой форме и, что особо важно подчеркнуть, сво­бода в такой существенной сфере общественной жизни, как отношение к средствам производства, экономика в целом.

Исторический прогресс свободы и праба свидетельствует о том, что формирование и развитие свободной, независи­мой, правовой личности необходимым образом связаны с при­знанием человека субъектом отношений собственности, соб­ственником средств производства. Собственность является не просто одной из форм и направлений выражения свободы и права человека, она образует собой вообще цивилизованную почву для свободы и права. Где полностью отрицается пра­во индивидуальной собственности на средства производства, там не только нет, но и в принципе невозможны свобода, право и государство.

В логике таких взаимосвязей собственности, свободы, права и государства